- О нет, матушка, Литва - шапка при кафтане. Так‑то, родимая. Сто пятьдесят лет назад, как раз при Иване Даниловиче, коего Калитой величали, Русь могла бы отделить кафтан от шапки. Тогда Литва дюже ослабела. Скончался великий князь Гедимин. Его брат не сумел укротить норов сыновей усопшего. Их было восемь. Как встали они на уделы, так Литва и рухнула. Но ни Иван Калита, ни его послы ничего не сделали, чтобы отобрать исконные русские земли у Литвы. А тут и распад на уделы был недолгим. Нашёлся в Литве князь с железной волей и таким же кулаком - один из восьми сыновей Гедимина. Имя ему Ольгерд. Он был православным христианином и женился на православной витебской княжне Христине. Ольгерд потребовал от братьев полного подчинения ему. Всякие попытки бунтовать жестоко пресекал. Два брата, Наримант и Явнутий, бежавшие из Литвы к рыцарям, были схвачены, заточены в подземелье, там и преставились…
Слушая доброго человека Ангелова, Елена убеждалась в том, что её желание добиться воссоединения русских земель с отчиной никем из умных людей не может быть осуждено. Она часто смотрела в окно тапканы и все ждала, когда же, наконец, ступит на родную землю. Почувствует ли она это? Ведь тут, в лесных просторах, не сохранились рубежи, обозначающие державы. Теперь они смещены за Смоленск, под Вязьму. А на юге они где‑то за Киевом. "Господи, какая страсть! Сколько россиян живёт под чужедержавцами!"
Кони бежали ровно и убаюкивали. В какие‑то мгновения Елена проваливалась в дрёму. Микола Ангелов увидел это, понял, что пора прекратить беседу, и умолк. Елена не заметила этого. Сморённая усталостью минувшей бессонной ночи, она уснула.
Через несколько часов, когда Елена уже выспалась, утолила голод и вновь попросила Ангелова продолжать рассказ о прошлом Литвы, поезд княгини догнал конный отряд литовских воинов во главе с самим гетманом Николаем Радзивиллом. Слуги Елены вместе с воинами только что начали ставить шатры на высоком берегу Немана, вёрстах в пятнадцати от Новогрудка, когда к лагерю на берег реки вылетела конная сотня литовских воинов. Елена в окружении приближенных стояла на берегу и любовалась заречными далями. На сердце у неё было легко и радостно: кони примчали её тапкану на русскую землю. Литва, которая пока ничем не согрела её, осталась позади. Елена понимала, что это лишь её благие домыслы, и появление гетмана Радзивилла развеяло её радужные грёзы. Гетман спешился и подошёл к княгине.
- Государыня, уделите мне немного времени наедине, - попросил он.
Красавец гетман смотрел на Елену непринуждённо и несколько свысока. Тайные мысли его были грешны. Он‑то обуздал бы эту дикую русскую "лошадку". Елена поняла его внутреннее состояние, усмехнулась и сухо ответила, глядя на него холодным взглядом:
- Гетман, не обессудьте. У меня к вам одно пожелание: или вы говорите в присутствии моих приближенных, с чем приехали, или я благословляю вас в обратный путь.
- Но это тайна, государыня, как можно при всех! - заявил гетман.
- Вот и возвращайтесь со своей тайной в Вильно. - Елена отвернулась от Радзивилла и подошла ближе к крутому берегу.
Николай Радзивилл в душе преклонялся перед Еленой, не раз думал, что великий князь Александр недостоин этого сокровища. Но он всегда оставался гетманом - военной косточкой - и, получив повеление великого князя вернуть государыню в Вильно любой ценой, шёл к исполнению его воли без сомнений. Поэтому он произнёс то, что так или иначе станет ведомо приближенным Елены:
- Моя государыня, хорошо, я нарушу повеление государя, скажу открыто. Великий князь Александр, ваш супруг, просит вас вернуться в стольный град. К сожалению, выбора у вас нет, - и гетман сделал выразительный жест в сторону сотни воинов.
- Я так и поняла, гетман, что вы способны на насилие.
- Но к этому меня вынуждают, - ответил Радзивилл.
Елена смотрела на гетмана Николая спокойно. Её красивые губы затаили насмешку. Она представила себе, какое повеление дал гетману государь, если послал с ним сотню воинов, и удивилась столь опрометчивому решению Александра. "Неужели он считает, что может заставить меня силой исполнить его прихоть? " - подумала Елена. Радзивиллу она сказала:
- Вы, вельможный пан, пошлите к великому князю гонца, и пусть он передаст, что я готова подождать государя в Новогрудке. Там вместе и решим, возвращаться мне или нет.
- Но, государыня, надо мною довлеет повеление великого князя. Поймите меня, - настаивал Радзивилл.
- Нет и нет, не ждите, что я пойму вас, гетман. Потому вы свободны.
Елена направилась к шатру, за нею потянулись придворные.
- Государыня, я прошу остановиться и выслушать меня, - почти прокричал озадаченный гетман.
К Радзивиллу подошёл канцлер Иван Сапега и сказал ему:
- Вельможный пан, исполни волю государыни, и это сойдёт тебе в прибыток.
Однако гетман не внял совету канцлера. Он знал, что за повелением великого князя стояли паны рады, канцлер Монивид и епископ Войтех. Это была их воля. Они прежде всего хотели вернуть Елену в Вильно. Они видели в её отъезде опасность для себя.
- О чём ты говоришь, пан Сапега? Это воля не только государя, но и всех властных, - в сердцах произнёс Радзивилл.
- А ты подумай, подумай, вельможный пан, сдержи свой порыв и послушай меня.
Иван Сапега осмелился взять гетмана за локоть и мягко, но настойчиво, попытался увести его к берегу реки.
Глава девятнадцатая. ПРИМИРЕНИЕ
После разговора с Иваном Сапегой Николай Радзивилл передумал влиять на Елену жёсткими мерами, как того требовал государь. У него лишь на миг промелькнуло желание окружить становище воинами и заставить Елену следовать в Вильно. Он осудил себя за это побуждение, потому как увидел последствия такого шага. Елене ничего не стоило поднять на защиту своей чести полусотню своих ратников, и Радзивилл не был уверен, что его сотня одолеет русских. Да, их меньше наполовину, но такие воины, как у Елены в полусотне, способны выстоять против его сотни и даже укоротить ей руки. Поэтому Радзивилл после здравого размышления и совета Ивана Сапеги отправил гонца в Вильно с наказом просить государя приехать к Елене в Новогрудок.
- Умоляй его на коленях, если заупрямится, иди к канцлеру, - велел Николай гонцу.
Воин мчался в Вильно весь вечер и всю ночь и добрался до Нижнего замка на другой день. Однако попал он к великому князю не тотчас, как приказал гетман, а прежде побывал у канцлера Монивида. Причина была проста: он служил канцлеру, а не государю. Выслушав гонца, Монивид отправил его к великому князю:
- Иди и уведоми государя сам. В таких делах я ему не советник.
На самом деле прозорливый канцлер усмотрел в действиях великой княгини не простой каприз женщины, а нечто значительное, несущее угрозу великому Литовскому княжеству. Когда гонец покинул палаты канцлера, он сей же миг послал слуг к епископу Войтеху, графу Хребтовичу и гетману Гоштольцу. Он звал их на неотложный совет. В поступке Елены Монивид увидел бунт не только против супруга, но и всего великокняжеского двора. Он счёл, что Александр должен немедленно отправить в Московию послов с заявлением о том, что подобное поведение Елены даёт великому князю право на расторжение супружеских уз. Монивид знал, что не только он, но и всё правительство Литовского князя тяготится брачной связью Александра с Еленой. Литва, по его мнению, была лишена свободы действий на восточных рубежах державы. Знал он также, что вольные гетманы и шляхтичи порубежных с Русью воеводств оказались лишёнными возможности делать набеги на города и селения россиян. Знал Монивид и о том, что, совершая набеги, литовцы добывали богатые трофеи, уводили россиян в полон, потом продавали их в рабство. К тому же до Елены Монивида радовало то, что западные земли Руси жили в постоянном страхе перед Литвой.
Супружество Александра и Елены, заключение мирного договора в связи с этим брачным союзом положило конец набегам литовцев. В Литве нарастало недовольство великим князем и радой. По этой причине канцлер Монивид и многие вельможные паны в тот же день после отъезда Елены настаивали лишь на том, чтобы послать в Москву посольство с грамотой о расторжении брака. Горячее всех требовал того епископ Войтех. Узнав о том, что Елена покинула Вильно, он сразу пришёл в покои великого князя и заявил:
- Сын мой, государь, тебе пора понять, что русская схизматичка никогда не будет верной супругой. Пусть она едет куда угодно, хоть в свою Московию, это только приближает твою свободу. А мы найдём тебе достойную государыню–католичку в Венгрии или в Германии.
Александр выслушал епископа молча, ни слова не произнеся в ответ. Перед его взором стояла гневная и гордая Елена. В этот час он был трезв и понимал, каким бесценным даром наградил его Всевышний, как прекрасна и умна его супруга. Никто из его придворных княгинь, графинь, гетманш не шёл ни в какое сравнение с его царственно величавой Еленой.
Дворецкий барон Кориат, видя отрешённость государя, попытался вернуть его на "землю" и поставил перед ним поднос с серебряным кубком, наполненным крепким хмельным.
- Батюшка великий князь, душа твоя почернела от горя и негодования. Омой её светлым мёдом. - Александр не замечал кубка. Кориат настаивал: - И лицом ты исподобился. Нельзя так, сердешный. Выпей и полегчает.
Лицо Александра потемнело, кулаки сжались. В какой раз он понял, что всё его окружение желает лишь одного: чтобы он поскорее спился. Александр смахнул со стола кубок, стукнул кулаком и крикнул:
- Гетмана Радзивилла ко мне немедленно!
Дворецкий Кориат стрелой вылетел из покоя, и через несколько минут в него вошёл Николай Радзивилл.
- Слушаю, мой государь, - произнёс он.
- Повелеваю тебе взять сотню воинов и мчать следом за государыней. Останови её и верни в Вильно! Христом Богом проси! Да бойся моего гнева, если не исполнишь повеления!
- Государь, я не обещаю, что сумею вернуть великую княгиню, - нашёл в себе силы возразить гетман.
- Вернёшь! Возьми две сотни воинов и не серди меня!
В покой следом за Радзивиллом вошли многие вельможи. Они смотрели на Александра удивлённо. Никогда ещё они не видели такого гневного и решительного государя. Епископ Войтех подошёл к великому князю и осенил его крестом.
- Святая Дева Мария, сохрани разум моего сына в светлости! - воскликнул он.
- Оставь меня в покое, епископ Адальберт Табор. Успокаивай бесноватых. Мой разум ясен и здрав, резко сказал Александр.
Гетман Радзивилл понял, что великий князь не изменит своего решения. Отъезд Елены задел Александра за живое, она, как осознал гетман, оставила некий след в груди великого князя, и Радзивилл повиновался. Он увидел, что некоторые вельможи хотят её возвращения, и сам склонился к такому же мнению.
- Исполню, мой государь, - ответил Радзивилл и откланялся.
Едва он скрылся за дверью, как Александр заявил:
- Всем вам говорю: да, государыня Елена схизматичка, да, она предана православию, но мне она любезна, и потому каждое сказанное вами гнусное слово о ней будет вам дорого стоить. А теперь идите и продолжайте трапезу, если ещё не потеряли охоту.
С этими словами Александр ушёл на половину Елены. Среди её придворных он скоро почувствовал себя уютно, покойно. Казначей Фёдор Кулешин, встретивший его первым, без ложного подобострастия сказал:
- Государь–батюшка, матушки Елены нет. Она чуть свет укатила, и тебе, поди, важно знать, в какие земли поехала.
- Важно, Фёдор, - ответил Александр. - Господи, я просто глупо поступил, что не поехал с нею.
- И то верно. Да всё обернётся к лучшему. Вот я поведу тебя к квасному столу. Квас‑то чудо, от белозерских монахов. Ты выпьешь квасу, а я поведаю тебе должное.
Кулешин привёл Александра в малый покой, где на маленьких столах высились липовые бочата с белозерским квасом. Усадив Александра к столу, он наполнил золотистым напитком липовый же ковш, тут же поставил перед князем серебряный кубок, наполнил его, себе налил в липовую баклагу и проговорил:
- Райское питие, княже–батюшка. Испейте, не гнушаясь, и престольный праздник проглянет.
Александр уже забыл бурную трапезу со своими панами. Он смотрел на Кулешина, словно на близкого душевного человека, и всё в дьяке нравилось ему: быстрые глаза с рыжинкой, как у белки, высокий лоб без единой морщинки, чёрная борода клином вперёд, сам весь сухощавый, подвижный, говор певучий - всё привлекало в Кулешине. Да знал князь, что у дьяка кремнёвый характер, и надёжнее не было в Вильно человека, кто бы так строго, по–хозяйски держал в руках казну государыни. Многажды покушались на неё паны рады, и канцлер, и епископ, дабы растащить на "благотворительность", но эти деньги расходовались только на те нужды, которые укрепляли великокняжеское хозяйство. Пока у Елены не было доходов. Она не владела в Литве ни городами, ни садами, ни землями, хотя по брачному договору Александр давно должен был дать ей в правление города и вотчины. Каждый раз, когда он заводил о том разговор в раде, паны вставали на дыбы. Потому Елене не на что было надеяться в пополнении казны. Лишь благодаря бережливости дьяка Кулешина Елена со своими приближенными не знала нужды и даже помогала супругу.
Александр провёл в покоях супруги полный день и пришёл на другое утро, чтобы поговорить с Кулешиным и получить от него деньги, которые обещала выдать Елена. В этот час и примчал гонец от гетмана Радзивилла. Найдя государя в малой трапезной, он доложил:
- Мой государь, гетман Радзивилл велел передать вам, что государыня Елена не думает возвращаться в Вильно, но ждёт вас под Новогрудком, на берегу Немана.
Александр принял весть спокойно. Ему Не показалось, что Елена над ним куражится. Он только осведомился:
- Почему же она не думает возвращаться, если я позвал её?
- Сказано, что если государь приедет, то всё узнает из первых уст. Иное мне неведомо.
У Александра, как он счёл, были основания взорваться, хотя бы по той причине, что супруга вовсе не считалась с его мнением и желанием. Здесь, однако, Александр лишь горько усмехнулся: не было у него ни личного мнения, ни желания. Он велел гонцу идти в поварню:
- Там тебя накормят.
И князь тут же позвал Кулешина и спросил:
- Скажи, мудрый человек, что мне делать?
- Не ведаю, государь, что тебе сказал сеунщик, но советую одно: догнать государыню и проехать с нею по державе, как она того желает. И желание матушки Елены здравое.
- А что из этого выйдет? Да и пристало ли мне повиноваться капризу супруги.
- О государь, это не каприз, но сердечная просьба. Я не мастак прорицать будущее, но скажу: сия поездка по державе будет памятна тебе на всю жизнь.
Александр внял совету мудрого мужа. Явившись на свою половину, он велел дворецкому Кориату приготовить экипаж, свиту и всё прочее в расчёте на долгий путь.
- Да придворных чтобы не было со мной. Видеть никого не хочу. И хмельного в каретах чтобы и духу не было, - заявил Александр.
А через два дня великий князь нашёл Елену на том же высоком берегу Немана. Вначале государь наткнулся на стоянку гетмана Радзивилл а, который, едва увидев Александра, сказал:
- Ты, государь, отпусти меня в Вильно. Твоё слово не доходит через меня до великой княгини.
Александр при таком признании гетмана улыбнулся. Ему было приятно услышать, что Елена сильна независимостью.
- Отпускаю. Возвращайся в Вильно.
"Господи, как было бы хорошо, будь Елена католичкой. Встали бы мы скалой над панами рады, и с епископом у нас не было бы свары. Вразуми её, Всевышний!" - взмолился великий князь.
Елена встретила Александра тепло. Она вышла из шатра навстречу ему, позволила поцеловать себя.
- Спасибо, мой государь, что отозвался на зов. Надеюсь, мы вместе продолжим путь.
Елена заметила, что за минувшие дни, как они расстались, в Александре произошли перемены в лучшую сторону. Что повлияло на это, Елена догадывалась. Похоже, что её отъезд в чём‑то его поколебал, и он без неё не прикасался к хмельному. "Дай‑то Бог, чтобы и дольше держался", - подумала Елена.
Александр тем временем соображал, что ему делать. Из сказанного Еленой он понял, что она не намерена возвращаться в Вильно. Но куда она держит путь? И нужно ли ему сопровождать её? Эти вопросы поставили князя в тупик. Ему хотелось ясности.
- Моя государыня, я готов следовать за тобой. Но ради чего поездка? - спросил Александр.
Он взял Елену за локоть и повёл к крутому берегу реки. Заречные дали его тоже привлекли.
- Там, за рекой, всё так прекрасно. Почему бы нам с тобой не совершить путешествие по державе? - спросила Елена, но мысли её были заняты другим.
- Но зачем?
Княгиня понимала, что Александр должен знать цель поездки, если она хочет, чтобы они отправились в дальнейший путь вместе. Однако она не могла ему сказать об истинной цели, которую вынашивала с первых дней пребывания в Литве. Как он посмотрит на то, что её поездка - это жажда встреч с россиянами. И чем больше будет этих встреч, тем лучше. Она желает разговаривать с ними о Руси, о вере отцов. Не случайно же с нею ехал исповедник отец Фома, отец справедливый, знающий слова, которые западут в душу каждого россиянина. Потерпит ли великий князь её поведение, если она будет говорить русичам, что им пора возвращаться под крыло родного отечества, где их никто не принудит принимать католичество, не заставит учить чужую речь? Конечно же, Александр воспротивится и приложит все силы, чтобы прервать подобный вояж. Как поступить, чтобы её поездка была удачной, она теперь не знала. Елена смотрела на заречные дали, которые действовали на неё притягательно. Там уже лежали земли Черной Руси - исконная вотчина полоцких князей. Это были земли князя Рогволда, отца отважной великой княгини Рогнеды, жены великого князя Владимира Святого. Елена отвела взгляд от милой сердцу картины и посмотрела на Александра. Он ждал её ответа.
- Я хочу увидеть державу, в которой ты царствуешь. Хочу, чтобы наши подданные видели своих государей, знали их в лицо. Так испокон века поступают великие русские князья. Это ведь очень важно, чтобы наши дети знали своих отцов, а мы их. Что ты на это скажешь?
В странном положении оказался Александр. Он никогда не задумывался над подобными вопросами. Ему было безразлично, что о нём говорил народ, лишь бы исправно платили налоги, дани. Но, почувствовав доброе отношение к нему Елены, Александр с готовностью ответил:
- Это будет лучшая моя поездка.
Елена стояла перед ним, освещённая ласковым утренним солнцем. На ней был лёгкий сарафан из персидского шелка, облегавший её стройную фигуру. Лицо её было прекрасно. Сердце Александра впервые забилось от волнения.
- Я поеду с тобой хоть на край света. А уж до рубежей нашей земли - обязательно.
Елена звонко рассмеялась. Ей стало весело, легко. Она дотронулась до руки Александра и душевно сказала:
- Спасибо, мой государь. Ты, поди, голодный. Сейчас будет трапеза, а потом - в путь.
- О, как давно я не дышал так свободно и вольно, как здесь, как рядом с тобой! - с жаром произнёс Александр и бок о бок с Еленой пошёл в шатёр.