Герман Биллунг
Альберт Лео Шлагетер –
герой немецкой освободительной борьбы
Серия knapp + klar, выпуск 19; Издательство Grundlagenverlag, 1997
Оригинал: Hermann Billung, Albert Leo Schlageter – ein deutscher Freiheitsheld
Reihe knapp + klar, Heft 19; Grundlagenverlag © 1997.
Оригинал взят с сайта
С О Д Е Р Ж А Н И Е
1. Прелюдия...
2. Молодость и опыт мировой войны
3. Борьба в Курляндии
4. Красная армия в Руре
5. Борьба за Верхнюю Силезию
6. Польша и союзники пренебрегают результатами плебисцита
7. Интермеццо в Данциге
8. Франция вторгается в Рур
9. Последние дни
10. Был у меня товарищ
11. Зов; Флориан Зайдль
12. Список литературы
13. Дополнение
Прелюдия...
Темной ночью маленькая группа подкрадывается вдоль канав и вспаханных полей к железнодорожной линии Дуйсбург-Дюссельдорф. Ее цель – железнодорожный мост близ Калькума. 15 марта 1923 года. Группа подрывников, возглавляемая Шлагетером, уничтожит этот мост, чтобы воспрепятствовать французским эшелонам вывозить во Францию похищенный немецкий уголь.
Мужчины медленно проползают последний участок пути к призрачно выделяющемуся на фоне горизонта железнодорожному полотну. В любую минуту может появиться французский патруль. Ничто не шевелится. И вдруг, когда они уже возле железнодорожной насыпи, темноту внезапно прорезает яркий пучок световых лучей! Как будто застыв, плотно прижавшись к земле, они замирают под конусом света прожектора. Вздох облегчения. Луч уходит дальше.
Последние быстрые шаги к мосту. Двое мужчин, кряхтя, вытаскивают наружу тяжелые шпалы. Заряд взрывчатки затискивается под ними, закрепляется запальный шнур, шпалы ставятся назад на дамбу. Работа проходит быстро и беззвучно. Каждое движение уверенное. Лишь изредка шепотом произносится какое-то слово. Испытанные в бесчисленных боях бывшие солдаты знают свое дело. "Заряд к подрыву готов", кратко сообщает один голос. Спрятанной под своей курткой горящей сигаретой Шлагетер зажигает шнур. "По двое назад", приказывает он. "Расходимся в разных направлениях! Место встречи завтра утром в Эссене!"
Они еще не далеко отошли от моста по тяжелой глинистой почве, когда высокие острые языки пламени осветили мрак ночи. Затем оглушительный хлопок и взрывная волна, которая почти бросила их на землю. Шпалы и рельсы в диком хороводе кружатся по воздуху. Здесь хотя бы на какое-то время больше не проедет во Францию ни один эшелон с углем.
Три недели спустя. В неутомимой борьбе, проводя дни и ночи в пути, Шлагетер готовится к дальнейшим опасным предприятиям, в том числе к освобождению принца Фридриха Вильгельма цур Липпе, брошенного французами в Верденскую тюрьму. Смертельно усталый, он идет спать. Пятого апреля в Кайзерсверте французы уже издали объявление об его розыске как скрывшегося опасного преступника. Он спит глубоким сном, когда среди ночи кто-то барабанит в дверь его гостиничного номера. "Откройте, полиция!" Стволы пистолетов направлены на него. "Руки вверх! Вы арестованы!"
С этого начинается мученический путь немецкого патриота, который, как когда-то Андреас Хофер, выданный предателем в руки врага, спустя несколько недель закончит свою молодую жизнь под градом вражеских пуль.
Молодость и опыт мировой войны
Альберт Лео Шлагетер родился 12 августа 1894 года. Он был шестым ребенком уважаемой шварцвальдской крестьянской семьи в Шёнау в долине Визенталь. На всю свою жизнь он сохранил детскую любовь к своему родному городку, расположившемуся у подножия горы Хоер Бельхен. С большой тоской по родительскому дому он каждый раз нетерпеливо ждал каникул, пока ему приходилось учиться в гимназии во Фрайбурге. Любовь к родителям и братьям и сестрам и любовь к родине прошла сквозь всю его жизнь. Но эта любовь не осталась ограниченной зелеными горами Шварцвальда, а уже рано охватила всю Германию.
Шлагетер был еще в выпускном классе, когда в начале августа 1914 года разразилась мировая война. Немецкий народ трудился, даже не догадываясь, что окружающие его враждебные силы видели в заработанном его усердием и его талантом добре свою заманчивую добычу, и хотели уничтожить этого превосходящего экономического конкурента. В восторженном порыве народ поднялся в таком согласии, которое еще никогда раньше не проявлялось в его истории. Фрайбургское студенчество с песнями маршировало по улицам и почти в полном составе пошло в действующую армию. Шлагетер должен был еще сдать свой обязательный экзамен на аттестат зрелости. После этого он сразу как доброволец записывается в 76-й полк полевой артиллерии.
7 марта 1915 года его направляют на Западный фронт, на котором он и прошел всю войну от Фландрии до Вогез. В 23 года он стал офицером и вскоре командиром батареи. За образцовую смелость он получил Железный крест первого и второго класса. Шлагетер был прирожденным командиром, не щадившим себя, сдержанным, даже малоразговорчивым, но всегда в веселом настроении. Как начальник он отличался добросердечной заботой о своих солдатах. С такой же верной привязанностью и они относились к своему командиру, которого воспринимали больше как человека рядом с ними, чем над ними. Когда ему однажды выделили кровать в блиндаже для отдыха, в то время как его солдаты должны были спать на соломе, он отказался от кровати со словами: "Я сплю там, где спят мои солдаты!"
Его начальники оценивали его как твердого, надежного и подходящего для особенно трудных заданий бойца. Свидетельством его самоотверженного мужества был случай в Варнетоне, к югу от подвергающегося жестокому штурму Кеммеля. Как артиллерийский наблюдатель он поднялся на колокольню, с которой открывался широкий вид на местность, чтобы корректировать огонь немецких батарей. Враг знал о значении этого "глаза противника" и засыпал колокольню своими артиллерийскими залпами. Шлагетер понимал, что это – задание для смертников, но все же, он держался. Тут прямое попадание поразило уже покосившуюся колокольню. С треском она обрушилась, погребая под собой Шлагетера. Его уже посчитали мертвым, но он отделался тяжелыми контузиями. Судьба явно готовила его для чего-то другого.
В тяжелой, кровавой борьбе германская армия в ноябре 1918 года все еще удерживала фронт вдали от немецких границ. Но в тылу и на родине в то же самое время уже начался настоящий ведьмовский хоровод распада и разложения. Когда Шлагетер, получив приказ об отходе, со своей батареей перешел Рейн, один из новообразованных "солдатских советов" с красными повязками попался ему навстречу. "Вы в вашей батарее уже создали солдатский совет?" Шлагетер поехал дальше, не удостоив спрашивающего даже взгляда. "Поговорите с моими унтер-офицерами!" Но те совсем ничего не стали говорить, лишь схватили этих тыловых крыс, хорошенько их отколотили и бросили в придорожную канаву.
На своей баденской родине Шлагетер еще раз испытал этот дурацкий танец ноябрьских революционеров. По решению местного солдатского совета его размещенная в школе батарея должна была сдать оружие. Спокойно и вежливо он спрашивает: "Кто вы такие?" Дезертиры и симулянты побледнели от страха, увидев подготовленные к стрельбе пушки на школьном дворе. Они, как парализованные, попросили прощения и улизнули, ничего не добившись.
После официальной демобилизации 11 декабря Шлагетер записывается во Фрайбургский университет. Хотя его мать хотела видеть своего сына теологом, он выбирает экономику. Аудитории кажутся фронтовику тесными и далекими от действительности. Здесь преподают седые профессора, которые выглядят скорее странными ввиду хаотичного положения в империи.
Хоть оружие уже и замолчало, но английская блокада голодом продолжалась, чтобы вынудить у немцев подпись под позорным версальским диктатом. Руководитель немецкой делегации на мирных переговорах в Версале, граф фон Брокдорфф-Ранцау, во время переговоров бросил в лицо своим преисполненным ненависти противникам: "Но сотни тысяч [в конечном счете, их был почти миллион, преимущественно женщины и дети!], погибших после войны в результате блокады, были убиты из-за холодного расчета, после того, как победа уже была достигнута и обеспечена. Вы подумайте об этом, когда говорите о вине!" (Всего два с половиной десятилетия спустя союзники так же докажут свое особое понимание "гуманности" в Дрездене, Хиросиме и Нагасаки!)
Пока Шлагетер слушал сухие лекции профессоров, большевизм стоял перед открытыми воротами империи. Его орды с направлением удара на Восточную Пруссию встречали самое незначительное сопротивление в балтийских провинциях. Во Фрайбурге был образован добровольческий корпус Медема для защиты от этой угрозы. Шлагетер оставил спокойную студенческую жизнь и последовал зову долга.
Борьба в Курляндии
До ноябрьского правительства постепенно дошло, что оно не может задержать большевиков фразами о гуманности или о правах человека. Поэтому оно волей-неволей поддержало создание добровольческих корпусов – "фрайкоров". Латвийское правительство Ульманиса и немецко-балтийские землевладельцы пообещали бойцам "фрайкоров" одну треть своих земельных угодий для поселения после окончания борьбы. И победившая Антанта ожидала от немцев, что они будут противостоять большевистской опасности. Лживая политика, цинизм которой стал очевиден лишь позже, когда немецкие борцы пожертвовали свою кровь в интересах Запада, чтобы тот потом позорно их предал!
Шлагетер со своей батареей отправился в Курляндию не для того, чтобы приобрести себе дом и усадьбу, а только, чтобы помочь своему отечеству. "Если политики в такое время, как наше, когда наши враги стоят у всех границ, чтобы оторвать себе нашу землю, не находят более важного занятия, чем болтать и накапливать протоколы заседаний, тогда мы и есть государство, так как только в нас еще жива вера в народ и отечество", объявляет он своим солдатам. "Вы увидите, как они распродают нашу страну, чтобы обеспечить себе их собственную жалкую власть!"
Господство большевиков в Прибалтике в своей невообразимой жестокости стало прологом всех тех ужасных вещей, которые в течение следующих десятилетий произошли во всех странах, куда большевики принесли свои кровавые знамена. Городские тюрьмы, в частности, в Риге, были переполнены сотнями заложников. Перед приходом освободителей их зверски убили. Женщин, особенно молодых и красивых, насиловали до смерти. Прекраснодушным гуманистам, которые из своих удобных мягких кресел упрекали борцов добровольческих корпусов в беспощадности, стоило бы познакомиться с такими сценами поближе. Вполне понятно, что, увидев своими глазами эти бесчеловечные зверства, добровольцы, полные святой ярости, бросились на палачей.
Господство большевиков было сломлено после взятия стратегически важного портового города Риги. В этой ситуации немцы на себе познали коварную политику Англии. После того, как пролитая немецкая кровь вынудила Москву пойти на переговоры, Англия увидела, что ее положение на востоке, ее торговые привилегии, права на разведку полезных ископаемых и т.д. гарантированы. Мавр сделал свое дело. Под давлением Англии немецкое правительство предало своих солдат добровольческих корпусов. Плакаты объявляли, что каждый, кто поддерживает "мятежников" в Прибалтике, агитирует за них или снабжает их денежными средствами, будет наказан длительным тюремным заключением!
Для немецких подразделений, которые все же пребывали в Прибалтике, началось время неслыханных страданий. Латыши и литовцы теперь были против них, собственное правительство бросило их на произвол судьбы, красные снова были готовы к нападению, они пережили зиму в ледяном холоде, без пальто, без квартир, голодая и замерзая, но, все же, вопреки всему продолжали хранить верность своему долгу
В это время самой горькой нужды они стали ландскнехтами, противниками умирающей системы, полными презрения к трусливому буржуазному обществу, которое никогда не понимало этих идеалистов и никогда их не поймет.
Позже возникла перенятая немецким молодежным движением песня "Дикие парни, обдуваемые штормовым ветром, князья в лохмотьях и тряпье..." и с полным упрямого горького юмора рефреном "Для нас солнце не заходит!"
В этом отчаянном положении появился вдруг неожиданный спаситель: добровольческий корпус Россбаха! Под командованием ее дерзкого командира маленькая группа пробилась по льду и снегу к своим стойким товарищам. Люди Россбаха при своем продвижении наталкивались на перебитых с ужасной жестокостью балтийских немцев, распятых на деревьях, с вырезанными глазами, ужасно изувеченных, прежде чем их убили. Видя это, ожесточение немецких солдат увеличилось до точки кипения. Один шестнадцатилетний доброволец "Бригады Эрхардта" писал: "Мы на послевоенных полях сражения дрались ЗА ГЕРМАНИЮ: с пением шли в атаку, и молча, с большой ненавистью и безжалостно шли в бой".
В Версале бесчеловечный мирный диктат был между тем подписан. Впоследствии убитый за свои действия политик-центрист и уполномоченный на подписание перемирия Маттиас Эрцбергер после совершенного им поступка написал в книге гостей "Золотого рыцаря" в Веймаре: "Кончил дело – гуляй смело!"
Помимо больших территориальных потерь у почти всех немецких границ, Германия лишилась также своих колоний, область на левом берегу Рейна на 15 лет подпадала под оккупацию союзников, угольные шахты переданы Франции... Принятое еще в 1918 году Национальным собранием Австрии решение о присоединении к Германской империи запрещено державами-победительницами! Еще стоящие в Прибалтике немецкие войска должны были, скрипя зубами, покинуть поддержанную ими страну. 13 декабря 1919 года их последние подразделения с развевающимися черно-бело-красными знаменами и свастиками на касках перешли границу с Восточной Пруссией. Из 10 000, которые отправились на ту войну, вернулось только 5 800 человек.
Уже почти тысячу лет назад в Прибалтике возникла сплоченная немецкая культурная область и заселенная немцами территория с городами Ригой, Митавой, Дерптом, Ревелем. Только с 1230 по 1410 год Немецкий орден основал там 93 немецких города и более 1400 деревень. Позже Немецкая Ганза, объединение немецких купцов, власть которой во времена ее расцвета с более чем 70 ганзейскими городами простиралась от Лондона через Вильно (1400) до Новгорода на озере Ильмень, тоже внесла решающий вклад. Уже в 1201 году епископ Адальберт с переселенцами из Бремена и Гамбурга основал епископство Рига, в 1219 году произошло основание Ревеля, в 1223 году – Нарвы и в 1225 – Дерпта с его университетом. Ударные войска большевизма не довольствуются военной оккупацией Прибалтики. Их целью скорее, так же, как в 1945 году в Восточной Пруссии, было систематическое искоренение немецкого населения, полное уничтожение немецкого характера этих земель!
После боев в Прибалтике, в которых Шлагетер снова отличился неустрашимой безрассудной смелостью, ему была близка мысль возобновить прерванную учебу во Фрайбурге. Но у него еще были солдаты его батареи, которые в беде и опасности все делили со своим командиром. Он знал судьбу каждого из них. Они обречены на общее процветание и гибель. И их уже ждала новая борьба.
Красная армия в Руре
С помощью денег из Советской России в Рурской области буквально из-под земли вдруг выросла красная революционная армия. Оружейные склады и склады боеприпасов заводов Круппа подверглись грабежам. Лишь за одни сутки красные смогли предоставить для восстания 10000 вооруженных людей, которые уже скоро увеличились до 50 000. Примерно в то же время члены "Союза Спартака" под руководством Макса Хёльца в Саксонии-Тюрингии установили террористический режим, убивая членов вооруженных отрядов горожан и полицейских, и провозгласили диктатуру пролетариата. Они объявили имперское правительство низложенным, и в случае продвижения вооруженных отрядов рейхсвера угрожали, что сожгут занятые ими города и перебьют всю буржуазию.
Союзникам как раз была на руку немецкая гражданская война, которая поглотила бы последние немецкие резервы, чтобы вследствие этого еще легче можно было бы поставить немцев под свой тотальный контроль! Французская пресса начала открытую травлю Германии: "Германское единство нужно разрушить, империю следует превратить в пыль из отдельных государств".
Когда крик правительства о помощи достиг их, Шлагетер с горькой иронией обратился к своим солдатам: "Мы презираем буржуазию и, все же, мы спасали ее нашей кровью! Мы выступили, чтобы гарантировать свободу нации, и защищаем правительство, которое предало народ и нацию... мы против грязной политики Англии, и, все же, мы были ее лучшими солдатами".
Против твердых как сталь, закаленных в сражениях Великой войны солдат красная чернь не могла долго продержаться. Но вспыхнувшая борьба велась с ожесточенностью, брат воевал против брата! Бессовестные агитаторы готовили и немцам те же несказанные беды, что они уже принесли России. Но после поражения соблазненных ими товарищей они бросили тех на произвол судьбы, и утащили в укромные места похищенные ими из банков и ратуш деньги для своего дальнейшего личного благополучия.
Летом 1920 года Бригада Лёвенфельда, в которой сражался Шлагетер, была распущена в городке Зеннелагер. Шлагетеру удалось устроить своих оставшихся без куска хлеба солдат сельскохозяйственными рабочими в Померании и Восточной Пруссии. Другие командиры добровольческих корпусов после роспуска их подразделений, чтобы спастись от нужды, перешли к созданию фирм и сельскохозяйственных кооперативов. Оружие и боеприпасы различных добровольческих корпусов исчезло в амбарах и подвалах или пещерах "на всякий случай".
Борьба за Верхнюю Силезию
В феврале 1920 года французский генерал Анри Ле Рон со своими войсками получил в свои руки господство над немецкой Верхней Силезией. Под его управлением страна утратила не только свое немецкое имя, но и права. На "Territoire Plebiscite de la Haute Silesis" правила теперь Межсоюзническая комиссия по управлению и проведению плебисцита в Верхней Силезии, разместившаяся в Оппельне.
Войцех Корфанты, бывший депутат в Рейхстаге и в прусском ландтаге, поляк, целью которого всегда была Великая Польша, посчитал, что теперь настал его час. Получив огромные деньги от польского правительства, он начал вооруженную борьбу за отделение Верхней Силезии и присоединение ее к Польше. Сила Корфанты – это ложь и война в темноте. Его агенты и шпионы подслушивали каждое немецкое слово. Польские реакционные газеты появлялись как грибы из-под земли. Польское восстание перешло в безжалостную "малую войну" против всего немецкого. Ее цель – так запугать преимущественно немецкое население, чтобы оно не решилось на плебисците голосовать против Польши.