Оптический прицел изрядно сузил поле зрения, зато намного приблизил тонущие в туманной завесе домики. Гарантированно различить движения "территориальцев" с такого расстояния вряд ли представлялось возможным, но кое-какие достаточно много говорящие опытному взгляду детали уловить все-таки удалось. К примеру, начатые, да так и заброшенные, толком не отрытыми, по извечному местному разгильдяйству траншеи, заделанные чем-то светло-белым, вроде мешков с песком окна крайнего дома - наверняка огневая точка, да еще странное сооружение вроде невысокой башенки из бетона с плоской крышей, что-то вроде дота, похоже оставшееся еще со Второй Мировой… Худшие предположения подтверждались, за просто так никто не станет превращать жилой дом в укрепленный бункер. Верняком там расположена огневая точка местной территориальной обороны, вторая, скорее всего в старом доте, уж больно удобным получается в этом случае перекрытие секторов обстрела надежно держащих под прицелом и ползущую к селу дорогу и всю луговину, открывающую подступы с этой стороны. Эти два узла обороны, скорее всего, оборудованы пулеметами, а служащие слабым, но все же укрытием недорытые траншеи вполне уместят пару десятков бойцов с легким стрелковым, что в плюс к пулеметам позволит гарантированно отразить неподержанную броней атаку стрелковой роты, а то и целого батальона. Да, дела… Значит с ходу атаковать и взять село? Ну-ну…
Рядом недовольно засопел одышливый и страдающий хроническим насморком Петрович, забулькал своей неизменной коньячной фляжкой, утробно хекнул, протолкнув теплый густой напиток в горло. Без заветной фляжки Петрович не прожил бы и часа, постоянно прикладываясь к узкому металлическому горлышку, дабы пополнить содержащуюся в организме дозу "боевых стимуляторов", обходиться без которых категорически не мог. В периоды вынужденной трезвости он бывал злым и раздражительным, при этом враз начинали обостряться все его возрастные болячки от беспорядочно скачущего давления, до пытающей порядком изношенный организм зверской изжогой язвы желудка. Петрович превращался в абсолютную ни на что не годную развалину, громогласно стонал и клял злодейку-судьбу, изводя остальных членов команды беспрестанными жалобами, причем был настолько нуден и отвратителен в своем горе, что окружающие сбивались с ног в поисках спиртного лишь бы прекратить этот слезливый поток. Выпив же, Петрович преображался до неузнаваемости, орлом расправлял впалую грудь, в глазах загорались шалый азартные огоньки, а щеки наливались румянцем, переставали дрожать скрюченные артритом шишковатые пальцы, а мозг начинал работать со скоростью компьютера, безошибочно просчитывая массу вариантов действий и находя выход из совершенно тупиковых положений. За это и терпели в отряде, числили штатным замом по тактическим вопросам, первым советником командира и старались поддерживать постоянно в работоспособном состоянии, что порой было не так уж и просто. Казалось бы, пятидесятилетнему мужику далеко не по возрасту и здоровью мотаться по чужим войнам. В самый раз бы уже обзавестись собственным домиком на берегу теплого моря, разбить вокруг него аккуратный садик и покуривать себе погожим деньком сигары на веранде, сидя в кресле качалке и глядя на бьющиеся о берег волны. Благо, заработанные за практически тридцатилетнюю военную карьеру деньги, вполне позволяли осуществить такой вариант, окончательно уйдя на покой. Ан нет, Петрович твердо решил, что гораздо перспективнее сдохнуть на каком-нибудь очередном контракте, чем медленно спиваться раздавленным тихой и мирной жизнью рантье, в которой нет места привычному драйву и адреналиновой подпитке. "Женился бы ты, старый! - частенько поддевал Петровича командир. - Завел бы себе аппетитную вдовушку, наследников настрогал кучу, глядишь, и к оседлой жизни потянуло бы". Петрович в ответ лишь пренебрежительно фыркал и с королевским достоинством произносил одну и ту же сакраментальную фразу: "Рожденный пить, е… не может. Так что бабы мне как-то без надобности, особливо те, на которых жениться надо. Проще сразу самому застрелиться, чем она мне постепенно плешь своими капризами проест".
Грохнув из фляжки очередную коньячную дозу, третью или четвертую за утро, Роман сбился со счета и точно сказать не мог, Петрович пришел в благостное расположение духа и безапелляционно заявил, довольно поглаживая себя по животу:
- Ждут нас козлятки, к попу не ходи, ждут. Уж больно лихо мы подкатили, не могли не засечь.
- Сам знаю, - недовольно скривился Роман. - Лучше предложил бы чего дельного.
- А чего же? И предложу! Никаких проблем! - обидчиво вздернул подбородок Петрович. - Сейчас садимся завтракать, кофе там, коньяк опять же… И ждем. Ждем подхода первого батальона. Потом выкатываем сюда на холмик минометы и начинаем гвоздить по крайним домам, выставив на дороге в село заслон, чтобы "братушки" чего доброго в гости не пожаловали. Долбим до тех пор, пока этим уродам в селе не надоест. Потом медленно спускаемся и добиваем тех, кто не успел удрать. Вот и все. Никаких проблем! Расчетные потери - ноль людских единиц, расход боеприпасов - до сотни мин и чуть больше патронов. Что-то не устраивает, ваше благородие?
- Все устраивает, - не отрываясь от оптики, процедил сквозь зубы Роман. - Очень неплохой план, пожалуй, лучшего я и сам бы не придумал. Но смущает один нюанс.
- Какой же это, интересно? - тут же вскинулся Петрович.
- Да все тот же. Нету у нас ни минометов, ни первого батальона, а село должна взять наша группа, причем в кратчайшие сроки.
- Ну я не знаю, Ром, - картинно развел руками штатный аналитик. - Логического решения подобная задача не имеет. Или Вы, ваше благородие, тактику никогда в военной бурсе не изучали? Как Вы себе представляете, интересно бы знать, атаку укрепленного рубежа силами втрое уступающим по численности обороняющимся? Да они нас просто-напросто в землю вобьют, не дав прорваться даже к околице, причем не особо напрягаясь. Условия для стрельбы любо-дорого, прям как в тире.
- Вот ты и придумай что-нибудь этакое, докажи, что не даром свой кусок хлеба с икоркой имеешь, - бесцеремонно прервал разошедшегося Петровича Роман.
- Вечно вы, москвичи, так, - обиженно заворчал аналитик. - Не знаю, как, но вынь да положь… Всю Россию выжали досуха, и здесь от вас покоя тоже нет…
- Подумаешь, москвич, нашел к чему придраться! Зато все Петровичи - алкоголики, - невозмутимо парировал Роман.
- Да я…, - взвился было Петрович, но тут же был остановлен повелительным жестом командира.
- Все! Закончили базар! Верю, что ты за всю жизнь и грамма спирта в глотку не залил, идеальный трезвенник и все такое прочее… А теперь можешь еще разок приложиться к волшебной фляжке, но хоть тресни, а какую-нибудь подходящую идею мне роди!
- Идею, идею ему подавай, - вполголоса забурчал Петрович, сноровисто откручивая винтовую пробку. - Эх, развелось вас, дуболомов молодых, только палить во все что движется, да стенки бронированными лбами прошибать… А Петрович - пьянь, алкоголик… И чего же вы все к Петровичу на поклон бежите, как только жаренный петух в задницу клюнет… Э-эх…
Монолог прервался затяжным бульканьем. Роман невольно улыбнулся, даже по бесстрастному лицу Дракулы скользнула легкая тень, отдаленно напоминающая почти человеческую усмешку. Эмоция надо сказать для него практически невозможная, за все то время, что Влад прикрывал ему спину, Роман наблюдал подобное два или три раза, не больше. По характеру Дракула был мрачен и неразговорчив до чрезвычайности, на вопросы обычно отвечал односложно, о прошлой жизни никогда ничего не рассказывал, а на попытки его как-то разговорить реагировал не совсем адекватно - просто молча отходил от спрашивающего подальше. При этом как боец группы Влад, именно так и никак иначе, на Вову или Владимира Дракула просто не отзывался, был в прямом смысле этого слова незаменим. Казалось, не было такого предмета в военном деле, каким бы он не владел в совершенстве: стрелял без промаха из любого оружия, разбирался во всем многообразии применяемых на этой войне мин и фугасов, был признанным мастером в рукопашной, легко читал карту и водил практически любой колесный и гусеничный транспорт. Одним словом мастер на все руки. Где он получил столь разностороннюю подготовку, и какие жизненные коллизии превратили в общем-то молодого только-только начавшего жить парня в бесчувственную машину уничтожения себе подобных, в группе не знал никто. Хотя интересовались многие, даже спорили иногда между собой о его возможном прошлом, в отсутствие самого виновника спора, разумеется, а то недолго было и в морду схлопотать, на кулак наемник был куда как скор, не то, что на слова.
Со смачным чавканьем просмаковав добрый коньячный глоток, Петрович потянулся, мечтательно подмигивая яркому весеннему небу, и неожиданно гаркнул:
- Четники!
- Где?! - мгновенно вскинулся Роман, приседая и отработанным движением бросая к плечу винтовочный приклад, Дракула тоже рухнул на траву, как подрубленный.
Петрович зашелся хриплым каркающим смехом.
- Испугались, козлятки? Да не в том смысле, что вон там четники. А, эврика! Четники! Идея меня посетила…
- Слышь, старый, - недовольно проворчал Роман, демонстративно устраиваясь поудобнее и отчаянно делая вид, что просто устал стоять, а вовсе не был напуган криком своего зама. - Ты давай движения не путай! Есть что сказать - говори, а то орешь как оглашенный.
Дракула, которому блюсти реноме было не перед кем, просто исподтишка показал аналитику крепкий костистый кулак с характерными каратистскими мозолями.
- Вот я толком и говорю, - поспешил пояснить Петрович. - В этой местности у сербов до фига отрядов четников действует.
- Это нам и без тебя известно, - зевнул командир. - И что из того?
- А то, что отряды четников, это по сути те же партизанские банды, без особой дисциплины, определенной формы и знаков различия. Получается что? Любой серб с автоматом в руках может заявить, что он четник из отряда какого-нибудь там Бобана Мстителя, или Драгана Непобедимого. И хрен кто его проверит и разоблачит до тех пор, пока эти самые Бобан и Драган не скажут их это человек, или нет. А если их и самих в природе не существует? Тогда у кого прикажете спрашивать? А?
- Ты к чему это клонишь, Петрович? Что-то я не очень врубаюсь…
- Да к тому! - бесцеремонно перебил командира аналитик, злясь на его непонятливость. - Что в отрядах четников далеко не редкость русские добровольцы! Которые к тому же обычно действуют своим коллективом, без сербов. Понял теперь?
- Не совсем, пока…
- От блин, все вам разжуй да в рот положь, сами ни черта думать не хотите. Представь, если мы втроем, никого не боясь и не прячась, заявимся в село на нашей таратайке и представимся русской диверсионной группой из четы какого-нибудь Велько Могучего Засранца, посланной им для усиления обороны этого стратегически важного населенного пункта. Как думаешь, поверят нам или нет?
Роман даже сразу не нашелся что ответить. На первый взгляд идея Петровича была просто бредовой и самоубийственной. Но как раз некая сумасшедшинка и бесшабашная дерзость предложенного плана и делала его привлекательным в глазах склонного к различным авантюрам командира джокеров.
- Ну, блин, ты старый и даешь… - только и смог выговорить Роман, задумчиво качая головой.
- Что даешь? Нормально все. Ничего давать не надо, - засуетился аналитик. - Ты сам прикинь, какие плюсы! Нас они не расколют верняк, мы же настоящие русские, можем говорить без акцента и так далее. А русские только на их стороне воевать могут, так они думают, тут на нас мусульманская пропаганда поработала. Это же муслики каждый раз как им по заднице надают, орут про целые батальоны русских наемников на сербской стороне. Так громко возмущаются, что им уже все верят, сербы в том числе. Так что здесь все нормально пройдет, уши им законопатим, не подкопаются. Дальше смотри. Что они в этом случае делают? А?
Несколько ошарашенный таким напором Роман лишь неопределенно пожал плечами в ответ.
- Да ты чего, Ром? Не выспался что ли? Чего тормозишь-то? - Петрович в негодовании всплеснул руками. - Да в штаб они нас ведут, или что у них тут, с начальством своим знакомить. Доложить там о вновь прибывших, то да се, ну, короче, чтобы у батьки голова болела, а не у самих караульщиков. Это ж любой служивый так: чуть нестандартная ситуация, сразу бегом к командиру, чтобы с себя ответственность снять. А теперь прикинь, что мы втроем можем им в штабе устроить? Это ж, блин, крестьяне вчерашние! Да мы там всех покладем на раз и даже не вспотеем. А "шимпанзятки" тем временем, как стрельбу услышат, в лоб отсюда ударят. На спор "братушкам" в тот момент не до них будет? Да сколько их тут в территориальцах? Человек двадцать? Тридцать? Да мы половину на себя оттянем, а остальные сами разбегутся…
- Ладно, не тарахти, понял я все, понял, - делая рукой отстраняющий жест, сморщился Роман.
- Да что не тарахти?! - все еще кипятился аналитик. - Один хрен, другого решения нет. Разве что ждать пока полк сюда подтянется…
- Да уймись ты! - уже строже прикрикнул на разошедшегося зама Роман и обернулся к все так же невозмутимо жевавшему травинку Дракуле. - Как тебе, Влад? Что думаешь?
- Может сработать, - безразлично протянул тот, даже не взглянув в сторону командира. - А может, и нет. Если нет, будет три трупа. Если пойдем штурмовать в лоб, будет десять трупов. Так что я - за.
- Ну вот! Ну вот! Видишь! Что я говорил! - обрадованный поддержкой вновь воспрял духом Петрович.
- Вот смотрю я на тебя, - покачав головой, совершенно серьезно произнес Роман. - Смотрю и поражаюсь. У тебя вон пол башки уже сединой прибило, а ты до сих пор, как козел молодой скачешь. Выдумал, как ловчее свою задницу под пулю подставить и радуешься, будто миллион в лотерею выиграл. Что неужто и вправду так адреналина не хватает?
- Да нет, командир, - криво улыбнувшись, отозвался Петрович. - Просто работу свою привык на совесть делать. Профессиональная гордость, мать ее так. Красиво ведь придумал, нестандартно! Согласись? Так чего же не радоваться? А пуля она дура, если про нее думать, так тут как раз и притянешь. Ты вот не думай об этом, относись к акции, как к шахматной партии: люди - деревянные фигурки, смахнул с доски и не жалко, да и переиграть всегда можно…
- Пулю не переиграешь, - тяжело вздохнул Роман отворачиваясь.
- Так-то оно так, но кто мешает считать, что все это просто игра, - в спину ему произнес Петрович.
Вновь звякнула, в который раз за утро, волшебная фляжка.
- Бесконечная игра, - раздался булькающий звук и затем аналитик добавил задыхающимся сдавленным голосом:
- Мы живем вечно, просто не помним об этом…
Сербская передовая застава оказалась возле того самого смешно изогнутого, прямо как рисуют художники в мультфильмах, мостика через говорливую речушку. Роман, завидев поднявшиеся из земли вооруженные автоматами фигуры, плавно надавил на тормоз и, не глуша мотора, остановил "мозготряс" нескольких метров не доезжая до деревянного покрытия моста. Мост, скорее всего, был заминирован, так что лишний раз, не согласовав правил проезда с местной властью, заезжать на него не хотелось. Петрович не барин, и пешком прогуляется. При распределении ролей решили, что старшего группы будет изображать более быстрый на язык и солиднее выглядящий благодаря своему возрасту Петрович. Аналитик несказанно обрадовался доверенной роли и успел за несколько минут поездки настолько с ней сжиться, что даже начал начальственно покрикивать на сидящего за рулем Романа. Тот впрочем, реагировал на эти проявления командирского духа лишь нервным смехом. Дракула разместился в кузове, ради такого случая, сменив свою неразлучную снайперку на ручной пулемет, сошки которого он установил на крыше кабины, дабы аборигенs сразу чувствовали серьезность прибывших гостей и не вздумали открыть огонь без предварительной беседы. Пулемет, по словам Дракулы, должен был явить собой на переговорах не меньшего веса рекомендацию, чем ручательство мифического четнического командира. Роман подумав, с ним согласился. Союзнический долг и единение города и деревни перед лицом общего врага это одно, а то, что дело придется иметь с туповатыми и жадными до чужого добра крестьянами, это другое. Вряд ли местные труженики села, так уж отличались от своих советских собратьев, хорошо знакомых и Владу и Роману. Потому не исключался вовсе уж тривиальный вариант развития событий, когда местные территориальцы могут попытаться просто ограбить хорошо экипированных чужаков, пользуясь своим численным превосходством и не вступая с ними ни в какие переговоры. Установленный на крыше кабины ручной пулемет должен был внушить селянам некое почтение к прибывшим и помочь избежать ненужных эксцессов. А уж если бы дело все же дошло до заварухи, можно было не сомневаться, что Дракула успеет покрошить нападающих раньше, чем они смогут нанести группе, хоть минимальный ущерб.
Петрович, преувеличенно жалостливо кряхтя и нарочито неловко переваливаясь, выбрался из кабины грузовика. Видимо такого поведения уже требовала разыгрываемое им сейчас для территориальцев представление, Роман знал, что, не смотря на возраст и хронический алкоголизм, аналитик находится в куда лучшей физической форме, чем можно предположить по его внешнему виду. Порой на марш-бросках, при пешем отрыве от преследования, когда скисали даже молодые "шимпанзята", старый вояка двигался вперед будто заведенный, еще успевая подбадривать и словом и добрым пинком выбившихся из сил бойцов. Наконец выбравшись из машины и страдальчески морщась, Петрович сделал несколько шагов к мосту и, разведя в стороны руки, показал, что никакого оружия при себе у него нет. С той стороны приглашающее махнули, иди, мол, сюда. Наемник, демонстративно потирая поясницу, неспешно заковылял по деревянному настилу. Дракула так же напоказ вдавил в плечо приклад пулемета и оглядел собравшихся на другом берегу селян сквозь прицельную планку, будто примериваясь, как бы ловчее скосить всех одной очередью. Территориальцы жест оценили по достоинству: возмущенно загомонили и забряцали оружием, пока один, видимо старший не прокричал какую-то команду, после которой двое постовых нехотя отошли с дороги и пропали в неприметных окопчиках, а еще двое присели прямо возле перил, взяв на прицел машину наемников.
Сам командир двинулся навстречу Петровичу. Заметив это аналитик, дошедший уже до середины моста, остановился, облокотившись на резные перильца и дожидаясь. Командир шел к нему широким уверенным шагом, одет он был в старую, не камуфлированную еще форму югославской народной армии, едва сходящуюся на широкой бочкообразной груди. "Не по размеру костюмчик-то, - ехидно отметил про себя Петрович. - А ты, видать, милый, как из армии дембельнулся, лет десять назад, так раздобрел на гражданских харчах, что китель вон и не застегивается. Однако ради форса тупого все же форму напялил, да еще и лычки сержантские прицепил. Интересно, это на действительной тебе сержанта дали, или ты уже сейчас, сам себе звание присвоил? В любом случае ясно уже, что ты за фрукт. Ну, сейчас я с тобой пообщаюсь…"