Жаворонков позвонил в Асте. И там над аэродромом кружили Ю-88. "Быстро же они распознали, что и в Асте есть дальние бомбардировщики", - подумал он. Стало ясно, что тут действует вражеская агентура, о которой предупреждали и комендант Береговой обороны Балтийского района генерал Елисеев, и первый секретарь уездного комитета партии Муй.
Немецкие самолеты улетели из Кагула и Асте внезапно, как и появились. Жаворонкову сообщили результаты налета: несколько человек ранено, уничтожена одна "чайка", подожжены три хутора, пострадал аэродром. Майор Георгиади немедленно выслал аэродромную команду и технический состав засыпать воронки на аэродромном поле.
"Надо будет эвакуировать население из ближайших хуторов, чтобы не подвергать его риску попасть под бомбы", - подумал Жаворонков. Но главное - его беспокоило завтрашнее утро, когда ДБ-3 будут возвращаться из Берлина. Не надумают ли немецкие бомбардировщики нанести повторный удар?
Морозно. За бортом 44 градуса ниже нуля. Холод упорно пробивается за воротник мехового комбинезона, ледяной змейкой ползет по спине, леденит руки, добирается до ног, обутых в, казалось бы, теплые унты. Онемевшие, несмотря на меховые перчатки, пальцы плохо чувствуют рукоятки штурвала. К тому же мешают кислородные маски. Но без них задохнешься на такой высоте. А лететь еще несколько часов.
Военком эскадрильи старший политрук Васильев осмотрелся. Внизу, в просветах облаков, - Балтийское море.
Впереди по курсу - аэронавигационные огни бомбардировщика командира эскадрильи капитана Тихонова. За ним можно идти уверенно. Но скоро все должны разойтись, к Берлину пробиваться самостоятельно, так как одиночному самолету легче уйти из-под огня зенитных батарей.
Штурман лейтенант Фадеев объявил:
- Подходим к территории Германии. Сейчас справа откроется Штеттин.
И действительно, справа под крыльями смутно просматривалась огромная бухта, кое-где на берегу мелькали огоньки. "С маскировочкой у них плоховато, подумал Васильев - Надеются, что больше русские не прилетят. А мы вот тут, над ними. Будем скоро над Берлином…"
Тихонов огнями подал условный сигнал: "Идти к цели самостоятельно". И тут же перед самолетами встал частокол прожекторных лучей, а на их фоне отчетливо вырисовывались облачка разрывов зенитных снарядов.
Лучи суетливо обшаривали небо, стараясь нащупать приближающиеся бомбардировщики. Казалось, не пройти через них, не пройти между смертоносными, взбухающими, точно пузыри на воде от крупного дождя, разрывами снарядов. Невольно хотелось забраться повыше. Но выше нельзя. Стрелка высотомера показывала больше семи тысяч метров.
- Пробьемся, ребята… - Васильев хотел было подбодрить свой экипаж, но почувствовал, как что-то словно сдавило его горло: воздух не шел в легкие. "Неужели кончился кислород в баллонах? Не может быть. Перед вылетом сам проверял, все было в порядке". Глаза его впились в стрелку манометра. Она неуклонно скатывалась к нулевому делению. "Утечка!"
Васильев сбросил с правой руки меховую перчатку, пальцы быстро поползли вверх по медной трубке. Возможно, где-то произошло разъединение узла и еще можно спасти положение, подкрутив гайки. Но поджимные гайки были на месте. А вот чуть ниже их кончики пальцев резанула острая боль. Отдернул руку, и боль прекратилась. Понял: лопнула трубка, и из щели улетучивался кислород.
- Штурман, кислородная трубка приказала долго жить. Иду на снижение, сказал Васильев.
- И поскорее! Иначе задохнемся, - ответил Фадеев.
ДБ-3ф пошел вниз. На высоте четыре тысячи метров Васильев перевел машину в горизонтальный полет. Лететь на такой высоте, доступной для зениток и даже для аэростатов заграждения, очень опасно. Целесообразнее вернуться назад и сбросить бомбы на запасную цель - Штеттин или Данциг. Но ведь это первый их полет на Берлин! И потом, что подумают летчики эскадрильи, если их военком не дотянул до фашистской столицы всего каких-нибудь сто километров? Лично у Васильева сомнений не было: только вперед! Но у него еще есть члены экипажа, за жизнь которых он как летчик и командир в ответе.
- Виктор, что будем делать? - спросил он.
- Как что? На Берлин пойдем, на Берлин! - ответил Фадеев. - Авось не собьют…
- Костя Ковалев, как?
- На Берлин, товарищ старший политрук, - ответил стрелок-радист старший сержант Ковалев. - Не к лицу нам возвращаться.
- Спасибо, друзья! - проговорил Васильев, радуясь, что мнение экипажа едино: при любых условиях идти на фашистскую столицу.
Разрывы зенитных снарядов в основном появились вверху. Фашистские зенитчики не помышляли, что советский бомбардировщик пойдет так низко. Зато здесь, вокруг самолета, метались снопы лучей.
- Берлин! - наконец доложил Фадеев. - Выходим на цель…
Огромный город был как на ладони: светила яркая луна, и повсюду полыхали пожары - работа уже отбомбившихся экипажей.
Прямо по курсу вдруг появился продолговатый черный предмет. Васильев мгновенно потянул штурвал на себя: предмет проплыл под крыльями, едва не задев фюзеляж. "Чуть не наскочил на аэростат заграждения, - понял летчик. - Слава богу, пронесло!"
Но справа опять черное пятно. И слева! Они попали в сеть заграждения. Надо бы подняться выше, но кислорода нет, можно задохнуться.
- Штурман, цель скоро? - спросил Васильев.
- Сейчас, сейчас будет, - ответил Фадеев, видя, с каким мастерством командир увертывается от столкновения с аэростатами заграждения. К счастью, их освещала луна, иначе бы в темноте и не заметить эти громады.
- Цель!
- Поддай им, Виктор, жару! - крикнул Васильев.
- Сброс!
Знакомый скачок вверх облегченной машины. Бомбы сброшены. Теперь надо скорее выбраться из сети заграждения.
ДБ-3ф лег на обратный курс. И снова полчаса пришлось прорезать раскачивающийся световой забор, видеть над собой грозные шапки разрывов.
Наконец-то море. Сразу стало темно и тихо. Летчики почувствовали, насколько они устали. Но лететь еще долго.
Наступило утро. Впереди по курсу ширилась розовая полоса. Вот она уже охватила весь горизонт.
Прямо из воды медленно поднимался солнечный диск. Васильеву захотелось петь и кричать от радости. Они хорошо выполнили трудное задание - бомбили Берлин, и вот они уже почти дома.
- Поздравляю с первой победой, ребята! - сказал Васильев в микрофон штурману и стрелку-радисту.
- Спасибо, командир, и вас так же! Оставалось меньше часа лету. Потом долгожданный отдых. Только бы поспать…
И вдруг тревожная весть. Голос Ковалева дрогнул:
- Радиосообщение, товарищ старший политрук.
- Давай, Костя.
- "Большая группа авиации противника бомбит оба наших аэродрома, возможность вашей посадки на них сообщу дополнительно. Жаворонков".
- Вот те раз! - вырвалось у Васильева. Он посмотрел на бензомер: горючего хватит часа на полтора. Но давление масла падало, что означало его большой перерасход. Это опасно. Сколько времени придется кружить вокруг острова Сааремаа, пока вражеские бомбардировщики не улетят? Или сразу идти на запасной аэродром в Палдиски? Оба варианта оставляют желать лучшего.
Но через некоторое время Ковалев радостно сообщил:
- Товарищ старший политрук, получено "добро". "Авиация противника улетела. Посадку разрешаю. Жаворонков". Улетели фашистские стервятники!
Первый полет заканчивался благополучно.
ТАСС сообщил:
"В ночь с 11 на 12 августа имел место новый налет советских самолетов на военные объекты в районе Берлина.
Сброшены зажигательные и фугасные бомбы большой силы. В Берлине наблюдались пожары и взрывы.
Все наши самолеты вернулись на свои базы. Экипаж самолета, не возвратившегося из предыдущего полета, разыскан и возвратился на свою базу".
Дополнением к директиве ОКБ № 34 от 12 августа 1941 года, подписанной начальником штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии фельдмаршалом Кейтелем, штабу группы армий "Север" предписывалось:
"Как только позволит обстановка, следует совместными усилиями соединений сухопутных войск, авиации и военно-морского флота ликвидировать военно-воздушные базы противника на островах Даго и Эзель. При этом особенно важно уничтожить вражеские аэродромы, с которых осуществляются воздушные налеты на Берлин. Координация проведения подготовительных мероприятий поручается командованию сухопутных войск".
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза начальствующему составу Военно-Морского Флота
За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда":
1. Капитану Гречишникову Василию Алексеевичу
2. Капитану Ефремову Андрею Яковлевичу
3. Капитану Плоткину Михаилу Николаевичу
4. Полковнику Преображенскому Евгению Николаевичу
5. Капитану Хохлову Петру Ильичу
Председатель Президиума Верховного Совета СССРМ. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССРА. Горкин
Москва, Кремль, 13 августа 1941 г.
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями СССР личного состава Военно-Морского Флота
За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество наградить:
Орденом Ленина
1. Военинженера 2 ранга Баранова Георгия Герасимовича
2. Лейтенанта Дашковского Николая Федоровича
3. Лейтенанта Кравченко Алексея Филипповича
4. Старшину Кудряшова Михаила Михайловича
5. Лейтенанта Мильгунова Константина Александровича
6. Старшего лейтенанта Николаева Ивана Егоровича
7. Старшего лейтенанта Сергеева Николая Григорьевича
8. Старшего лейтенанта Серебрякова Ивана Григорьевича
9. Старшего лейтенанта Трычкова Петра Николаевича
10. Старшего лейтенанта Фокина Афанасия Ивановича
11. Лейтенанта Чубатенко Петра Яковлевича
12. Лейтенанта Шилова Василия Федоровича
Орденом Красного Знамени
1. Младшего лейтенанта Анисимова Григория Ивановича
2. Капитана Беляева Георгия Константиновича
3. Старшего лейтенанта Власова Александра Ивановича
4. Старшего лейтенанта Волкова Геннадия Павловича
5. Старшего лейтенанта Егельского Ивана Васильевича
6. Капитана Есина Евдокима Ефимовича
7. Генерал-лейтенанта авиации Жаворонкова Семена Федоровича
8. Младшего сержанта Калюшина Василия Ивановича
9. Сержанта Кротенко Владимира Макаровича
10. Сержанта Крылова Алексея Васильевича
11. Младшего сержанта Кулешова Георгия Михайловича
12. Старшину Лукичева Николая Александровича
13. Сержанта Никерина Александра Дмитриевича
14. Старшину Несмелова Дмитрия Михайловича
15. Лейтенанта Нечепоренко Тихона Ивановича
16. Старшину Петрова Виктора Васильевича
17. Старшего сержанта Рудакова Ивана Ивановича
18. Лейтенанта Семенова Матвея Потаповича
19. Старшину Титова Георгия Ефимовича
20. Краснофлотца Федосеева Михаила Степановича
21. Лейтенанта Шевченко Евгения Петровича
Орденом Красной Звезды
1. Краснофлотца Акимова Илью Константиновича
2. Младшего сержанта Аштапова Семена Яковлевича
3. Младшего сержанта Белова Владимира Владимировича
4. Сержанта Бондарева Евстихия Семеновича
5. Воентехника 1 ранга Власкина Константина Андреевича
6. Воентехника 2 ранга Герасименя Павла Савельевича
7. Воентехника 2 ранга Журбина Виктора Михайловича
8. Воентехника 2 ранга Калинина Александра Сергеевича
9. Старшину Колесниченко Алексея Николаевича
10. Краснофлотца Нянкина Ивана Афанасьевича
11. Старшего политрука Полякова Николая Федоровича
12. Воентехника 1 ранга Прусакова Николая Павловича
13. Краснофлотца Рачковского Виктора Павловича
14. Воентехника 2 ранга Серебрякова Геннадия Николаевича
15. Старшину Сидорова Владимира Федоровича
16. Воентехника 2 ранга Углова Александра Гавриловича
17. Лейтенанта Феофанова Николая Федоровича
18. Старшину Хренова Владимира Васильевича
19. Старшину Шевченко Федора Федоровича
20. Сержанта Элькина Соломона Ароновича
Медалью "За боевые заслуги"
1. Младшего сержанта Алганова Павла Тимофеевича
2. Воентехника 2 ранга Зубарева Виктора Филипповича
3. Воентехника 2 ранга Ковда Николая Ивановича
4. Воентехника 2 ранга Красин Бориса Григорьевича
5. Младшего сержанта Кузина Вячеслава Николаевича
6. Младшего сержанта Макарова Вадима Константиновича
7. Воентехника 2 ранга Михайлова Павла Михайловича
8. Младшего воентехника Марфенина Семена Александровича
9. Младшего воентехника Марчука Николая Мефодьевича
10. Младшего сержанта Резника Андрея Пантелеевича
11. Воентехника 2 ранга Солобанова Александра Николаевича
12. Краснофлотца Чудинова Михаила Михайловича
13. Младшего сержанта Шальгина Леонида Федоровича
14. Старшину Шарафутдинова Альмугдина Шарафутдиновича
Председатель Президиума Верховного Совета СССРМ. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССРА. Горкин
Москва, Кремль, 13 августа 1941 г.
Особое задание
При каждом докладе в Ставке наркома ВМФ адмирала Кузнецова Верховный Главнокомандующий неизменно интересовался налетами авиагруппы особого назначения на Берлин.
Кузнецов сообщил, что в четвертом налете вместе с морской авиацией приняли участие девять ДБ-3ф дальнебомбардировочной авиации, десятый самолет вернулся с маршрута из-за неисправности шасси. Он вынужден был доложить, что пока в Асте прибыло лишь двенадцать машин из обещанных двадцати, причем изношенность двигателей у них очень большая.
Сталин нахмурился, что-то записал в блокноте. Сообщение наркома ВМФ вызвало у него неудовольствие. Кузнецов предвидел отрицательную реакцию Верховного Главнокомандующего, но скрывать от него состояние дел не хотел. Сталин не терпел, когда сглаживали острые углы при докладах, требовал точного освещения боевой обстановки, как бы горька она ни была, и плохо было тому, кто пытался смягчить положение. Он интуитивно угадывал это и сердито отчитывал, а иногда принимал и более строгие меры.
Кузнецов собрался уходить. Сталин движением руки задержал его. Спросил:
- Скажите, товарищ Кузнецов, бомбы какого калибра использует английская авиация при бомбардировке городов фашистской Германии, и в первую очередь Берлина?
- Англичане применяют бомбы крупного калибра, - ответил нарком.
- А какие бомбы сбрасывает на Москву немецкая авиация?
- Немцы тоже применяют бомбы крупного калибра, - сказал Кузнецов, догадавшись, к чему идет разговор.
- А какие бомбы берут с собой на Берлин ваши морские летчики, товарищ Кузнецов?
- Морские летчики сбрасывают на Берлин зажигательные авиационные бомбы весом пятьдесят килограммов и фугасные весом сто и двести пятьдесят килограммов, - ответил Кузнецов.
- С ЗАБ-пятьдесят можно согласиться, а с ФАБ-сто и даже двести пятьдесят согласиться нельзя. На военные объекты Берлина нам надо сбрасывать бомбы самого крупного калибра, - продолжал Сталин, - ФАБ-пятьсот и ФАБ-тысяча! Конструктивные особенности дальних бомбардировщиков позволяют брать такой груз.
Нарком был удивлен осведомленностью Верховного Главнокомандующего о тактико-технических данных дальнего бомбардировщика. Скосил глаза на стол, увидел книжку с силуэтом ДБ-3 на обложке. Удивился еще больше: немецкие войска рвутся к Москве, Ленинграду, сейчас наступает очень сложное, можно сказать, даже критическое положение. Все, все должно быть направлено на то, чтобы остановить врага. И в такой ответственный момент Верховный Главнокомандующий находит еще время, чтобы знакомиться с конструктивными данными самолета ДБ-3.
Кузнецов, основываясь на расчетах командующего военно-воздушными силами ВМФ генерала Жаворонкова пояснил, что в сложившихся условиях брать по две ФАБ-500 или по одной ФАБ-1000 нельзя. Аэродром с грунтовой взлетно-посадочной полосой не приспособлен для взлета тяжелых машин. С таким грузом они не смогут лететь еще и потому, что из-за изношенности моторов мощность их упала, а ведь летать приходится на предельную дальность и на высоте, близкой к потолку, маршрут проходит над морем, да еще ночью, часто при плохих метеоусловиях. К тому же Берлин опоясан двумя линиями противовоздушной обороны, советские самолеты встречают ночные истребители, зенитные батареи, прожекторы, аэростаты заграждения. Им приходится много маневрировать, а с такой нагрузкой это почти невозможно.
Сталин молча, с вниманием слушал наркома ВМФ.
- С ФАБ-тысяча наши самолеты могут не долететь до Берлина, - подытожил Кузнецов.
- Вы меня не убедили, товарищ Кузнецов, - сказал Верховный Главнокомандующий. - Я посоветуюсь со специалистами…
Вернувшись к себе, Кузнецов потребовал у начальника штаба военно-воздушных сил ВМФ расчеты Жаворонкова. Проверил их еще раз. Выходило, что действительно брать на внешнюю подвеску по две ФАБ-500 или одну ФАБ-1000 недопустимо. Может произойти авария. Все вроде рассчитано правильно. Он так и говорил Верховному Главнокомандующему, а вот убедить его не смог. Значит, Сталин чувствовал какое-то уязвимое место в расчетах. Прямо он этого не сказал, решив посоветоваться со специалистами.
Кузнецов вызвал начальника оперативного управления Главного морского штаба контр-адмирала Алафузова, рассказал ему о своей нелицеприятной беседе с Верховным Главнокомандующим.
- Вы параллельно со штабом ВВС занимались разработкой операции по бомбардировке Берлина, Владимир Антонович. Может быть, штабом ВВС и вашим оперативным управлением все же допущены какие-то просчеты? - спросил Кузнецов.
- Нет, Николай Герасимович, расчеты штаба ВВС и оперативного управления точны, - ответил Алафузов. - Я гарантирую. Лично сам проверял. Все верно. И практика первых четырех налетов на Берлин подтвердила это.
Кузнецов задумался, взглянул на разложенные перед ним бумаги с расчетами "Операции Б", принесенными начальником штаба ВВС.
- Я тоже еще раз проверил расчеты, - произнес он. - И отчеты генерала Жаворонкова. Да, все верно. Главное, подтверждается практикой! Я и говорил об этом Верховному. А вот убедить не смог. Он мне так и сказал: "Вы не убедили меня, товарищ Кузнецов"…
Алафузов сочувственно склонил голову, понимая удрученное состояние наркома ВМФ.