Незаметно для себя все четверо: коренастый Бережнов, высокие Кочергин и Гаспарян и маленький Мотаев рядом в рост встали на бровку поля, чем-то напоминавшего давно не бритую щеку. Небольшая станица пестрела в фокусе сходившихся полос стерни.
- Эх, Кочергин, Кочергин! Не бережешь ты нас, - отдышавшись, насмешливо хмыкнул Бережнов. - Да и себя тоже. Если это в самом деле Немки, то мы, почитай, в лапах у немца. До деревни и трехсот метров не будет. Подвез, что называется, прямо к парадному подъезду!.. Ошибся ты все же, не Немки это вовсе, - взял он из рук Кочергина карту и начал ее развертывать. И тут, как нож туго натянутое полотно, воздух с визгом резанула короткая очередь, пробарабанил крупнокалиберный пулемет. Все как по команде пригнулись и одновременно попятились вниз. Только Гаспарян ткнулся головой в стерню и медленно повалился на бок. Когда начштаба положили в "виллис", он еще дышал, но через минуту его грудь опустилась. Карие глаза под длинными ресницами не мигали. Капитан словно бы пристально вглядывался в проясняющееся небо. Из угла рта сбегала тонкая струйка крови. Ею был слегка запачкан подворотничок гимнастерки и отворот шинели. Бережнов, за ним Мотаев, Кочергин и водители машин обнажили головы.
- Стогами огневые точки замаскировали, - ни к кому не обращаясь, хрипло заметил Мотаев.
Засунув карту за борт реглана, Бережнов тяжело поднялся на крыло броневичка и сверху, как бы прощаясь, хмуро посмотрел на тело Гаспаряна. Кочергин, вскочив с другой стороны, попытался помочь ему влезть в: башню, но подполковник, не глядя, молча отстранил его руку и, крякнув, тяжело опустился в машину.
- Отведите "виллис" в лощину, чуть ниже, - обернулся он из броневичка. - Укройте тело, а сами глаз с деревни не спускайте! Сейчас пропишем немцев в Немках навеки…
Броневичок рванулся к танкам.
- На полном идут, аж земля гудит! - отметил Мотаев, не оборачиваясь и не опуская бинокль.
В станице не замечалось никакого движения. Тридцатьчетверки, не снижая скорости, перемахнули лощину, оглушительно взревев моторами на бровке поля.
Они зигзагами пожирали пространство жнивья, выворачивая черные пласты непромерзшей земли и оставляя снежно-дымные шлейфы. Цветные трассы, взвизгивая, веером расходились над головами. За лощиной слитно рвали воздух разрывы, сверху летели комья земли, сучья и ветви деревьев. Несколько снарядов подряд разорвалось на склоне. Мотаев и Кочергин, прижатые воем осколков, залегли. Когда они, стряхивая землю, вскочили, танки, оставив далеко позади себя черные молнии шрамов на поле, невредимыми напрямую приближались к деревне. Разлетелся стог, обнажив опрокинутое взрывом снаряда орудие, затем второй. От третьего врассыпную бежали, спотыкаясь и падая, серенькие силуэты артиллеристов.
Головной танк, повалив плетень и расшвыряв доски нужника на огороде, скрылся за домами, за ним следующий.
- Кхе-х! - поперхнулся Мотаев. - Узнал Зенкевича? Фрицеву ретираду разнес! Видал, как машина вильнула?
Третья машина вдруг резко затормозила, выбросила густую смоляно-огненную струю, но, вновь быстро набрав скорость, тоже скрылась в деревне. Там захлебывались танковые пулеметы.
- Зацепили?! - вырвалось у Кочергина.
- Чепуха, бак с соляркой у Лубенка сбили, - не отрываясь от бинокля, ответил капитан. - Но Орлика что-то не слышно!..
Из лощины, со стороны начинавшейся в березняке речушки, тут же донесся перестук сорокапяток легких танков и неистовая, сплошная дробь пулеметных залпов.
- Молодчина! От леса отсекает, однако поздновато, поотстал, обходя деревню! - опустил бинокль Мотаев и метнулся к "виллису" с телом Гаспаряна. - Давай, давай поторапливайся! - обернувшись махнул он рукой на бегу.
"Виллис" догнал броневичок с Бережновым при въезде в деревню. Обе машины затормозили у избы с вывеской правления колхоза. Над ней вяло шевелился знакомый флаг. Бережнов неожиданно легко вылез из башни и спрыгнул вниз.
- Любуетесь? - ругнулся он, взбегая на крыльцо. - Меня, что ли, ждете?
Толстое древко хрустнуло в его кулаках, он яростно отбросил флаг. На улице Немков в беспорядке стояли многочисленные машины. У большей части на прицепе были новенькие пушки. Длинноствольные, в желто-коричневых пятнах камуфляжа, с набалдашниками дульных тормозов.
- Дивизионный калибр! - с любопытством оглядывал их Мотаев. - Машины-то под песочек разделаны. Видать, роммелевские, прямехонько из Африки. Или, может, ему не достались?
- Почему они артиллерию как следует не использовали? В походном положении многие пушки держали? - подивился Кочергин.
- Только пожаловали сюда, видать, - обходил пушки Бережнов. - Отцепить не успели. Однако не получилось у нас полное-то уничтожение!
Они повернули к дому.
- Что же такого, Николай Моисеевич? - приняв упрек на себя, несколько раздраженно возразил Мотаев. - Танки без десанта шли. Но хоть немцы и быстро собрались, вряд ли в лес утекли…
Все посмотрели в сторону океанно накатывавших на станицу частоствольных черно-пенных валов леса. Оттуда раздались две-три короткие пулеметные очереди. Затем из разбитого окна послышалось тиканье ходиков.
- Штаб у них здесь, что ли, был? - не дождавшись ответа, взглянул на окно Мотаев. - Проверить бы избу!
- Что-то скоренько наши управились, - с заметно возраставшим беспокойством, будто не расслышав его слов, все еще смотрел в сторону леса Бережнов, - неужто с плацдарма немца спихнули?
Видимо, тон Мотаева задел Бережнова или обоих не отпустил еще стресс от внезапной и нелепой гибели Гаспаряна, и подполковник, не признаваясь себе в том, непроизвольно где-то глубоко винился в ней. А тут еще этот лес. Как там танки? Меж тем к ним незаметно приблизилось несколько жителей. Люди несмело выглядывали из калиток, ворот, по одному, по два шли к командирам. Некоторые женщины были с детьми. Толпа росла.
- Спасибо, начальник! - решившись, низко поклонилась Мотаеву пожилая женщина.
По-видимому, какой-то невоенный реглан Бережнова, скрывавший к тому же петлицы, и ватник Кочергина не шли ни в какое сравнение с новеньким комбинезоном Мотаева, сверкавшим золотыми кантами капитанских петлиц. Она приняла его за старшего.
- Спасибо, родненький, - продолжала она, - избы наши целы, а мы в погребах отсиделись, бог спас! А добра, добра немец побросал. Одних машин сколько годных!..
- Нельзя ли колхозу часть оставить, товарищ командир? - отстраняя старуху, шагнул вперед плотный человек лет шестидесяти.
Он явно желал подчеркнуть свою выправку. Поверх похожей на бекешу тужурки на меху на нем был брезентовый плащ. Голову украшала казачья фуражка с ярким алым околышем.
- Наши все в сорок первом забрали. Красной Армии их отдали, - быстро поправился пожилой казак, - а без машин, сам знаешь! Машин-то столько зачем тебе?..
Кругом загудели.
- Товарищи! - обращая на себя общее внимание, поднял руку Бережнов. - Без горюче-смазочного много не наездите. К тому же трофеями распоряжается командование, а не мы. Но об этом еще потолкуем.
- Скоро сюда наша часть придет, - выдержал паузу Бережнов, - надо людей разместить и все прочее. Вот вы, товарищ, - обратился он к пожилому казаку, - займитесь этим, пожалуйста, с лейтенантом, - показал он на Кочергина. - А вы, товарищ Мотаев, поезжайте за танками на броневичке. Примите командование в бою на себя. И берегите машины!.. Лес вам не степь…
В деревню входили танки. Экипажи спешно разводили машины, ставили их у домов, под деревьями, толпились у дымящих полевых кухонь. Командиры куда-то бежали, суетились. Появились фургоны роты технического обеспечения и с ними полуторка под брезентовым верхом. Из ее кабины выскочил что-то кричащий Козелков. С машины стали по одному, по двое быстро спрыгивать солдаты с винтовками и автоматами. Автоматчиков было меньше. Оторвавшись от окна, Кочергин, торопясь поздравить Козелкова с удачей, выскочил из хаты. Да и надо было поскорее показать командирам отведенные для людей помещения, потом выполнить поручения Ибрагимова, связанные с похоронами Гаспаряна.
* * *
Экипажи 1-й и 2-й танковых рот, роту управления и роту технического обеспечения построили на деревенском кладбище с обеих сторон холмика, в две шеренги, лицом друг к другу. За спинами танкистов кое-где маячили немногочисленные пестрые платки, шапки и казацкие фуражки. Верный себе Ибрагимов был краток, но нашел точные, неизбитые слова. Затем воздух порвал нестройный залп из пистолетов и автоматов и последовала команда "разойдись!". Кочергин еще постоял в раздумье у пирамиды под звездочкой, собирая в памяти немногое, связанное с Гаспаряном. Вспомнив затем про свои разнообразные штабные дела, он зашагал было к автобусу, но ноги настойчиво заворачивали его к большой избе, в которую он уже заходил и облюбовал себе, Мотаеву и Козелкову. Захотелось немного передохнуть под крышей дома у симпатичной молодой хозяйки по имени Настя.
В горнице душисто пахло теплым ржаным хлебом, горячими древесными угольями, парным молоком и еще чем-то пряно-кисловатым, очень домашним. Он с наслаждением глубоко вдыхал запах жилья. Заманчиво выглядели перины широкой, с великолепием кружевных накидок, деревянной кровати. Но, не решившись портить ее убранство, разостлал свой ватник на широкой лавке. Затем, засунув теплые, домашней вязки носки в какое-то гнездо лежанки и, оставшись в брезентовом комбинезоне, улегся на спину, уперся голыми пятками в печь и, как ему казалось, на несколько минут закрыл глаза…
- Что ты тут спалил, засоня! - разбудил его злой голос Мотаева. - Очнись! - тряс он его за плечи. - Дышать нечем!
- Проклятые носки! - вскочил Кочергин, утирая обильные слезы от рези в глазах.
Подвинув лавку, они уселись за стол. Кочергин поправил фитили, стало светло. Из полуоткрытой двери тянуло свежим снежком, по полу стлался ватный пар, цепкий запах гари спадал. Разомлевший лейтенант, преодолевая остатки сна, захлопнул дверь.
- Куда Иван девался? Я его здесь ждал. Потом заснул вот…
- Ладно, не оправдывайся! В лесу Козелков. На твоем "бобике". Сменишь его. Он сюда немецкую дисловокацию привезет. Да обувайся наконец, чего расселся? Полуторка с солдатами ждет. Поворачивайся!
- Что там в лесу-то? - торопливо натягивал сапоги Кочергин.
- Скоро узнаешь! - развертывая карту, оглядывал Мотаев горницу. - Эка хоромина! Давай поближе к лампе. Немцы, которые не на машинах, едва ноги унесли. Сапоги многие побросали, когда в лес драпали. Метров восемьсот отсель он будет, а по большей части от танков ушли!
- Надо ж!
- Услышали, танки обходят, и, видя машины Вулыха, верно, решили, что остальные тоже тридцатьчетверки. А их они во как боятся!
Мотаев вдруг смолк, сидел сжав губы, собрав в складки лоб.
- Снова потери у нас? - насторожился Кочергин.
Капитан пояснил, что у Орлика два танка немцы совсем сожгли, четверо в тяжелом положении, а автофургона санчасти все нет. Пропал где-то. Надо немедленно доставить к обожженным второго лечпома. Тот здесь на машине с автоматчиками. Потом он с ними на полуторке вернется. До рассвета надо ему управиться. К тому-то времени санчасть в Немки придет. Показав на карте дорогу, Мотаев заметил, что сбиться и нарочно нельзя, другой нет:
- Сразу за Немками речка, ее верховье. Как пересечешь, через полкилометра высокий лес. Лесом до полян, вот они, - показал он на карту. Там немцы машины побросали, фургоны какие-то здоровенные. Дальше - по южной опушке. Вдоль ее, правее, немецкие окопы и блиндажи. В них теперь тишина. Семидесятки знатно поработали, - поднял он большой палец. Затем, внимательно посмотрев на Кочергина, как бы убеждаясь, что тому все ясно, он показал на карте поворот дороги за полянами влево, к излучине Мышковы и дальше, к Дону - расположение наших танков. Передав ракетницу и патроны к ней, Мотаев в заключение приказал "накачать" Козелкова, чтоб тот по тревоге явился с точными разведданными. С рассветом фашистов в лесу будут долбать всей бригадой, а данных пока нет!
- Погоди! Что же все-таки там у немцев?
- Похоже, то же, на что у речки Карповки напоролись, только здесь немец позлее будет. У него за спиной Дон!
При слове "Карповка", видимо, по ассоциации, Кочергин в жарко натопленной избе зябко передернул плечами…
Заглянув под брезент, в искрящую красными вспышками черноту кузова "газика" и поздоровавшись с солдатами, Кочергин спросил, здесь ли военфельдшер. Несколько голосов нестройно ответили, что он в кабине, с водителем. Открыв дверцу, Кочергин увидел сутулую фигуру, подпиравшую потолок. Сыроежкин, как назвался военфельдшер, в зеленой петлице командирской шинели имел кубиком больше и неохотно расстался со своим местом. Оружия у него не оказалось, что окончательно обозлило Кочергина.
- На прогулочку собрались? Держите вот гранату и полезайте к автоматчикам, - приказал он. - Живо!
Сыроежкин, взяв в одну руку "лимонку", в другую - свою сумку, ни слова не говоря, полез в кузов. Полуторка тронулась. За околицей вскоре показалась замерзшая речушка. Там, где ее пересекала дорога, воду покрывало крошево "сала". Дальше, казалось, близко, темнел лес. Водитель притормозил.
- Смотри не застрянь, здесь глубина около метра, - повернулся к нему Кочергин. - Может, я за руль сяду?
- Сам, товарищ лейтенант, - нажал он на газ. - Проскочим!
Машина рванулась и, влетев в реку, встала как раз посередине. Мотор заглох.
- Свечи забрызгал! - растерянно посмотрел водитель на Кочергина. - Приехали!
Тот, не отвечая, зло хлопнув дверцей, ступил в воду. Она покрывала ступеньку.
- Вылазь, ребята! Машину вытаскивать будем. - Пошел лейтенант вдоль борта, чувствуя, как быстро немеют ноги в тяжелых, наполненных водой, чавкающих сапогах.
Солдаты со смехом и бранью тоже попрыгали в воду. Вскоре полуторку вытолкали на другой берег. Водитель безрезультатно гонял стартер, мотор не заводился. Дело принимало нешуточный оборот. Надо же было такому стрястись!
- Всем разуться! - скомандовал лейтенант, подавая пример. - Портянки отжать, быстро! Готовиться к построению. А где военфельдшер?
- В кузове сидит, - раздался голос. - Где ж еще?
- Сыроежкин! Вы что, общей команды не слышали? - снова озлился он. - А ну вылезайте!
Военфельдшер появился, держа свою сумку под мышкой. Вид у него был нарочито виноватый, и у Кочергина отпала охота тратить на Сыроежкина время.
- Становись! - скомандовал он, протянув руку.
Автоматчики построились. Людей бил озноб. Хотелось побегать, помахать руками, чтобы немного согреться.
- Равняйсь! Смирно! В колонну по два, шагом марш! Ведите, Сыроежкин. Вы, верно, всегда сухим выходите из воды!
К удивлению, Сыроежкин по уставным правилам принял команду, дал ногу и уверенно повел строй.
- Догоняй! - крикнул Кочергин водителю. - По дороге поедешь.
Однако полуторку в ту ночь они больше не видели…
Строй сбил ногу и потерял равнение. Сыроежкин порядок не водворял, и Кочергин, выйдя вперед, не стал вмешиваться, поглощенный настораживающей тишиной леса. Он густел. Занесенная снегом дорога была почти незаметна, и лейтенант, опасаясь ее потерять, то и дело сверялся с компасом. Глухое безмолвие леса нарушало только тяжелое дыхание и покашливание спешивших за ним людей и частое позвякивание котелков о приклады. Понемногу редело. То были поляны. И тут, как показалось, рядом, левее дороги, хлестнули по нервам отрывистые очереди автоматов и оглушительная трескотня винтовок. Над лесом вспыхнули осветительные ракеты немцев.
- Ложись!
"Неужели сбился?" - взмок лейтенант. Где-то сзади трещали разрывы пуль. Надо было решаться.
- Короткими перебежками за мной! - махнул рукой Кочергин, вскакивая на ноги. - Сыроежкин, не отставайте!
Вскоре все попрыгали в ближайший окоп. Он был неглубок, судя по всему, вырыт немцами наспех, в промерзшем уже грунте.
- А Сыроежкин где? - забеспокоился лейтенант. - Сыроежкин! - закричал он громче.
Молчание. Только треск выстрелов.
- Вот растяпа! - вырвалось у Кочергина. - Морока мне с ним… Там раненые без помощи! Еще потеряем это сокровище.
- Отстал, видно, товарищ лейтенант! - подал кто-то голос.
- Есть среди вас младшие командиры?
- Я ефрейтор!
- Принимайте команду, как фамилия?
- Иванов.
- Будете старшим, Иванов! Отсюда никуда. Я за военфельдшером. Он нам во как нужен! Нас не обстреляйте. Смотрите в оба!
Переждав вспышку очередной ракеты, Кочергин вылез и, пробежав по свежим следам метров тридцать, увидел стоявшего на коленях Сыроежкина. Поначалу показалось, что военфельдшер ранен, но тот, с появлением Кочергина, бодро выпрямился.
- Где вас носит, Сыроежкин? Может, вам няню выделить?
- Гранату вот искал, товарищ лейтенант. Обронил, когда бежали…
- Нашли?
- Куда там. Тут сыщешь!
- Тьфу! Ну ладно, полезайте вон в окоп. Я вам оружие достану!
Чуть в стороне, на бруствере другого окопа, Кочергин приметил кучно черневшие трупы немцев. Автоматов возле не оказалось. Солдаты были вооружены винтовками. Выбрав одну, он уперся в убитого ногой и, расстегнув пряжку, выдернул пояс с подсумками.
- Держите, Сыроежкин! - подойдя к окопу, бросил он все военфельдшеру. - И "Гот мит унс" - "С нами бог", как на пряжке выбито! Снова потеряете, спуску не будет!
- Что вы, товарищ лейтенант, вот спасибо! Где вы все так быстро добыли? - изобразил тот искреннее удивление.
"Дурачка ломает!" - отметил Кочергин.
- Одолжил тут у одного, солидного такого… Стрелять-то умеете?