– Увы! Даже мои большие возможности ограничены. Папирусы Эйе моим людям прочитать не удалось. Итак, что он писал тебе?
– В этих посланиях не было ничего такого, что могло бы заинтересовать тебя, господин. Три из них приказы фараона насчет храма Атону, а два папирусы преданные мне господином Йуйя через Эйе. Это размышления старого ученого мужа начет нового культа Атона.
– Ты хочешь сказать, что там нет ни слова о политике?
– Именно так, господин. И я могу предать тебя эти послания для ознакомления, если ты только пожелаешь.
– Нет, не стоит, – отмахнулся Мерира. – Не стоит, я тебе доверяю. Ты слышал, что твоего господина назначили чати по связям с иностранными державами?
– Не, господин. То великая радость для моего господина Эйе.
– И должность хранителя царской лошади Эйе сохранил за собой. Не прост твой покровитель. Очень не прост. Он в последнее время часто беседует с высокородным Йуйем, дедом фараона.
– Но разве он уже перешел вам дорогу, господин?
– Нет. Пока нет! – проговорил верховный жрец Атона. – Но вскоре наши интересы схлестнуться. Я не верю ему, Нехези. Честолюбие Эйе не знает границ. Он может легко увлечь тебя в опасную авантюру, и ты погибнешь. И потому дружба со мной дл тебя весьма выгодна, Нехези. Ведь господин Йуйя уже так стар и дни его сочтены. Старик все более стремиться к созерцанию и философии. Он не тот покровитель, что нужен молодому чиновнику.
– Я не отказываюсь от своих обещаний, господин. И готов выполнить все условия нашего с вами договора.
– А я, веря этому, сделаю тебе подарок, Нехези. Ты ведь желаешь знать, чем занималась во время твоего отсутствия Мерани? Не так ли? По твоему вспыхнувшему взгляду вижу, что ты этого страстно желаешь.
– Не скрою, я небезразличен к такого рода сведениям.
– Мои люди следили за ней всюду. Я хотел тщательно отследить её контакты – вдруг они приведут к Вездесущему, но этого не произошло. Эти грабители могил чрезвычайно осторожны. Но зато я узнал многое иное о ней.
– И что же это? – Нехези совсем не интересовал Вездесущий, но его волновал вопрос, не изменила ли ему Мерани?
– Она завела себе нового дружка, Нехези.
– Что? – вскричал юноша.
– Именно так. Удержать такую девицу дома в рамках дозволенного порядочной египетской женщине трудно. И она пустилась за приключениями. Молодой офицер корпуса Амона завлек её в свои сети.
– И есть доказательства их близкой связи?
– Еще какие доказательства. Я подкупил раба этого самого офицера, и он наблюдал за всем что происходило между ними во время этих встреч. Я могу рассказать тебе подробности как она занимается любовью. И ты сравнишь это со своими воспоминаниями и поймешь правда это или нет? Желаешь услышать?
– Нет! – решительно тряхнул головой Нехези. – Я прогоню эту женщину от себя!
– А вот этого делать не следует, ибо она нам может еще не раз пригодиться. А впрочем, ты и не сможешь её прогнать, Нехези. Такую прогнать трудно. Тем более что она уже поселилась в твоем сердце, как сказали бы ранее, когда почитали богиню Хатор.
– Но я все равно попробую изгнать её из своего сердца, – упрямо заявил Нехези. – Или еще лучше я прикончу эту женщину. Её и того, кто занял мое место.
– А вот убийств совершать не стоит, Нехези. Да и если ты схватишься с этим офицером в бою на мечах, он тебя убьет. Я выяснил, что он отличный рубака. Конечно, ты можешь заколоть его в спину, когда он этого не ждет, но это не твой стиль, Незхези. И подослать к нему своих воинов ты также не сможешь. Ты все делаешь сам, не так ли?
– Убивать просто так я не хочу. А воина можно благородно убить только в честном бою.
– Вот это и есть самое плохое в придворной борьбе, Нехези. В ней нет места для чести. В ней или ты сожрешь своего врага, или он сожрет тебя.
– Но мои отношения с Мерани не относятся к придворной борьбе, господин.
– А разве есть разница в придворной борьбе за власть и в борьбе за любовь? – засмеялся Мерира.
"Вот за это тебя и не любит Йуйя, – подумал про себя Нехези. – За то что ты давно потерял порядочность и честь. А, по мнению деда фараона, новому богу должны служить люди чести".
Но вслух Нехези сказал иное:
– Я пойду сейчас, великий господин. Мне нужно остаться одному.
– Иди. Я более не держу тебя, но вскоре мой посланец вызовет тебя во дворец…
Нехези отправился в старое святилище, до которого еще не добрался Мерира и его преобразователи. Ранее здесь горело множество светильников, но сейчас здесь царил полумрак.
Кто-то из жрецов старого культа на свой страх и риск зажигал здесь два три светильника и исполнял свои обязанности под страхом смерти. Величественные колоны с яркой раскраской поднимались вверх к массивной крыше.
Внутри было тихо, и только гулкие шаги самого Нехези отдавались под сводами.
"Заброшенный храм Амона-Ра. Место прежнего величия! Это место навевает благоговейный трепет по-прежнему. Кажется, что здесь и вправду обитает божество".
– Ты пришел к богу? – громкий шепот вдруг прозвучал совсем рядом с Нехези.
Он вздрогнул всем телом и обернулся. Никого! Он бросился за колону и всмотрелся в темноту. Никого!
– Кто здесь? Отзовись!
– Это зависит от того, к кому ты пришел, – снова прозвучал голос.
– Я просто пришел в храм. Я хочу побыть один! И думал что это место пустынно, но я ошибся.
– Ты страдаешь? И тебе нужен бог, не так ли? Все вспоминают о боге когда им плохо. А тебе сейчас плохо.
– Я пришел совсем не к богу. Кое-кто утверждает, что никаких богов вообще не существует и это сказка только для того чтобы держать в повиновении чернь.
– Это не так, Нехези.
– Ты знаешь, кто я? – искренне удивился юноша.
– Я многое знаю, Нехези. Но не это сейчас главное. Ты сказал, что богов нет. Но вот посмотри на статуи. Иди вперед.
Вдали загорелся свет, идущий неизвестно откуда и Нехези показалось, что светиться сама статуя Амона-Ра. Человек приблизился к богу. Статуя сделанная из известняка была втрое выше чем Нехези. В руках каменный бог держал символы Могущества и Бессмертия.
– Это Амон-Ра! – проговорил голос. – Вернее так он выглядит в глазах скульптора, что изготовил статую. Но кто видел бога на деле? Может он маленький и невзрачный, или может быть, он вообще не имеет человеческого тела. Но в глазах людей бог должен быть велик. И потому его изобразили именно так.
– И что из того? Чем все это поможет мне?
– Но ты сам пришел в храм, Нехези. Человек, когда ему трудно и когда он в отчаянии всегда ищет и будет искать бога.
– Я бы хотел найти его. Но кто он бог или кто они боги? Кто прав из жрецов говоря что именно его бог настоящий? Жрецы Амона-Ра? Или прав фараон Эхнатон, говоря, что бог это живое и могущественное солнце? Ведь но и правда сияет на небе и дарит нас теплом и дает нам жизнь!
– Но тогда правы и жрецы священного Хапи. Они также указывают на воды Нила и говорят, что вот он наш бог! Вы можете видеть его. Сторонники Себека покажут тебе крокодила и скажут вот он! Так как доказывает существование Атона твой фараон – это ничуть не отличается от доказательств жрецов других богов. Вот рядом с Амоном-Ра статуя его божественной супруги Мут, Матери всех вещей. В её руке символ вечной жизни – перекрещенная петля.
– Но скажи тогда где и как искать бога?
– Это вечный вопрос, Нехези. На него нельзя ответить быстро и однозначно. На познание бога у мудреца уходит жизнь. Но ты пришел сюда с сомнением в необходимости своей дальнейшей жизни. Отринь от себя такие мысли. Завтра жизнь снова станет тебе улыбаться. Тебе рано думать о смерти. Твой час пробьет еще не скоро…
Нехези из святилища отправился в свой дом и застал там своего дядю Бата. Тот сразу же бросился к племяннику и обнял его. Старик плакал и причитал:
– Ты мой спаситель, Нехези. Моего сына отпустили! Ты весь в своего великодушного отца, моего любимого брата. Я, как только обнял Ану, сразу же бросился к тебе.
– Не стоило этого делать, дядя. Ведь всем что я имею сейчас, и еще буду иметь я обязан вам, и вашей науке.
– Ты без всякого сомнения мой лучший ученик. Но что станет делать Ана далее, мой мальчик? Что бы ты посоветовал?
– Вы хотите, чтобы он служил при храме Атона и далее?
– Не знаю, что и сказать. Новый культ набирает силу, и кто знает, как все сложиться далее. Я не могу строить прогнозы впервые в жизни, Нехези. Все так быстро меняется в славном Египетском царстве, что мне уже трудно за все следить.
– Он может занять должность при храме Атона или здесь в Фивах или даже в самом Ахетатоне. Я смогу об этом позаботиться, дядя. Но давайте отложим этот разговор до завтра. Сейчас я страшно устал и хотел бы отдохнуть.
– Хорошо, хорошо, мой мальчик. Еще одно только слово. Некий нубиец Небра от твоего имени трижды брал у меня крупные суммы для твоих нужд. Он заявил, что действует от твоего имени и является твоим человеком. Он говорил, что это пойдет на подкуп чиновников и писцов из свиты Мерира. Я ему поверил…
– Да, он мой человек, дядя. И деньги брал на нужное дело. Оно выльется благом для нашей семьи.
– Тогда все отлично. Все отлично, мой мальчик. Я удаляюсь.
Дядя быстро ретировался и Нехези приказал слугам готовить ванну. Но когда он смыл с себя грязь и переоделся, отдохнуть ему не дали. К нему напросился нубиец Небра, которого он сам отправил в Фивы и хотел впоследствии получить от него выгоду при своем возвращении в Ахетатон.
Небра ничуть не изменился за прошедшие месяцы и не потерял ни одного грамма своего веса. Но одет он был на этот раз скромнее.
– Ты вернулся с почетом, молодой господин. И я рад за тебя.
– Спасибо, Небра. Итак, что ты сделал за подошедшее время? Его в твоем распоряжении было предостаточно. Только не говори, что у тебя были трудности. Бата сказал мне, что ты трижды просил у него крупные средства для подкупа нужных чиновников в окружении Мерира. И просил ты их моим именем. И я должен теперь возвратить все моему дяде.
– Я приготовил тебе такой отчет, господин, что не только Мерира, но половину его жрецов можно притянуть к ответу. Ты будешь доволен. Но не забыл ли ты о своем обещании взять меня с собой в столицу ко двору Его святейшества?
– Не забыл. Если твои сведения мне помогут, то я позабочусь о твоем будущем. Клянусь тебе в этом. Если поднимусь я, то и ты поднимешься вместе со мной.
– Тогда смотри, господин, – толстяк стал доставать папирусы и раскладывать их на столе.
– Это копии распоряжений господина верховного жреца храма Атона Мерира. Вот здесь указаны все необходимые припасы для оплаты мастеров и питания работников. А вот папирус, где указаны реально полученные средства для содержания. Вот жалоба жены одного из мастеров, что не получил сполна всего что ему было положено. А когда он напрямую обратился с этим к Мерира, тот приказал забить его палками, а тело бросить в Нил крокодилам.
– И его жена решилась написать жалобу? – искренне удивился Нехези.
– Да. Я уговорил её за вознаграждение. Ведь после смерти мужа у неё на руках трое детей. И их нужно кормить. Это была первая крупная сумма полученная от твоего дяди. И это свидетельствует о преступлении Мерира.
– И много украл почтенный Мерира?
– Практически половину из всех выделенных государственной казной средств.
– Так много? – Нехези не мог поверить своей удаче. – Ты ничего не путаешь?
– Как можно, господин. Это еще не все. Почтенный Мерира завладел имуществом бывшего жреца храма Птаха в Мемфисе и предал его в государственную казну, как имущество врага фараона. Сам жрец был казнен. Вот копия документа с описью имущества поступившего в казну. Я купил копию у личного писца Мерира, отдав ему трех коров. А вот еще один интересный папирус. Это отчет о реально полученных Мерира в Мемфисе ценностях. Из стада в 120 коров, Мерира отдал государству только 15 коров. Из золотых украшений и драгоценностей в казну поступила едва четверть. А где остальное? На это пошла вторая крупная сумма полученная у твоего дяди. Мне продолжать?
– Нет. С этими папирусами я так прижму верховного жреца, что он станет у меня ласковым как кошка. А ты Небра готовь свои вещи. Поедешь со мной в Ахетатон. Для тебя найдется много работы.
– Ряд служить тебе, господин…
На следующий день Нехези сидел в своих покоях и никого приказал не к нему не пускать. Он думал, как ему поступить. Ночью он почти не спал и перебрал тысячу вариантов своей мести Мерани и её любовнику. Он в своих мыслях сотню раз пронзил сердце коварной женщины кинжалом. Он сносил голову офицеру корпуса Амона и натирал свое лицо его кровью.
Но он же хорошо понимал, что ничего подобного в реальности не произойдет. Такая месть не залечит ран в его душе. И он попросту решил залить горе вином.
Однако, хмель почему-то не брал его.
– Пропустите меня! – неожиданно за дверью прозвучал женский голос. Прочь! Я хочу войти и войду!
Это была она. Нехези вскочил с места и неловко задел кувшин и тот разбился прямо под его ногами. Красная пряная жидкость растеклась между черепков.
Двери распахнулись и Мерани вошла к нему. Она была прекрасна в своем гневе и новая одежда, какую носили богатые и знатные египтянки, чрезвычайно ей шла. На ней был каласирис из мягкой шелковой ткани плотно облагавший фигуру и высокий парик, перетянутый серебряными обручами.
– Что это значит, Нехези? – гневно просила она. – Ты приказал не пускать меня? Так? Но я не твоя служанка, которую ты можешь в любой момент выставить наружу!
– А госпожа хочет меня видеть?
– А ты разве не желаешь видеть меня? – ответила она вопросом на вопрос. – Я видела взгляд твоих глаз, когда вошла. Ты хочешь меня видеть, но некто уже успел напеть тебя обо мне нечто плохое. Так? Иначе ты не стал бы напиваться в одиночестве.
– А разве у меня нет повода, Мерани?
– Для гнева на меня? Нет.
– И ты ждала меня и скучала по мне? Так? – он строго посмотрел на женщину. – И подле тебя не появился новый мужчина.
– А подле тебя разве за время нашей разлуки не было женщины?
– Была! – гневно ответил он. – Была и не одна! Но я мужчина и не мог отказываться от подарков принца Кашта. Но женщина, если она не шлюха, должна вести себя по-другому!
– Что? Ты сказал шлюха? Это ты так обо мне?
– Я не сказал этого о тебе, я сказал, если она не шлюха.
– Нехези! Я не простая женщина и тебе это давно известно. Я не твоя рабыня и ничем тебе не обязана. Меня нельзя привязать к себе узами брака и вашими традициями, которые говорят как и что нужно делать женщине! Я сама выберу себе что и как! Сама! И я давно говорила тебе об этом!
– Но говорить и делать это разные вещи. Я рассчитывал, что ты меня дождешься, а не бросишься в постель к первому попавшемуся офицеру корпуса Амона.
– Ах, вот ты как заговорил! Значит ты такой же как и они все! Но если так, то я уйду и никогда более к тебе не вернусь! Тебя это устраивает?
Нехези знал, что он может сдержать слово и действительно уйти. Потому он промолчал.
– Ты не сказал ни да, ни нет, Нехези.
– Я не хочу, чтобы ты уходила навсегда, Мерани.
– Тогда проси у меня прощения и я забуду о твоих словах…
Нехези и его правнуки. 1283 год до новой эры
Фивы
– И я просил её, и даже умолял прости меня, – проговорил старик Нехези. – Я не мог оттолкнуть от себя эту женщину. Не мог. Не знаю почему.
– После того что ты горишь, дедушка, я не хотел бы попасть под влияние чар любви, – проговорил юный Бата.
– А я бы хотел! – вскричал Яхотеп. – Хотел бы испытать страсть и любовь женщины.
– Тогда ты также станешь несчастным, мой мальчик. И погибнешь из-за женщины.
– А я усвоил твои уроки, дедушка. Зачем доживать до глубокой старости, когда твое тело откажется тебе повиноваться? Не лучше ли умереть в расцвете сил насладившись жизнью?
– Это слова солдата, но не слова мудреца, Яхотеп. А солдаты не бывают счастливыми. И те из них кому повезло – встретят смерть в бою. А те кому не повезло станут калеками проклинающими свою жизнь. Я также в молодости носил меч, хоть и был писцом. И я гордился тем, что убивал врагов на поле боя. А вот теперь не могу сказать, ради чего я это делал? Кому принес этим благо? Нет в этом нет мудрости. Нет.
Старик закатил глаза и стал бормотать что-то невнятное. Яхотеп и Бата переглянулись и решили отойти от Нехези оставив его со своими мыслями…
Папирус 7. Милость фараона Эхнатона
1356 год до новой эры. Восьмой год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)
Ахетатон
Нехези в сопровождении собственной свиты отправлялся в Ахетатон. Пришло его время отбыть из Фив ко двору фараона и доложить о выполненной им работе. А сделано за последний год было немало. Вырос в Нубии грандиозный храм Гем-Атон, который мог поспорить по своему великолепию с храмом Атона в Фивах. При этом волнений в провинции Нубия совершенно не наблюдалось и не было ни одного случая срыва поставок продовольствия рабочим-строителями или срыва поставок строительных материалов. А вот в иных номах такое случалось сплошь и рядом. Нехези показал себя мудрым администратором и талантливым организатором, умевшим находить компромисс с местными властями.
Вместе с ним ехали Пентоэр, Небра и Мерани. Правда отряд солдат Пентоэра, на преданность которых Нехези вполне мог положиться, пришлось оставить в Фивах. Мерира дал ему отряд ливийских колесниц для сопровождения.
Во время одного из привалов Пентоэр приблизился к Нехези и присел рядом с ним у костра.
– Ты уверен, господин, что мне следовало сопровождать тебя? – спросил он.
– Да, Пентоэр. Тебе ничего не грозит. Фараон Эхнатон умеет прощать. Да и ты не сделал ничего такого, за что Его святейшество жаждет мстить. Скажешь что божественный свет Атона сошел на тебя и ты стал просветленным и готов служить новому божеству. За такие слова тебя не только простят, но и возвысят.
– Это можно сказать. Тем более что к культам старых богов я равнодушен. И мне все равно какой храм посещать. Я солдат и умею сражаться. Большего мне не нужно.
– И тебя не интересует за что сражаться?
– Нет. Если слишком много думать, то можно потеряться среди различных истин и правд. А я этого не желаю. Судьба послала мне тебя и тебе приятно служить. Воину нужен господин.
– Но ты мог бы найти господина и побольше чем я. Кто я в сущности такой? Писец господина Эйе.
– Но у тебя храброе сердце и большая душа. Мне этого хватит. И я чувствую в тебе друга, Нехези. И мне кажется, что умеешь быть верным.
– Думаю, что так.
По прибытии в новую столицу, Нехези сразу же был приглашен ко двору фараона. И на этот раз за ним прислали носилки и рабов что должны были нести его во дворец.
Нехези одел золоченную юбку с пластинами исписанными ритуальными формулами и обращениями к Атону, что прислал ему Эйе. Это было отличное произведение ювелирного искусства придворной мастерской. Золотые браслеты и многослойное новое ожерелье дополнили его наряд. Сандалии из золоченой кожи сверкали драгоценностями и были ничуть не хуже чем те, что он видел на ногах Мерира в Фивах.