Вот теперь уже моя очередь пристыженно опускать голову, признавая свою вину. И всё же какое-то чувство, что ты кому-то нужен, теплом разливается внутри, перекрашивая весь мир в светлые тона. И хочется наплевать на всё, потому что я, кажется, начинаю понимать, о какой награде говорил Рудольф; хочется подойти к нему и прошептать короткое "прости", и тогда уже всё-всё станет ясным…
Не могу удержать горького вздоха. Наша встреча - только мгновение во временной ленте. Уже совсем скоро мне придётся возвращаться обратно. И эта проскочившая было искра угаснет под неотвратимостью событий.
Ещё никогда мне так не хотелось остаться.
- Пойдёмте кушать, Рудольф.
В конце концов у нас ещё будет время обсудить это. И разобраться в себе.
Выходим завтракать.
- Сегодня у нас мороки много? - с набитым ртом интересуется Дёмин. Неля торопливо переводит, натолкнувшись на недоумевающий взгляд Онезорга. Запоминаем - исконно русское слово "морока" обычно обещает крупные неприятности на чью-либо… мгм. Ну это я так, от себя, вольным стилем. Наверняка в исполнении Погодиной фраза получилось достаточно приличной.
И всё-таки жаль, что я не владею немецким.
Из общего набора слов, которые говорит Рудольф и переводит на доступный восприятию язык Неля, улавливаю только то, что сегодня вроде как работа несложная, а вся пакость оставлена на самый конец. Так что очень уж крупных неприятностей прогноз погоды до полудня не обещает. И то счастье.
Провожать позволено только до алой заградительной ленты, так намозолившей глаза. Мне порой уже начинает казаться, что она окрашена кровью. Параноя, наверное…
Тихим голосом пожелать удачи.
За всё это время, что я провела в прошлом, я твёрдо усвоила одну простую элементарную истину - я ненавижу ожидание. Особенно такое, когда вслушиваешься и с ужасом встречаешь каждую секунду - а вдруг именно теперь случится непоправимое? Когда внутри всё замирает, но ты не имеешь никакой, абсолютно никкой возможности прийти на помощь. И это страшно.
За короткое время успеваю передумать многие вещи, кроме самой главной, о которой думать не позволяет совесть. Совесть заставляет вспоминать чёрным шрифтом отпечатавшуюся в памяти строчку из архивов НКВД: "Лейтенант Р. Онезорг погиб во время обезвреживания шестого снаряда. Дело закрыто".
Шесть. Наиболее несчастливое число. Ненавистное число.
- Неля, Ольга!!
Подаюсь вперёд, с возрастающим страхом слежу за бегущими Дёминым и Онезоргом, пока они не выбегают за заграждение. Не останавливаясь - бросают на ходу:
- Мина в другом месте! Включились часы!
Следом за ними - в здание самоуправления. И холодом пробежавший по жилам животный ужас на недоумённый ответ военного, где находится сейчас Дом Офицеров.
- Мы там детский дом устроили… а что?
Потемневшее лицо Рудольфа. Едва различимый шёпот.
- Снова дети…
- Эвакуировать всех, - и с каких это пор у меня появился такой приказной тон, который не допускает неповиновения? - Немедленно. Оградить здание, никого не подпускать!
Секундное замешательство и торопливо отданная честь.
А дальше всё опять зависит только от минёров.
От Дёмина.
От Онезорга.
Вместе с воспитателями по возможности быстро вывожу детей наружу, за заграждение. По отрывистым голосам и фразам, коотрыми перекидываются мужчины, понимаю, что искомый провод наконец-то обнаружен. Теперь - обезвредить мину.
Я жду снаружи. Время тянется, как резина.
Что-то жжёт внутри, какая-то нестыковка, недосказанность. Нечто невыразимо важное, которое было случайно упущено в цепи идеально вывереных решений, и теперь не даёт покоя, потому что ещё чуть-чуть и оно будет потеряно навсегда. Но как ни пытаюсь, не могу найти ответа, этого слабого звена в сетке событий.
Из окна выглядывает улыбающийся Дёмин.
- Всё в порядке. Отбой!
Позволяю себе расслабиться. Всё хорошо.
Подбегает запыхавшаяся Неля, которую срочно вызвали в Горком.
- Пришёл пакет из штаба, Витя, Оля… С пометкой "срочно".
Видно, как Дёмин переглядывается с Онезоргом. Тот успокаивающе кивает.
- Иди-иди, я сам закончу. Тут совсем просто.
Ловлю взгляд Рудольфа. Что же я упустила? На чём таком важном не смогла остановиться?
Выходит Дёмин, и мы вместе идём к центральному зданию комитета. Виктор с Нелей чуть впереди, увлечённо беседуя; я сзади, лихорадочно перебирая в памяти события последних дней. Что ещё за пакет такой срочности, что его нельзя было отложить на потом?..
Останавливаюсь. Сердце пропускает удар.
- Виктор, какая это мина по счёту?!
Они изумлёно оборачиваются, в ответ на мой крик. Дёмин слегка пожимает плечами.
- Шестая. А что?… Ольга?..
Уже не слышу, срываясь на бег, обратно, туда, где остался Онезорг. Пожалуйста, пожалуйста, только бы ещё не было поздно! Горит, вспыхивает в сознании строка из старого архива.
"…погиб во время обезвреживания шестого снаряда".
Я слишком заигралась.
Не думая о возможных последствиях, о том, что я вообще могу сделать, не обладая никакими знаниями в этой области, взлетаю по скрипящим ступенькам на второй этаж, умоляя всех известных мне богов и богинь отсрочить непоправимое ещё на несколько минут. Даже не минут - секунд, ровно столько, чтобы я смогла добежать до Онезорга и крикнуть -
- Стой!!
Мужчина чуть поворачивает голову, не поднимаясь с колен. Только сейчас замечаю крупные капли пота на лбу и то, как побелели его руки, удерживающие какой-то стальной циллиндр.
- Положи его обратно!! Ничего не трогай!
- Поздно.
- Как поздно?.. - срываюсь на полузадушенный вскрик. - Рудольф, пожалуйста, подожди, пока я приведу Дёмина. Вы вместе что-нибудь придумаете, обязательно… Рудольф!..
- Я ошибся, - тихо, не отрывая взгляда от циллиндра. - Теперь уже ничто нельзя сделать. Если я отпущу, будет взрыв. Ольга… уходи. Виктор придётся всё закончить сам.
Спокойно, не теряем присутствия духа. В конце концов, я же очень хорошо готовилась к этому путешествию. Безвыходных ситуаций попросту не бывает. Только зачастую мы не умеем найти нужного решения…
- Ольга, иди, - он наконец посмотрел на меня. В серых глазах застыла отчаянная решимость. - Здесь нет другого пути. Прости меня.
Напоминаю себе, до крови закусывая губу, что моя внеплановая истерика делу не поможет.
- Объясни мне, как всё устроено. Может эту хрень можно чем-нибудь зажать? Или привязать?
Онезорг отрицательно качает головой. Руки чуть дрожат от напряжения.
- Нужно сильное давление. Если пропадёт давление, мина взорвётся. Ольга, пожалуйста, уходи!.. Я долго не смогу держать.
Не обращая внимания, лихорадочно роюсь в сумке, пытаясь найти что-либо, что поможет мне без потерь покинуть здание вместе с Онезоргом. Некстати вспоминаются когда-то мной горячо любимые компьютерные игры - квесты, цель которых была в том, чтобы каждый предмет суметь использовать в нестандартной ситуации.
Да уж, нестандартная, это мягко сказано…
…Что у меня вообще есть? Кусок проволоки, миниатюрный прожектор, скрытая камера и диктофон, электрошокер… Электромагнит, невесть как сюда затесавшийся…
Магнит?!!
Быстро выхватываю приборчик из груды вещей, настраиваю на максимальную мощность. Долго не протянет, но минуты три-четыре вполне в нашем рапоряжении. А это же так много - целая прорва времени, особенно когда дело идёт о жизни и смерти…
- Рудольф, эта фигня железная?
Короткий кивок. Пот стекает по вискам.
- Осторожно поднеси её другим концом к магниту, - голос немного дрожит. Кто знает, хватит ли мощности магнита, чтобы создать необходимое давление. Если же мой план не выгорит, то полетим оба. Онезоргу, правда, терять особо нечего…
- Что это такое?
- Потом объясню! - видя его колебания - Ты мне веришь?
Медленно, очень медленно он придвигает хищно поблескивающий циллиндр к магниту. Стенки соприкасаются. Активирую на полную мощность. В гробовой тишине комнаты разносится натужное гудение прибора и негромкий скрип удерживаемого металла.
- Теперь отпускай.
Останавливается даже сердце, когда Онезорг, решившись, разжимает пальцы…
…Ничего не происходит.
Дрогнувшей рукой опускаю магнит на пол и, пошатнувшись, поднимаюсь на ноги.
- А теперь бежим.
Хорошо, что у Рудольфа в этом отношении реакция всё же намного лучше моей. Не тратя больше ни секунды, он хватает меня за руку, чуть ли не силой выволакивая из комнаты, дальше вниз, вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и задыхаясь без воздуха, пинком открыть дверь на улицу - считая драгоценные секунды…
И тогда раздался взрыв.
Мне наверное повезло больше тем, что я выходила первой. Но всё равно ударная волна с силой швырнула на землю и крепко приложила головой, так что в глазах потемнело. На несколько секунд понятия верха и низа поменялись местами, прежде чем наступила блаженная тишина.
- Ольга?.. Оль, ты меня слышишь?
Очень неохотно разлепляю один глаз. И тут же закрываю обратно, потому что закружившийся быстрее карусели потолок не вызывает никаких добрых ассоциаций. В принципе, вообще ничего не вызывает кроме желания поскорее скончаться.
Однако надо как-то ответить, пока меня не приняли за медленно остывающий труп, раз уж я таковым не являюсь. Да и молчать уже невежливо…
- Угу.
Я просто в восхищении от своего красноречия и ораторских способностей! Эту фразу можно с чистой совестью считать достойным венцом всей моей карьеры на этом поприще.
Слышу облегчённый вздох.
- Ну слава Богу! Мы уже бояться начали… Как ты себя чувствуешь?
Вот садистка! Из меня сейчас собеседник ещё тот, а она всё спрашивает. Ладно, так и быть - предпринимаю героическое усилие и раскрываю глаза. Оба. Терпеливо жду, пока все предметы обстановки займут свои привычные места и прекратят движение. Уже неплохо… Можно даже попытаться слегка повернуть голову. Как я себя чувствую?
- Омерзительно.
Зато чистосердечно. Изображать из себя героев американских боевиков, которые с бодрым: "всё окей!" поднимаются после падений с десятиметровой высоты на асфальт и дальше идут дубасить врагов, я точно не в состоянии. Тем более, что и дубасить вроде бы уже некого.
- Все живы?..
- Все, все, - Неля отвечает торопливо, с некоторым волнением поглядывая на меня. Видимо, мой внешний вид оставляет желать лучшего. - Там же только вы с Рудольфом были… Ему тоже кстати досталось, до сих пор ещё в себя не пришёл…
Она замолкает на минуту, и я прикрываю глаза, пытаясь снова здраво оценить своё состояние здоровья. Голова немного кружится, но это очень скоро пройдёт. Слабость - как всегда после контузии - несколько часов крепкого сна всё исправят. Переломов и вывихов вроде как не наблюдается, значит беспокоиться не о чем. Вывод - жизнь прекрасна!
- Оль… А как ты догадалась, что будет взрыв? - взгляд нерешительный, с оттенком здорового женского любопытства. Усмехаюсь.
- Интуиция.
- Мне бы такую, - чуть завистливо вздыхает девушка. - Ладно, Оль, спи дальше, отдыхай и восстанавливай силы. Пока что торопиться нам некуда.
Благодарно улыбаюсь, и Неля, кивнув мне на прощание, выходит из комнаты. Тишина.
Итак, Оленька, а теперь пора наконец-то включить свои мозги и объективно проанализировать свой безгранично абсурдный поступок и сделать логические выводы. Первое - какого чёрта я это сделала? Второе - что за сим может последовать?
А вот теперь улыбаться совсем не хочется.
Судя по всему, я спасла жизнь человеку, который должен был обязательно умереть. Именно сегодня, именно за обезвреживанием шестого заряда, именно без постороннего вмешательства. Без моего, то бишь. И теперь выходит, что его жизнь непременно повлечёт за собой десятки, а то и сотни изменений в других судьбах, те в свою очередь в других, и так до бесконечности, ведь во времени и пространстве всё взаимосвязано.
Значит, я только что разрушила Уникальную Временную Цепь.
Потрясающе!
Браво, Ольга, можешь купить себе медальку и пойти повеситься на ближайшей берёзке. Иного выхода у тебя, похоже, не наблюдается.
И почему я сперва делаю, а потом думаю о последствиях, а?
Как меня неоднократно предупреждал профессор - ведь предупреждал же, дубина!! - почти все изменения в прошлом неуклонно приводят к изменению в будущем. Вывод напрашивается довольно простой - моего будущего больше элементарно не существует. И даже, может быть, самого профессора тоже не существует.
Как вам такое положение дел, любезная?
Я закрыла глаза и тихо взвыла. Потом взвесила все возможные "за" и "против" и взвыла ещё раз, уже погромче. Потом ещё раз, для очистки совести.
Помогло, как и следовало предполагать, мало. Разве что сострадающим лаем откликнулась с противоположного конца деревни какая-то собака. Разочарованная в лучших чувствах, тяжело отворачиваюсь к стенке. Какая-то часть мозга ещё мечется в поисках выхода из ситуации, хотя холодная логика говорит просто. Влип, очкарик.
По-крупному влип.
Спустя ещё полчаса моральных мучений, понимаю, что больше оставаться на одном месте я не в состоянии, иначе просто рискую свихнуться. Ни о каком сне не может быть и речи - слишком взвинчен организм. Слишком… слишком всё плохо оказалось.
Мне нужен адреналин. Срочно.
Со второй попытки всё же поднимаюсь с кровати, чуть пошатываясь подхожу к окну. Теперь вцепиться в потрескавшийся подоконник, перевести дыхание. Несколько секунд заслуженного отдыха - и больше ждать нельзя. Негнущимися пальцами открываю окно, благо это первый этаж, задумчиво смотрю на возникшую преграду. Следуя здоровой критике, мне бы следовало забиться обратно под одеяло и не строить сумасбродных планов. Но когда это я делала так, как надо?
С трудом перекидываю себя через подоконник, сползаю на землю. С той стороны. Прекрасно. А что будем делать дальше?
Ещё немного времени на передышку, затем встаю, уже гораздо более уверенно поворачиваю на соседнюю дорогу. Сила воли - главное лекарство и оружие.
Простой прогулки мне недостаточно. Не сейчас. Сейчас надо, чтобы ветер хлестал плетью, выбивая из сознания всё, кроме неистового желания жить; чтобы льдом сковывало тело, очищая его от излишнего жара, оставляя лишь холодный разум.
Скорость. Мне нужна скорость.
В эту эпоху машины ещё не умеют соревноваться с мыслью. В эту эпоху не требовалось искусственно выводить себя из апатии. В эту эпоху всё было так просто и понятно - где враги, а где друзья, в кого стрелять, а кому подать руку.
Это только у меня такие сдвинутые с места понятия.
Внезапная мысль приходит в голову, я поворачиваю к зданию Горкома. Ещё пара улиц - шаг невольно убыстряется, хотя дыхание всё ещё слишком хриплое для здорового человека. Наверное у меня сейчас жар, как у всякого, одержимого параноидальной идеей. Не хочется об этом думать, благо цель уже почти достигнута. Да, так и есть - здесь ещё не полностью полагаются на машины. Сейчас я почти благодарна за это.
- Товарищ майор? Как вы себя чувствуете?
Игнорирую. Не до того.
- Мне нужна лошадь. Быстрая лошадь.
Спросить в чём дело молодой солдат не решается, чересчур большая разница в чинах, да и выражение лица у меня вряд ли располагает к задушевным беседам. Молча жду, пока он выводит и седлает красивую каурую кобылу, явно не предназначенную для полевых работ. Ещё раз мысленно хвалю себя за предусмотрительность - два месяца усиленной учёбы верховой езде не прошли даром. Элитного наездника из меня, конечно, не вышло, но удержаться в седле я теперь вполне в состоянии.
Коняка нетерпеливо фыркает и переступает с ноги на ногу, пока я забираюсь на неё верхом. Тяжело, особенно после вчерашней встряски. Интереса ради стоило бы узнать, сколько времени я провалялась без сознания, но решаю этого не делать, дабы не вызывать ненужных расспросов. Подбираю поводья.
- Верну часа через три. Н-но, хорошая!!
Лошадь срывается с места.
Застоялась, сразу видно - рвётся вперёд, а я и не думаю придержать поводья. Только сильнее пригибаюсь к гладкой шее, искренне надеясь, что никому из жителей сейчас не придёт в голову выйти на улицу. Затормозить я просто не успею, ибо подобной педальки у кобылы, разумеется, не наблюдается.
Чистый вихрь - как мне этого не хватало. Мельком пролетает ошарашенное лицо вышедшего покурить Дёмина, всплеснувшая руками Неля. Усмехаюсь.
- Неля… - чуть придержав лошадь, не обращая внимания ни на кого другого. - У тебя было так, что тебе приходилось выбирать между сердцем и долгом?
- Было, - она смотрит внимательно и взволновано, будто пытаясь понять, к чему был задан подобный вопрос. - Я выбрала долг.
Вот как.
- А я кажется, сердце. И теперь вот не знаю, чем буду расплачиваться.
И чем будут расплачиваться за мою глупость другие.
- Н-но!! Пошла! - лошадь птицей вылетает из ворот посёлка и своим стремительным летящим галопом мчится по полю. Ветер бьёт в глаза и мешает смотреть. Зато не мешает думать.
Мне сейчас не перед ними объсняться. Перед своей совестью.
Мы другие, люди двадцать первого века. Как отчётливо теперь я чувствую себя чужой здесь. Мы, может быть, утратили понятия чистой славы, верности, доблести. Может выставили своими приоритетами умение делать прибыль и извлекать выгоду. Но мы однозначно разучились думать стереотипами. Нас от рождения учат не вешать ярлыки, а каждый раз искать индивидуальность. Мы ценим не исполнение, а оригинальность идеи. И поэтому мне так сложно ставить себя на позицию этой эпохи.
Я видела человека - я действовала не задумываясь. Причин много и все разные; да в конце-то концов, разве мне сейчас это важно? Важно то, что я не представляю, что сейчас делать.
Вариант всё исправить и вернуть на место - единственный. Смерть Онезорга - именно сейчас, пока ещё есть время до очередного вмешательства. Смогу я это сделать? Разумеется, нет.
Вариант второй - бросить всё и вернуться обратно в будущее, пока я не натворила ещё чего-нибудь более опасного. Оставить всё как есть, прямо в эту самую минуту - и я вновь окажусь в привычном и таком настоящем мире.
Правая рука невольно тянется к прочной цепочке на шее, выуживая из под рубашки заветный медальон. Открываю минатюрную крышку, под ней горит электронным зелёным светом дата временного перемещения. Осталось нажать только незаметную кнопку под дисплеем, и лошадь понесётся дальше с пустым седлом, и наша бригада лишь разведёт руками - пропала без вести…
Раздражённо закрываю медальон, прикусываю губу. Что теперь меня ждёт в будущем? Это же будет совсем не тот мир, который я знаю. Я ещё не готова к такому шагу.
Третий и последний путь - остаться здесь. Остаться, хотя бы до того момента, пока не будут разминированы все объекты. Остаться… что-то меня здесь держит - какая-то невидимая нить; что-то, помимо обыкновенного любопытства, чему я пока боюсь дать название. Что-то - или кто-то?..
Лошадь мчится, не сбавляя скорости; откидываю голову, полной грудью вдыхая свежий воздух. На лицо падают первые крупные капли дождя. Усмехаюсь - даже не заметила, как быстро набежали тучи. А теперь небо лилового цвета - рваным плащом вьётся за плечами. Вспышка молнии с грохотом расколола мир, лошадь шарахнулась в сторону с отчаянным ржанием.