"Сцены частной и общественной жизни животных" (1842) – знаменитый сборник, для которого тексты написали известные французские писатели, а иллюстрации выполнил замечательный рисовальщик Гранвиль. Сквозной сюжет книги – история о том, как звери собрались на свою Генеральную ассамблею и решили освободиться от власти человека, а для этого – рассказать каждый свою историю. Читателя ждут монологи Зайца-конформиста и Медведя-байрониста, Крокодила-эпикурейца и Пуделя, сделавшегося театральным критиком, английской Кошки, осужденной за супружескую измену, и французской Кошки, обманутой Котом-изменником. Имена и некоторые приметы у персонажей звериные, а проблемы, разумеется, – человеческие, те самые, которые вставали перед французами первой половины XIX века в их повседневной жизни. Это производит комический эффект, который довершают блистательные рисунки Гранвиля. Перевод сборника выполнен известным российским исследователем французской культуры – Верой Мильчиной, автором книги "Париж в 1814–1848 годах: повседневная жизнь".
Содержание:
ПИТОМЦЫ ЭТЦЕЛЯ И ГРАНВИЛЯ 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 13
ЧАСТЬ ВТОРАЯ СНОВА РЕВОЛЮЦИЯ! 69
Сноски 123
Сцены частной и общественной жизни животных
ПИТОМЦЫ ЭТЦЕЛЯ И ГРАНВИЛЯ
Мы окружены животными – как реальными собаками и кошками, канарейками и попугаями, словом, всеми теми, кого нынче принято именовать "домашними питомцами", так и "виртуальными" зверями из книг, мультфильмов или научно-популярных сериалов. Ежегодно свой звездный час переживает какой-нибудь зверь из восточного календаря. А есть еще животные, так сказать, фразеологические: сами того не замечая, мы постоянно употребляем в речи множество выражений типа "трусливый как заяц", "дошло как до жирафа", "кошка, которая гуляет сама по себе" и проч. Филологи и искусствоведы исследуют "бестиарий в словесности и изобразительном искусстве" , компиляторы составляют словари реальных и литературных животных , философы интересуются местом животного в истории философии и строят с его помощью головокружительные антропологические и социологические концепции , наконец, существует целая междисциплинарная исследовательская область, именуемая "animal studies" (или "human-animal studies") , а в ЮНЕСКО в 1978 году торжественно провозгласили "Всеобщую декларацию прав животного".
А как обстояло дело с животными в Париже в конце 1830-х – начале 1840-х годов? В домах, на улицах и во дворах их было не только не меньше, но, пожалуй, гораздо больше. Повседневной реальностью были лошади – верховые и запряженные в экипажи; разводить прямо в городе коров и свиней запретили в 1820-е годы (прежде это не возбранялось), но кроликов и домашнюю птицу в парижских дворах продолжали выращивать и позже; по улицам расхаживали (а порой даже разъезжали в экипажах) природные молочницы – козы и ослицы ; парижане, как и сейчас, содержали в квартирах собак и кошек, но нередко к этим привычным для нас питомцам прибавлялись постояльцы более экзотические – обезьяны, которых можно было встретить и в частных домах , и на улицах ; возле одной из парижских застав, не случайно названной заставой Травли, можно было наблюдать кровавые схватки петухов, псов, кабанов и проч.
И наконец, в парижском Ботаническом саду с 1794 года существовал зверинец, где обитали самые диковинные звери и где в ночь на 13 апреля 1840 года произошло невиданное событие – состоялась Генеральная ассамблея животных, участники которой вознамерились "отыскать способы улучшить свое положение и сбросить иго Человека". Зверинец в Ботаническом саду существовал на самом деле и привлекал внимание многочисленных посетителей, как французских, так и иностранных . Генеральная же ассамблея животных состоялась, разумеется, не в реальности, а на страницах книги, которая выходила, как это часто случалось в ту пору с объемными изданиями, выпусками (тетрадками по восемь страниц) с 20 ноября 1840 по 17 декабря 1842 года. Затем издатель составил из выпусков два толстых тома; один из них вышел из печати в декабре 1841 года, а другой – в декабре 1842 года, но на титульном листе у обоих стоит дата 1842, поэтому именно она считается годом выпуска книги под названием "Сцены частной и общественной жизни животных. Этюды современных нравов". Обложку всех выпусков украшала гравюра, которая затем была воспроизведена между страницами 30 и 31 первой части ; на ней звери-разносчики раздают другим зверям эти самые выпуски, а подпись гласит: "Вот что только что вышло из печати! Великолепные сцены частной и общественной жизни Животных". На фронтисписе первой части одни звери малюют на стене название новой книги ("Сцены частной и общественной жизни Животных"), а другие его разглядывают (см. наст. изд., с. 53). Оба эти изображения, помимо прямого смысла, имеют и переносный: они указывают на книжный контекст, в котором появились "Сцены", и на издание, с которым их создатель намеревался соперничать.
Конец 1840 года, когда начали выходить "Сцены", – это время, когда во Франции получили огромное распространение иллюстрированные издания (объяснялось это и техническим прогрессом, который облегчал массовое тиражирование гравюр, и желанием издателей расширить свою аудиторию). Одним из самых удавшихся проектов такого рода были многотомные "Французы, нарисованные ими самими", которые парижский издатель Леон Кюрмер начал печатать точно так же, отдельными выпусками, в мае 1839 года . Другой молодой и амбициозный издатель, Пьер-Жюль Этцель (1814–1886), решил вступить с Кюрмером в соревнование и, по возможности, превзойти его. Об этом намерении свидетельствует композиционная схожесть фронтисписа первой части "Сцен" с фронтисписом первого тома "Французов": если в издании Кюрмера один человек наклеивает на стену афишу с надписью "Французы, нарисованные ими самими", а толпа, изображенная со спины и, отчасти, в профиль, рассматривает эту афишу, то в "Сценах" афишку малюют обезьяна и пес, а птицы и рыбы, изображенные точно так же со спины и/или в профиль и так же задравши головы, на нее глазеют. Самым же недогадливым было адресовано продолжение подписи под вышеупомянутой гравюрой: "Вот что только что вышло из печати! Великолепные сцены частной и общественной жизни Животных. Животные, нарисованные ими самими и списанные с натуры другим. Цена всего шесть су" . Этим "другим" был знаменитый рисовальщик Гранвиль, о котором чуть ниже. Таким образом, у Кюрмера сами себя рисовали французы, а у Этцеля – животные .
Пьер-Жюль Этцель известен прежде всего как издатель Жюля Верна; однако выпускать серию "Необыкновенные путешествия", а также многочисленные книги для юношества, принесшие ему и славу, и деньги, он стал гораздо позже, начиная с 1863 года, а перед этим успел разориться, принять деятельное участие в революции 1848 года и после прихода к власти Наполеона III эмигрировать в Бельгию (вернулся он в Париж в 1860 году, после того как император объявил всеобщую амнистию). Но в 1840 году до всего этого было еще далеко; Этцель только начинал свою издательскую карьеру . В прошлом же у него было счастливое детство в Шартре, учеба в коллеже Станислава в Париже и обучение праву в Страсбургском университете; поняв, что родители (отставной шорник уланского полка и акушерка) живут впроголодь, чтобы оплачивать его учебу, он бросил правоведческую школу и, возвратившись в Париж, в марте 1836 года нанялся приказчиком к издателю Александру Полену. Уже в следующем году Полен сделал толкового юношу своим компаньоном, и к 1840 году на счету Этцеля был выпущенный самостоятельно "Часослов" (1837) с иллюстрациями Жерара Сегена, удостоившийся хвалебных отзывов в прессе , а также изданная совместно с Поленом многотомная "История французов от эпохи галлов до 1838 года" Теофиля Лавалле (именно эту книгу в конце пролога "Сцен" издатель Этцель вручает в подарок Кабану, одному из посетивших его звериных депутатов).
Но Этцель мечтал о большем. Он с самого начала сделал ставку на книгу о животных, но не сразу придумал, "под каким соусом" их подать. В его бумагах сохранились наброски, из которых видно, как он ищет формулу для рассказа о животных и прикидывает наилучший ракурс: мифологические животные (драконы, грифоны, саламандры), средневековые животные – персонажи моралистических легенд (пеликан, питающий детей своей кровью), набожные животные (ласточки Франциска Ассизского), адские животные, животные в христианском искусстве, в гербах, животные в сатирах, в философии и юриспруденции . Все это в результате отпало, формула же была избрана смешанная: рассказ о животных, но одновременно – и о людях, о современной парижской жизни.
Сочиняя книгу о животных, Этцель мог опираться на множество традиций, от естественно-научной до басенной. Первая была представлена прежде всего Бюффоном (1707–1788), сочинителем многотомной "Естественной истории", которая служила современникам и потомкам источником разнообразных сведений о фауне земли и к которой авторы "Сцен" наполовину в шутку, но наполовину и всерьез неоднократно отсылают читателей. Вторая воплотилась в первую очередь в фигуре Лафонтена (1621–1695), чьи басни многократно переиздавались в течение XVIII и первой половины XIX века; последнее по времени издание басен Лафонтена вышло в 1838 году у парижского издателя Фурнье-старшего и, возможно, оказало решающее воздействие на выбор Этцелем художника для задуманной им книги: двухтомник Лафонтена 1838 года иллюстрировал не кто иной, как будущий иллюстратор "Сцен" Гранвиль. Однако на замысел Этцеля повлияли и другие, более новые традиции.