Хотя и не долго пришлось мне служить под командованием В. К. Триандафилова (он трагически погиб при авиационной катастрофе вместе с одним из известных энтузиастов механизации Красной Армии К. Б. Калиновским), но я, как и другие командиры, многому научился у него. Прежде всего, пожалуй, его личный пример помог мне глубже усвоить огромное, а нередко решающее значение оперативности и четкости в военном деле. Проводить учения так, "как рекомендовал комкор Триандафилов", стало в корпусе своего рода традицией. И не раз вновь назначенный командир корпуса Иван Семенович Кутяков сердился, когда чуть ли не на каждом шагу слышал:
- Так нас (учил комвдр Триандафилов.
- Что вы все время твердите: Триандафилов, Триандафилов… Хороший был командир, слов нет, но молодой, без достаточного боевого опыта. Он у меня стажировался в должности командира роты, когда я уже корпусом командовал, - ворчал Иван Семенович.
Но довод был малоубедительным. Все мы с большим уважением относились к комкору Кутякову, видели в нем опытного, умного командира (каким он и был на самом деле), но долго еще не могли забыть Триандафилова.
Наши части входили в состав войск Московского военного округа, которым командовал тогда Иероним Петрович Уборевич. Мне неоднократно доводилось встречаться с ним по делам службы. Несколько раз он и сам приезжал в дивизию, руководил тактическими учениями.
Учения, или, как их тогда называли, маневры, под его руководством проходили интересно и увлекательно. Прекрасно зная военное дело, он умел удивительно четко и ясно поставить задачу, нацелить командный состав на ее успешное решение, добиться безупречных действий каждого подразделения в ходе обороны или наступления. При этом не сковывал инициативу участников учений. Если же тот или иной командир принимал неправильное решение, Уборевич тут же доказывал это ответными действиями "противника", строго учитывая реальные возможности и обстановку как одной, так и другой сторон.
Особенно интересными и полезными были проводимые им разборы учений. В каждом своем выступлении он непременно подчеркивал, что подготовка войск должна вестись с учетом реальных возможностей вероятного противника, а также всех факторов морального и материального характера, которые могут иметь место в будущей войне.
Рекомендуя командному составу при организации военных учений и игр обращаться к опыту прошлых войн и учитывать его, он в то же время советовал использовать этот опыт не механически, а творчески.
- Исторические события, - говорил Уборевич, - это зачастую неповторимые конкретные случаи. Было бы очень опасно для нашей армии в будущей войне слепое подражание примерам прошлого.
Много внимания на разборах командующий уделял вопросам всемерного укрепления дисциплины. Дисциплина, говорил он, должна быть глубоко внутренней и идти сверху вниз и обратно.
И. П. Уборевич запомнился мне как подлинный новатор в обучении и воспитании войск, особенно в совершенствовании работы штабов. Он возмущался непомерной громоздкостью некоторых наших штабов, обилием планов и других бумаг, порой никому не нужных, отрицательно сказывавшихся на мобилизационной готовности войск. И действительно, чтобы отмобилизовать, например, батальон, мы, по установившейся традиции, вынуждены были разрабатывать до десятка различных схем, сочинять такое же, а то и большее число приказов, распоряжений.
- Для чего столько бумаг? - задал мне вопрос Уборевич во время одной из очередных инспекторских проверок дивизии.
- Не я это выдумал, товарищ командующий. Так делалось всегда.
- Так принято, это верно. Но ведь в вашей власти упростить дело. Даю вам задание: в течение двух дней разработать примерные мобпланы для эскадрона, батальона связи и саперного батальона, чтобы каждый из этих планов умещался не более чем на одном обычном листе бумаги.
- Попытаемся сделать, товарищ командующий, но…
- Никаких "но". Планы должны быть готовы через двое суток. Потом изучим их и, может, будем рекомендовать всем дивизиям.
К установленному сроку мы составили примерные планы–схемы. Командующий внимательно проверил их, затем вызвал из Москвы группу работников штаба округа, вместе с ними уточнил некоторые детали. Практическую проверку реальности планов было решено осуществить на примере кавалерийского эскадрона.
Пробная мобилизация прошла на редкость успешно. К установленному сроку на сборный пункт в полном составе прибыли люди, доставлено необходимое число лошадей, вовремя получено все снаряжение.
- Опыт подтвердил, - отметил потом на разборе И. П. Уборевич, - что нет никакой необходимости разрабатывать несколько документов для мобилизации приписников в масштабе эскадрона или батальона. Достаточно одного плана–схемы. В результате штабы полков и соединений освобождаются от никому не нужной канцелярской работы и штабные командиры могут быть использованы для более важной организационно–практической деятельности. В начальный период войны это, как вы сами понимаете, будет иметь огромное значение.
Способности И. П. Уборевича как военачальника, организатора обучения и воспитания войск, а вместе с тем и вдумчивого руководителя штабной работы были поистине неистощимы. Однако большому человеку, даже очень талантливому, нередко присущи и недостатки. Не был в этом отношении исключением и Уборевич. При нем в округе существовало ничем не оправданное неофициальное деление старшего командного состава на две так называемые "школы" - старую и новую. Практически это выражалось в том, что часть командного состава (представители "новой школы") получала всевозможные привилегии, пользовалась особым уважением командующего, а другая часть (представители "старой школы", к которой Уборевич относил всех, чья точка зрения на обучение и воспитание войск не совпадала с его взглядами) находилась как бы в тени, далеко не всегда получала поддержку даже в осуществлении ценных начинаний. Так, например, по мнению Уборевича, не следовало придавать серьезного значения строевой выучке личного состава. Если же иные командиры, вопреки указаниям сверху, выкраивали время на строевую подготовку, командующий, не скрывая иронии, говорил:
- Сразу видна старая школа!
Подобное деление, естественно, не способствовало спаянности и сплоченности командного состава, отрицательно сказывалось на учебно–воспитательной работе.
Но, разумеется, эти недостатки носили частный характер. Они нисколько не умаляли достоинств И. П. Уборевича как командующего войсками, прекрасного знатока военного дела.
Советским людям старшего и среднего возраста, безусловно, памятны полные созидательного пафоса и в то же время трагических событий предвоенные годы.
Все мы радовались успехам в развитии народного хозяйства страны. Но чувствовалась какая–то нервозность, неуверенность и в гражданских организациях, и в войсках. Объяснялось это тем, что насаждавшиеся Сталиным нарушения революционной законности становились чуть ли не нормой поведения некоторых работников. В результате были репрессированы и погибли многие преданнейшие делу партии руководители партийных организаций. Массовые репрессии нанесли серьезный ущерб и Вооруженным Силам. В 1937 году были арестованы такие авторитетные, известные всей Красной Армии военачальники, как Тухачевский, Уборевич, Блюхер, Якир, Корк и многие другие. Этот удар обрушился на Вооруженные Силы СССР как гром среди ясного дня. Командиры и политработники, особенно те, которые лично знали подвергшихся репрессиям, терялись в догадках: неужели в самом деле это враги Советской власти?
В те памятные своим трагизмом дни я, после непродолжительной службы в качестве заместителя начальника штаба Московского военного округа, получил назначение на должность командира 12‑го стрелкового корпуса, штаб которого находился в Саратове, а затем выехал в Новосибирск, на должность заместителя командующего войсками округа.
В конце зимы ко мне приехала семья. Собирались приобрести кое–какую мебель, чтобы обставить квартиру и обосноваться в Сибири, как вдруг - новое назначение. На этот раз в Киев, опять на должность заместителя командующего войсками округа.
* * *
К месту новой службы прибыл 15 апреля 1938 года. Представился командующему округом - командарму первого ранга Семену Константиновичу Тимощенко. Познакомился с руководящими работниками штаба округа. Начальником штаба был тогда Иван Григорьевич Захаркин, его заместителем - комбриг Николай Федорович Ватутин. Авиацией округа командовал комкор Федор Алексеевич Астахов, артиллерией - комдив Иван Ефимович Петров.
На меня было возложено руководство подготовкой штабов корпусов и дивизий. Работа интересная, требовавшая большой вдумчивости, творческой инициативы. Приходилось преодолевать немало трудностей, не только учить других, но и постоянно учиться самому. Дело осложнялось отсутствием наставлений и официальных учебных пособий по оперативной подготовке штабов.
Немало в то время велось разговоров о маневренном характере будущей войны, но не было единого мнения о ее отличительных особенностях. Наша военная теория не давала тогда ясного ответа на такие вопросы, как вождение войск в условиях маневренной войны, организация связи в оперативных объединениях, обеспечение армии подвижным составом. Слабо были разработаны теория к практика непрерывной поддержки пехоты и танков массированным огнем артиллерии.
Словом, трудностей непочатый край. Но работа нравилась мне. Много времени проводил непосредственно в штабах, изучал их опыт. По наиболее сложным вопросам часто советовался с командующим войсками, начальником штаба, командующими родами войск.
В период службы в Киеве в моей жизни произошло знаменательное и радостное событие. Трудящиеся Черкасского избирательного округа выдвинули мою кандидатуру в Верховный Совет Украинской ССР. Я стал депутатом. Вскоре должна была состояться первая Сессия Верховного Совета, где я собирался выступить, высказать волновавшую меня тогда мысль о необходимости решительного усиления оборонно–массовой работы среди населения. И потом просто хотелось побыть на сессии, что сулило прекрасную возможность лучше познакомиться с жизнью республики и страны в целом.
Однако этой моей мечте не было суждено осуществиться. Буквально накануне сессии из Москвы позвонил Е. А. Щаденко и сообщил, что подписан приказ о моем назначении на должность командующего войсками Сибирского военного округа.
- Выезжайте немедленно в Новосибирск, - добавил он.
- Я избран депутатом Верховного Совета республики. Завтра открывается первая сессия. Разрешите на несколько дней остаться в Киеве, - пытался я уговорить Щаденко.
- Сессия обойдется без вас, - услышал в ответ. - Нарком приказал, чтобы вы как можно быстрее приступили к работе в Сибирском округе.
Жаль, конечно, было расставаться с Киевом. Пробыл я там всего четыре месяца, но многому научился. Требовательный, порой даже суровый командующий войсками С. К. Тимошенко нравился мне.
Хорошей школой для меня были заседания Военного совета округа, на которых довольно часто присутствовал в то время Никита Сергеевич Хрущев. С присущим ему тактом, а вместе с тем и непоколебимой настойчивостью он проводил линию на всемерное усиление в войсках партийно–политической, воспитательной работы, на повышение роли и значения партийных организаций в жизни частей и соединений, на укрепление единоначалия.
Запомнился такой случай. Весной 1938 года в Киеве проходила окружная партийная конференция. Доклад о задачах боевой и политической подготовки сделал Тимошенко. Началось обсуждение. После двух или трех ораторов командующий куда–то выехал по неотложным делам.
Воспользовавшись этим, один из делегатов, выступивший в развязной манере, в стиле "разоблачителей" того времени, стал весьма прозрачно намекать, а не является ли и Тимошенко "врагом народа". В "подтверждение" он ссылался на какие–то слухи, разговоры и таким образом по сути дела предлагал конференции выразить политическое недоверие командующему.
Об этом выступлении стало известно Никите Сергеевичу Хрущеву. Он потребовал стенограмму. Когда после перерыва делегаты собрались в Доме Красной Армии, туда приехал и секретарь ЦК КП Украины Н. С. Хрущев.
Свое выступление на конференции Никита Сергеевич начал с напоминания о том, что перед войсками округа стоят важные и ответственные задачи. Чтобы успешно выполнять их, необходимы единство и сплоченность командного и политического состава, железная дисциплина в войсках. Тот, кто подрывает единство, вольно или невольно ослабляет боевую готовность войск.
Затем Никита Сергеевич, что называется, по косточкам разобрал "аргументы разоблачителя". Он назвал его выступление подстрекательским, вредным, антипартийным и потребовал вывести клеветника из состава президиума конференции. Делегаты встретили это предложение бурными аплодисментами.
…Но как ни хотелось остаться в Киеве, приказ оставался приказом. Нужно было срочно выезжать в Новосибирск.
* * *
И вот опять мерно постукивают на стыках рельс колеса мягкого вагона дальневосточного поезда. Третий раз еду в Сибирь.
За то время пока я находился в Киеве, в штабе Сибирского военного округа произошли большие изменения. На вокзале меня встретил капитан, представившийся временно исполняющим обязанности командующего войсками. Это показалось невероятным: капитан - командующий округом, пусть даже временно!
"Опять аресты, - подумал я. - Неужели положение так серьезно, что потребовалось на командира батальона возлагать обязанности командующего?"
- Многие должности остаются вакантными, - сказал капитан. - Ждем людей.
В течение нескольких недель штаб лихорадило. Пришлось потратить немало времени и энергии, чтобы с помощью партийной организации, члена Военного совета дивизионного комиссара П. С. Смирнова и начальника политического управления бригадного комиссара В. Н. Богаткина поставить все на свои места. Начальником штаба в Москве сначала утвердили комдива М. Ф. Лукина, но вскоре на эту должность прибыл комбриг П. Е. Глинский, а Лукин был переведен на должность заместителя командующего войсками. Начальником оперативного отдела был утвержден полковник А. И. Сахно, отдел боевой подготовки возглавил полковник А. Г. Моисеевский.
По территории Сибирский округ был одним из самых больших в стране, по количеству же войск во много раз уступал Киевскому. Задачи, решаемые войсками округа, тоже были гораздо скромнее. Не требовалось, например, заниматься строительством укрепленных районов - до границы далеко. Все внимание - боевой подготовке. Воинские части размещались в крупных городах. А летом почти половина войск округа находилась в одном большом лагере. Туда на весь лагерный период выезжали и все руководящие работники штаба округа.
Пограничные конфликты, возникавшие то на востоке, то на западе, были от нас одинаково далеки. Но приближение войны с каждым днем все больше чувствовалось и здесь. Бои советских войск с японскими захватчиками в районе озера Хасан закончились победой частей Красной Армии еще до моего приезда в округ. Предстояло изучить опыт этих боев и использовать все ценное из него в обучении войск.
С ходом боевых действий в районе озера Хасан нас бегло ознакомил их непосредственный участник - комкор Г. М. Штерн. Вместе с группой командиров штаба мы встречали его на вокзале в Новосибирске, когда он ехал в Москву с докладом. Штерн пригласил нас в вагон и, пока стоял поезд, рассказал о том, как развертывались события. При этом он отметил серьезные недостатки в мобилизационной готовности некоторых частей, а также отрицательное влияние условностей в боевой подготовке личного состава. Об этих же недостатках говорилось и в полученном нами осенью развернутом решении Главного Военного Совета при Народном Комиссаре обороны.
Все это заставило нас основное внимание сосредоточить на полевой выучке личного состава, чего особенно недоставало. Вместе с членом Военного совета округа П. С. Смирновым ездили по дивизиям, руководили тактическими учениями, присутствовали на полевых занятиях в подразделениях. Много и обстоятельно беседовали с командирами, с красноармейцами.
К тому времени в округе был уже почти полностью завершен переход к кадровой системе комплектования войск. Организационная структура соединений была приведена в соответствие с их ролью в будущих боевых операциях. Штатные изменения привели к значительному увеличению командного и политического состава, главным образом за счет молодежи из училищ и курсов усовершенствования. Многие из молодых командиров не обладали еще достаточным практическим опытом. Это отрицательно сказывалось на обучении личного состава действиям в составе взвода, роты непосредственно в поле, в условиях, максимально приближенных к боевой действительности.
Помню, после очередного тактического учения, проведенного в 107‑й стрелковой дивизии, созвали мы средний командный и политический состав на совещание, чтобы посоветоваться по вопросам дальнейшего улучшения полевой подготовки красноармейцев и младших командиров. Я выступил с небольшим докладом, обратил внимание собравшихся на то, что некоторые из них при обучении подчиненных допускали шаблон, упрощенчество, условности.
- Сейчас время мирное, товарищ командующий, поэтому приходится прибегать к известным условностям в обучении, - заявил на это один из командиров рот. - А на войне, если она начнется, боевая обстановка сама подскажет, как лучше применяться к местности, окапываться, строить укрепления. Да и укрепления–то, наверное, не потребуются. Ведь мы готовимся не к обороне, а к наступлению, будем бить врага на его же территории.