Наконец понимаю, что пора начинать. И начинать без длинных прелюдий.
- Рудольф, мы получили вчера пакет из штаба, вы знаете об этом. Там был приказ… после разминирования последнего заряда вы должны быть переданы в органы НКВД.
Ну вот, сказала. Не знаю, какой реакции жду и боюсь. Отвращение, презрение, разочарование, гнев? Но только не совершенно спокойного кивка, словно в подтверждение своим мыслям.
- Я ждал это.
Короткая пауза, за которую я пытаюсь выстроить в хаотическом беспорядке разбежавшиеся мысли и решить, как мне следует вести себя в ответ на подобное заявление. Понять же логику этого человека мне видимо не дано.
- Они не станут отпускать меня. Я слишком много знаю. Es ist offensichtlich. Я говорил, в России мне умереть. Только… почему вы рассказали мне это?
- Потому что я не хочу, чтобы вы умирали, - голос дрожит, выдавая волнение. Странно, я же всегда умела владеть собой. - Потому что это несправедливо! Потому что вы заслуживаете лучшей судьбы, чем эта.
Он чуть улыбается кончиками губ, но в этой улыбке таится горечь.
- Danke.
- Да идите вы к лешему со своим спасибо! - неожиданно не выдерживаю. - После восьмой мины я достану вам новые документы. Насчёт денег не обещаю, но сколько получится. Снимете в виде исключения свою униформу и доберётесь до границы. А там и ваша Германия, там вас уже найти будет не так просто.
- Нет, Ольга, - он бережно берёт мою руку в свои, внимательно смотрит в глаза. - Они всё поймут, если меня не будет. Обвинят тебя.
- Пускай, - я же не плачу, верно?.. - Пускай. Мне ничего не будет. Я на слишком высокой должности, чтобы меня могли наказать из-за одного нелепого обвинения.
- Ты не говоришь мне правду, - недоверие.
- Это правда, - как можно больше убедительности. - Верь мне, пожалуйста. Разве я когда-нибудь подводила тебя? Не исполняла своих обещаний?
- Ты обещаешь, что с тобой ничто не случится? - тихо-тихо, на грани дыхания. Уверенно-нежное пожатие руки как жест чего-то светлого и искреннего. Неожиданный переход на "ты" кажется таким правильным и нужным, и даже странно, что я не поняла этого раньше.
- Обещаю. Только и ты обещай… что примешь мою помощь.
- Хорошо.
- Смотри, я ведь запомню, - улыбаюсь. Позволяю себе короткий, почти незаметный выдох облегчения - я и не заметила, что задержала дыхание. - Ну что, возвращаемся? А то Дёмин опять примчится меня спасать на взмыленном коне.
Кивает. Поворачиваем обратно к нашей временной базе.
Улицы пустые… Ах да, сегодня же танцы. И мой последний вечер в этом времени, с этими людьми - такими близкими и такими далёкими. Последний, ибо больше тянуть нельзя. Как только будет обезврежена последняя мина и организован побег Онезорга, мне надо будет возвращаться. И пытаться как-нибудь расхлёбывать то, что я натворила.
А натворила я много.
- Оля, ну где вы опять запропастились?! - Неля выбегает навстречу, лёгкая, как горная серна, в воздушном сиреневом платье. Сейчас ничего в ней не осталось от солдата; изящную фигуру уже не прячет безликая униформа, волосы красивой волной спускаются на плечи.
Восхищённо наклоняю голову.
- Ты прелестна, Нельчик. Правда-правда. Все мужчины сегодня будут у твоих ног.
Смущённый румянец окрашивает щёки.
- Скажешь тоже! Сама вот до сих пор не готова. И только попробуй сказать, что ты никуда не пойдёшь! Или найдёшь ещё какую-нибудь причину!… Кстати, Рудольф, тебя Витя звал.
Онезорг вопросительно поднимает бровь, но молча проходит в дверь. Неля хватает меня за руку, чуть ли не силой таща к какому-то соседнему зданию жёлтого цвета.
- У тебя конечно же никакого платья или наряда нету… Но это не проблема - смотри! Здесь раньше был театр хороший, ещё до войны, и много одежды разной сохранилось. Подбери сама, что тебе понравится, одевайся и приходи, - она останавливается, упирает руки в бока; взгляд грозный, как у рассерженной богини. - Приходи обязательно, слышишь! Рудольфа мы с Витей уже обработали, так что отказ не принимается.
- Ну если уже и Рудольфа обработали… - улыбаюсь подобной заботе. - Хорошо, Нельчик, я приду. Может только чуть попозже. Обещаю - так что можешь смело идти с Виктором под одной ручкой и с Рудольфом под второй и начинать праздновать.
- Ладно, смотри мне! - она машет рукой и торопливо убегает. Со вздохом провожаю её взглядом и захожу внутрь полуразрушенного здания. Платья, говорите?
Пока я рассматриваю себя в покосившемся зеркале на ум невольно приходит мысль о том, как же было трудно несчастному Штирлицу постоянно играть свою роль. Казалось бы - мне должно быть проще, моя легенда безупречна, над головой не висит дамоклов меч быть узнанной, ибо под рукой всегда есть заветный медальон. И тем не менее раз - и вылезет какое-нибуль слово, жест, мысль, по которым сразу видно, что я не та, за которую себя выдаю. Тяжело быть актёром…
Вот и сейчас - мне бы идти на бал времён царской России, а не на сельский праздник, тем более послевоенного времени. Но кто бросит камень в девушку, которая хочет быть красивой? Кто посмеет упрекнуть учёного, который хочет поставить новый опыт?
Не опыт - маленький психологически-социальный эксперимент.
Место сбора найти не сложно - музыка разносится по всему посёлку.
На несколько секунд замираю в прихожей, куда не попадает яркий свет. Сознание привыкает к пёстрому гулу голосов, восклицаний и перешёптываний. Играет гармонь, слышится звон стаканов за любовь, за успех, за дружбу. Всё как обычно. Даже немного, самую малость скучно.
Усмехаюсь про себя. Устроим небольшую встряску?
Дожидаюсь окончания незатейливой мелодии и захожу внутрь. Виват!
- Сыграйте, пожалуйста, вальс, маэстро, - выдерживаю нужную паузу, с иронической улыбкой оглядывая остолбеневших собравшихся. - Раньше в России любили этот танец.
В принципе, я была готова к тому, что в меня просто запустят каким-нибудь полугнилым помидором и выгонят вон, дабы не мешала празднику. Была готова и к ехидным смешкам в духе Дёмина о буржуях и иже с ними. Просто хотела проверить одну гипотезу на практике.
Гармонь сперва неуверенно, но потом всё громче и чётче начинает играть знакомый ритм. Считаю про себя первые такты. Раз-два-три… Раз-два-три…
- Ну что же, товарищи мужчины? - насмешливо поднимаю бровь - Вам не хватает умения или всё же смелости? Вальс ведь танцуется не в одиночку.
Провокация чистой воды - я знаю. Единственно для ублажения моего эгоистичного женского любопытства. Даже не буду пытаться искать себе каких-либо оправданий, ибо все они будут уже зараннее лживы. Всё это выступление было предназначено для исполнения одного моего желания.
- Позвольте пригласить вас, - Онезорг чуть склоняет передо мной голову. Приседаю в лёгком ответном реверансе, кладу ему руку на плечо. Да, разумеется.
Танцевать - действительно дар.
- Чему вас только учат в вашей военной академии… - спрашиваю вполголоса с едва заметной улыбкой. Он поворачивает голову, чтобы видеть моё лицо.
- А вас?
- Меня? - смеюсь, потому что чувствую себя совершенно безоговорочно довольной. - Меня учили жить. Как просто, верно? И не бояться рисковать… разумеется, если цель того стоит.
Молчание.
Раз-два-три… Раз-два-три…
- Я никогда не пойму русских, - неожиданно признаётся Онезорг. - Почему ты это сделала? Ты специально дразнишь их - Дёмина, остальных? Почему?
- Почему? - кружение танца завораживает и очаровывает. - Какое мне дело до остальных! Только не сегодня… Я хотела удивить тебя. Мне удалось?
Он выдерживает паузу, пока я не начинаю думать, что и в этот раз он предпочтёт не отвечать. Потом негромкое:
- Да.
На секунду отвлекаюсь, чтобы увидеть, что к нам присоединились и другие пары. На миг встречаюсь глазами со счастливой Нелей, положившей голову на плечо Виктору. А говорил, что не умеет танцевать, подлец! Ну ничего, я ему ещё припомню… как врать старшему по званию.
- Это последняя ночь, Рудольф. Наверное, я не должна была так поступать… Но всё же я рада, что всё сложилось именно так, а не иначе. Надеюсь, и ты простишь меня за эти маленькие вольности, что я себе позволяла.
- Ольга, - он внезапно резко останавливается, пристально вглядываясь мне в глаза. - Ольга, я всё бы подарил тебе, всё отдал… но у меня ничего не осталось. Даже жизнь теперь зависит не от меня. Я не хочу, чтобы ты страдала… прости!
Следующая за этим короткая, пронзающая насквозь фраза на чужом языке, поклон, и Онезорг стремительно выходит из зала. Ко мне подбегает изумлённая Неля.
- Что он сказал? - почти ровным голосом. Переводчица на одну секунду заминается, словно не уверенная в адекватности моего восприятия. Не скажу, что её подозрения так уж беспочвенны. Но на сегодня уже хватит встрясок. Тем более, что я сама почти уверена в смысле сказанного.
- Я тебя люблю.
Киваю самой себе. Плакать непозволительно, поэтому я лишь криво улыбаюсь.
- Да.
- Что да, Оль? - девушка встревоженно касается моего плеча. Чуть поворачиваю голову. Как это она не успевает следить за ходом мыслей? Всё же так просто - как вопрос, так и ответ. Иначе и быть не может.
- Да. Я тоже.
Утро такое серое, что каждую секунду ждёшь дождя. Промозглый северный ветер трепет и рвёт волосы, швыряет в лицо дорожную пыль, выдёргивает из того благословенного состояния относительного равновесия, которого мне удалось добиться к концу ночи. Правда, всё это рухнуло уже намного раньше, едва только на выходе я встретилась взглядом с Онезоргом. На неуловимый миг - достаточно для того, чтобы всё опять перевернулось с ног на голову. И своим внутренним стальным табу - не имеешь права.
Провожаю глазами стаю птиц - верно вороны, хотя отсюда не разглядеть. И вновь заставляю себя вернуться к передуманному десятки раз за ночь плану действий. Взвешенному, логичному и до тошноты правильному, от которого нельзя отклониться ни на шаг. Хватит! Когда я вступала в эту игру, я знала, чем всё закончится. Знала, на что шла.
Только не думала, что это будет так больно.
Разминировать мину. Достать новый "чистый" паспорт. Дать денег. Попрощаться. Нажать кнопку временного перемещения.
Может и не надо прощаться - и так слишком тяжело дался этот взаимный взгляд. Уйти по-английски, мне же нравятся англичане, правда, - одним рывком обрубив за собой все нити, нас соединившие. А там - у каждого свой путь и чистая совесть. А сердце… ну что же.
Всегда приходится чем-то жертвовать.
Неля непривычно молчалива, и даже Дёмин воздерживается от своих привычных едких подколов и шуточек. Всё погрузилось в тишину, словно сберегая этот последний час вместе.
Машина - снова машина - подъезжает к заданному пункту.
- Ну-с, Ольга, пожелаешь нам что-нибудь сегодня? - неуклюжая попытка завести разговор и хоть немного поднять настроение.
Безликим голосом:
- Удачи.
Дёмин со вздохом отворачивается к Неле, виновато пожимает плечами, словно говоря - ну, я пытался. Девушка опускает взгляд. Не могу винить их, они действительно хотят как лучше. Только теперь всё это уже неважно. Всё неважно, кроме…
Как-то непривычно молчаливо в городе, чересчур молчаливо даже для такой отвратительной погоды. Пустые улицы - словно все жители попрятались глубоко в дома.
- У меня нехорошее предчувствие, - тихо говорю. Неля оглядывается, скрывая волнение.
- Неужели опять опоздали?…
Машину чуть бросило в сторону, видимо Дёмин на миг не удержал руля. Раздражённо кусаю губу: было бы очень некстати именно сейчас разбиться об какой-нибудь случайный столб, в паре шагов до конечной цели всей этой эскапады.
- Спокойно, капитан, - сквозь зубы. - Не доводим дело до аварий. В конце концов, ничего экстремального ещё не произошло.
Вдох-выдох, ехидно-саркастическое "Есть, товарищ майор!", и снова такие же безлюдные улицы и повороты. Успокаиваю себя вполне логичными мыслями о том, что может быть в городе особое собрание, рыночный день, да и мало ли что ещё.
Машина выезжает на главную площадь, и Дёмин с силой выжимает тормоз при виде линии оцепления из вооружённых солдат. Несколько человек с оружием тут же подбегают к нам.
Чёрт возьми! Мне надо чаще слушаться своей интуиции.
Гордо выбираюсь наружу, придаю голосу оскорблённо-яростную интонацию.
- Что здесь происходит?! По какому праву задержка?! У меня распоряжения…
- Они вам больше не понадобятся, товарищ Орлова, - военный с презрительным и хищным взглядом выходит из дверей здания самоуправления, неторопливо приближается к нашей застывшей в недоумении бригаде. - Товарищ Дёмин, товарищ Погодина, также благодарю вас за отличное выполнение задания. А этого уведите.
Кивок на Онезорга, и двое солдат тут же подбегают к нему, силой заводя руки за спину. Ко мне наконец возвращается дар речи.
- Погодите! Что же вы делаете?! А восьмой объект?! Мы же ещё не закончили!
- Восьмой объект час назад был успешно разминирован вам вероятно знакомым капитаном Шнайдером, который согласился с нами сотрудничать… после недолгих уговоров.
Неля передёргивается, и я отчётливо вижу, как военный, судя по погонам не меньше чем сам генерал, наслаждается ситуацией. И понимаю, что за смысл был вложен в слово "уговоры".
- Так что можете считать, что я ваше задание принял. И нечего на меня так смотреть. Вы же получили пакет с инструкциями, верно? Так что можете этого немца благополучно выбросить из головы. Это уже не в вашей компетенции.
Всю силу воли вкладываю на то, чтобы не придушить его на месте, а медленно кивнуть в ответном согласии.
- Есть, выбросить из головы.
Кривая ухмылка, которую я сейчас ненавижу больше всего. Повелительный взмах рукой.
- Уведите его. А вы, товарищ Орлова, пройдёмте со мной.
Встречаюсь взглядом с Онезоргом. Вынужденная улыбка в ответ на моё немое отчаяние. Ну как же я могла этого не предусмотреть?! Как могла не предвидеть, что здесь нас уже будут ждать сотрудники НКВД?! Я виновата. Только я.
- Товарищ Орлова! Вы идёте или как?
С трудом подхожу ближе к нетерпеливо скрестившему на груди руки военному, стиснув зубы наблюдая, как один из солдатов резко толкает Онезорга в плечо, принуждая его увеличить шаг. Не позволю! Не позволю, слышите?!
Поворачиваюсь, и наши с генералом взгляды скрещиваются. Поединок - глаза в глаза. И моя вечно запаздывающая интуиция бьёт в набат, почти приказывая резко бросится в сторону, уходя с линии прицела. За короткий миг до того, как с его губ срывается:
- Взять её!
Видимо всё же где-то проскользнуло крошечное несоответствие в моей поддельной легенде, которую и сумело обнаружить бдительное око НКВД.
Дальше всё перемешивается, словно в безумном калейдоскопе - отчаянный и испуганный крик Нели, хватающийся за кобуру Дёмин, вспышки выстрелов где-то совсем рядом, отрывистый голос генерала с приказом бить на поражение и изнуряющий бег-гон по улицам, шарахаясь то в одну, то в другую сторону. Дома вырастают по бокам, катастрофически не хватает воздуха, и я только ещё раз успеваю подумать, как же я ненавижу чувствовать себя зверем.
Впереди внезапно вырастает стена, и я на миг отрешённо замираю, с неожиданной чёткостью понимая, что это тупик. Что это конец.
Значит, остался только один выход. Последний.
Выход там же где и вход.
Словно в замедленной съёмке достаю из-под рубашки медальон, непослушными пальцами открываю стальную крышку и, уже слыша совсем близко тяжёлое дыхание "гончих", нажимаю на миниатюрную кнопку.
Мир вторично растворяется в темноте.
* * *
…Время…
Прежде чем перед глазами перестают мелькать чёрные точки проходит не менее полминуты. Такой вот побочный эффект - надо будет не забыть сообщить об этом профессору…
Профессору? Ах, да.
Оглядываюсь и мысленно благодарю провидение за то, что тупик в прошлом так и остался тупиком в настоящем. В смысле, здесь не построили новый бетонный дом или что-нибудь в этом роде. А то бы от меня осталось лишь печальное воспоминание…
Людей не видно, да это и к лучшему. Искренне надеюсь, что никому не придёт в голову высунуться на улицу и забрести в сей переулок. Иначе он будет весьма удивлён, тем более, что моя одежда мало соответствует современной моде.
Тяжело опираюсь спиной на стену, усаживаясь прямо на землю. Мысли разбегаются в разные стороны, словно после обильного возлияния. Подрагивающей рукой выуживаю из своего рюкзака тщательно спрятанный мобильный телефон. Секунду смотрю на дисплей, не в состоянии решиться набрать номер. Ну ладно, если здесь - в этом настоящем - есть дома, значит люди всё же ещё существуют и не поубивали друг друга. Несомненный плюс.
Так, хватит паниковать. Первым делом - связаться с Рудовым.
Чуть ли не на генетическом уровне привычными движениями нажимаю чуть запылившиеся кнопки…Пять… три… звонок.
Жду. Сердце бьётся вместе с заунывными гудками.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!…
- Ольга, это ты?!
Вот так, без лишних предисловий. Время чересчур дорого. С беззвучным вздохом облегчения откидываю голову, прислоняясь затылком к шершавой и холодной стенке.
- Профессор. Я вернулась.
- Да, я понял. Сейчас… минутку… - короткая пауза, в трубке слышны щелчки клавиш и резкие сигналы приборов. - Всё, я тебя засёк. Однако же далеко ты забралась от места отправления. Мне потребуется часа два, чтобы до тебя доехать. Оставайся на месте, никуда не выходи, никому не показывайся на глаза.
&;nbsp; - Да, разумеется, - и всё же не могу не спросить; слишком громко стучит сердце. - Профессор, сколько всего было Мировых войн?
Голос в телефоне меняет тональность на обеспокоенно-вопросительный:
- Ольга, с тобой всё в порядке? Две, конечно.
- Две… - непроизвольно расплываюсь в улыбке облегчения. - Конечно. Хорошо, приезжайте, я жду вас. Мне очень нужно отдохнуть.
Профессор промолчал и отсоединился, видимо предпочитая действовать, а не выслушивать мои бессвязные комментарии. Тем более, что я только что дала ему прекрасный повод заподозрить у меня некоторое помрачение рассудка. Не могу сказать, что это так уж беспочвенно.
Прикрываю глаза, поджимаю колени к груди. Рука машинально теребит цепочку с временным переместителем. И чувство вины - такое острое, что хочется завыть в голос. Чувство утраты - такое пронзительное и разрывающее, что пальцы судорожно царапают землю. Казалось бы - чего проще - оказаться там же, в прошлом, на каких-то несчастных полчаса раньше, уже зная о том, что произойдёт. На полчаса, даже меньше, только чтобы Дёмин успел развернуть машину до въезда в город. Большего и не требуется; я бы успела.
Нельзя. Нельзя, запрещено, ибо две моих личности в одном периоде времени могут вызвать неконтролируемое искажение измерений… кажется так объяснял профессор. И это неизбежно приведёт к катастрофе и уничтожению. Время - чересчур опасная игрушка.
Что остаётся? Просто забыть.
Только вот не так это и просто.
Кажется, я заснула. Прямо там, на холодном асфальте, свернувшись, как побитый голодный щенок. И пришла в себя лишь уже на мягком сиденье профессорского автомобиля.
- Ну что, проснулась, Спящая красавица? - добродушный тон и внимательный взгляд. - Уже в состоянии начать рассказ или подождём до дома?