Снаружи раздался шум моторов нескольких легковых машин и все тот же веселый женский смех. В зал ввалилось с десяток мужчин и певицы полным составом. Среди командировочных Татьяна заметила погоны генерал–полковника и тихо сказала спокойно сидевшим солдатам:
- Там генерал–полковник…
Она не хотела, чтоб они попали под "горячую" руку слегка поддавшего начальства. Зато сама резко повернулась спиной к пьяной компании, пока они не видели и сделала вид, что задумалась. Взвод солдат, по команде младшего сержанта, мгновенно вскочил и вытянулся, вскинув руки к серым шапкам. Генерал заметил их и тут же направился к военнослужащим. Не дожидаясь рапорта младшего сержанта, с деланной строгостью, явно рисуясь перед певицами, спросил:
- Кто такие? Куда направляетесь? Кто старший?
Обратил внимание, что одна фигура в форме продолжает сидеть и рявкнул:
- Рядовой, встать!
Татьяна нарочно вздрогнула. Медленно повернулась и удивленно уставилась на генерала:
- Это вы мне?
Генерал–полковник откровенно растерялся. Потом промямлил:
- Извините! Не ожидал женщину увидеть…
О солдатах он уже забыл и теперь пытался найти выход из создавшегося положения. Он прекрасно сознавал, что выглядит в эти минуты весьма глупо. Компания за его спиной молчала. Солдаты по–прежнему стояли навытяжку. Татьяна медленно встала и по–военному четко представилась, протягивая руку:
- Журналист Берестова. Вместе с подполковником Шелестовым и данным взводом, направляюсь под Шали. Вадим Иванович отправился кое–что выяснить. Тут у нас неувязочка образовалась…
Генерал–полковник не решительно пожал ее ладонь. Еще раз извинился и ретировался к ожидавшей компании, не обратив на солдат никакого внимания. Теперь ему было не до них. Он явно слышал о Берестовой, хотя Татьяна прекрасно помнила, что подобного типа еще не встречала. Уже оттуда генерал–полковник вежливо спросил:
- Не подскажете, Татьяна Васильевна, где здесь столовая?
Она пояснила:
- Выйдете на крыльцо и сразу увидите надпись.
Компания исчезла. Все они, даже певицы, чувствовали неловкость создавшегося положения. За спиной журналистки раздался веселый голос подполковника:
- Я все слышал и видел. Лихо вы генерала с небес на землю вернули! Он меня даже не заметил, настолько растерялся! Не первый раз подобный трюк разыгрываете, я правильно понимаю?
Женщина рассмеялась, оборачиваясь:
- Верно! Я ведь в Чечню постоянно в форме летаю. Раз третий на подобных хамов налетаю и стараюсь проучить. В следующий раз он раз сто подумает, прежде чем на кого–то наорать, да еще не видя лица! Чаще всего, после подобных розыгрышей, они вообще стараются никого "не замечать".
Шелестов улыбнулся, на этот раз не пряча восхищения в глазах:
- Вертушка через полчаса будет. Выходим через пятнадцать минут. У кого с портянками дело швах - перемотайте, отойдя вон в тот угол! Можно покурить.
Указал рукой на дальний уголок в виде небольшого закутка. Двое солдат направились туда. Еще человек пять вышли на улицу, на ходу доставая сигареты из карманов. Подполковник присел рядом с Татьяной. Опустив сильные руки на колени, слегка наклонился вперед, глядя на солдат. Какое–то время молчал, разглядывая гомонящих пацанов, болтавших с младшим сержантом. Тихо сказал:
- Каждый раз надеюсь, что с ними ничего не произойдет. Обидно, когда такие дети гибнут неизвестно за что…
Она так же тихо спросила, искоса разглядывая крепкую, гладко выбритую скулу и сединки на висках, выгоревшие длинные ресницы:
- Обстановка так серьезна?
Он вздохнул и печально поглядел на нее:
- Минная война… Что может быть хуже? Бандиты плевали на все конвенции и запреты. Это мы постоянно чувствуем себя связанными законами… - Взглянул на часы и скомандовал: - Взвод, подъем! Вертушка прибудет через пятнадцать минут. Идем не спеша…
Маленький отряд вышел из здания вокзала. На небольшой площадке стояло три УАЗика с солдатами за рулем. Лица ребят были мрачными. Они ждали генерала и его веселую компанию. Шелестов поморщился, а Татьяна посочувствовала шоферам - в части шел обед, а они вынуждены были ждать. Генерал не вспомнил, что они тоже люди и не пригласил с собой. Отряд подошел к вертолетной площадке в тот самый момент, когда МИ‑8 садился. Из него выскочило несколько военнослужащих. Некоторые из них за руку поздоровались с подполковником, о чем–то быстро переговариваясь. Кое–кто улыбался. Зато все, хоть и старались делать это незаметно, косились на Берестову. Затем выгрузили пару носилок с лежавшими на них, тщательно укутанными молодыми ребятами и стремительно исчезли за валом.
Взвод погрузился в считанные минуты. Сразу взлетели. Шелестов вновь сел рядом с женщиной. Берестова полуобернулась к иллюминатору, внимательно разглядывая заснеженные поля и холмы, редкие купы деревьев и кустарников, ленты дорог, проплывающие внизу. Вокруг было пустынно и бело, но она уже знала, как бывает обманчива подобная пустота. Заметила внизу белую "Ниву", мчавшуюся по дороге и тут же обнаружила цепочку следов, уходящую в холмы. Крикнула в ухо подполковника:
- Следы! Вон там, видите?
Он мгновенно вскочил и уставился в иллюминатор. Затем бросился к летчикам. О чем он говорил, никто из–за шума не слышал, но вертушка накренилась и снизилась, скрывшись между холмами с глаз предполагаемого стрелка. Теперь с обоих сторон вертолета находились склоны и вертушка летела между холмов, словно по тоннелю. До земли было меньше десяти метров. Все это время солдаты и Берестова смотрели вниз, стремясь обнаружить человека. Подполковник чуть дотронулся до ее плеча, прося отодвинуться. Внимательно смотрел в иллюминатор. Татьяна видела теперь лишь край неба вдалеке, да изредка снег на склонах.
Но все обошлось. Долетели спокойно. Вертолет вздрогнул, коснувшись земли. Двигатели перестали работать и всем тут же показалось, что тишина нестерпима. Напряжение наконец–то отпустило людей. Лишь лопасти продолжали гудеть где–то наверху. Сквозь иллюминатор Берестова увидела толпу военных и поняла, что это встречают прилетевших. Подполковник спросил, подавая руку и помогая спуститься по лесенке:
- Как вы следы заметили?
- По тени в углублениях.
- Не плохо. - Тут же развернулся к коренастому полковнику и вскинул руку к шапке: - Товарищ полковник, взвод солдат с учебной части из Москвы доставлен. Разрешите представить журналиста Татьяну Васильеву Берестову. Мы встретились в Моздоке. Татьяна Васильевна первой заметила цепочку следов, уходящую в холмы неподалеку отсюда.
Не высокий широкоплечий полковник с серо–синими глазами протянул руку Шелестову и крепко пожал, хлопнув по плечу:
- С приездом, Вадим Иванович! - Повернулся к Берестовой, с интересом разглядывая ее: - Здравствуйте, Татьяна Васильевна! Искренне рад видеть вас в моем отряде. Головин Виктор Савельевич. - Осторожно пожал протянутую ладошку и тут же извинился: - Прошу прощения, что не могу сразу пообщаться с вами. Дела!
Татьяна улыбнулась:
- Ничего страшного. Я понимаю.
Полковник обернулся к стоявшему рядом лейтенанту:
- Фадеев, проводи журналиста в медицинскую палатку. Прапорщик Верстаков, займитесь новичками. Распределите по палаткам, поставьте на довольствие. Не мне вас учить… Вадим Иванович, пройдемте в штаб, укажете на карте, где вы видели следы…
Худощавый блондинистый прапорщик молча кивнул и направился к прибывшему взводу, который уже окружили старослужащие в надежде найти земляка. Старшие офицеры зашагали в сторону палаток. Берестову тут же окружили со всех сторон офицеры и прапорщики. Поодаль толпились свободные от службы солдаты и сержанты. Отовсюду неслись радостные приветствия. Она чувствовала, что здесь ее знают. Пусть не в лицо, но по публикациям точно. Отвечала, едва успевая запоминать мелькавшие лица. Лейтенант Фадеев подхватил сумку Татьяны и светло улыбнулся:
- К нам не часто приезжают зимой с центра, так мы отгородили закуток в медпалатке. Там тепло и пусто. Снег слишком глубокий и рыхлый, боевики не часто выползают и раненых сейчас нет. - Обернулся к остальным: - Мужики, дайте человеку прийти в себя! Вечером увидите и поговорите. Татьяна Васильевна к нам на неделю приехала.
Протолкавшись сквозь толпу, направился к стоявшим в стороне палаткам. Берестова заметила, что пилоты с вертолета направились следом за ними и поняла, что они приданы отряду. Вертолет остался стоять на широкой площадке. Пространство между палатками было тщательно расчищено. Стенки, укрепленные изнутри щитами, снаружи до половины засыпаны снегом для тепла. Лейтенант внес ее сумку в большую палатку с крестом на дверях, стоявшую посредине городка и сразу свернул в небольшой закуток слева. Внутри стояли две кровати, две тумбочки и на шесте висело небольшое зеркало. Фадеев пояснил:
- Умывальник напротив находится. Понимаю, что вам не привычно…
Татьяна улыбнулась:
- Это мне–то не привычно?! Да мне порой в таких условиях жить приходилось, поросята не позавидуют! Хотя командование и солдаты пытались мне жизнь облегчить. Спасибо за заботу, лейтенант! Кстати, как вас звать?
Он немного смутился:
- Володя. Через десять минут обед будет готов.
- Мы в Моздоке пообедали вообще–то, но, как я знаю, обед - это возможность познакомиться со всеми. Буду.
Фадеев ушел и она сразу стащила шапку и бушлат. В палатке действительно оказалось тепло. Берестова вышла из закутка и заглянула за марлевую стенку. Дальше находилась медицинская зона с железной печкой. Проходить она не стала, чтоб не топтать чисто промытый пол. Вернулась в закуток. Тщательно расчесала волосы и свисала их в тугой узел на затылке. Раскидала по тумбочке немногочисленные вещи. Помыла руки. В тент постучали. Это оказался все тот же лейтенант:
- Татьяна Васильевна, полковник приглашает вас в столовую. Там накрыли стол.
Она попросила из–за занавески:
- Володя, зовите меня Таней. Я ведь не намного старше вас. - Одевать шапку не стала, лишь накинула бушлат. По дороге к палатке спросила: - Скажите, а подполковник Шелестов кем здесь является?
- Начальник штаба. Замечательный мужик! О солдатах больше, чем о себе беспокоится. Вот и сейчас приказал увести взвод в столовую и накормить. Всех разместил в группы к обстрелянным солдатам. "Старики" за юнцами следить станут. Уж так у нас в отряде повелось…
Открыл дверь обычной палатки и пропустил ее вперед. За длинным дощатым столом слева сидели и обедали прибывшие солдаты. Справа, за таким же столом, собрался по всей видимости весь свободный от дежурства командный состав: полковник, подполковник, два майора, четыре капитана, три старших лейтенанта, два лейтенанта и шесть прапорщиков. Сидели на скамейках. Как по команде повернули головы, наблюдая, как женщина вешает бушлат на ключок. Отметили стройную фигуру, хотя форма сильно скрадывала очертания. Полковник Головин встал и пригласил:
- Татьяна Васильевна, прошу сюда! Между мной и заместителем. Вадима Ивановича вы уже знаете, а с остальными познакомитесь в ходе бесед. Уж чем богаты!
Берестова улыбнулась:
- А я не привередлива!
Полковник лучезарно улыбнулся с легким хохотком:
- Знаем! Вы уж извините, но пока вы летели, мы сведения собирали!
Татьяна расхохоталась:
- Здорово! И зачем такие хлопоты?
Головин отчетливо смутился. Улыбка все еще держалась на губах, да вот только смотрел полковник в стол. Его выручил один из майоров:
- Вы только не обижайтесь! В последний раз, осенью, к нам прибыла одна дамочка–журналистка. Все нервы вымотала. В палатке, видите ли, холодно ей, хотя мы даже спальник выделили! И погода была теплая. Удивлялась, что у нас ни душа, ни ванной нет. Каждый день требовала ведро горячей воды и голову мыла. Да у нас порой солдаты по месяцу не моются - воду доставляем черт–те откуда! Попытались объяснить, скандал закатила. Мы теперь подстраховываемся. Ну, чтоб знать, чего ожидать! В отряды звонили, где вы останавливались и спрашивали, что вы собой представляете. Так что мы о вашем характере представление имеем.
Женщина фырнула, беря хлеб в руки:
- Понятно! Дамочка случайно не Светка Ватрушкина была? - Все запереглядывались и она по этому переглядыванию поняла, что попала в точку. Сообщила: - Больше она к вам не приедет. Ее редактор выгнал за капризы "поеду–не поеду".
Головин откровенно сказал:
- Мы не удивлены. С таким характером в берлоге жить, самое то, а не журналистом работать! Еле дождались, когда уедет. Да еще и приставучей оказалась…
Военные звучно зафыркали, почему–то поглядывая на симпатичного кудрявого майора. Тот заметно смутился и покраснел. Затем резко вскинул голову:
- Ну чего все уставились? Что я виноват, что она ко мне приклеилась!
За столом поднялся хохот. Головин спокойно объяснил уже начавшей понимать ситуацию женщине, всю подоплеку этого смеха:
- Сергей Викторович на следующий день после приезда этой Светы на дальний блокпост запросился. Не поверите, проходу не давала! Сам видел. Не удобно, конечно, вам такое говорить, но все же женщине стоило бы себя чуть поскромнее держать. Она что, не замужем?
Берестова покраснела:
- Разведена…
Головин понял, что разговор ей не приятен и перевел разговор на проблемы отряда:
- Вы на свой счет это не принимайте. Во всех отрядах вас назвали сдержанной женщиной. Мы постараемся вести себя соответствующе…
Во время обеда Татьяна выяснила имена, отчества и фамилии всех офицеров и прапорщиков, попросив называть себя "Таней". Спросила об увиденных в Моздоке раненых:
- Вы сказали, что боевые действия в связи с участившимися снегопадами несколько затихли, а как же быть с теми ранеными, что я видела?
Головин ответил:
- Вообще–то это не раненые. У ребят воспаление легких. Простыли во время последнего рейда. Холодно было и ветер резкий. Здесь условий никаких, кроме лежания в теплой палатке да таблеток, что наш санинструктор даст. Дождались, когда морозы спадут и отправили в Моздок.
Берестова вспомнила, что она действительно не видела бинтов, да и парни были слишком сильно укутаны. Сказанное командиром вполне могло оказаться правдой, хотя знала и о том, что военные не любят говорить на подобные темы. Обед закончился в непринужденной беседе. Спросив разрешения у командира побеседовать с солдатами, Берестова направилась в указанные палатки безо всякого сопровождения, из чего заключила, что здесь ей доверяют и постараются не мешать.
Поначалу скованные от внимания журналистки, солдаты отвечали односложно, стараясь исчезнуть за спинами товарищей, но в конце концов разговорились. Рассказывали о родных местах, родителях и девчонках. Сетовали, что многих из них невесты не дождались. Рассказывали о ситуациях, порой комедийных, в которых пришлось побывать здесь, в Чечне. Часа через полтора Татьяна сидела среди разговорившихся солдат и перебирая струны старенькой шестиструнной гитары, напевала:
- А вчера не стало Глеба, в ночь ушел и не вернулся,
На стакане корка хлеба, командир к столу пригнулся.
Не погиб он и не умер, он ушел и где–то рядом
Мы его салютом звездным провожали всем отрядом…
Ребята какое–то время слушали, а затем робко подхватили на втором припеве. Третью песню "90 суток" пели все вместе. Голоса неслись над лагерем, заставляя часовых прислушиваться. В командирской палатке тоже услышали пение. Головин повернулся к Шелестову:
- Что там происходит, Вадим?
Вне служебной обстановки они давно обращались друг к другу по именам. Заместитель прислушался и не уверенно сказал:
- По–моему поют… Проверим?
Командир уже натягивал шапку. Вместе вышли из штаба и уверенно направились к крайней солдатской палатке, откуда доносились звуки гитары. У дверей остановились. Изнутри неслось довольно стройное:
- Батальонная разведка мы без дел скучаем редко,
Что ни день то снова поиск, снова бой,
Ты сестричка в медсанбате не тревожься Бога ради,
Мы до свадьбы доживем еще с тобой…
Офицеры переглянулись и осторожно проникли внутрь. Из–за спин увидели женщину. Берестова сидела на кровати с гитарой в руках, перебирала струны и пела вместе с солдатами. Холодный воздух коснулся спин крайних парней и они обернулись. Собрались поприветствовать командира и заместителя, но те дружно замахали руками "продолжайте". Солдаты через минуту забыли о них. Песня закончилась и вдруг…
Шелестов вздрогнул и закрыл глаза. Женщина запела афганскую "Кукушку". Никто не подпевал ей на этот раз. Солдаты задумчиво смотрели на поющую женщину. Мало кто из них знал слова песни, а те кто знал, молчали. Кое–кто опустил голову. Мягкий голос звучал печально. Едва отзвучал последний аккорд, подполковник стремительно вышел из палатки. Головин последовал за ним. Никто не обратил внимания на их уход. Командир догнал торопливо шагавшего заместителя:
- Вадим, снова вспомнил?
Друг качнул головой. Они слишком давно были знакомы и секретов между ними не стояло. И тот и другой вспомнили тот далекий бой у афганского кишлака…
Душманы накрыли колонну шквальным огнем, когда они, два молоденьких лейтенанта, Шелестов и Головин, уже думали, что опасность позади. Ведь оставался всего километр до советского блокпоста. В колонне ехало пять медсестер. Одна из них, Вика, нравилась Шелестову и отвечала взаимностью на его ухаживания. Они были знакомы три месяца. С того самого дня, как раненого в плечо осколком гранаты лейтенанта привезли в Душанбе. Вика работала там.
Вадим ее сразу заметил. Когда рана начала заживать, он начал ухаживать за ней. Она не возражала. Оставаясь вдвоем, сидели и мечтали где–нибудь на подоконнике ординаторской, как будут жить после войны. Она очень часто пела "Кукушку" под гитару для раненых. Устраивала своеобразные концерты в палатах. Потом была двухмесячная переписка и новая встреча. Вика написала рапорт с просьбой направить ее в Гератский госпиталь. Командование пошло навстречу. Колонну вели два лейтенанта…
Шелестов увидел, как выскочившая из машины Вика бежала к кричавшему раненому солдату, как наклонилась над ним. На узкие плечи был накинут белый халат. Душманская мина накрыла обоих. Подоспевшие на помощь вертолеты разбили банду полностью, но это не принесло радости лейтенанту. Он сидел возле изодранного мертвого тела и горько плакал, не обращая ни на кого внимания…
Вадим женился через семь лет после случившейся на его глазах трагедии. Женился под давлением родителей, которые хотели понянчить внуков и часто упрекали его в черствости и невнимательности к женщинам. Через три года решительно развелся, поняв, что женщина рядом совсем чужая. Детей не было и разошлись легко. Валентина не возражала против его решения. С тех пор подполковник жил один, проводя отпуска у родителей. Они больше не старались давить на сына, смирившись с его решением - прожить жизнь в одиночестве. Отец и мать наконец–то поняли его. Он до сих пор думал о Вике и с тоской вспоминал погибшую девушку…
Вечером полковник Головин собрал всех офицеров и прапорщиков в своей палатке. Сам постучал к Берестовой и пригласил:
- Татьяна Васильевна, мы бы хотели немного отметить ваш приезд. Вы не против?
Она выглянула из закутка, где сидела, записывая в блокнот все, что услышала и запомнила за эти несколько часов. Сведений набралось не мало и она стремилась ничего не упустить из услышанных рассказов. Улыбнулась:
- С удовольствием! Только бушлат накину и кое–что прихвачу…