В имперскую канцелярию Браухич прибыл вместе с начальником генштаба. Баварский артиллерист, как любили называть немецкие газеты Гальдера, снова чуть прихрамывал. Страстный любитель дорогих чистокровных жеребцов, Гальдер принимал участие в конноспортивных состязаниях и даже завоевывал почетные призы. Но в последнее время ему не везло: на самых обычных прогулках он падал с коня. Вот и сейчас на щеке баварского артиллериста красовался тщательно припудренный синяк.
Дружески пожимая начальнику генштаба руку и поглядывая на припудренный синяк, фюрер сказал:
- Генерал-полковник Гальдер приобрел нового норовистого скакуна. - Он усмехнулся и предложил генералам сесть.
После анализа оперативной обстановки на Восточном фронте Гальдер вынужден был признать, что, несмотря на крупные успехи германского оружия, в условиях бесконечно больших пространств группа армий "Центр" вынуждена временно перейти к обороне, а группа армий "Север" - приостановить свое наступление у Луги. Взять Киев с ходу фельдмаршалу Рундштедту не удалось. Этот город навязал группе армий "Юг" явно неблагоприятную форму позиционной войны.
Бесшумно вошел в кабинет слуга Лонг, подал всем кофе, а перед фюрером поставил бутылку с лимонадом.
Собираясь с мыслями, Браухич молча раскуривал сигару. После десятиминутного перерыва фюрер пожелал обсудить предложение ОКХ относительно продолжения операций на Восточном фронте и предоставил слово командующему сухопутными войсками.
Браухич, машинально играя тонким карандашиком, произнес:
- Мой фюрер, залог успеха в решении задач восточной кампании я вижу в немедленном походе на Москву. В данный момент наш генштаб признает только одну истину: кто атакует, тот побеждает. Несмотря на отчаянное сопротивление, силы Красной Армии иссякают. Еще один удар - и останется только пыль на ветру: карточный домик Советов рухнет! - Фельдмаршал, поигрывая карандашиком, принялся дальше развивать свою мысль: - Однако до наступления зимы, мой фюрер, нам необходимо овладеть Москвой и тем самым лишить большевиков возможности восстановить разбитые вооруженные силы, а главное - парализовать работу государственного управления. Как вам, господа, хорошо известно, - фельдмаршал обвел взглядом Кейтеля и Иодля, - генерал Гальдер и полковник Хойзингер сейчас окончательно уточняют некоторые детали операции "Тайфун". Этот план имеет стопроцентную перспективу на успех. Взятие Москвы решит исход войны.
- Господин фельдмаршал фон Браухич, путь на Москву лежит через Киев, - бросил Гитлер.
- Москва или Киев? - удивленно поднял тонкие бровки Браухич.
- Я понимаю мысль нашего фюрера так: "Тайфун" по-прежнему остается планом номер один, но только отодвигается срок, - заметил Кейтель.
- Я решительно не согласен с поворотом на юг или на север. Мы потеряем драгоценное время, - пряча карандашик в карман, возразил Браухич.
- На южном фланге слишком активно действуют две русские армии: Пятая и Двадцать шестая. Это вызывает серьезную тревогу, - снова заметил Кейтель.
Браухич только развел руками и посмотрел на начальника штаба. Длинноносый, начинающий лысеть со лба Гальдер поправил на груди золотой значок партии и сказал:
- Все наши оперативные замыслы потерпят крах в тот момент, как только мы станем наносить булавочные уколы во фланги. Я предлагаю сосредоточить все возможные силы для достижения главной цели и, подчеркиваю, для решающей операции. Я противник всяких побочных задач, мой совет: не растранжиривать силы!
- "Великий король" подтянул "баварскую артиллерию", - шепнул Иодль Кейтелю и поспешил дать справку: - В прошлом году, в декабре месяце, проводилась военная игра по плану "Барбаросса". Если мне не изменяет память, - усмехнулся Иодль, - еще тогда произошло символическое событие: группа "Центр" быстро углубилась в русские просторы, а группа "Юг" отстала, и фельдмаршал Рундштедт попросил оказать ему помощь - повернуть часть подвижных объединений соседа, в южном направлении. Командование сухопутных войск отнеслось доброжелательно к этой просьбе. - Иодль снова усмехнулся. - Но то была игра - ящик с песком! А сейчас - живая жизнь, реальная оперативная обстановка требует повернуть войска в сторону Киева. Так можно ли сомневаться и медлить?!
- Я не люблю принимать поспешных решений. На главном направлении Советы получат выгодную передышку. Из глубины России они подтянут свежие дивизии и укрепят фронт. Все наши хорошие планы могут попасть в объятия осенней распутицы, а потом застрять в сугробах морозной зимы, - не сдавался Браухич.
"Россия - это такая страна, когда знаешь, как начать войну, и, пожалуй, не знаешь, чем она там кончится", - мелькнула у Гальдера мысль, но он не решился высказать ее вслух.
- Москва падет до начала зимы и при любых обстоятельствах, - вещал Иодль.
- Господа, - тихо начал Гитлер. Все смолкли. Он продолжал: - Я внимательно прочел "Предложения относительно продолжения операций группой армий "Центр" во взаимодействии с операциями групп армий "Юг" и "Север", разработанные командованием сухопутных войск. Но, к сожалению, они не согласуются с моими намерениями. Как верховный главнокомандующий, я хочу разъяснить главную задачу. Сейчас она состоит в том, чтобы в первую очередь овладеть Донбассом и Крымским полуостровом. Затем перерезать коммуникации и лишить противника кавказской нефти, а на севере - блокировать Ленинград и соединиться с финнами. Господа, выход наших войск на рубеж Гомель - Почеп я прошу немедленно использовать для нанесения концентрических ударов южным крылом группы армий "Центр" и северным крылом группы армий "Юг". После разгрома русских войск в районе Киева мы захватим выгодные плацдармы на восточном берегу Днепра, а затем центром и левым крылом устремимся на Харьков и Ростов. Группе армий "Центр" не скупиться и нужным количеством дивизий оказать поддержку Рундштедту и Леебу. Но чтобы при этом группа армий была еще в состоянии отразить атаки русских в центре своего фронта.
- Мой фюрер, во время гражданской войны в России сначала войска нашего кайзера Вильгельма, а потом белые армии захватили важнейшие экономические районы. Красная Москва голодала, она болела сыпным тифом. Но… главные вооруженные силы Советов не были разгромлены, и результат нам известен.
- Господин фельдмаршал фон Браухич, вы являетесь большим знатоком военной истории… Это бесспорно. Однако ваша параллель здесь неуместна… Даже бестактна.
Фельдмаршал невольно отодвинул кресло, встретившись с фанатическим взглядом серо-стальных глаз фюрера. Они, казалось, спрашивали: "Будете ли еще упрямиться?"
"Индийский факир… Заклинатель змей…" - шевельнулась у Браухича мысль. Он потупился и промолчал.
На помощь пришел Гальдер:
- Мой фюрер, каждый из нас высказывает и отстаивает свои взгляды во имя принятия единственно правильного решения. Я должен заявить, что командование группы армий "Центр" во главе с такими авторитетами, как Бок и Гудериан, к повороту на юг относится отрицательно.
Глаза Гитлера блуждали. Но, скрестив руки на груди, он поборол гнев и спокойно произнес:
- Господа, я не решаю этот вопрос единолично. Мне советуют так поступить Кейтель и Иодль, командование группы "Юг" во главе с Рундштедтом, Рейхенау и Клейстом. Об этом мне пишет Клюге и, наконец, просит такой стратег, как фон Манштейн. Возражение, что в результате Киевской операции мы только потеряем драгоценное время, является несостоятельным. Наступление на Москву, господа, будет провести не труднее, а легче… Русские либо снимут часть сил с Центрального фронта, чтобы закрыть ими возникшую на юге брешь, либо тотчас подтянут из тыла вновь сформированные соединения. Я надеюсь также на свою интуицию и думаю, что она меня не обманет.
- Мой фюрер, надо взвесить, что важнее: захватить Украину и Кавказ или же полностью уничтожить главные силы Советов, - не поднимая головы, произнес Браухич.
Гитлер не терпел возражений. Однако Браухич и Гальдер особо отличились в проведении польской кампании и в подготовке нападения на Советский Союз. Пока все шло гладко, согласно разработанным планам, и поэтому ему не хотелось слишком круто обходиться с верхушкой генштаба.
- Господин Браухич и господин Гальдер, - тихим голоском ворковал фюрер. - Я всегда ценю вашу прозорливость и добрые советы. Но попробуйте воевать без марганца, угля, железа и нефти. Победы не будет. - Слегка дрожащей рукой он потянулся к бутылке с лимонадом.
Его опередил проворный Лонг. С ловкостью фокусника слуга наполнил сладким прохладительным напитком хрустальный бокал.
Гитлер пил медленно, маленькими глотками и, казалось, внимательно рассматривал шипящую пену. Мысль его продолжала работать.
Вчера в этих кожаных креслах сидели не генералы, а владельцы химических, угольных и сталелитейных концернов. Генеральные директоры "Дейче-банк" и "Дрезден-банк" во главе с магнатами Рейна и Рура - Вильгельмом Цангером, Фридрихом Фликом и Альфредом Круппом. Вчера в этом холле, традиционно поблескивая перстнями и моноклями, собрался цвет германской промышленности - люди, которые поставили Адольфа Гитлера у власти и с одобрением отнеслись к его воинствующему кличу: "Пушки вместо масла!"
Господа с Рейна и Рура назвали нового канцлера "революционным диктатором" и поспешили предоставить солидные средства на вооружение "третьей империи", составившие, как хорошо помнит Гитлер, довольно кругленькую сумму - девяносто миллиардов марок. Этот риск людей делового мира теперь стал ключом к их обогащению. Все оккупированные страны достались германским концернам как трофей.
Гитлеру не хотелось дальше спорить с Браухичем и слушать призывы Гальдера к немедленному наступлению на столицу мирового коммунизма. Путь на красную Москву отныне лежал только через Киев… Нет, не стратегия Манштейна и не настойчивость Рундштедта заставили верховного главнокомандующего принять это решение. Гитлер умел отлично маскировать свои поступки. Сейчас он ловко прятался за спину услужливых генералов. Он пользовался огромной властью и не хотел открыто признаться в том, что южный поход все-таки навязан ему козырными тузами германской промышленности. Они предъявили счет. И он, их старый должник, вынужден оплатить его сполна.
- Мой фюрер! Я прошу вас учесть интересы тяжелой промышленности. Деловой мир с надеждой смотрит в первую очередь да южные районы Украины. Там бесценные кладовые природы - никопольский марганец и руда Кривого Рога, - бросал в глаз монокль пушечный король Альфред Крупп.
- Мой фюрер, дайте нам кавказскую нефть! - сверкал голубым огнем бриллиантовых перстней генеральный директор "ИГ Фарбениндустри" Макс Ильгнер.
- Дайте нам угольные шахты Донбасса! - просил флегматичный Флинк.
- Заводы Приднепровья и Харькова! - горячился Цангер.
В устах банкиров и промышленников на все лады звучало одно и то же слово: "Дайте!" И Гитлер сказал:
- Господа, я согласен с вами. Необходим поворот на юг. Сегодня борьба стала иной, нежели сто лет тому назад. Эта война - не за трон и не за алтарь; это битва за пашни и леса, за нефтяные источники, за полезные ископаемые.
В бокале оседала, шипя, лимонная пена. Гитлер, как бы очнувшись, взглянул на своих генералов и, опустив руку, возбужденно крикнул:
- Мое решение неизменно! Я требую окружить Киев! - Он моментально успокоился и понизил голос: - Но прежде чем приступить к этой операции, я должен, господа, посетить Бока в Борисове и Рундштедта в Виннице.
На следующее утро "кондор" - тяжелый морской бомбардировщик, самолет фюрера - тайно покинул взлетную полосу берлинского аэродрома и под охраной двадцати истребителей взял курс на Борисов. По небу бродили грозовые облака. Хозяин "третьей империи" плохо переносил качку. Полет всегда вызывал у него повышенное давление крови и головную боль.
С тех пор как германские войска перешли через Западный Буг и Днестр, их верховный главнокомандующий находился в приподнятом настроении. На Востоке он открыл дверь в неизвестность, и пока все обстояло благополучно. С каждым новым маршем танковых дивизий в глубь России у него росло чувство собственного достоинства и укреплялась вера в свою интуицию - в исключительную прозорливость полководца. Это бодрило дух, укрепляло волю и даже помогало ему с помощью специальных пилюль побороть неприятные ощущения от воздушных ям.
Но какой-то осадок досады оставила в душе секретная сводка абвера, поступившая утром. Запоздалый сигнал военной разведки удивил Гитлера. По новым, уточненным данным, перед фронтом Лееба, Бока и Рундштедта, как теперь выяснилось, Советы сосредоточили не шестьдесят, а девяносто три дивизии. Эта поправка вызвала у фюрера гнев.
"Как же так! Не заметить тридцать три дивизии? А потом вдруг спохватиться и завопить: "Ахтунг!" Но откуда у большевиков такие силы? Впрочем… Какая разница - шестьдесят или девяносто три дивизии? Все равно им не избежать котла", - старался успокоить себя Гитлер.
По его твердому убеждению, русские вооруженные силы особой опасности не представляли: они имели низкую боеспособность. Все же план "Барбаросса" не был полностью выполнен германскими войсками. Конфигурация фронта явно не нравилась Гитлеру. На стыке двух групп армий "Центр" и "Юг" зияла трехсоткилометровая брешь, и там слишком дерзко действовали красные.
Гряда грозовых облаков отступила далеко на запад. Над лесами Белоруссии сверкало солнце. Под крылом "кондора" пламенела полоса реки.
Сопровождающий Гитлера Браухич сказал:
- Мой фюрер, это знаменитая Березина. Она берет свое начало у Докшиц, где цепь холмов значительно понижается к северу и тянется на восток через Лепель к Витебску. Вблизи местечка Березино река поворачивает на юг и течет через болотистые леса, проходит города Борисов и Бобруйск и впадает в Днепр.
"Кондор" заходил на посадку. Внизу промелькнула взорванная пристань. Потянулся песчаный берег с обугленными коробками лесопильных фабрик. Браухич продолжал:
- В тысяча семьсот восьмом году у Борисова Березину переходили войска шведского короля Карла двенадцатого. Немного к северу от этого города наши саперы обнаружили любопытный памятник - сваи сгоревшего моста, по которому в ноябре тысяча восемьсот двенадцатого года отступали остатки французской армии во главе с Наполеоном.
Гитлер недовольно пошевелил усиками:
- Я благодарю вас, господин фельдмаршал.
Упомянув о Наполеоне, Браухич тотчас же вспомнил поучительный совет кумира юнкерской Пруссии Клаузевица: "Лишь достигнув могучим порывом самой Москвы, мог Бонапарт надеяться подорвать мужество правительства, стойкость и верность народа". "Ну, хорошо, - думал про себя фельдмаршал. - Допустим, мы возьмем красную Москву… Сможем ли мы подчинить себе всю Россию?" Клаузевиц, участвовавший в войне тысяча восемьсот двенадцатого года на стороне русских, отвечал: "Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, то есть оккупировать". "Боже мой, неужели это предсказание?" - Мысль Клаузевица показалась Браухичу совсем неподходящей, даже крамольной. Но она заставила его задуматься. "А что, если дорога побед на Востоке станет дорогой могил? Страшно…" Из глубокой задумчивости его вывели толчки. "Кондор" коснулся земли и благополучно совершил посадку.
Гитлер никогда не задерживался на чужих аэродромах. Он опасался тайно заложенных фугасов. В оккупированных городах он с подозрительной осторожностью относился к любому зданию и редко проводил совещания в незнакомом зале. Ему казалось, что, отступая, противник мог оставить в подвальном этаже мину.
Зная о постоянной настороженности фюрера, командующий группой армий "Центр" фельдмаршал фон Бок подыскал для ставки верховного командования вблизи Борисова лесное урочище. Фюрер любил в походе останавливаться в домике, сложенном из толстых дубовых бревен в старогерманском стиле. И за одну ночь при свете автомобильных фар на берегу Березины выросло причудливое жилище.
Переступив порог такого "айхенхауза", хозяин "третьей империи" остался доволен. Однако задерживаться в штабе группы он не хотел и сразу приступил к делу.
Круг лиц, приглашенных на встречу с фюрером, был строго ограничен. Гитлер недолго стоял в центре сверкающего орденами генеральского полумесяца. После короткого приветствия он торжественно вручил Боку, Готу и Гудериану чеки за умелое ведение операций и попросил сесть.
Напротив обожаемого фюрера почтительно опустился в кресло серо-землистый, со впалыми морщинистыми щеками Теодор фон Бок. Он уже продолжительное время страдал болезнью желудка. Тощего фельдмаршала мучил очередной приступ язвы, и он усилием воли старался побороть боль.
Фон Бок был скуп и тщеславен. Получив чек, фельдмаршал быстро спрятал его в нагрудный карман. К большому огорчению, он не успел заметить самое главное, как говорили старые полковые казначеи, - сумму прописью.
"Сто или двести тысяч марок? - Это была мучительная загадка. - Сто или двести? Иметь или не иметь новое поместье в Баварии?" - Жадность, подобно занозе, сидела в голове и мешала ему сосредоточиться.
Справа от Бока опустился в кресло создатель теории танкового блицкрига, улыбчивый, сияющий, как монокль, Гудериан. За ним - жирный Клюге и дальше - лисьей повадки, осторожный Штраус. Слева расположился начальник штаба группы армий генерал пехоты кряжистый фон Грейфенберг, с массивным золотым пенсне на кончике носа. И дальше - со скрипучим голоском седой Гот и жилистый Гепнер. А за спиной последнего - начальник оперативного отдела подполковник службы генерального штаба фон Тресков. И ни одна берлинская гадалка, и ни один личный астролог фюрера не смогли бы сейчас заглянуть в будущее… Пройдет всего полтора года, и этот молодой офицер, восторженно приветствующий фюрера, будет стремиться отомстить ему за гибель лучших немецких армий в сталинградском котле и на Смоленском аэродроме положит в багажник "кондора" бомбу…
- Господа! - облокотись рукой на спинку кресла, тихо начал Гитлер. - В своих "Военных поучениях" Мольтке говорил: "Все зависит от правильной оценки момента". Я лично считаю, что для поворота на юг и окружения Киева условия благоприятные. Господа, я хочу вам напомнить: основной идеей планов Мольтке было наступление. Он никогда не думал об обороне, - Гитлер выпрямился, его голос сорвался, перешел на крик: - Пока я жив, я буду думать лишь о наступлении. - Он поднял глаза к небу и, неожиданно успокоившись, продолжал доверительно: - В последние годы я пережил много примеров провидения. И в сегодняшней обстановке я вижу знак провидения.
- Временно надо прекратить марш на Москву! - поддержал Клюге с места.
- Господа, мощные силы "Центра", состоящие из двух танковых групп и трех полевых армий, должны помочь нашим войскам окружить на юге Киев и на севере Ленинград. Это позволит нам вырвать Москву из рук противника еще до начала зимы. - Гитлер задержал взгляд на Гудериане. - Я прошу вас, генерал-полковник, доложить о готовности Второй танковой группы.
Гудериан не встал, а вскочил. Он вытянулся в струнку:
- Мой фюрер, Вторая танковая группа укомплектована только на пятьдесят процентов обычного своего состава, но она готова вести любые наступательные действия.
Вслед за Гудерианом вытянулся в струнку старый служака Гот: