У русского читателя наконец-то появилась возможность прочесть качественный перевод одного из лучших произведений Редьярда Киплинга. В этом почти автобиографическом романе рассказывается о веселой и многотрудной жизни учеников английской частной школы. Аркадий Стругацкий был настоящим фанатом "Сталки и компании". Именно главный герой этой гниги - "великий человек столетия", хулиган и хитрец Сталки - вдохновил братьев Стругацких на создание образа Сталкера.
Содержание:
СТАЛКИ И КОМПАНИЯ 1
В ЗАСАДЕ 1
РАБЫ ЛАМПЫ - часть I 7
ИСПОРЧЕННАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ 11
ВПЕЧАТЛЕНИЯ 17
РЕФОРМАТОРЫ МОРАЛИ 22
ПРОДЛЕННЫЙ ДЕНЬ 26
ФЛАГ РОДИНЫ 31
ПОСЛЕДНИЙ СЕМЕСТР 35
РАБЫ ЛАМПЫ - часть II 40
КНИГА НА БИЛЬЯРДНОМ СТОЛЕ ИСТОРИИ 44
Примечания 45
Редьярд Киплинг
Сталки и компания
СТАЛКИ И КОМПАНИЯ
Памяти Кормела Прайса ректора Юнайтед сервис колледжа, Вествард Хо! Байдфорд, Северный Девон.
1874-1894
Да восхвалим же мужей
Славных без тщеславья ,
Их заветный мудрый труд,
Беззаветный долгий труд,
Незаметный тайный труд,
Предстающий явью!Шквал на сушу вынес нас
Без еды, без платьев.
Голый берег среди скал.
Хижин дюжина меж скал.
Семилетье среди скал –
И двух сотен братьев.Здесь достойные мужи
Нас, избрав, учили,
Не скупясь на бич и плеть:
Ежедневно – бич и плеть
(Памятуй сейчас и впредь!) –
Ибо нас любили.Нам открылись сто дорог
(каждому – иная):
Мемфис, Троя, Вавилон,
Гималайский дикий склон,
Зной полуденных сторон,
Города Китая!Так отплатим же мужам
Славным – славной данью,
Ибо, зная жизни смысл,
В нас вложили здравый смысл,
В полном смысле Высший смысл –
Тот, что выше знанья!Мы вольны в своих путях,
Но всего свободней
Те, кто помнят, что един
Вечный мира властелин,
Войн и мира господин –
Промысел Господний.Так учили нас мужи:
Чтобы без подпорок
Встать с колен – берись за труд
И, начав, окончи труд;
Хочешь, нет ли – места тут
Нет для отговорок.Слуги древка и клинка,
Крючьев абордажных,
Что мы в силах дать Царям?
Что мы в дар несем Царям?
Жар сердец несем Царям –
Чистых, непродажных.Так учили нас мужи
Долго, раз от разу:
Нерушим и тверд закон,
Чти предписанный закон,
Преступать не смей закон,
Выполняй приказы.Если ты в чужом краю
Принял бремя власти –
Честно подданным служи,
Не ища похвал, служи,
Не внимая льстивой лжи
И не тщась о счастье.Мы учились у мужей,
И не знали сами,
Что учились, – но когда
Чередой прошли года,
То прозрели: все года
Их наука с нами.И да будет же хвала
Их уму и силе:
Ведь они день изо дня,
От самих себя гоня
Радость нынешнего дня, –
Завтрашний творили!Так восхвалим же мужей
Славных без тщеславья,
Их заветный мудрый труд,
Беззаветный долгий труд,
Незаметный тайный труд,
Предстающий явью!
В ЗАСАДЕ
Летом все толковые ученики строили на поросшем дроком холме за колледжем шалаши – хлипкие строения из колючих веток, с торчащими корнями и шипами, которые, поскольку подобное строительство строго запрещалось, представлялись дворцами наслаждений. И уже пятое лето подряд Сталки, Мактурк и Жук (это еще было до того, как они удостоились отдельной комнаты), уподобившись бобрам, строили себе убежище, где можно было поразмыслить и покурить.
Ничто в них не внушало мистеру Прауту, классному руководителю, доверия; относился к ним с подозрением и Фокси – хитрый рыжеволосый школьный сержант. Единственное, чем он занимался, – это ходил в теннисных туфлях, носил с собой бинокль и коршуном налетал на вредных мальчишек. Стоит только бросить поле без присмотра, как они тут же забираются в свой шалаш – Фокси знал повадки своих жертв; но Провидение подвигло мистера Праута, известного в школе под прозвищем Топтун из-за размера ног, на собственное расследование: бдительный Сталки заметил следы его лап на полу в шалаше, когда забрался в него, чтобы забыть о Прауте и об уроках с томиком Сертеса и новой вересковой трубкой. Сталки действовал стремительнее, чем Робинзон Крузо, увидевший следы. Он спрятал трубки, подмел обломки спичек и пошел предупреждать Жука и Мактурка.
Но Сталки (это было в его характере) не отправился к своим дружкам, пока не встретился и не поговорил с человечком по имени Хартопп, президентом Общества естествознания – организации, к которой Сталки относился довольно презрительно. Хартопп был удивлен, когда мальчик смиренно – а он был мастер по этой части – предложил себя, Жука и Мактурка в качестве кандидатов, признался, что всегда испытывал интерес к первому цветению, ранним бабочкам и перелетным птицам, и предложил, если, разумеется, мистер Хартопп сочтет подходящими их кандидатуры, начать новую жизнь немедленно. Хартопп, как и все преподаватели, был человеком подозрительным, но он был энтузиастом, его нежную чуткую душу ранили случайно подслушанные замечания троицы, и особенно Жука. Поэтому он проявил милосердие к этому раскаявшемуся грешнику и записал их имена в свою книгу.
И только после этого Сталки нашел Жука и Мактурка в классе. Они распихивали книги, собираясь тихо провести день в зарослях дрока, который они называли "колючки".
– Тревога, – спокойно произнес Сталки. – Сегодня после обеда я обнаружил около нашего домика изящные следы Топтуна. – Слава богу, что они такие огромные.
– Черт! Ты спрятал наши трубки? – спросил Жук.
– Нет, конечно! Я оставил их валяться посреди домика. Ты, Жук, совсем тупой! Или считаешь, что только ты умеешь шевелить мозгами? В любом случае мы не можем теперь пользоваться шалашом. Топтун будет следить за нами.
– Дьявол! Еще чего не хватало! – задумчиво произнес Мактурк, вытаскивая учебники из-за пазухи. Ребята обычно носили целые библиотеки, заполняя все пространство под одеждой между воротником и ремнем. – Хорошенькое дело! Это означает, что весь семестр мы будем под подозрением.
– Почему? Топтун ведь нашел только шалаш. Он и Фокси теперь будут за ним следить. Он никак с нами не связан, просто нужно, чтобы нас не видели там какое-то время.
– Хорошо, а куда нам теперь податься? – спросил Жук. – Ведь это же ты выбирал это место, а я... я хотел почитать сегодня.
Сталки взгромодился на стол и начал барабанить каблуками по скамейке.
– Ты, Жук, унылое животное. Иногда я думаю, что надо бросить вас всех. Вы когда-нибудь видели, чтобы дядя Сталки забыл о вас? His rebus infectis ... после того, как я обнаружил следы человека в нашем шалаше, я нашел Хартоппа... destricto ense ... с сачком. Я покорил Хартоппа. Сказал, что ты, Жук, будешь писать статьи для охотников на насекомых, если он запишет тебя. Сказал ему, что ты, Турок, очень любишь бабочек. Во всяком случае я успокоил нашего Хартофеля, и теперь мы охотники на насекомых.
– А какой в этом смысл? – спросил Жук.
– Слушай, Турок, дай-ка ему!
В интересах науки границы были значительно раздвинуты для членов Общества естествознания. Они могли бродить практически где угодно, держась в стороне от домов: мистер Хартопп лично отвечал за их поведение.
Жук сразу же все понял, как только Мактурк принялся колотить его.
– Я осел, Сталки! – закричал он, прикрывая руками наиболее уязвимые места. – Все! Pax , Турок, я осел.
– Продолжай, Турок. Согласен, что дядя Сталки великий человек?
– Великий, – ответил Жук.
– Все равно охота на насекомых – дурацкое занятие, – сказал Мактурк. – Как это вообще делается?
– Смотри, – ответил Сталки, поворачиваясь к шкафчикам малолеток. – Малышня отлично разбирается в естествознании. Вот ботанический ящичек юного Брейбрука. – Он выудил пучок полусгнивших корней и закрыл крышку. – Мне кажется, сразу же начинаешь походить на опытного профессионала. Вот геологический молоток Клея из младшего класса. С молотком может ходить Жук. А тебе Турок, лучше раздобыть где-нибудь сачок для бабочек.
– Да лучше я провалюсь на месте, – с большим чувством произнес Турок. – Жук, дай-ка мне молоток.
– Хорошо, я не гордый. Сталки, сбрось нам со шкафчиков вон тот сачок.
– Вот это другое дело! Да он еще и складной! Шикарно живет эта малышня. Сделан наподобие удочки. Бог ты мой, мы выглядим как настоящие охотники на насекомых! А теперь послушайте дядю Сталки! Мы пойдем на скалы ловить бабочек. Там редко кто бывает. Но нам придется много ходить. Поэтому ты лучше оставь книгу здесь.
– Не придется! – заупрямился Жук. – Я не собираюсь лишаться удовольствия из-за дурацких бабочек.
– Ну и взмокнешь весь. Лучше возьми моего "Джорокса". Хуже тебе уже не будет.
Взмокли они все: Сталки быстрым шагом повел их на запад вдоль скал, расположенных у подножья покрытых дроком холмов, пересекая заросшие утесником овраги. Они не замечали ни скачущих кроликов, ни порхающих рябчиков, а относящиеся к геологии высказывания Турка были абсолютно непечатными.
– Мы что, в Кловелли собрались? – выдохнул он наконец, и они повалились на траву; внизу гудело море, а из леса дул летний ветерок. Они смотрели на овраг, наполовину заросший старым высоким, ярко цветущим утесником, который поднимался по склону, переходя в бахрому колючек, а затем – в густой смешанный лес пополам с остролистом. Казалось, половина оврага заполнена золотым огнем, поднимающимся к краю скалы. Ближняя к ним сторона была покрыта травой, в который блестели предупредительные таблички.
– Ну и свирепый тип, – сказал Сталки, читая ближайшую табличку: "Преследуются по всей строгости закона. Д. М. Дэбни, полковник, мировой судья" и так далее. – По-моему, никто в здравом уме сюда и не сунется.
– Прежде чем преследовать кого-то по закону, нужно сначала доказать, что был причинен ущерб! Невозможно судить человека, если он просто прошел по твоей земле, – сказал Мактурк, отец которого владел многими акрами земли в Ирландии. – Это все ерунда!
– Рад слышать, потому что это похоже на то, что нам нужно. Да не туда. Жук, ты, что, совсем слепой? Нас будет видно за полмили вокруг. Сюда, и сложи свой мерзкий сачок.
Жук отсоединил от кольца сетку, сунул ее в карман, сложил ручку, образовав палку длиной около полуметра, а кольцо нацепил себе на пояс. Сталки повел всех в сторону леса примерно в полукилометре от моря, и они дошли до самой опушки с кустарником.
– А теперь мы проползем сквозь дрок, и никто нас больше не увидит, – заявил великий тактик. – Давай, Жук, отправляйся на разведку. Ф-ф! Ф-ф! Чую запах лисы.
Двигаясь на четвереньках и лишь иногда придерживая очки, Жук влез в кустарник и вскрикивая от боли, объявил оттуда, что нашел отличную лисью тропу. Жук обрадовался, потому что Сталки все время щипал его а tergo. Они поползли по туннелю, который, по всей вероятности, был дорогой для животных, обитавших в овраге. На радость троице туннель кончался на краю скалы торфяной площадкой размером несколько квадратных метров, окруженной стенами и крышей из непроходимых зарослей дрока.
– Черт! Здесь можно только лежать и больше ничего, – сказал Сталки, засовывая нож в карман. – Посмотрите!
Он раздвинул перед собой жесткие стебли и сразу же словно открылось окно, в котором виднелся вдалеке остров Ланди, а внизу, метрах в шестидесяти, лениво плескалось море, пошевеливающее прибрежную гальку. Слышались крики сидящих на уступах галок, писк и стрекот из невидимых ястребиных гнезд. Тщательно прицелившись, Сталки плюнул на спину молодому кролику, нежившемуся на солнце внизу, там, где мог удержаться разве что горный кролик. Огромные черно-серые чайки пытались перекричать галок; заполнявший воздух густым ароматом ковер цветов казался живым от гнездившихся в нем птиц, которые пели и затихали, когда над ними проносились тени ястребов, круживших в небе, а на торфяных проплешинах оврага прыгали и резвились кролики.
– Ух ты! Вот так место! Вот это настоящее естествознание, – сказал Сталки, набивая трубку. – Разве это не великолепно? Великое, древнее море! – Он еще раз одобрительно плюнул вниз и замолчал.
Мактурк и Жук вытащили книги и легли, подперев подбородки. Море хрипело и булькало; птицы, распуганные сначала пришельцами, вернулись на свои места, мальчишки погрузились в чтение в густой, теплой, сонной тишине.
– Ну, привет, сторож появился, – сказал Сталки, осторожно закрывая "Страдания Хэндли" и глядя сквозь кустарник. На востоке, на линии горизонта, появился человек с ружьем. – Черт возьми, он вроде бы садится.
– Подумает, что мы браконьеры, – сказал Жук. – Что хорошего в этих фазаньих яйцах? К тому же они всегда тухлые.
– Он может и в лес пойти. Не хотелось бы так скоро беспокоить полковника, мирового судью Д. М. Дэбни. Быстро в колючки и сидим тихо! Возможно, он следит за нами.
Жук уже полз вверх по туннелю. Было слышно, как человек, проламывающийся сквозь кусты утесника, страшно ругался.
– Ай-йя, рыжая негодница. Вижу тебя! – Сторож вскинул ружье к плечу и выпалил из обоих стволов. Дробь ударила в сухие стебли кустарника вокруг ребят, большая лиса проскочила между ногами Сталки и скрылась за краем скалы.
В молчании они добрались до леса: исцарапанные, взъерошенные, разгоряченные, но незамеченные.
– Еле ноги унесли, – сказал Сталки. – Ей-богу, дробь пролетела прямо сквозь мои волосы.
– Ты видел ее? – воскликнул Жук. – Я почти ее коснулся! Какая здоровенная! И совершенно не воняла! Эй, Турок, в чем дело? Тебя ранило?
Худое лицо Мактурка было жемчужно-белым; его обычно полуоткрытый рот был крепко сжат, а глаза блестели. Только один раз они видели его в таком состоянии – в печальную пору гражданской войны.
– Знаешь, это все равно что убийство, – хрипло произнес он, вытаскивая колючки из головы.
– Ну, он не попал в нас, – сказал Сталки. – Мне кажется, это было забавно. А ты куда собрался?
– Я собираюсь найти его дом, если он вообще существует, – сказал Мактурк, продираясь сквозь кустарник. – Я все скажу этому полковнику Дэбни.
– Ты сошел с ума? Он скажет, что и поделом нам. Он пожалуется нас. И будет публичная порка. Не будь ослом, Турок, подумай о нас!
– Ты дурак! – обернулся в ярости Мактурк. – Ты считаешь, я думаю о нас? Речь идет о стороже!
– Он свихнулся, – сказал Жук в отчаянии, когда они последовали за Мактурком. Действительно это был какой-то другой Турок – надменный, резкий и важный. Они прошли через заросли кустарники до лужайки, где пожилой джентльмен с седыми бакенбардами и клюшкой в руке перемежал удары с ругательствами.
– Вы полковник Дэбни? – спросил Турок каким-то незнакомым надтреснутым голосом.
– Я... я... а вы... – он смерил Турка взглядом. – А кто... какого черт-та вам нужно? Вы распугали моих фазанов. И не вздумайте возражать. И нечего смеяться. (При слове "фазаны" лицо Мактурка, и так-то не большого красавца, исказила жуткая ухмылка.) Вы разоряете птичьи гнезда. Можете не прят-т-ать свою шляпу я знаю, что вы из колледжа. И не вздумайте возражать. Эт-то вы. Немедленно ваше имя и номер, сэр! Хотели поговорить со мной? Да? Видели таблички? Должны были видеть. И не вздумайте возражать. Это все вы, вы! Черт-т! Черт-т!
Он задохнулся от переполнявших его эмоций. Мактурк заговорил, притоптывая ногой и немного заикаясь – два верных признака того, что он теряет терпение. А чего он-то сердится, если он нарушитель?
– П-п-ослушайте, сэр. В-в-ы что, охотитесь на лис? Если не вы, то тогда ваш сторож. Мы его видели! Мне н-н-не важно, что вы о нас думаете, но это нехорошо. Это разрушение добрых отношений между соседями. Ч-ч-еловек должен ознакомить всех с правилами охраны. Это хуже, чем убийство, потому что невозможно предъявить юридические претензии. – Мактурк, путаясь, цитировал своего отца, а пожилой джентльмен в этот момент издавал горлом какие-то хрипы.
– Вы знаете, кто я? – наконец булькнул он. Сталки и Жук затрепетали.
– Нет-т сэрр, и мне все равно, будь вы даже из Дублинского замка. Ответ-тьте немедленно как джентльмен джентльмену. Вы охот-титесь на лис или нет?
Четырьмя годами ранее Сталки и Жук осторожно пытались выбить из Мактурка его ирландский акцент! Видимо, он совершенно рехнулся или его хватил солнечный удар, его просто убьют после этого – сначала этот старый джентльмен, а потом ректор. Публичная порка для всей троицы – самое малое из того, что их ожидает. Но вдруг, не веря своим глазам и ушам, они увидели, что старый джентльмен совершенно сник. Возможно, это было затишье перед бурей, но...
– Это не я, – он продолжал булькать.
– Тогда вы должны уволить своего сторожа. Он не может находиться в одном графстве ни с богобоязненной лисой, ни с другими животными... в это время года!
– Вы пришли специально, чтобы сказать мне это?
– Ну конечно же, вот непонятливый человек, – он топнул ногой. – А вы что, не сделали бы то же самое, если бы это произошло на моей земле?