- Близко знать - это хорошо. Он солдат моего отделения, к сожалению.
- Вон как! Выходит, нашла коса на камень. И ты им недоволен?
- Выразимся иначе: мы придерживаемся различных взглядов.
- Это нормально, - усмехнулся учитель, - это еще ничего не значит.
- Не надо об этом, - попросил Кольхаз. - Теоретических выкладок я за последние дни достаточно наслушался, а вот того, как я должен поступить, этого мне никто не сказал.
- Быть может, ты хочешь слишком многого? - Трау протер очки платком. - Порой не поможет никакой рецепт, нужен опыт… Вот когда я служил в армии…
- Вы служили в армии? - удивился Кольхаз.
- Уже год, как я демобилизовался. Думаешь, я не делал ошибок поначалу? Еще как делал!
Кольхаз глянул в окно. Дождь перестал, и небо на востоке окрасилось солнечным светом.
- У меня есть предложение: давай немного пройдемся, и ты расскажешь мне о Зимлере. Согласен?
- Согласен, а то тут еще и душно.
Расплатившись, они вышли на улицу и пошли по мощеной дороге, на которой не было грязи. Кольхаз рассказал все, что знал о Зимлере.
- Выходит, он не понравился тебе с первого взгляда? - Трау остановился. - Давай-ка поищем более или менее сухой пятачок.
Они сели под разлапистую ель, под которой земля была совершенно сухой.
- Антипатия с первого взгляда, - повторил свою мысль учитель. - Такое чувство и мне знакомо. Только его следует остерегаться, так как за ним все идет потоком. Против этого есть лишь одно средство.
- Какое?
- Критически относиться к собственным суждениям. Понятно?
Кольхаз кивнул.
- Нужно постараться понять человека, который со своей стороны должен тоже чувствовать это, ибо в противном случае можно получить противоположный результат.
- Я все уже перепробовал!
- Так уж и все? Ты с самого первого дня стал считать его эгоистом и карьеристом. Так дело не пойдет, мой дорогой. Абсолютно хороших или плохих людей на свете не бывает.
- Это я уже слышал…
- Подумай еще раз над тем, что я тебе сказал, - посоветовал ефрейтору Трау.
Кольхаз встал, одернул френч и сказал!
- Мне пора возвращаться в часть. Они простились у ворот дома Трау.
- Пишешь сейчас что-нибудь? - поинтересовался учитель, пожимая ефрейтору руку.
- Сейчас ничего не пишу: нет времени.
Трау немного задержал в своей руке руку Кольхаза и сказал:
- Время надо находить в любой обстановке.
24
После захода солнца постепенно стало темнеть. По дороге на заставу Кольхаз думал о своем разговоре с Гартманом и Трау и пришел к выводу, что оба они правы.
"Раз правы они, значит, не прав я сам", - решил он.
Увидев два движущихся огонька по дороге, Кольхаз остановился и поднял руку. Это был пограничный мотоцикл с коляской.
Кольхаз влез в коляску и, поблагодарив водителя, поудобнее уселся на сиденье. На заставу они приехали уже в темноте. Все спали. Не спал лишь один Поль: он что-то читал при свете маленькой лампочки.
Кольхаз подошел к нему, присел на край кровати и тихо прошептал:
- Я, кажется, прозрел, дружище. Теперь все пойдет как надо.
- Что, собственно, случилось? - спросил Поль.
- Как-нибудь объясню, - сказал Кольхаз, понимая, что сейчас ему вряд ли удастся рассказать о своих чувствах. - Попозже.
- Тогда ложись и спи, - посоветовал ему Поль.
- Сейчас я не смогу заснуть. Ну да ладно, до утра. - Взяв блокнот, который подарил ему Раудорн, Кольхаз вышел во двор. Ночь была свежей. Ефрейтор уселся на скамейке под столбом с фонарем и, открыв блокнот, стал что-то писать в нем. Написав несколько строчек, он остановился: мысли путались. Кольхаз встал и начал нервно ходить взад-вперед. Остановившись, он снова открыл блокнот на какой-то странице и прочел:
"Настоящее счастье отдельного человека должно сливаться со счастьем коллектива…"
Он начал торопливо писать в блокноте о том, как он понимает счастье. Слова сами ложились на бумагу. Кольхаз писал до тех пор, пока ночная прохлада не пробрала его сквозь обмундирование. Он встал и пошел к себе в комнату. Надев пижаму, он залез под одеяло и заснул сном праведника.
Утром, когда дневальный объявил подъем, никому не хотелось вставать. Кольхаз с трудом открыл глаза и, взглянув в окно, увидел, что все кругом затянуло густой пеленой тумана. Кениг, довернувшись на другой бок, жаловался на чересчур короткие ночи. И только один Зимлер бодро вскочил на ноги и начал одеваться.
Кольхаз бросил беглый взгляд на Поля, на почти одетого Зимлера и последовал его примеру.
- Одну минутку! - остановил он Зимлера, когда тот подошел к двери. - После завтрака всем собраться в комнате ровно в восемь.
Зимлер молча кивнул а Кениг испуганно воскликнул:
- В восемь уже собраться?! Тогда я должен завтракать прямо на ходу… А что, собственно, случилось?
- Одевайся поскорее, тогда и на завтрак времени хватит.
- Сначала я должен хорошенько потянуться, а то мне весь день будет как-то не по себе, - не успокаивался Кениг. Он встал и, поддав Дуке дружеского шлепка, крикнул: - Пошевеливайся, крестьянин! Бери пример с рабочего класса!
Кольхаз засмеялся.
- Смотрите, он снова смеется, а я-то уж думал, что он больше никогда и не засмеется!
- Перестань, дружище! - улыбнулся Кольхаз.
- Может, это смех висельника.
Придя в умывальник, Кольхаз специально встал к крану рядом с Зимлером, который обтирался до пояса холодной водой.
- Тебе не кажется, что мы с тобой ведем себя как дети? - спросил Кольхаз, обращаясь к Зимлеру.
- Не кажется, - Зимлер посмотрел ефрейтору прямо в глаза. - Мне не в чем упрекнуть себя!
- Нам нужно поговорить. В спокойной обстановке.
- Пожалуйста, я весь в твоем распоряжении.
"Я весь в твоем распоряжении…" - про себя повторил Кольхаз слова солдата. - Не хватает только, чтобы он прислал мне своих секундантов и предложил сразиться на дуэли на саблях или же на пистолетах".
- Так ровно в восемь в нашей комнате. - Кольхаз быстро умылся и вышел из туалетной комнаты раньше Зимлера.
Ровно в восемь Кольхаз вошел в комнату отделении. Все были в сборе: Кениг и Дуке стояли у окна, Зимлер прислонился к своему шкафчику, остальные сидели за столом.
- Садитесь, ребята. Это ненадолго. Я кое-что необдуманное совершил и обидел Ульриха, обвинив его в зазнайстве и эгоизме…
- А иначе его и характеризовать нельзя, - заметил Кениг.
Зимлер хотел было возмутиться, но Кольхаз жестом остановил его:
- Во-первых, я хотел бы, чтобы мне дали возможность сказать то, что я хочу, и, во-вторых, а это самое важное, я прошу извинения у Зимлера. Я был несправедлив к нему.
- Я не совершил никакого преступления, - буркнул недовольный Зимлер.
- Я прошу тебя простить меня.
- И ты думаешь, что этими несколькими словами можно все поправить?..
- А что он еще должен сказать? - перебил Зимлера Поль. - Не падать же ему перед тобой на колени! И не цапаться же нам попусту друг с другом, когда для этого нет никакой причины. Ты можешь предложить что-нибудь лучшее?
Зимлер хмуро молчал.
- Не разыгрывай из себя оскорбленного, - заметил Дуке, обращаясь к Зимлеру. - Перестань дуться!
Кольхаз встал и протянул Зимлеру руку:
- Давай свою руку! Ты был прав.
Зимлер неохотно пожал ефрейтору руку.
Поль догнал Кольхаза на лестнице и попросил:
- Обожди минутку! Ты здорово поступил, лучше и придумать нельзя!
* * *
Извинившись, Кольхаз сразу же почувствовал, как с плеч у него словно гора свалилась. Работалось на удивление легко. После ужина он пошел в лес. Нашел удобное местечко под елью и, усевшись на пенек, начал сочинять стихи. Писалось легко, строчка за строчкой ложились на бумагу. Так родилось новое стихотворение.
В понедельник состоялось собрание отделения, на котором обсуждался инцидент со стрельбой.
Все собрались в кабинете у обер-лейтенанта Гартмана. Кольхаз волновался, так как не знал, что и как будут говорить товарищи.
- Товарищ Кольхаз, чего вы ждете? Открывайте собрание. Здесь вы хозяин, а мы с фельдфебелем у вас всего лишь гости, - сказал Гартман, видя, что Кольхаз мнется в нерешительности.
Кольхаз встал и коротко, по-деловому дал оценку неприятному инциденту, сказав в заключение о выводах, которые он сделал для себя лично.
- Сегодня мы последний раз говорим об этом случае, и я надеюсь, что в будущем у нас ничего подобного никогда не повторится. Что вы теперь нам скажете, товарищ Кениг?
Все взгляды скрестились на долговязом Кениге, который растерянно крутил пуговицу на френче.
- А чего говорить, и так все ясно… Я все прочувствовал, так что за меня можете не беспокоиться.
- А как вы намерены служить дальше?
- "Как", "как"… Все будет в порядке…
- В каком порядке? - спросил Кольхаз. - Старом порядке, или же ты выберешь себе новый путь?
- Что значит новый путь? - раздраженно спросил Кениг. - И вообще, что вы ко мне пристали, как будто во всем виноват я!
- Ты был в тот день старшим дозора или Зимлер? На последней нашей беседе я же просил тебя еще раз обо всем подумать. Сделали вы это? - Кольхаз говорил спокойно и твердо.
- Думал, и больше, чем нужно.
- Ну и?..
- Я уже сказал, больше такого не повторится…
Дуке поднял руку, прося дать ему слова.
- Я в отделении недавно, но я заметил, что Кениг порой делает из службы шутку. Иногда он ведет себя так, будто находится не в армии, а у себя дома. Мне ясно одно, что если он и дальше так себя вести будет, то он еще не раз подведет нас.
- Ну, так как же, товарищ Кениг? - не удержался от вопроса обер-лейтенант. - Может, Дуке прав, а?
- Товарищ обер-лейтенант, не могу я красиво, как некоторые, говорить. Я все время думал, что же мне делать нужно?
- А я вам скажу что, - голос у офицера был доброжелательный. - Вы должны стать хорошим пограничником… Ведите собрание дальше, товарищ Кольхаз.
Ефрейтор кивнул и предоставил слово Зимлеру.
Зимлер все время молча слушал выступления, временами качал головой и, казалось, порывался что-то сказать, но слова не просил.
- Я готов нести любое наказание за свой проступок, а впредь буду выполнять все распоряжения, которые мне будут отдавать, точно. Можете меня наказывать за нарушение приказа.
Сказал он это просто, без обиды и безо всякой рисовки. Стало тихо. Кольхаз посмотрел на фельдфебеля, приглашая его сказать что-нибудь.
- Наказывать вас никто не будет, - коротко сказал Ульф и сел на место.
Зимлер удивленно посмотрел на фельдфебеля.
Час спустя ефрейтор Кольхаз перед строем объявил Кенигу выговор за упущение по службе. Делал он это неохотно, хотя и понимал, что этого требуют интересы дисциплины.
На следующий день взвод Рэке был поднят по тревоге. Услышав слова: "Взвод, тревога!" - Кольхаз вскочил с постели и начал быстро одеваться.
Когда в комнату вошел фельдфебель, одетый по всей форме, Кольхаз понял, что тревога учебная, а не боевая, и с облегчением вздохнул.
Одевшись, солдаты бросились разбирать оружие. Во дворе их ожидала машина. У КПП стоял обер-лейтенант Гартман с секундомером в руках.
Гартман поставил командирам отделений задачу: выдвинуться в район сосредоточения и окопаться.
Более получаса тряслись в машине по полевой дороге. Наконец остановились на лесной поляне. Фельдфебель подал команду: "Слезай! Командиры отделений, ко мне!"
Никто не знал, где они находятся. Каждый командир отделения получил от Ульфа схему маршрута движения на высоту с отметкой 402,5.
Сам обер-лейтенант изъявил желание пойти с отделением ефрейтора Кольхаза.
- Я сам должен вести отделение или могу поручить кому-нибудь другому? - спросил ефрейтор.
- На ваше усмотрение.
Кольхаз кивнул и подозвал к себе Зимлера.
- Отделение по указанному маршруту поведете вы! - приказал он солдату. - Остальные действия только по моему приказу!
Зимлер познакомился с маршрутом, выставив наблюдателя, подал сигнал начать движение.
Сначала их путь пролегал по лесной дороге, по обе стороны которой рос густой хвойный лес. Постепенно лес становился все гуще и гуще.
Вдруг Зимлер остановился: дорога делала в этом месте поворот влево, а им согласно схеме надлежало двигаться вправо.
- Выходит, мы пойдем прямо через лес, - шепнул Зимлер Кольхазу.
Кольхаз кивнул и сказал:
- Сориентируйся по солнцу и веди отделение дальше. Однако сделать это было не так просто, так как солнце то и дело скрывалось за тучами или же за кронами деревьев. С облегчением Кольхаз вздохнул только тогда, когда они вышли к небольшому озерку, которое было указано на схеме.
- Правильно ведете отделение! - похвалил офицер Зимлера. - Только ускорьте темп!
На опушку леса отделение вышло почти одновременно с другими отделениями. Фельдфебель приказал занять позицию и окопаться.
Земля оказалась твердой и каменистой.
- Засекаю время! Окопаться! - приказал Ульф, глядя на часы.
Кольхаз подбежал к отделению и каждому солдату определил место, где он должен отрыть для себя окопчик.
Увидев в руках обер-лейтенанта Гартмана лопату, Кольхаз удивился:
- Вы тоже будете копать?
Офицер громко рассмеялся:
- А почему бы и нет? Или вы думаете, что у меня под френчем кольчуга, которая защитит меня от пуль противника. Все, чего я требую от своих подчиненных, я должен уметь делать сам!
Кольхаз воткнул лопату в землю, куда она вошла не глубже чем на два-три сантиметра. Посмотрев в сторону Зимлера, ефрейтор увидел, что тот неверно держит лопату. Зато Кениг орудовал ею, как заправский землекоп, и бруствер его рос с каждой минутой.
- Возьми правильно лопату и посильнее всаживай ее в землю! - крикнул Кольхаз Зимлеру. - Иначе у тебя ничего не получится.
Солдат очень старался, но у него ничего не получалось.
Через час, когда большинство солдат уже наполовину зарылись в землю, Зимлер откопал лишь небольшую ячейку для стрельбы лежа.
Кольхаз работал вовсю, пот струился у него по лицу, руки ломило.
В этот момент обер-лейтенант Гартман подал команду:
- Газы!
Кольхаз продублировал команду и, надев противогаз, продолжал углублять свой окопчик. Рядом с ним, как паровоз, пыхтел Зимлер. Его движения становились все медленнее и медленнее. Через несколько минут он вообще прекратил работу, отложив лопату в сторону.
Кольхаз подбежал к нему и, не снимая противогаза, крикнул:
- Продолжать работу!
- Я больше не могу! - жалобно взмолился солдат. - Посмотрите на мои руки! - И он показал Кольхазу руки, на которых были набиты кровавые мозоли.
- Две минуты отдыха и продолжать оборудовать окоп! - приказал Кольхаз.
Зимлер пробормотал что-то невнятное и, схватив лопату, с ожесточением начал ковырять ею землю.
Солнце тем временем поднялось высоко над горизонтом, посылая на землю свои жаркие лучи. Солдаты истекали потом. Дышать было трудно, но они сантиметр за сантиметром вгрызались в землю.
Наконец раздалась команда:
- Отбой! Опасность химического нападения миновала! Снять противогазы!
Солдаты с удовольствием стащили с себя противогазы и обтирали потные покрасневшие лица.
Первым об окончании работы доложил Кениг, за ним закончил оборудовать свой окоп обер-лейтенант Гартман. Третьим по счету оказался Кольхаз, за ним - Дуке.
Кольхаз проверил окопчики. Лучше всех окоп получился у Кенига. Остальным солдатам для завершения работы понадобилось полчаса. Последним отложил лопату в сторону Зимлер. Вид у него был измученный.
- Вот видите, - подошел к нему обер-лейтенант, - постарались - и, как говорится, результат налицо.
- Это такой-то ценой! - Зимлер показал офицеру руки.
- Ничего не поделаешь, - улыбнулся Гартман. - Сегодня - с мозолями, завтра - без них. Бывают вещи, за которые на поле боя приходится рассчитываться не потом, а кровью… Пойдемте посмотрим, как получилось у других.
За отличное оборудование окопа Гартман вынес Кенигу благодарность, которую тот выслушал с каменным лицом. Затем обер-лейтенант объявил перерыв.
Солдаты уселась на траве и не спеша закурили. Самое трудное в сегодняшнем занятии у них было уже позади.