ПОЛОЖЕНИЕ LVIII
Слава не противна разуму, но может происходить от него .
Доказательство
Это следует из 30 опр. афф. и из определения честности, которое см. в схолии 1 пол. 37 этой части .
Схолия
То, что называется пустой славой, есть довольство собой, которое поддерживается только мнением толпы, и когда это мнение перестает существовать, то прекращается и довольство собой, т. е. (по схолии пол. 52 этой части) высшее благо, которое любит каждый. От этого происходит, что человек, который чванится мнением толпы, ежедневно с тревожным беспокойством хлопочет, делает, пробует делать так, чтобы сохранить свою славу. Ибо толпа изменчива и непостоянна, и потому слава у нее скоро изглаживается, если ее не поддерживать. К тому же, так как все желают снискать одобрение толпы, каждый легко стесняет славу другого, а отсюда, так как дело здесь идет о том, что считается высшим благом, появляется горячее желание взаимно подавлять друг друга каким бы то ни было способом, и кто наконец выходит победителем, тот более хвалится тем, что повредил другому, чем тем, что принес пользу себе. Таким образом, это довольство собой или эта слава на самом деле пуста, так как она вовсе не слава.
Что нужно заметить о стыде, то легко понять из того, что мы сказали о милосердии и раскаянии. Я прибавлю только то, что подобно состраданию и стыд, хотя и не есть добродетель, все– таки есть добро, так как он показывает, что у человека, чувствующего стыд, есть пожелание жить честно; все равно как боль, которая называется добром постольку, поскольку показывает, что поврежденная часть еще не сгнила. Поэтому хотя человек, стыдящийся какого-нибудь проступка, действительно печален, однако он совершеннее того бесстыдного человека, который не имеет никакого пожелания жить честно.
Вот то, что я хотел заметить об аффектах радости и печали. Что же касается пожеланий, то они бывают добром или злом, судя по тому, происходят ли они из добрых или дурных аффектов. Но на самом деле все они, поскольку возникают в нас из аффектов, которые суть страсти, слепы (как это легко понять из того, что мы сказали в схолии пол. 44 этой части), и они были бы без всякого употребления, если бы людей легко было довести до того, чтобы они жили только по предписаниям разума, как я в немногих словах покажу.
ПОЛОЖЕНИЕ LIX
Ко всем действиям, к которыми мы определяемся аффектом, составляющим страсть, мы можем определяться также и без него, одним разумом.
Доказательство
Действовать по разуму – значит не что иное (по пол. 3 и опр. 2 части 3), как делать то, что вытекает из необходимости нашей природы, рассматриваемой сама в себе. Но печаль есть зло постольку, поскольку она уменьшает или задерживает эту способность к деятельности (по пол. 41 этой части). Следовательно, этот аффект не может определить нас ни к какому действию, которого мы не могли бы сделать, если бы руководились разумом. Кроме того, радость лишь постольку есть зло, поскольку она препятствует тому, чтобы человек был способен к деятельности (по пол. 41 и 43 этой части); а поэтому мы и тут не можем определяться ни к какому действию, какого мы не могли бы сделать, если бы руководствовались разумом. Наконец, поскольку радость есть добро, постольку она согласна с разумом (ибо она состоит в том, что усиливается или поддерживается способность деятельности человека), и бывает страстью, лишь поскольку способность к деятельности человека не увеличивается до такой степени, чтобы он вполне понимал себя и свои действия (по пол. 3 части 3 с его схол.). Поэтому если бы человек, испытывающий радость, доходил до такого совершенства, чтоб мог вполне понимать себя и свои действия, то он был бы способен и даже еще способнее к таким действиям, к которым он определяется уже аффектами, составляющими страсти. Но все аффекты относятся к радости, печали или пожеланию (см. объяснение 4 опр. афф.), а пожелание (по 1 опр. афф.) есть не что иное, как само стремление к деятельности. Следовательно, ко всем действиям, к которым мы определяемся аффектом, составляющим страсть, мы можем определяться и без него, одним только разумом, – что и требовалось доказать.
Иначе
Всякое действие называется плохим постольку, поскольку оно возникает из того, что мы испытываем ненависть или какой-нибудь другой дурной аффект (по короля, пол. 45 этой части). Но никакое действие не может быть ни хорошим, ни плохим, если его рассматривать само в себе (как мы показали в предисловии к этой части), но одно и то же действие бывает то хорошим, то дурным. Следовательно, к тому же самому действию, которое теперь плохо или которое вытекает из какого-нибудь дурного аффекта, мы можем быть приведены и разумом (по пол. 19 этой части), – что и требовалось доказать.
Схолия
Это лучше можно пояснить примером. Например, действие нанесения удара, рассматриваемое как физическое действие, когда мы обращаем внимание только на то, что человек поднимает руку, сжимает кулак и сообщает всей руке быстрое движение вниз, есть хорошее действие, которое объясняется устройством человеческого тела. Таким образом, если человек, движимый гневом или ненавистью, определяется к сжатию кулака или к движению руки, то это, как мы показали во второй части, происходит от того, что одно и то же действие может соединяться со всякими образами вещей; поэтому мы можем определяться к одному и тому же действию образами как тех вещей, которые мы понимали смутно, так и тех, которые представляем ясно и отчетливо. Из этого следует, что всякое пожелание, происходящее из аффекта, составляющего страсть, не имело бы никакого употребления, если бы люди могли руководствоваться разумом. Посмотрим теперь, почему пожелание, происходящее из аффекта, составляющего страсть, мы называем слепым.
ПОЛОЖЕНИЕ LX
Пожелание, происходящее из радости или печали, которая относится к одной или нескольким, но не ко всем частям тела, не имеет в виду пользы всего человека.
Доказательство
Предположим, например, что часть тела А так окрепла от влияния внешней причины, что взяла перевес над остальными частями (по пол. 6 этой части). Эта часть не будет стремиться терять свои силы для того, чтобы остальные части тела могли производить свои отправления, ибо в таком случае она должна была бы иметь силу или способность терять свои силы, что (по пол. 6 части 3) абсурдно. Итак, эта часть, а следовательно (по пол. 7 и 12 части 3) и душа, будет стремиться сохранить такое состояние; а потому пожелание, происходящее из такого аффекта радости, не заботится о целом. Если же мы, напротив, предположим, что часть А стеснена и вследствие этого другие части берут перевес над ней, то таким же образом можно доказать, что и пожелание, возникающее из печали, не заботится о целом, – что и требовалось доказать.
Схолия
Так как радость большей частью (по схол. пол. 44 этой части) относится к одной какой-нибудь части тела, то мы большей частью заботимся о сохранении своего существования, не принимая в расчет общего нашего здоровья. К этому присоединяется еще и то, что пожелания, особенно сильно овладевающие нами (по королл. пол. 9 этой части), имеют в виду только настоящее время, но не будущее.
ПОЛОЖЕНИЕ LXI
Пожелание, происходящее из разума, не может иметь излишества.
Доказательство
Пожелание (по 1 опр. афф.), рассматриваемое безотносительно, есть сама сущность человека, поскольку она представляется определенной к какому-нибудь действию каким бы го ни было образом. Поэтому пожелание, которое происходит из разума, т. е. (по пол. 3 части 3) которое возникает в нас, поскольку мы действуем, есть сама сущность или природа человека, поскольку она представляется определенной делать то, что вполне понимается только посредством сущности человека (по опр. 2 части 3). Таким образом, если бы это пожелание могло иметь излишество, то, значит, и человеческая природа, рассматриваемая сама по себе, мота бы превышать сама себя или делать более, чем сколько для нее возможно, что есть очевидное противоречие. А потому это пожелание не может иметь излишества, – что и требовалось доказать.
ПОЛОЖЕНИЕ LXII
Когда душа представляет себе вещи по предписанию разума, то она испытывает одинаковое впечатление, будет ли то идея вещи будущей или прошедшей, или настоящей.
Доказательство
Все то, что душа представляет себе по руководству разума, она представляет под одной и той же формой вечности или необходимости (по короля. 2 пол. 44 части 2) и испытывает впечатление одинаковой уверенности (по пол. 43 части 2 и его схолии). Поэтому, будет ли то идея вещи будущей или прошедшей, или настоящей, душа представляет себе вещь с одинаковой необходимостью и испытывает одинаковую уверенность, или, будет ли то идея вещи будущей или прошедшей, или настоящей, она будет тем не менее одинаково истинна* (по пол. 41 части 2), т. е. (по опр. 4 части 2) будет всегда иметь одни и те же свойства полной идеи. Поэтому, когда душа представляет себе вещи по предписанию разума, она получает одинаковое впечатление, будет ли то идея вещи будущей или прошедшей, или настоящей, – что и требовалось доказать.
Схолия
Если бы мы о продолжительности вещей могли иметь полное познание и могли бы определить разумом время их существования, то мы с одинаковым аффектом созерцали бы вещи будущие и настоящие, и к добру, которое душа представляет будущим, она стремилась бы так же, как и к добру настоящему и, следовательно, необходимо пренебрегала бы настоящим меньшим добром в видах большего добра будущего и наименее стремилась бы к тому, что в настоящем было бы добром, но могло бы быть причиной какого-нибудь будущего зла, как мы это скоро докажем. Но о продолжительности вещей (по пол. 31 части 2) мы можем иметь лишь очень неполное познание, а время существования вещей мы (по схол. пол. 44 части 2) определяем одним только воображением, которое получает неодинаковое впечатление от образа вещи настоящей и от образа вещи будущей; отсюда и происходит, что истинное познание добра и зла, какое мы имеем, есть лишь отвлеченное или общее, и наше суждение, которое мы делаем о порядке вещей и связи причин, чтобы иметь возможность определить, что для нас в настоящем добро или зло, есть более воображаемое, чем реальное. А поэтому не удивительно, что пожелание, происходящее от познания добра и зла, поскольку оно относится к будущему, легко может быть побеждено пожеланием, относящимся к вещам, которые приятны в настоящем, о чем см. Положение 16 этой части.
ПОЛОЖЕНИЕ LXIII
Кто руководствуется страхом и делает добро, чтобы избежать зла, тот не руководится разумом.
Доказательство
Все аффекты, относящиеся к душе, поскольку она действует, т. е. (по пол. 3 части 3) относящиеся к разуму, не могут быть не чем иным, как только аффектами радости и пожелания (по пол. 59 части 3); а потому (по 13 опред. афф.) кто руководится страхом и делает добро из боязни зла, тот не руководится разумом, – что и требовалось доказать.
Схолия
Суеверные люди, которые больше умеют порицать пороки, чем учить добродетелям, и которые стараются не руководить людей разумом, но так держать их в страхе, чтобы они скорее избегали зла, чем любили добродетель, стремятся достигнуть этим только того, чтобы и остальные люди были так же жалки, как и они сами; и поэтому не удивительно, что они большей частью тягостны и ненавистны людям.
Королларий
Через пожелание, которое происходит из разума, мы прямо следуем добру и косвенно избегаем зла.
Доказательство
Ибо пожелание, происходящее из разума, может происходить только из аффекта радости, которая не есть страсть (по пол. 59 части 3), т. е. из радости, которая не может иметь излишества (по пол. 61 этой части), а не из печали. И потому это пожелание (по пол. 8 этой части) происходит из познания добра, а не зла. Таким образом, под руководством разума мы прямо стремимся к добру и лишь постольку избегаем зла, – что и требовалось доказать.
Схолия
Этот королларий может быть объяснен примером больного и здорового. Больной, боясь смерти, принимает то, что ему противно; здоровый же получает удовольствие от пищи и таким образом пользуется своей жизнью, но гораздо лучше, чем если бы он боялся смерти и желал бы прямо избежать ее. Так судья, осуждающий виновного на смерть не по ненависти, гневу и проч., но по одной любви к общественному благу, руководствуется одним разумом.
ПОЛОЖЕНИЕ LXIV
Познание зла есть неполное познание.
Доказательство
Познание зла (по пол. 8 этой части) есть сама печаль, поскольку мы сознаем ее. Печаль же есть переход к меньшему совершенству (по 3 опр. афф.) и потому она не может быть понятна из самой сущности человека (по пол. 6 и 7 части 3). Значит, она (по опр. 2 части 3) есть страсть, которая (по пол. 3 части 3) зависит от неполных идей, и, следовательно (по пол. 29 части 2), познание ее, именно познание зла, неполно, – что и требовалось доказать.
Королларий
Отсюда следует; что если бы человеческая душа имела лишь полные идеи, она не могла бы составить себе никакого понятия о зле.
ПОЛОЖЕНИЕ LXV
По руководству разума мы из двух благ будем следовать большему, а из двух зол меньшему.
Доказательство
Благо, мешающее нам пользоваться большим благом, есть на деле зло; ибо мы приписываем вещам добро и зло (как мы показали в предисловии к этой части), когда сравниваем их между собой, а (на таком же основании) меньшее зло на самом деле есть добро. Поэтому (по короля, пред. пол.) по руководству разума мы будем стремиться только к большему благу и меньшему злу, – что и требовалось доказать.
Королларий
По руководству разума мы будем следовать меньшему злу для большего блага и пренебрегать меньшим благом, которое служит причиной большего зла. Ибо зло, которое здесь называется меньшим, на деле есть добро, а добро, наоборот, зло. Поэтому (по королларию пол. 63) мы будем желать первого и пренебрегать последним, – что и требовалось доказать.
ПОЛОЖЕНИЕ LXVI
По руководству разума мы будем стремиться к будущему большему благу вместо меньшего и к настоящему меньшему злу вместо будущего большего.
Доказательство
Если бы душа могла иметь полное познание о будущей вещи, то она и к будущей вещи возбуждалась бы таким же аффектом, каким возбуждается к настоящей (по пол. 62 этой части). Поэтому, поскольку мы имеем в виду сам разум, как мы и предполагаем себя поступающими в этом положении, вещь будет одна и та же, предполагается ли она большим добром или злом будущим или настоящим. Отсюда мы будем стремиться (по пол. 65 этой части) к большему будущему благу вместо настоящего меньшего и проч., – что и требовалось доказать.
Королларий
По руководству разума мы будем стремиться к меньшему настоящему злу, которое служит причиной большего будущего добра, и будем пренебрегать меньшим настоящим добром, которое служит причиной большего будущего зла. Этот королларий так относится к предыдущему положению, как королларий положения 65 к самому 65 положению.
Схолия
Итак, если мы сличим это с тем, что мы показали в этой части до 18 положения относительно силы аффектов, то легко увидим, чем отличается человек, руководящийся аффектом или мнением, от человека, руководящегося разумом. Первый, желает он этого или не желает, делает то, чего вовсе не знает, второй же сообразуется только с самим собой и делает только то, что он считает в жизни первым, и чего поэтому он наиболее желает. И потому первого я называю рабом, а второго свободным; о характере и об образе жизни этого последнего нужно сказать еще кое-что.
ПОЛОЖЕНИЕ LXVII
Свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость есть размышление не о смерти, а о жизни.
Доказательство
Человек свободный, т. е. живущий только по предписанию разума, не руководится страхом смерти (по пол. 63 этой части), но прямо желает добра (по королл. того же пол.), т. е. (по пол. 24 этой части) желает жить, действовать и сохранять свое существование на основании искания собственной пользы, и потому он ни о чем так мало не думает, как о смерти, но его мудрость есть размышление о жизни, – что и требовалось доказать.
ПОЛОЖЕНИЕ LXVIII
Если бы люди рождались свободными, то не могли бы составить себе понятия о добре и зле, пока оставались бы свободными.
Доказательство
Я называю свободным того, кто руководится только разумом. Итак, кто рождается свободным и остается свободным, тот имеет только полные идеи и поэтому не может составить никакого понятия о зле (по короля, пол. 64 этой части), а следовательно (ибо добро и зло соотносительны) и о добре, – что и требовалось доказать.