К мосту, который предстояло взорвать, вплотную подходят жилые дома. Английские и американские летчики не раз охотились за мостом, но рядом стоят зенитки. Поэтому, беспорядочно разбросав бомбы, летчики поспешно улетали, мост оставался целым и невредимым, а вот жилые дома в этом районе оказались разрушенными. Чудом сохранился лишь один из домов, вернее, его половина. На первом этаже этой половины находилось кафе "Под платанами". На втором размещалась охрана моста. Пользуясь таким соседством, охранники почти не выходили из бистро. Это привлекло внимание Эмиля, присланного Анри русским партизанам на помощь. Разыгрывая роль преуспевающего коммерсанта и выпивохи, он несколько вечеров провел в бистро, приобрел среди охранников дружков, вошел к ним в доверие и вскоре собрал все необходимые данные о размещении охраны моста.
- Интересно, а как обстоит дело с разведкой моста у франтиреров? - спросил Колесник у Поповича.
Тот пожал плечами.
- Ну вот, выясним этот вопрос и можно проводить операцию, - продолжал лейтенант.
- Можно-то можно, - выдавил Попович, - да арестован Мойшак.
- Когда?
- Вчера вечером!
Мойшак жил без документов, прятался где придется. Полиция схватила его в одном из подвалов.
- Как это случилось? - спросил лейтенант угнетенно.
- Возле полуразрушенного дома, в котором прятались партизаны, крутился тип. Бойцы решили, что он тоже ищет убежище, и не насторожились. А как только он ушел, появилась полиция. Мойшак замешкался и был схвачен.
Случай с Мойшаком вновь напомнил о том, что людей, скрывающихся в городских развалинах, надо куда-то срочно выводить. Но куда? Дополнительно рыть землянки в лесу? Однако скопление людей в лесу привлечет внимание немцев, и они устроят облаву. Накануне дошел слух, что примерно в двадцати километрах от Фревана имеются катакомбы. Вчера, поздно вечером, туда ушли разведчики во главе с Владимиром Коваленко. Они выяснят, что это за катакомбы, можно ли в них укрыться. Впрочем, укрыться - это еще не все. Нужно и питание. Продовольственными карточками фрацузское подполье их обеспечит, но не всех. Между тем продукты потребуются немедленно, а где их взять? Все эти проблемы встали перед Колесником одновременно.
Попович покинул землянку уже поздно ночью, а лишь только партизаны начали засыпать, как послышалось гудение самолетов. И тут же где-то поблизости заухали зенитки.
- Видимо, пролетом на Германию, - заметил Дмитрий.
В этот момент ахнул сильный взрыв, за ним последовал второй, третий. По слуху нетрудно было определить, что бомбы рвутся в центральной части города.
Когда партизаны вылезли из землянок, то уже светало. Над городом стояло огромное зарево пожара. По небу плыли тучи дыма и копоти. Странно, если союзники топчутся еще где-то в Нормандии, тогда какая необходимость им бомбить Фреван?..
В полдень в лесу появился Николай. Этой ночью он и Андрей вернулись из Дуллана. Бомбежка их застала уже в городе. Пришлось пережить немало тревожных минут. Но все обошлось благополучно. Оружие спрятано неподалеку от подвала, близ которого прячется группа Павловского. Там же остался и Андрей.
- Видел Капитана? - поинтересовался Колесник.
- Да. Координаты площадки переданы ему лично!
"18 июля.
К взрыву мостов у нас все готово. Но надо обговорить кое-какие детали… Уже в сумерках в лес пришел Попович. Следом - Анри и Морис. А там и Коваленко. Они только что видели разрушения в городе. Разговор невольно зашел о бомбежке. "Возможно, союзники намерены высадиться еще и в Пикардии? - высказал предположение Коваленко. - Ведь это ближе всего к Англии". - "Вряд ли, - возразил Анри, - просто политика Черчилля, как известно, "выбомбить Германию", превратить города "в руины". Вот летчики и стараются вовсю". - "Но Фреван-то не Германия, а Франция", - заметил Попович. "А это все равно, - не сдавался Анри, - значит, не будет лишнего конкурента на мировом рынке. Не случайно те города, которые взяли союзники, стерты с лица земли. Погибли Сен-Лоо, Тийи и многие другие…"
Неожиданно в землянку вошел запыхавшийся Дмитрий. "Только что арестована группа Павловского, - выпалил он. - В их числе и Андрей". Мы растерянно переглянулись. С минуту в землянке стояла напряженная тишина. "Кем?" - наконец спросил я. "Французской полицией".
В группе Павловского было четверо бойцов. Жили они в подвале одного из разрушенных зданий города. Ночью Павловский и его товарищи побывали на задании. Вернулись под утро. Вскоре к ним пришел Андрей. Лишь только партизаны улеглись спать, нагрянула полиция. Выходит, их уже ждали. По соседству прятались еще партизаны. Они вовремя ушли. А вот Павловского и его товарищей схватили. Вновь видели какого-то типа, который крутился близ развалин. "Все это похоже на арест Мойшака", - заметил я.
Вслушиваясь в наш разговор, Анри недовольно крутил головой. "Дело серьезное, - заговорил он. - В этой группе у вас в основном молодежь. Попадут в гестапо, начнутся пытки - не выдержат. Опасность нам всем грозит большая. У нас единственный выход - напасть на полицейское управление. Заодно освободим участников Сопротивления. Кстати, их там томится немало. В управлении у нас есть свой человек. Он поможет. Возможно, ему удастся установить фамилию типа, который выслеживает партизан". И, вопросительно посмотрев на меня, спросил: "Ну как?"
Нападение на полицейское управление в данный момент несвоевременно. Оно, разумеется, насторожит немцев. После этого нам труднее будет подступиться к мостам. Но и допустить передачу партизан в руки гестапо тоже нельзя. Анри прав. Последствия могут быть весьма серьезные. И я ответил: "Согласен!" - "Тогда готовьтесь! - сказал Анри. - Операцию будем проводить в одну из ближайших ночей!"
(Из дневника)
* * *
Весь вечер дождь то переставал, то принимался накрапывать вновь. По небу неслись рваные серые облака. Из-за них нет-нет да выглянет луна. И тогда от домов, деревьев на тротуары и стены ложились длинные тени.
Придерживаясь их, к зданию полицейского управления крались партизаны…
Вот уже передние достигли подъезда. И тут же по углам здания выросли фигуры автоматчиков. К крыльцу подкатил грузовик. Операция началась.
Первым в помещение ворвались Николай и Морис. Оба в масках. У входа их поджидал Робер, тот самый полицейский, о котором рассказывал Анри. Пропустив партизан в помещение, он молча показал глазами наверх, где на втором этаже в одной из комнат сражались в шахматы офицер и сержант.
Морис кинулся по лестнице первым.
- Руки вверх!
Офицер рванулся было к кобуре, но Николай в упор выстрелил в него. Тем временем сержант-полицейский разбил висевшую под потолком лампочку и, воспользовавшись темнотой, выпрыгнул в окно со второго этажа.
Внизу его, видимо, заметили. Резанула короткая автоматная очередь. И вновь все стихло. Но стрельбу в городе услышат, надо спешить. Робер извлек из шкафчика висевшие там ключи и кинулся по коридору. Звякнул запор камеры, распахнулась дверь. На пороге встали двое: полицейский и человек в маске с пистолетом в руках.
- Вы свободны, - сказал человек в маске, обращаясь к арестованным. - У подъезда вас ждет грузовик. Желающие могут воспользоваться им.
Но все, кто находился в камере как завороженные смотрели на говорившего. Они были так ошарашены появлением этих двух людей, что не могли понять, что происходит. Тогда тот, что был в маске, прикрикнул:
- Вы что, оглохли? Мы партизаны. На сборы две минуты!
И вот тут камера стала похожей на сумасшедший дом. Все принялись кричать, обниматься, целоваться.
В этот момент туда вбежал Николай, склонился над человеком, постанывающим в углу, узнал в нем Андрея. Андрей побывал на допросе в числе первых, был сильно избит. Когда Николай вывел его в коридор, то мимо них уже бежали люди из соседних камер. У крыльца тихо урчал грузовик. В темноте кто-то считал тех, кто залезал в кузов.
- Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
Возбужденный голос торопил:
- Быстрее, быстрее!
Заработал мотор, и грузовик тут же растворился в темноте. Вслед за ним бесплотными невидимками растаяли в ночи и фигуры партизан.
* * *
От Робера стало известно, что имя осведомителя - Ян. Удалось установить его адрес. Ночью к домику Яна подкатила автомашина. В дверь постучали.
- Кто? - спросил голос за дверью.
- Из полиции. Срочное дело!
Ничего не подозревая, предатель распахнул дверь… На рассвете по приговору партизанского суда он был расстрелян.
* * *
Нападение на полицейское управление наделало в городе много шума. На следующий день в различных частях его прошли облавы. На самых видных местах были расклеены объявления, в которых угрожалось всякими карами тем, кто окажет помощь партизанам.
Весь вечер Колесник, ждал прихода Поповича, но, вернувшись из города, Дмитрий сообщил, что Попович не придет. Он передавал, что администрация стройки очень встревожена случившимся: в бараках введена казарменная дисциплина, установлено негласное наблюдение за тодтовцами, каждую минуту нужно ждать арестов.
Колесник вновь вспомнил про катакомбы. Коваленко говорит, что в них не очень комфортабельно, но укрыться можно. Теперь дело за продуктами.
Словно угадав ход его размышлений, Николай сказал:
- На днях Павловский рассказывал мне о фольварке, на котором он работал, когда еще находился в лагере. Этот фольварк принадлежит фольксдойч. Немцы дают ему военнопленных для работы, а затем везут с фольварка продукты, как из набитой до отказа кладовой.
Это сообщение заинтересовало Колесника. Он приказал прислать к нему Павловского. Вскоре порог землянки переступил невысокий, но широкоплечий голубоглазый малый. Деловито доложил:
- По вашему приказанию явился боец Павловский.
- Как самочувствие? - спросил Колесник.
- Нормальное, товарищ командир.
Когда лейтенант попросил его набросать схему размещения охраны фольварка, Павловский сделал это быстро и уверенно. К сожалению, с тех пор, как он работал там, прошло немало времени и в размещении охраны возможны перемены. Следовательно, нужно побывать на месте вновь. На следующий день вместе с Павловским в фольварк отправился Николай.
Колесник ждал их возвращения к вечеру, а они пришли лишь на следующий день в полдень. На Павловском клочьями висела одежда, лицо было в синяках, у Николая - перевязана рука.
- Где это вас так угораздило? - поинтересовался лейтенант.
- Угораздит, - нахмурился Николай. - Лишь только мы проехали немного по лесной дороге, как нас остановили мотоциклисты: фельдфебель и солдат, потребовали документы. Фельдфебеля мы уложили сразу, а солдат открыл по нас стрельбу, едва ушли. Поправив на руке повязку, он продолжал:
- В лесу мы потеряли друг друга и встретились лишь на рассвете. Направились к фольварку. Разведка прошла благополучно. Мы уже возвращались назад, как вдруг, наткнулись на засаду. Началась перестрелка. На этот раз меня ранило.
К счастью, ранение оказалось незначительным. Николай изъявил желание принять участие в предстоящей операции.
Рано утром к воротам фольварка подкатил грузовик. В кузове стояли двое автоматчиков в немецкой форме. В кабине сидел смуглый плечистый фельдфебель. Это был Павловский. Когда из-за двери проходной выглянул охранник, фельдфебель по-немецки прикрикнул:
- Ну чего тянешь, открывай!
- Один момент, господин фельдфебель, - подобострастно вытянулся охранник. Звякнул засов, скрипнули ржавые петли, распахнулись ворота.
А лишь только машина оказалась на территории фольварка, из нее выпрыгнули автоматчики, тут же скрутили руки ошарашенному охраннику, перерезали телефонный провод. В проходную проскочило еще несколько партизан. Один из них остался возле связанного охранника, двое кинулись к конторе, а остальные к складу, где уже в машину грузили продукты.
Когда она была набита мукой, маслом и копченостями, один из бойцов предложил:
- А не поджечь ли нам змеиное гнездо?
- Нет, - возразил Николай, который был за старшего, - возможно, оно еще нам пригодится.
Выехав за ворота, грузовик помчался в лес. Часть продуктов партизаны спрятали в районе катакомб, а остальные передали франтирерам для семей расстрелянных патриотов.
"22 июля.
Вечером радио передало, что совершено покушение на Гитлера. В Берлине восстание. Утром Дмитрий принес из города свежие газеты. В них было опубликовано сообщение Геббельса: "Выступление заговорщиков ликвидировано. Законная власть торжествует".
"Хоть законная власть и торжествует, - иронически заметил Николай, - но события в Берлине окажут на немцев гнетущее впечатление". - "Еще как", - согласился я.
В утренних газетах были помещены сводки верховного командования вермахта. В них сообщалось об упорных боях в Нормандии на западе и в Белоруссии на востоке. Тон сводок был оптимистический. Однако факты говорили явно не в пользу немцев. Армии антигитлеровской коалиции приближались к имперским границам. Чтобы рассеять мрачные мысли немцев, крупный заголовок кричал: "Будущее принадлежит германскому секретному оружию!" А чуть ниже сообщалось: "Четырнадцать тысяч человек ежедневно покидают Лондон". Было ясно, что речь идет о "фау". Ныне главари рейха все свои надежды возлагали на это новое оружие.
Но у нас после удачно проведенной операции настроение приподнятое. Теперь можно заняться и мостами…"
(Из дневника)
* * *
С утра в лесу ждали Анри, однако он почему-то не пришел. Не явился он и на следующий день. Колесник послал в город Дмитрия: уж не случилось ли что? Назад тот вернулся поздно ночью, грязный, в разорванной одежде.
- В городе творится что-то неладное, - заговорил связной, поеживаясь, - на улице патруль на патруле. Пришлось пробираться огородами. В одном месте нарвался на огромного пса, еле отбился. Хорошо, под рукой оказалась палка. В окне Анри увидел герань. Цветок означал тревогу. Отправился к Эмилю - то же самое. Здесь чуть не попал в облаву. Чтобы не привести с собою хвост, на запасную квартиру не пошел…
"Что произошло?" - тревожно думал Колесник.
В ожидании прошел день. Наконец на следующую ночь Анри появился в лесу. Как обычно, он был с Морисом. Оба одеты в форму связистов, оба мрачные.
- Что случилось? - насторожился Колесник.
- Гестапо напало на след городского подполья, - подавленно проговорил Анри, - только за последние двое суток схвачено около двух десятков человек. В числе арестованных руководители городского подполья.
Я избежал ареста совершенно случайно. Пришлось сменить квартиру.
Последнее время Колесник часто встречался с Анри. К сожалению, знал о нем и его друге Морисе в общем-то немного. До войны Анри был дорожным мастером, а Морис - рабочим. Оба коммунисты. И это, пожалуй, все. А сегодня Анри вдруг разоткровенничался:
- Коммунист я молодой. В партию вступил в начале тридцать девятого, а уже в сентябре вышел декрет о ее запрете. Началась война. Тогда эту войну называли "странной" потому, что хотя и была она объявлена Германии, а вели ее правители Франции больше против рабочего класса Франции и ее коммунистической партии… Немцы оккупировали Польшу, готовились напасть на Францию, а они вместо того, чтобы подумать, как лучше дать отпор врагу, как защищать свою страну, все силы бросили на вылавливание коммунистов. Стали модными выражения "коммунисты - не французы", "лучше Гитлер, чем коммунисты", и все делалось для того, чтобы уничтожить нас физически. Погибли тысячи лучших сынов родины. Выжили лишь те, кто научился вовремя уходить от опасности. К сожалению, конца этому не видно и сейчас.
- Почему же? - возразил Колесник. - Что ни говори, а союзники теперь уже не за горами…
- Не за горами, говоришь, - вдруг рассердился Анри. - Нет, эти еще потянут кота за хвост… Не случайно в пронемецкой печати из-за медленных темпов наступления усилилась критика в адрес командования армиями союзников.
- Ничего не поделаешь, - вставил неожиданно Морис, - перед агонией враг опасен вдвойне, поэтому трудностей у англичан и американцев немало.
Анри иронически посмотрел на друга, спросил:
- А у русских, разумеется, никаких?
- Ну почему же? - смутился Морис. - Есть, конечно!
- То-то что есть, - продолжал Анри. - Однако русские продвигаются по фронту в тысячу километров, а эти топчутся на месте…
- Так уж и топчутся, - не сдавался Морис.
- Именно топчутся, - повторил Анри, - нет, я теперь окончательно раскусил союзников: они не воюют, а крадутся к сладкому пирогу. И отказаться от него не хотят, но и не спешат схватить. Пусть перед тем кто-то наломает бока хозяину пирога, а вот уже тогда они тут как тут… Впрочем, если бы не общественное мнение, они, вероятно, не делали бы и этого…
Когда во всех деталях был обговорен план предстоящей операции по взрыву мостов и друзья собрались уже уходить, Анри воскликнул:
- Эх, было бы у нас побольше оружия!
Морис тут как тут.
- А может быть, теперь положение с оружием выправится…
- Это за счет чего же? - не понял Колесник.
- Ну как же! - воскликнул Морис. - Радио "Свободная Франция" предупредило, что будет сброшено оружие…
- Ты имеешь в виду вчерашний "радиомассаж"? "Завтра полетят бабочки с лентами"? - уточнил лейтенант.
- Вот именно.
"Радиомассаж" обычно передается в определенные часы. Для непосвященного человека это набор пословиц, афоризмов, а то и просто нелепостей. В начале июня, например, русские партизаны услышали прямо-таки фантастическую фразу: "Видели ли вы утку с тремя лапками?" Ее повторяли несколько раз. Уже потом стало известно, что таинственная утка была сигналом для начала высадки союзников в Нормандии.
Нечто похожее передавали и вчера. Это было закодированное сообщение о времени и месте выброски оружия английскими самолетами. Но оружие предназначалось для "Тайной армии" и код был известен только ее командованию. Рассчитывать на то, что оружие попадет в руки партизан и франтиреров, было по меньшей мере наивным.
Колесник улыбнулся. Заметив это, повеселел и Анри.
- Вижу, Александр, ты не питаешь иллюзий. И я тоже… А вот он, - кивок в сторону товарища, - надеется!