- Хорошо, - смягчился воспитатель. - На первый раз прощаю и надеюсь, что вы все в дальнейшем будете более дисциплинированными. А сейчас укладывайте на пол маты и ложитесь отдыхать.
Я и не заметил, как уснул, а когда проснулся - никого из ребят в комнате не оказалось. Через открытую дверь я услышал, как в коридоре кто-то из мальчишек громко считает:
- Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать.
В комнате одни чучела окружали меня. А на улице слышались легкие, торопливые шаги, тихие возгласы и приглушенный смех. Я вскочил с матраца и выбежал в коридор. Витя Корольков стоял лицом в угол возле деревянной лестницы, ведущей на чердак.
Я с обидой пробурчал:
- Почему меня не разбудили?
- Будили! - ответил Витя. - А ты так и не проснулся. Иди прячься! - И он снова стал повторять считалочку.
Я спрятался в густых кустах акаций. Мимо пробежал Витя и исчез за углом.
Я выскочил из укрытия и бросился к крыльцу:
- Чур, первый!
Вслед за мной к крыльцу подбежал Иван, и тотчас же на террасе собрались почти все мальчишки. Не было только Жени.
- Куда он мог подеваться? - растерянно бормотал Витя. Толя насмешливо улыбнулся:
- Ищи! Не сквозь землю же он провалился.
Прошло еще несколько минут, а Жени нигде не было. Мы не на шутку встревожились.
- Давайте поищем все вместе! - предложил Ваня.
Ребята разбрелись по двору. Мы с Толей обежали вокруг домика, и вдруг из-за угла прямо на нас выскочил Женя. Пилотка у него съехала набок, ботинки были в чем-то белом, словно он ходил по извести. А глаза блестели возбужденно и загадочно.
- Где ты был? - набросился на него Толя.
- Там, - показал Женя куда-то вниз. - В подвале. Там такое!…
- Да ну, не тяни! - торопил я его. - Говори скорей!
Женю так и распирало от желания поскорей рассказать про свою тайну.
- Бежим под навес, там никто не услышит, - предложил Ваня.
Но не успели мы добежать до навеса, как Герман позвал всех ужинать.
Я, почти не жуя, проглотил бутерброд с маслом, выпил кружку кофе и с нетерпением стал ждать команды. Вот все поднялись из-за столов. Стараясь не терять из виду Женю, вышли на террасу. Там, облокотившись о перила, стоял солдат в полевой немецкой форме мышиного цвета и насвистывал "Катюшу". На вид ему было лет двадцать. Высокий, стройный и голубоглазый, он равнодушно взглянул на нас и отвернулся.
- Марш во двор! - отдал команду Федотов. - Василь! Тащи баян.
Мы расселись на лужайке. Баянист, наш каптенармус Василь Бойко, лихо прошелся по клавишам:
Жил отважный капитан,
Он объездил много стран…
Федотов взмахнул рукой, мы дружно подхватили:
Капитан, капитан, улыбнитесь…
Потом пели "Раскинулось море широко", "Петроград мы не сдадим" и "Катюшу".
Меня мучило любопытство: что там, в подвале, увидел Женя? Но когда я подошел к нему, он ответил:
- Потом…
Было уже поздно: солнце пряталось за зубчатый край леса, надвигались сумерки, и о том, чтобы лезть сегодня в подвал, нечего было и думать.
- Ну скажи, что там! - допытывался я у Хатистова, когда мы улеглись на жесткие соломенные маты.
- Т-сс, - прошипел он. - Спи. Завтра все покажу. Темное, сырое небо все ниже и ниже опускалось к земле.
Во дворе накрапывал мелкий дождик. За окном шелестела береза. Где-то совсем близко плакала сова. Я, не мигая, смотрел в серое ночное небо, иногда поднимался, подходил к окну, прислушивался к таинственным ночным звукам. И тогда мне казалось, что все эти звуки идут не из лесу, а из глубины моего сердца. Проще, конечно, погибнуть. Раз - и ваших нет! Но это на крайний случай. Когда уж совсем деваться будет некуда, решил я, засыпая.
Рано утром во дворе нас встретили Шварц, Федотов, унтер-офицер, четыре фашиста из охраны, повар Герман, братья-близнецы Василь и Николай Бойко и вчерашний голубоглазый солдат.
- Юные друзья! - торжественно произнес Шварц. - С этой минуты ваше будущее зависит не только от нас. Мы, как и раньше, обещаем вам свое покровительство. Но и вы должны быть готовы в скором времени оказать нам маленькую услугу… - Обер-лейтенант положил руку на кобуру пистолета. - Кто не хочет принять наши условия, может выйти из строя. Я думаю, одной минуты вам будет достаточно, чтобы сделать правильный выбор?
Гладко выбритое лицо по-прежнему улыбалось, а глаза, неподвижные и холодные, настороженно смотрели на нас.
В напряженной тишине застыли тридцать щуплых мальчишеских фигурок. Я почувствовал, что сейчас, именно сейчас решается что-то очень важное в нашей дальнейшей судьбе. Мы все словно приросли к земле; сбычившись, уставились на Шварца. Всем было понятно: фрицы живьем от себя не отпустят, а помирать, "за так" - кому охота? И помощи ждать неоткуда…
На размышления времени уже не оставалось. В несколько секунд требовалось дать ответ на "предложение" Шварца. С лихорадочной поспешностью я переворошил в памяти все. Наверное, надо было во что бы то ни стало держаться, не выдать себя.
- Итак, возражений нет? - Шварц сделал шаг вперед. - Мы еще вернемся к этому разговору. А теперь я хотел бы сказать вам кое-что приятное. Это касается игр и различных спортивных соревнований. Мы пригласили опытных армейских спортсменов. Унтер-офицер Краузе, - обер-лейтенант кивнул в сторону сухопарого человека в очках, - Алексей Николаевич Федотов и младший инструктор Таболин, - Шварц повернулся к голубоглазому солдату в немецкой форме…
- Иван Семенович Таболин, - продолжал обер-лейтенант, - ознакомит вас с правилами военно-спортивных игр. Я надеюсь, что в ходе учений вы познаете захватывающее чувство необычных приключений и неизведанного риска.
Меня так и подмывало спросить, какую это услугу мы должны будем оказать фашистам, но, пока я раздумывал, заговорил Федотов:
- Минутку внимания! После завтрака мы познакомимся с рельефом местности. Потом, - воспитатель искоса посмотрел в блокнот, - исследуем приток небольшой речушки, протекающей у подножия холма, и выйдем к ее устью, где начинается озеро Вальдек.
- Алексей Николаевич! А что, если мы начнем прямо с этой самой… услуги, - сказал Валя Белов. - Мы хоть сейчас…
Валя так ловко подвернул Федотову свое предложение, что у того от неожиданности округлились глаза. Я смотрел на воспитателя и с интересом ждал: что же он теперь скажет?
Федотов наморщил лоб, задвигал скулами и сердито, в упор посмотрел на Валю. Валя выдержал взгляд, не отвернулся. И у Федотова разгладились на лбу морщинки, на лице появилась улыбка.
- Дурачок! Господин Шварц сказал: "Должны быть готовы". В первую очередь мы думаем о твоем будущем, о будущем всех вас, ну а потом… Потом может случиться и так, что никакая услуга от вас не понадобится. Ясно?
Мы вышли за ворота и походным маршем направились на северо-запад. Шли молча. А когда свернули с тропинки на просеку и построились в две шеренги, Федотов затянул "Петроград мы не сдадим". У нас получилось: "Ленинград мы не сдадим", но ни воспитатель, ни инструктор будто ничего не заметили. А вместо "русскую столицу" мы пропели "русскую станицу" - и тут сошло.
Взобрались на каменистую вершину холма. Федотов приказал остановиться.
- Перед вами маленький уголок необъятной немецкой империи. Здесь, на этой священной земле, мы проведем в играх много дней, но я должен предупредить вас: чтоб ни одна травинка, ни один листок без особого на то разрешения не были сорваны…
Вдали, за голубой полосой озера, мы увидели средневековый замок. А недалеко от места, где река впадала в озеро, остатки моста - груды исковерканных металлических конструкций, левее - огромный, утопающий в зелени сад, в глубине которого возвышалось двухэтажное каменное здание светло-зеленого цвета. Рядом виднелись еще два деревянных строения, похожих на солдатские казармы. Позади простиралась холмистая, покрытая лесом равнина, перерезанная серой лентой шоссе, белели какие-то домишки под красными черепичными крышами, а дальше тянулись вышки-скворечники.
- Что это там? - спросил Женя Хатистов, показывая рукой в сторону концлагеря.
- Там? - рассеянно переспросил Федотов. И вдруг оживился: - А! Там живут и работают на каменоломнях враги новой Германии. Вы же видели этих бандитов, когда проходили мимо. Каждого из них надо было бы давным-давно повесить, но фюрер по доброте своей даровал им жизнь. С ними он ищет другие пути окончательного примирения.
Я подумал: может, здесь, как и у нас в Смоленске, на улице Большой Советской, у дома Красной Армии, фашисты закапывают людей живыми в землю? И, чтобы скрыть волнение, повернулся в ту сторону, откуда мы только что пришли. Вон ржаное поле, через которое тянется тропинка. А вон и наш терем-теремок, зажатый со всех сторон вековыми елями…
- Давайте спускаться, - сказал Федотов. - Хорошенько запоминайте дорогу. Здесь вам еще не раз придется бывать.
На каждом шагу мы ахали от удивления. В зарослях кустарника мелькнула голова какого-то большого животного с большими раскидистыми рогами.
- Олень! Живой! - в восторге закричал Валька.
- Лось это, - добродушно поправил его Таболин. - Совсем такой, как у нас на Смоленщине.
Потом через лужайку проскакал заяц, а на опушке мы увидели пятнистых оленей и косуль. Они без боязни смотрели на нас и неторопливой рысцой убегали прочь.
Спустившись с холма, мы очутились в густых зарослях тростника.
- Учтите, - сказал Федотов, - во время военно-спортивных игр вам придется преодолевать не только пересеченную, заболоченную местность и лесные массивы, но и водные преграды.
Он вывел нас на поляну и подал команду:
- Привал!
Таболин развязал вещевой мешок и роздал всем бутерброды. Высоко над головой раскинулось безоблачное небо. В безбрежном голубом просторе резвились ласточки.
- Играют, чертяки, и война им нипочем, - прожевывая бутерброд, подал голос Федотов.
- Так и мы с вами не на передовой, - поддел его Таболин.
- Как сказать, - угрюмо промямлил Федотов, посматривая в нашу сторону. - Может, мы еще поближе, чем на передовой. Работаем-то на ощупь, в темноте. Самое главное, не хватает времени проверить как следует тех, кому доверяем…
Послышалось глухое покашливание.
Укрывшись в кустах жимолости, я ждал продолжения разговора.
- На фронте все ясно и понятно, не то что здесь! - бурчал Федотов. - Позади у тебя всегда тылы, друзья, наконец. А тут - тьфу!
- В этом смысле вы, конечно, правы, - согласился Таболин. - Отсюда все наши беды.
Федотов кивнул, поднялся и помахал резвившимся на поляне мальчишкам.
- Ну, а теперь, ребята, двинемся к озеру!
Мы бодро шагали по мягкому ковру из мха и трав. Все чаще попадались то низкорослый колючий кустарник, то нагромождения из камней-валунов, а то под ногами начинала хлюпать вода. Вот мы достигли болота, принялись перескакивать с кочки на кочку. Кочки качались, уходили из-под ног.
Первым оступился Витя Корольков. Мы и охнуть не успели, как он увяз по пояс в зыбкой трясине.
- Витька, держись! - крикнул Валя Белов и, как ящерица, пополз на помощь. Но младший инструктор опередил его: пригнул ствол березки, и Витя, ухватившись за ветки, выбрался на кочку.
- В следующий раз, я думаю, это не повторится, - сердито сказал Федотов и отдал команду продолжать движение.
Но пока мы перебирались через болото, еще двоим из нас пришлось оказывать помощь.
- Ну и дорожка! - пожаловался Валя, когда мы вышли на крутой каменистый берег речки.
- Век бы ее не видать, - проворчал я и, оступившись уже на сухом месте, кубарем полетел с обрыва. Плюхнувшись в воду, я поплыл к противоположному берегу. Тут уж мальчишки начали потешаться:
- По-собачьи плывет!
- Ух как здорово!
А мне было не до смеха. Заметив свою оплошность, я повернул назад. Намокшая одежда тянула ко дну, и я, глотая воду, выбивался из сил, стараясь выбраться на берег.
У разбитого моста воспитатель сделал нам очередное внушение:
- Во время переходов шуметь, разговаривать и тем более смеяться нельзя! Представьте себе, что через это болото, заросли с ручейками проходит линия фронта, а вы - солдаты, выполняющие особое поручение командования. Знаете, что случилось бы с вами? Да вас, как куропаток, перестрелял бы неприятель!
Вместе со всеми я побежал к озеру. Снимая мундир, Женя спросил у меня:
- К чему мы поперлись через эти дебри? Рядом была просека. Я ее с холма видел.
- Эх ты, недотепа! - подражая Федотову, сказал я. - Слыхал небось, ведь мы проходили линию фронта.
- Ну да! - удивился он. - Какую линию фронта?
- Такую вот. Потом узнаешь, - и поплыл к торчавшей из воды каменной глыбе. Когда я был уже рядом с этой глыбой, то позади услышал испуганный Женькин возглас:
- Пацаны! Здесь гадюки по воде плавают! Тикайте к берегу!
- Это не гадюки, - успокоил его Таболин, - угри, рыба такая.
Глава шестая
У входа в подвал за кирпичной стеной притаились Ваня и Толя, а за металлической бочкой - Валя Белов. Женя вынул из кармана изогнутый гвоздь и сунул его в замочную скважину. Дверь со скрипом отворилась. Женя махнул нам и первым переступил порог.
В полумраке я с трудом различал уходящие в темноту бетонные ступени. Держа над головой карманный фонарик, который немцы выдали на весь отряд, Женя шел впереди. Бледный луч света прыгал то по бетонному полу, то по стенам. Вот на мгновение он вырвал из темноты кучу тряпья.
- Откуда это здесь? - спросил Толя, разворошив кучу ногой: то были старые мундиры и брюки, совсем как те, что носили теперь мы.
Женя растерянно улыбнулся:
- Идемте, я еще кое-что покажу.
Наши тени заметались по серым каменным стенам и по бетонному полу. Иван нагнулся, что-то поднял;
- Смотрите! Гильзы!
Женя направил луч света на стену, которая вся была усеяна круглыми дырками. Я потрогал одну дырку пальцем.
- Это следы от пуль, - сказал Женя. - Немцы кого-то тут расстреливали.
Ваня толкнул рукой Женю в плечо.
- Наверняка тех, кто в открытую пошел против фрицев.
- Дураку понятно, - согласился Женя.
Мы все затаили дыхание. Хотелось поскорее выбраться из сырого темного подвала. Но Женя не торопился. Он провел нас к бетонной нише и показал какие-то прорезиненные мешки.
- В них, наверное, яд.
В самом деле, там что-то было написано по-немецки, но никто из нас ничего не мог прочесть.
- Ну да, яд, - засомневался Толя Парфенов, - к чему?
- А к тому. Вот дадут тебе мешочек, отправят через линию фронта и скажут: "Подсыпай в колодцы!"
- Брось зря болтать, Димка! Думаешь, фрицы дураки? Нет, к своим они нас не отправят.
- Как сказать. Могут и отправить. А там?… Разве наши знают, кто ты в самом деле.
- Что верно, то верно, - кивнул Женя. - Помнишь, в лагере ловили шпиона? А если б мы его поймали? Я бы первый его пристукнул.
И тут я вдруг вспомнил разговор с Уваровым. Только сейчас до моего сознания дошел настоящий смысл сказанных им слов: "Какой-нибудь негодяй придет на твое место. И кто знает, как тогда обернется дело…" Так вот что означают эти слова. Едва сдерживая себя, я возбужденно произнес:
- Если удастся продержаться до конца, мы обязательно сорвем замысел Шварца. Вот увидите, наши нам поверят.
- Пацаны! - взволнованно прошептал Иван. - Надо предупредить всех, чтоб крепче держались друг за дружку, и пусть помнят - свои не предадут.
Женя в последний раз фонариком осветил стены подвала:
- Теперь тикайте по одному во двор!
Мы выскользнули из двери и побежали к крыльцу, чтоб продолжить игру в прятки. Но были слишком взволнованы увиденным, и играть не хотелось. Немного покрутившись у террасы, мы, не сговариваясь, направились к навесу в дальнем углу двора. Там можно было разговаривать, не опасаясь, что кто-нибудь услышит. Но в это время Федотов крикнул нам:
- Далеко не уходите. Обер-лейтенант хочет поговорить с вами, ну и заодно послушать наш маленький концерт.
Баян заиграл "Раскинулось море широко". На террасе появились Шварц, Краузе и Таболин. Федотов закрыл глаза, запрокинул кверху голову и подал команду. Мы дружно подхватили песню. Воспитатель делал рукой то плавные, размашистые движения, то вдруг резко опускал ее, потом на миг открывал глаза и, уставившись на нас, шевелил губами. Шварц и Краузе пели вместе с нами как могли. У унтера на лице сияла восторженная улыбка. А когда мы спели песню про жареного цыпленка, сам Шварц похвалил нас: "Хорошо! Очень хорошо". И, скрестив руки, вдохновенно произнес:
- Видит бог, что наша воля, желание и разум подчинены единственной цели - создать для вас такие жизненные условия, о которых раньше вы могли лишь мечтать. Мы будем играть в военно-спортивные игры и полученные навыки применим впоследствии практически.
- А у нас, до войны, в детском доме… - начал было Валя. Иван толкнул его локтем в бок:
- Помалкивай.
- Находясь в любой обстановке, вы должны найти возможность вовремя укрыться от опасности, - продолжал обер-лейтенант, - незаметно приблизиться к вражескому объекту или скрытно преодолеть участок местности, находящейся под контролем противника. Все это не просто. Только продолжительные тренировки помогут сделать из вас выносливых солдат.
Я напряженно вслушивался в эти слова, и мне казалось, что Шварц не говорит, а бьет чем-то тяжелым по голове.
- Вы должны иметь нюх борзой собаки, зоркие и внимательные глаза степного орла и еще - быть быстрыми и коварными, как тигры. Вы должны привыкнуть к голоду и холоду. Да, да! С сегодняшнего дня отменяются купания с мылом, уменьшаются хлебный паек и другие продукты питания. Взамен вы получите немного картофеля и кружку пива к обеду.
Обер-лейтенант круто повернулся, и на его место встал Федотов. Он загадочно посмотрел на нас:
- С завтрашнего дня начнется самое интересное. А ну, кто из вас умеет определять страны света по солнцу, по Полярной звезде или по деревьям в лесу? Кто определит на глаз расстояние, скажем, вон до той сосны? А кто сумеет определить расстояние по звукам?
Мы молчали.
- Ничего, пройдет какой-нибудь месяц, и вы всему научитесь. Тогда любой, как колобок, сможет легко выбраться из самого дремучего леса и найти дорогу, по которой должен идти.
Первые занятия Федотов проводил в присутствии обер-лейтенанта, недалеко от лесной дачи. На поляне, куда нас привели, тут и там были разбросаны огромные камни-валуны, покрытые желто-зеленым мхом. Из притоптанной травы выглядывали пни только что срубленных деревьев. А вокруг, разметав лохматые ветви, плотной стеной стояли сосны и ели.
Упершись носком офицерского сапога в пень, Федотов опустил руку в нагрудный карман. Блеснула стальная цепочка, и круглый плоский предмет, похожий на карманные часы, повис в воздухе.
- Что это такое? - спросил Федотов. Послышался неуверенный возглас:
- Часы карманные! Кто-то возразил:
- У часов стрелки не такие.
Я оглянулся. Спорили приютские.
- Это компас, - сказал Федотов.
- Стрелка-то как бегает! - изумился Женя.
- Знаешь почему? - спросил воспитатель.
- Нет, - потупился Женя.
- Да потому, что она магнитная, дурень! Когда стрелка успокоится, то синий ее конец покажет точно на север, а красный - на юг.