***
После просмотра "Киборга-убийцы" мы с Федосом, оживленно обсуждая фильм, завалились в кубрик и, стирая носки, продолжили обсуждение. Группа прибыла только к отбою, голодные и уставшие. Нашего довольного настроения никто не разделял. Матросы опять целый день горбатились на огороде, и покормить их никто не удосужился. На душе стало как-то тягостно. Мы, за исключением истории с ящиком, чудесно провели воскресный день, а наши сослуживцы опять пришли голодные и уставшие. На камбузе никто "увольняемых" не ждал, и ужина никому не досталось. Матросы сквозь зубы матерились и готовились к вечерней проверке. Ложиться голодным, скажем так, сомнительное удовольствие. Старшина второй статьи Федосов, как и я, выглядел тоже смущенным. Мы, "морально" разлагаясь и просматривая зарубежные фильмы, могли бы и подумать о своих одногруппниках, предупредить дежурных в роте или по камбузу. Ну, или, на худой конец, принести с ужина с наших столов по куску хлеба с маслом и сахаром.
Немного подумав и вспомнив, кто сегодня дежурный кок, я, осмелившись, посеменил в сторону камбуза и отзвонился в дверь, как говорят радисты, семерочкой - "дай - дай-закурить". Из-за двери выглянул матрос из наряда:
- Чо хотел, кто такой?
- "Брейк", "карась поповский" с первой роты, к Мотылю по делу.
- Заходи, стой возле входа, сейчас доложу.
Через несколько минут с глубины камбуза мне свистнули и помахали рукой. Мотыль как обычно находился в варочном цеху и дирижировал нарядом.
- Что там у тебя? - кивнул он мне, здороваясь.
- Женя, дело такое, у нас матросы с группы из города пришли, у мичмана на огороде работали, ужин профукали. Тут ничего не осталось, а то пацаны голодные?..
- Пацаны в седьмом классе учатся, а к вашему Маркуше привыкнуть давно пора. Там у меня в котлах каша рисовая осталась. Сейчас на электропечке её разогрею, пару банок тушняка кину с луком пережарю, хлеб у хлебогрыза возьмешь, чаю полно, сахару и масла нет, дам две банки сгущенки со завтрашнего кофе, через десять минут приводи.
- Столы сами накрываете и посуду за собой убираете и моете, - вклинился старший рабочий, - и давайте скорее, а то дежурный придет - накатит нам за вас.
- Не ссы, - осадил его Мотыль, - сейчас с дежурным по столовой все порешаем, он доложит дежурному по пункту.
Я убежал в группу, предупредил Федоса, чтобы он вел через пятнадцать минут группу на ужин. Сам побежал обратно - накрывать столы. Поужинать и убраться за собой успели до вечерней проверки. Дежурный по разведпункту во время позднего ужина заглянул в зал, поинтересовался нашим столь поздним визитом, погрозил карами за опоздание на проверку и скрылся.
Ночью нас разбудил крик вахтенного:
- Группа капитан-лейтенанта Поповских - подъём! Подъём! всем строится на центральной палубе.
- Что случилось? до подъёма еще три часа? - начал расспросы Федос, натягивая на ноги ботинки одновременно с носками.
- Ваш пришёл, на центральной ждёт, "синий" - капец! шевелитесь, - полушепотом пробормотал вахтенный.
На центральной палубе, широко расставив ноги, облачённый в "адидасовский" спортивный костюм, стоял наш капитан-лейтенант и безжизненным взглядом смотрел мимо бегом становящихся в строй матросов.
Через пару секунд группа построилась и старшина второй статьи Федосов скомандовал:
- Группа! Равняйсь! Смирно! равнение на середину! - приложив руку к пилотке, двинулся на доклад к командиру.
Поповских никак не отреагировал и продолжал смотреть мимо строя и докладывающего Федосова. Потом склонил набок голову, словно гриф, и прошипел на старшину, нелепо застывшего перед ним:
- Где мичман Марков?
- Ни могу знать! - гаркнул Федос.
"Чего он орёт?" - подумалось мне. Потом я понял, что криком мой напарник тщательно маскирует свой страх перед капитаном.
- Группа! за мной, бегом марш, - так же чуть слышно просипел Поповских и, развернувшись, чуть покачиваясь, выбежал на улицу.
Бегали мы за ним до подъёма и во время утренней зарядки, то есть несколько часов. Наверно Поповских таким образом изгонял из себя хмель, а одному бежать было скучно. Вот и поднял он нас за три часа до подъёма. Сперва бежали, спотыкаясь и путаясь в ногах, потом приноровились, вошли в темп командира, поймали ритм. Вскоре мое сознание отключилось. Мне казалось, что так было всегда. Не было гражданской жизни, школы, танцевальной группы, учебки… Не было никогда ничего, кроме бега и сереющего неба. Казалось, что спина в светло-синей робе, бегущего впереди меня матроса, существовала всегда. Усталости и одышки вообще не чувствовалось. Группа дышала как единый организм. Очнулись мы все уже возле своего расположения. Вот тут и заныли ноги, и все стали тяжело дышать. Совершенно трезвый командир махнул нам рукой, отпуская на утренние мероприятия.
- Всё, ноги отваливаются, носки до завтрака не высохнут, - пробормотал Федос и, стянув с себя через голову куртку вместе с тельником, поплелся в гальюн.
Процесс умывания матросов живущих в береговых казармах вещь весьма занимательная. Вот идёт "киевлянин" в одних трусах, полотенце через шею, в руках - кусок мыла "земляничного", бритвенный станок и помазок, в зубах - зубная щетка с выдавленной на нее зубной пастой. Еще в учебке я задавался вопросом, почему именно надо выдавливать зубную пасту на щетку в кубрике и нельзя это сделать в умывальнике гальюна. Понимание пришло довольно быстро, после "утерянного" в суматохе утренних процедур тюбика, и многочисленных просьб "выдавить чуток, а то свою в тумбочке оставил".
До службы, к примеру, мало кто брился. А теперь нелепый пух приходиться тщательно сбривать и он, в конце концов, превращается в белесую щетину. Раньше заголиться в общественном умывальнике, стащив с себя все, вплоть до трусов, и обливаться водой - было немыслимо. А теперь - без проблем стоим, толкаемся голыми задницами, опасливо зыркая по сторонам, стараясь не нарваться на старший призыв. До завтрака успели вымыться, в быстром темпе простирнуть носки и даже чуть подсушить их, вертя словно лопастями вентилятора. Ноги безумно ныли, и хотелось спать, однако завтрак прошёл на ура. Весь бачок с рассыпчатой гречкой, сдобренной жареным салом, луком и морковкой, чуть ли не вылизали, в чайнике с кофе со сгущенкой не осталось ни капли. Чтобы наполнить фляжку, пришлось сбегать к раздаточному окошку еще раз с чайником и умолять дородную тетку-раздатчицу налить нам еще пару черпаков.
На подъёме флага Поповских стоял уже в форме, аккуратно выбритый и пахнущий одеколоном. О ночном происшествии ничего абсолютно не напоминало. С утра пошло все своим ходом, только Марков, выдававший нам снаряжение из баталерки, был хмур и цедил что-то сквозь зубы. Сегодня на огневой подготовке мы проходили тему иностранное стрелковое оружие, и Поповских, забрав с собой двух матросов, убыл на склад артиллерийского вооружения. Марков на занятия по непонятным причинам не шёл, обязанности заместителя выполнял Саня Федосов. Я помогал ему по мере возможности. Приготовились, распределили по парам ящики с материальной базой и построились на площадке. Мимо строя, не оглядываясь, прошёл Марков и ушёл куда-то в сторону продовольственного склада.
- Слышь, Федос, а кто каплею настучал о том, что наши у Маркуши на "фазенде" батрачили за карамельки?
- Да никто не стучал. Просто, когда вчера ужинали, помнишь дежурный приходил, расспрашивал "что почём"? ну, он ночью нашему каплею и позвонил, а тот дома "сенегалил", вот мы и бегали, когда он трезвел. Мне на завтраке вахтенный со штаба на ухо отсигналил.
- Зашибись, а я думаю - что мичманец такой, словно с цепи спущенный, того гляди и гавкнет.
- Не гавкнет, он каплея жутко ссыт, тсс… командир идёт.
От склада шагал Поповских, у которого за плечами крест-накрест висели какие-то иностранные автоматы. Следом за ним матросы за ручки тащили металлическую шкатулку.
- Группа! Смирно! огневая подготовка! тема шесть - иностранное стрелковое вооружение! вольно! - проговорил скороговоркой подошедший капитан- лейтенант и продолжал, - сегодня на занятиях изучим следующие образцы: американскую автоматическую штурмовую винтовку М-16, израильскую штурмовую винтовку "Галил", пистолет пулемёт "Ингрэм", пистолеты "Кольт М1911", "Вальтер", "Стар", "Чезет", "Беретту". Других образцов пока на складе нет. Изучайте все внимательно, за период службы всего у вас будет два таких занятия. После обеда отстреляем наше упражнение начальных стрельб из М-16, и "Кольта". Боеприпасов тоже пока ни хрена нет. А теперь - налеее-во! Шагом марш в летний класс!
Иностранное вооружение было намного сложнее в материальной части, чем наше. Разобрать М-16 так же быстро, как "Калашников", ни хрена не получалось. Частей намного больше, да и взаимодействие их не всегда становится понятным с первого раза.
Для меня наиболее прост в разборке оказался "Кольт", да и в руке он сидел очень удобно.
Федос, вертя в руках "Эмку", бросал взгляд на каплея и, пока тот не видел, отвлеченный каким-нибудь вопросом, старшина принимал картинную позу и шёпотом спрашивал:
- Ну как, похож я на киборга-убийцу?
- Не, непохож, у того причёска-площадка и он накачанный, а ты как велосипед, - смеялся я над напарником.
До обеда мы провозились в летнем классе: разбирали, собирали, записывали в блокноты тактико-технические характеристики с плакатов и даже успели написать летучку. Мне повезло, и попался вопрос про понравившийся пистолет. И только вопрос про год выпуска привел меня в ступор. Насколько я помнил, на плакатах ничего про это написано не было, а может я и внимания не обратил. По классу уже начал ходить Федосов и собирать бумажки, на которых мы черкали ответы, а я сидел и чесал затылок. Эх, была не была напишу… Стоп! А почему "Кольт М1911"? Цифра 1911 очень похожа на год. Точно! напишу - год выпуска тысяча девятьсот одиннадцатый. Едва я успел дописать последнюю единичку, листочек у меня выдрали из рук. Вот напарничек, блин, не мог чуть подождать.
После обеда мы толкались возле оружейки, ждали дежурного старшину с обеда и вполголоса делились впечатлениями о занятии.
- Где дежурный, скоро каплейт придет, а мы еще оружие не получили, - переживал Федос.
- Да он может себе "адмиральский" час устроил, спит наверно, - высказался "киевлянин", - лежит сейчас на шконочке, рассольник переваривает.
- Что за "адмиральский" час? - поинтересовалось сразу несколько матросов.
- Эээ, вот вы тугие! у нас в учебке был, у матросов на коробках тоже есть. Это, когда после обеда, весь личный состав по приказу прыгает на шконки и дрыхнет до послеобеденного построения, - носочки там простирнут, на баночку, - а сами под одеялко и похрапывать, красота!
- Ээ, хватит врать, - сразу начала возмущаться общественность, - ты что заливаешь! чтобы матросы-срочники после обеда дрыхли, где это в советском флоте такое видано??
- Не верите - не надо, вы можете сами поспрашивать у связюков нашего набора.
Галдёж прервал рык дежурного:
- Ррразойдись, караси, - "годок"-старшина, вальяжно шоркая ботинками по палубе и крутя на пальце ремешок с ключами, словно тяжёлый линкор проплыл между расступившимися матросами.
"Им, всем обязательно что ли этот ремешок с ключами на пальце крутить? какого моряка не вижу с ключами, все крутят- раскручивают", - промелькнуло у меня в голове. Потом через пару месяцев, получив ключи от холодной баталерки, я нацепил на них кожаный ремешок от офицерского снаряжения и с упоением начал раскручивать ключи на пальце, абсолютно не задумываясь, зачем я это делаю.
- Для получения оружия - становись! старшина второй статьи Федосов! в оружейку ко мне на контроль бегооом. арш, - проорал дежурный из-за решётки двери. Федос метнулся вовнутрь. Выдача пошла своим ходом.
Стрельба из М-16 какого-то особого впечатления на меня не произвела. Через ручку- прицел целиться было непривычно и неудобно. Привычной уверенной тяжести "Калаша" не ощущалось. Звук от выстрела был совершенно иной. Мое мнение разделило большинство матросов нашей группы.
- Фигня какая-то, - бурчал Федосов на чистке оружия, - кайфа от стрельбы никакого, а чистить запаришься. Мне эта "Эмка" еще на летучке попалась, я калибр сдури, как у нашего "калаша", пять сорок пять написал, тройбан схлопотал, а смотришь - патрон-то почти такой же, как на "семьдесят четвертом"…
- Дык, оно так почти что и есть, - вклинился в разговор один из матросов, - у них калибры чутка по другому меряются, - нам же группный на занятии объяснял.
- Всё у них, американцев, не как у людей, теперь тройбан из-за них получил, ротный комсомолец еще на собрании ляпнет, - продолжал сокрушаться старшина.
Зря он сокрушался, никто про его тройку и не вспомнил.
Вечером троих матросов и меня, в качестве старшего, отправили в мастерскую воздушно-десантной службы в столярный цех. Уже знакомый старший мичман-обеспеченец озадачил нас перетаскиванием листов верстаков, складыванием досок в штабеля, уборкой опилок в мешки. Пока мы возились, он электролобзиком из листов фанеры выпиливал грудные и ростовые мишени. По окончании работ мы приколотили к уже готовым мишеням колья и покрасили их в темно-зеленый цвет.
- Ну вот, все и готово, старшой, иди сюды на пару слов, - подытожил мичман и поманил меня пальцем, - короче, слухай, командиру передашь - расчет как обычно, ну и смотри, в субботу вечером кино хорошее буду показывать - "Кровавый спорт". Так что можешь с напарником своим приходить…
Я пообещал обязательно прийти, хотя денег на просмотр видеофильма ни у меня, ни у Федоса уже не было. Интересно, а почему наш командир группы сам рассчитывается с мичманом за эти мишени? Ведь они ему не для себя нужны, и не в огороде он их собирается ставить, и не на рынке продавать. Почему наш капитан должен из своего кармана покупать бутылку "беленькой" для мичмана-обеспеченца? Он ведь старше его по званию, командир боевой группы, а тут какая-то непонятная "фарца" идёт.
Тогда еще было невдомёк, что проще решить всё через бутылку водки с мастеровым мичманом, у которого неучтённой фанеры сложено в столярном цехе несколько штабелей.
Зарплата нашего каплея позволяла тратить свои кровные на нужды боевой подготовки своей группы. Но мы тогда этого еще абсолютно не понимали.
С утра, еще до подъёма флага, несколько матросов старшего призыва, забрав наши мишени, ушли в сторону моря. Ну вот, мы участвовали в изготовлении, делали всё для себя, наш командир за фанеру рассчитывается лично, а старшаки забрали все и ушли.
Однако обижались мы зря. Сразу после завтрака начали экипироваться и получать оружие. Федосов с накладными убежал на склад артвооружения получать боеприпасы.
Видно наш командир задумал провести не совсем обычную стрельбу. Так оно и оказалось.
Боеприпасы мы получили сразу в оружейной комнате, чему Федосов явно обрадовался. Ему теперь не надо было тащить два цинка в своём рюкзаке на стрельбище. Как только покинули расположение части, командир дал команду на снаряжение магазинов. Мы в спешке разрывали бумажные пачки, ссыпали патроны в пилотки. Чтобы снарядить два магазина, нам дали всего две минуты. Тут уж надо постараться, потому что через две минуты поступит команда: "Бегом, марш!". И будешь на бегу доснаряжать. А потом, по прибытии на место, проверят наличие боеприпасов и, если даже хоть один патрон потерялся, все побежим обратно, и будем ползать на пузе, разыскивая утерянное.
Пока я раздумывал над тем, как бы не потерять патрон, и зачем мы снаряжаем магазины, мои руки делали все без меня. Я даже покрутил головой, посмотрел на матросов, стоявших на коленях возле пилоток, наполненных патронами, пальцы мои самостоятельно со скоростью выстрела цепляли очередной патрон, большой палец проталкивал его на свое штатное место. Две минуты! Вся группа успела без проблем. Даже распихали магазины по подсумкам рюкзаков. Норматив на отлично - сорок восемь секунд. Ну, плюс еще несколько секунд на вытаскивание магазинов, разрывание пачек, пересыпание патронов. Просто-напросто наш командир до того нас затренировал с этими нормативами, что мы абсолютно уже не задумывались по порядку действий - наши части тела действовали обособленно от мозга, сами по себе, инстинктивно.
После пары километров марша группа разделилась на подгруппы, Поповских выдал командирам подгрупп конверты с карточками- заданиями. В первой подгруппе остался старшим Федосов, во второй подгруппе капитан-лейтенант остался сам для контроля.
Как только мы разошлись и удалились от второй подгруппы, старшина развернул конверт и почесал затылок:
- Во подстава, прикиньте матросы, а карты-то нету! только карточка с азимутами.
Да, весёлый у нас командир. Если неправильно посчитаем азимуты, то выйдем непонятно куда. Сеанс связи у нас - только на предпоследней контрольной точке перед выходом на пункт сбора и - в случае, если заблудимся. Ракеты только на экстренный случай. Получается, сейчас мы даже не сможем связаться со второй подгруппой, чтобы помочь друг другу. Там находится командир, который держит все на контроле. Ну что же, будем определяться с азимутами на контрольные точки. Получается, если мы ошибёмся хоть с одной точкой, то выйти на пункт сбора уже не сможем. Тут надо быть предельно внимательными и постараться не ошибаться. Мы со старшиной покрутили компас, определились с направлениями сторон света, определили назначенный азимут. Всё! Потихоньку - полегоньку двинулись, пытаясь соблюдать боевой порядок. От нашего Поповских всё можно ожидать. Наверняка где-нибудь старшие призывом матросы, привлекаемые на занятия, устроили засаду. Так что - от греха подальше.
Всё-таки мы дошли без приключений. На предпоследней точке дали связь. Всё нормально, вторая подгруппа подходила к точке сбора.
- Фууу, - отдышался Саня Федос, - нормально, не сбились, валим в сторону бухты, там пункт сбора у моря.
- Слышь, Алексан Палыч, давай не торопиться, - оборвал я его. Неясное предчувствие какого-то подвоха, преследовавшее меня вот уже несколько минут, всё- таки заговорило, - давай в тихую подползём да понаблюдаем за второй подгруппой, мало ли что.
- Ага, давай! а то у меня чуйка такая появилась, что просто так дойти нам Поп не даст. Так, моряки, слушай мою команду…
Минут пятнадцать мы на получетвереньках и ползком перебирались среди нагромождений прибрежных камней, подбираясь как можно скрытее к бухте.
- Тчшшшш, - зашипел матрос из тылового дозора, - сзади нас! правее сто от белой скалы, зырьте.
На фоне светло-серой скалы, хорошо различимые с приличного расстояния, двигалась наша вторая подгруппа. Сзади тылового дозора, метрах в тридцати, в одиночку шествовал капитан-лейтенант.
- Смотрим, - дал команду Федос.