Пополнен список засекреченный:
последний вздох, последний крик…
И чей-то суженный, не встреченный,
тюльпаном скошенным поник.Зоя Журбенко
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 9
Глава четвертая 16
Глава пятая 33
Глава шестая 36
Александр КОЛОТИЛО
АФГАНИСТАН ИДЕТ ЗА НАМИ ВСЛЕД…
Под команды и гул
В снах десантники мечутся…
И в печенках Кабул
У родного Отечества.
Проклиная судьбу,
Плачут матери сникшие.
Миллиарды в трубу!
Виноваты погибшие…
Николай Шумаков
Глава первая
Старший лейтенант Алексей Степанов приходил домой поздно. Так было и в тот вечер. Жена, взволнованная и расстроенная, сообщила с порога, что заболела годовалая дочурка Маша. Вызвали "скорую". Врач измерила температуру - тридцать девять. Выписала кучу таблеток. В аптеку бежать было поздно, приходилось ждать до утра.
В квартире царил беспорядок - делали ремонт. Надо было взяться за него летом, но Алексей тянул. Его обещали перевести к новому месту службы. Потом вдруг все переиграли, взяли в штаб дивизии. И пришлось начать ремонт зимой.
Степанов прошел на кухню. Жена сказала, что ужина нет. Из-за болезни дочки не могла сходить в магазин. И как на грех, в доме хоть шаром покати. Алексей нашел в холодильнике то ли большую котлету, то ли шницель и стал тушить на сковородке. Мясо разваливалось. Вид у фабричного изделия был явно не товарный. Пока решал, есть мясо или пойти взять что-нибудь взаймы у соседей Медведей, раздался звонок. Открыв дверь, увидел посыльного. Тот, едва переведя дух, выпалил, что сыграли "тревогу". На этот случай у Алексея все было заготовлено. Он быстро оделся, схватил вещички и бросился в штаб. "Сейчас, - подумал, - проверят, кто прибыл, посмотрят экипировку и по домам. Очередная тренировка".
Однако в штабе никого не строили. Оперативный пояснил: "Был звонок из Москвы. Ждите…" Собрались в классе, где обычно проходили совещания. Алексей пристроился справа в самом конце и устало слушал многоголосый говор офицеров. Впереди, за трибуной на стенде, аляповато был нарисован десантник с парашютом за спиной, опиравшийся рукой на щит с "дежурным" лозунгом. Ребристый шлем солдата задевал зависшие в небе самолеты и купола. Во время томительно долгих совещаний или собраний Степанов часто останавливал взгляд на этом творении доморощенного художника. Убивало деревянное застывшее лицо парашютиста с замерзшей на неподвижных губах полуулыбкой-полугримасой. В другом конце класса, прямо за спиной Алексея, висела картина, изображавшая бой в тылу врага. Десантники в белых маскхалатах на голубоватом снегу крушили позиции фашистов. Бросалась в глаза кровь. Много крови… Нападавшие дрались врукопашную - саперными лопатками, прикладами и чем придется. Повсюду на снегу лежали распластанные фигурки убитых в серых шинелях и касках. Картина впечатляла. "И холодно ж, наверное, тем, у кого стальные чугунки на головах…" - подумал он про нарисованных фашистов.
Рядом присел сосед старший лейтенант Алешка Медведь и стал копаться в полевой сумке. Из нее посыпались пистолетные патроны. Товарищ стал быстро подбирать их с пола.
- На войну уже собрался, что ли?
- Где запасся боеприпасами?
- Решил лететь со своими? А "шмайсером" на всякий случай не разжился?
- Даешь ты, Алексей, - стали смеяться офицеры.
Не знали они, что их и в самом деле подняли на войну.
Пришли командиры. Полковник Пресняков - начальник штаба соединения, коротко довел обстановку, отдал распоряжения. Суть их сводилась к тому, что 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия должна выйти в районы ожидания с техникой, оружием и боеприпасами. Парашюты не брать. Иметь при себе береты… Из услышанного заключили, что, возможно, полетят куда-то в южные края. Зачем, например, береты зимой в Белоруссии в двадцатипятиградусный мороз?.. Начали строить догадки. Выпадали или Афганистан, или Иран. Ситуация в них была сложной. Знали из газет. Тем более, договоры о взаимопомощи и военном сотрудничестве подписаны и с одним, и с другим государством.
Спустились к оперативному. Получили пистолеты. На несколько минут Алексей заехал домой. Хлопнув выразительно по кобуре с оружием, сказал: "Это уже не шутки. Куда-то летим. Узнаешь после…" Лина отнеслась к известию спокойно. Привыкла к ученьям, тревогам, прыжкам…
Под утро выехали в район сосредоточения. Стали у Северного аэродрома (в Витебске был еще и Южный) в лесу Теплом. Сколько ни приходилось здесь ночевать, ни разу Степанов не испытал той благодати, которую сулило само название. Тогда, в декабре семьдесят девятого, лес Теплый "согрел" десантников двадцатипятиградусным морозом…
103-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию подняли в ночь с десятого на одиннадцатое. С понедельника на вторник. А накануне, в воскресенье, молодые солдаты приняли присягу, хотя обычно это событие происходило в конце декабря. Лишь потом, как говорят, задним числом, Степанов понял, почему торопились. Позже узнал также, что старшие офицеры летали в Афганистан на рекогносцировку. Все в "гражданке". К их чести, ни один не проговорился даже в своем кругу. Операция разрабатывалась заранее. Люди еще строили планы на будущее. Кто-то готовился к свадьбе, кто-то ждал первого в семье ребенка, кто-то собирался въехать в новую квартиру… Думали привычными, устоявшимися мирными понятиями. А за них все было решено. Дивизию числили там, "за речкой", где хмурые вершины Гиндукуша подпирали чужое небо, где, если судить по системе летоисчисления, живут еще в средневековье…
В лесу Теплом стояли три дня. Потом части дивизии были подняты в воздух и разбросаны по аэродромам "подскока". Поближе к южной границе. Перед вылетом начальник сказал Алексею, что выдали карты Кабула. Значит, Афганистан.
Отдел, в котором служил Степанов, состоял из троих офицеров, двух прапорщиков и пятерых солдат. Начальник, капитан Орловский, был в Москве - сдавал в академии очередную сессию. Так что все свалилось на плечи Алексея. Впрочем, к исполнению обязанностей начальника он давно уже привык. Орловский был на восемь лет старше своего зама и посему не стеснялся перекладывать на него всю работу. А так как с начальством капитан очень неплохо ладил, да и отдел был на хорошем счету, то этого в штабе никто не замечал.
Когда части дивизии стали перебрасываться на аэродромы "подскока" - в Чимкент, Ташкент, Балхаш, Балбасово, Степанову было приказано остаться с 357-м парашютно-десантным полком, который должен был взлетать с аэродрома Северного. Поэтому десять дней Алексей с лейтенантом Терентьевым, прапорщиком Батуриным и солдатами сидел, вернувшись на зимние квартиры, на казарменном положении, находясь в готовности по первому сигналу выйти на аэродром. Второго прапорщика - Шилова - Степанов отпускал ночевать домой, так как тот жил совсем рядом со штабом и мог прибыть буквально через пять минут.
Шилову было уже за сорок. В коллективе он держался всегда особняком. Дружбу водил только с Орловским. Прижимистый, обидчивый и занудливый, он мог "достать" кого угодно. Поэтому у Алексея были отношения с прапорщиком только сугубо официальные. Мог Шилов и настучать при случае начальнику на его зама. Но Степанов ему все прощал. Шилов был прекрасным специалистом своего дела. Поначалу и сам Алексей обращался к нему за советом. Это переполняло Шилова гордостью. "Видите, никто без меня не может обойтись, даже старший лейтенант", - показывал всем своим довольным видом прапорщик, помогая проверить какие-либо расчеты Алексею. В отделе все регулярно совершали прыжки с парашютом, лишь один Шилов не прыгал. Его давно уже надо было бы списать в наземные войска, но заступничество Орловского и старшего начальства помогало прапорщику отбивать все нападки кадровиков. Как-то он признался Алексею, что двадцать с лишним лет назад один раз прыгнул с парашютом. После этого несколько ночей не мог сомкнуть глаз. Его трясло, как в лихорадке. "Не надо мне год за полтора, мне и год за год хватит дожить до пенсии", - говорил Степанову Шилов. В ВДВ, как известно, всем, кто выполняет программу прыжков, год службы засчитывается за полтора. Но Шилов рассуждал по-житейски просто: лучше быть скромным пенсионером, чем погибшим героем. Конечно, в ВДВ разбиваются не так часто. Даже наоборот. На земле можно погибнуть куда быстрее. Например, в автокатастрофе. По подсчетам Степанова один несчастный случай приходился на пятьдесят тысяч прыжков. Таким образом, погибнуть у десантника был один шанс из пятидесяти тысяч. Но Шилов не хотел рисковать, чтобы оказаться тем самым пятидесятитысячным…
У Алексея на столе стояла коробка, в которую собирали однокопеечные монеты. Как-то вывернув свои карманы, он выбрал все медяшки и предложил сделать копилку. Для чего? - Да просто так. Ради развлечения. Почин поддержали. А потом даже увлеклись. Лишь только у кого-то появлялась мелочь, ее тут же клали в коробку. Вскоре набралось рубля три.
- Так, мужики… - начал "военный совет" Степанов. - Летим в южные края. Что самое главное на войне?
Они пока еще считали - предстоят ученья. По привычке в шутку называли их войной.
- Кусок сала, - ответил прапорщик Батурин.
- Согласен, - улыбнулся Алексей и, подняв наставительно вверх палец:
- А к салу что?
- Конечно же, чеснок, - вставил лейтенант Терентьев.
- Вот и чудненько, Коля, - обрадовался Степанов, - как у нас делается? Вспомнил? В армии кто выдвинул инициативу, тот ее и претворяет в жизнь. Сала у меня дома достаточно. Теща шлет, да никто не ест. А вот за чесноком пойдешь ты. Забирай копилку и топай в город. Купишь на все.
- Черт бы вас побрал… Напросился… - нарочито обиженно пробурчал Николай.
Через час он вернулся. Достал из портфеля две сетки с чесноком. Пожаловался:
- Нет бы взвесить мелочь на весах… Продавщица начала считать по копейке. Женщины в очереди смотрят на меня, как на идиота. Подумали, наверное, на паперти собирал… Стою, а самого смех разбирает…
- Ничего, Коля, ничего… Зато гриппом болеть не будем. На войне как на войне.
За несколько дней до вылета вернулся из академии капитан Орловский. И сразу же развил бурную деятельность. Все его усилия были направлены не на то, чтобы как можно тщательнее подготовиться к вылету - вся материальная часть была уже упакована в ящики, скрупулезно проверена Степановым и Шиловым, вся документация собрана, все запасы учтены - нет, капитан хотел остаться на зимних квартирах. Орловский быстренько пробежался по начальству, разузнал обстановку и тут же нашел тепленькое местечко - временную должность заместителя начальника гарнизона. "А как же отдел?" - спросил его замкомдива. "Степанов справится, парень он волевой, командовать умеет, дело знает", - уверенно ответил капитан. Пристроил он куда-то и прапорщика Шилова, пояснив полковнику, что в отделе солдаты опытные, с техникой на ты.
В ночь перед вылетом всех отпустили по домам. Узнали об этом от примчавшегося Алешки Медведя. Не забыл о друзьях. А то Степанову уже надоело звонить оперативному, справляясь время от времени, когда же все-таки вылет. Тот, задерганный и озадаченный сверх меры, начал недвусмысленно посылать подальше назойливого старлея.
У Лины был день рождения. Но какой там праздник… Алексей не принес, как обычно, подарок и цветы. "Купишь сережки или перстень, - сказал, извиняясь. - Денег на книжке еще немного осталось…" Супруга чувствовала себя подавленно. Алексей уже и не помнил, по какой причине, но они поссорились. Подвели нервы. Степанов вспылил и ушел ночевать в штаб. А утром сразу дали команду на выезд.
Лина, чувствуя отчасти и свою вину за вчерашнюю ссору, пришла на КПП. Спросила у дневального, как увидеть старшего лейтенанта Степанова. В ответ солдат, по-птичьи расставив руки, изогнулся в поясе и, качнувшись из стороны в сторону, красноречиво изобразил полет:
- У-у-у!..
- Улетели они, - пояснил тут же.
Лина ничего не ответила. Повернулась и пошла домой. На душе было смутно, хотелось плакать. Давили нехорошие предчувствия…
3.
Утром на аэродроме капитан Орловский давал последние напутствия Алексею. Суть их сводилась к тому, что отдел не должен посрамить свою честь в Афганистане, а он, Орловский, покажет пример подчиненным в Витебске. Ведь начальник за общее дело переживает всей душой. Жаль, конечно, что его оставляют в Витебске, а то он бы…
Попрощались сухо. Орловский уехал по своим делам, а весь отдел остался на аэродроме. Толкались на нем до вечера. Нашли барачное здание, в нем и коротали время. Все изнывали от бесконечного ожидания. Наконец, в сумерках пошли на посадку "Антеи". Включив мощные прожекторы, они с ревом приземлялись один за другим, поднимая облаками только что выпавшие сухие снежинки. Терентьев пошел к пилотам узнать, куда летят. Те ответили прямо: "В Баграм".
Степанова вызвали к полковнику, прибывшему из Москвы и руководившему посадкой.
- Где твоя машина? - спросил тот.
- Здесь, на аэродроме.
- Загрузишь ее по центру в корабль с бортовым номером… - полковник назвал цифру. - Твоя машина самая тяжелая. Да, кстати, а где Орловский?
- Назначили каким-то начальником над оставшимися нести службу в гарнизоне…
- Что?!. Кто распорядился? - рассвирепел москвич. - Он должен лететь обязательно… Пристроился… Сейчас же вызвать! И прапорщика вместе с ним…
- Батурина? Он здесь…
- Нет, другого… В чьем распоряжении солдаты.
"Бог шельму метит", - подумал Алексей, выслушав распоряжение старшего по званию. Да, не обошла горькая судьбинушка ни Орловского, ни Шилова. Но кто мог тогда представить, что через четыре месяца они в первой партии награжденных получат медали. Двое из всего отдела.
Орловский прибыл с прапорщиком через час. "Пришел домой, стал снимать шинель… Вдруг звонок…" - сокрушался он, переживая неожиданно обрушившийся удар. А Шилов - то вообще был растерян до крайности и совершенно убит. Степанову было неприятно смотреть на обоих отступников и он предложил лететь в разных кораблях. Мало ли… Он словно чувствовал, что один из самолетов не дойдет до места назначения…
Так и порешили. Разбились на две группы и сели в разные корабли. Взлетели около полуночи. Часа через два приземлились на аэродроме в Энгельсе. Всех отвели спать в какой-то спортзал. Улеглись на матах. Подняли под утро. На рассвете выстроились в каре у кораблей. Потеплело, шел слабый снег. Майор из политотдела выступил перед десантниками, сообщив, что передовые части дивизии вошли в Афганистан. Мы идем, сказал, вторым эшелоном. Пункт назначения - Баграм. Проинструктировали, как действовать во время приземления. Самолеты будут садиться конвейером, не выключая двигателей. Задача - быстро расшвартовать технику и выгнать ее на обочины. Почему не станут выключать двигатели? - Аэродром высокогорный, самолеты могут не взлететь…
Последнее утверждение казалось сомнительным. "Берегли самолеты, а не людей", - подумает потом Алексей.
Выдали боеприпасы. Солдатам по три магазина на автомат, офицерам - по два на пистолет. Когда дошла очередь получать подчиненным Степанова, возник небольшой конфликт. Солдаты числились в штабе, а летели с другой частью. Зампотылу уперся: "Не дам патронов! Не мои люди!.." Вмешался майор из управления дивизии. Оба переругались, но боеприпасы все-таки выдали.
К стоящим отдаленно самолетам десантников подвозили на машинах. Степанов ехал в санитарной "уазке" вместе с группой офицеров. Напротив него сидел старший лейтенант из химслужбы дивизии. На коленях у него лежал автомат.
- Что, Борис, ты уже вооружился по полной схеме? - спросил Алексей товарища.
Три с половиной года назад они одновременно после окончания своих училищ прибыли в дивизию. Тогда всех молодых лейтенантов собрали на двухнедельные сборы. На них-то офицеры и подружились.
- А чему ты удивляешься, Леха, там ведь стреляют, - ответил "химик".
- Не знаю, как насчет стрельбы, а вот о другом задуматься не мешало бы… Они ведь мусульмане, а мы христиане. Впрочем, извини, Борис, не все…
- Ладно, не извиняйся, - улыбнулся "химик", - я хоть и татарин, но все равно в братья к афганцам не набиваюсь. Ерунда все это, Леха, прорвемся…
Болтались в воздухе часов шесть. Когда вынырнули из сплошной облачности, Степанов и Терентьев приникли к иллюминатору. Внизу поплыли кишлаки, поля. Все было серым, сумрачным и однообразным. Снег лежал только на вершинах и склонах гор.
Приземлившись, все выполнили по инструкции. Самолеты конвейером выруливали на взлет. Алексей посмотрел на часы: начало четвертого по Москве. Все сели в машины и куда-то уехали. Орловский приказал Алексею смотреть с одним солдатом за имуществом и оборудованием, которое не вместилось в машину. Компанию ему составил знакомый капитан из службы тыла. Этого тоже оставили с одним подчиненным, чтобы взять потом вторым рейсом.
- Что у вас в ящиках? - спросил Степанов.
- Мыло…
Вот так, у каждого - свое…
Алексей прикинул - на четверых сто восемьдесят патронов для двух автоматов, тридцать два - для двух пистолетов. Уже кое-что. Кто знает, как сложится обстановка. Чужая страна. Идут боевые действия…