* * *
Танковые части советских войск, словно клещами, рвали гитлеровскую оборону. Наступление шло в направлении Одера, Балтики через Восточную Пруссию. Редко доходившие на Августовщину газеты приносили радостные сообщения: "Познань освобождена", "Быдгощ освобожден", "Силезия освобождена", "Войско Польское штурмует Померанский вал"…
Зигмунт Василевский (Мартин), командир террористской банды на Августовщине, просмотрел газету, показанную ему хозяином дома, у которого они квартировали, смял ее с ожесточением и бросил в печь. Вошел Мечислав Суровецкий (Сабля), который, по мнению Мартина, всегда приносил более интересные известия, чем газеты. Много дней он находился в разведке по району.
Летом 1940 года Мечислав Суровецкий добровольно явился в шпионский центр гитлеровской военной разведки, который находился в Сувалках. Начальник этого центра полковник Петро Дьяченко и зондерфюрер Шпитценпфайль (Фогель) сразу же приняли предложение Суровецкого, и они быстро сторговались. Суровецкий стал агентом абвера, получил псевдоним Сабля и регистрационный номер А-34. В 1940–1941 годах он выполнял много шпионско-диверсионных заданий гитлеровцев в Белостокском воеводстве. Дьяченко и Фогель высоко ценили работу Суровецкого. В мае 1941 года он был направлен в школу разведки и диверсии абвера, которая находилась в местности Гроссмюль под Кенигсбергом.
Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз вынудило прервать "обучение". Из шпионской школы абвер перебросил Суровецкого в Витебск в целях проведения там диверсионной деятельности. После выполнения задания Суровецкий возвратился на Августовщину, где действовало польское подполье. Агент гитлеровской разведки предал своих хозяев - немцев. Он изменил политическую "ориентацию" и вступил в отряд Армии Крайовой. Тогда никому не было дела до того, чем раньше занимался Мечислав Суровецкий.
Во время памятного совещания в лесу Вротки, когда каждый партизан должен был определить свою позицию, бывший гитлеровский шпион встал на ту сторону, которая считала главным своим врагом не гитлеровцев, а коммунистов. Кличка у него осталась та же - Сабля. Командир банды Зигмунт Василевский (Мартин) назначил его своим заместителем. Подготовка и опыт, приобретенные во время службы у гитлеровцев, пригодились в его деятельности. Сабля легко добывал сведения о том, кто является членом Польской рабочей партии, кто хорошо отзывается о народной власти.
В тот вечер Суровецкий докладывал Мартину о разведке в районе.
- Я был в Чарнухе. Установил, что Винценты Заневский, бывший партизан АК, в настоящее время находится на фронте. Пишет письма Кузьминским…
- Когда приедет в отпуск? - спросил Мартин.
- Неизвестно. Об этом не пишет. Пожалуй, теперь уже после войны.
- Дальше…
- Ян Шостак, тоже бывший партизан АК, ранен и находится в госпитале. Возможно, скоро возвратится домой…
- Что с его семьей? - опять прервал Мартин.
- Проживает в доме, оставленном Граевскими.
- Богатые? - торопливо спросил атаман.
- Нищие. Семеро детей.
- Посмотрим, - проворчал Василевский.
- Я узнал, что Францишек Михневич из Кольницы выбран в какой-то там совет и является членом партии… Александр Станкевич из Осового Гронда работает в ППР и милиции. Иногда приезжает домой. Потом я установил…
* * *
Несмотря на ночь, Ян Шостак уверенно шел по этим местам. Знал здесь каждую тропинку, каждую развилку дорог. Это были его родные места. Хотя он и хромал на левую ногу и простреленные легкие покалывал холодный мартовский воздух, он чувствовал себя легко и радостно.
Из-за холмов показались крыши построек Чарнухи. Шостак помнил предостережение командира части быть внимательнее, так как бандиты убивают возвращающихся домой солдат. Он был отцом семерых детей, и они все время стояли перед ним. Постучал в окно. Скрипнула дверь. Выглянула жена.
- Яся…
- Зютка…
Разрыдались оба и долго стояли, прижавшись друг к другу, на пороге избы. Потом он по очереди брал на руки детей. В дом Яна Шостака пришла радость.
Прошло четыре дня. Наступала ночь 23 марта 1945 года. Дети уже спали. Вдруг Ян услыхал подозрительный шорох, как будто бы кто-то крался под стенами дома. Он хотел выйти, но в этот момент застучали в дверь. Ян открыл. Ворвались люди с криком: "Руки вверх!" - и прижали его дулами автоматов к стене. Шостак узнал Зигмунта Василевского, Мечислава Суровецкого и других. Жили когда-то недалеко, а потом вместе с ним были в лесу.
- Где сын Чеслав? - спросил Мартин.
- Спит, - тихо ответил Шостак.
Стянули мальчика с кровати и поставили рядом с отцом у стены. Жена и разбуженные дети подняли крик, плакали. Угрожая автоматами, бандиты приказали им молчать.
- Зигмунт, Метек, вспомните, как вместе в отряде… Я же кровь за родину проливал… - пытался их образумить Шостак.
- Молчи! - подскочил к нему Мартин и ударил кулаком в лицо.
- Господи, да что это такое? - вскрикнула жена и тут же получила удар револьвером по лицу.
- Ты пошел в коммунистическое войско, а помнишь, что тебе говорили в отряде? Предал нас и Польшу!
- Поляки, братья, пощадите хотя бы Чеслава, ему всего лишь шестнадцать лет!
Как бы в ответ на эти слова, Мартин три раза выстрелил ему в лицо из пистолета, а Сабля - в Чеслава.
- Забрать здесь все, - крикнул главарь банды.
Бандиты бросились к шкафам, тайникам. Они хватали даже детскую одежду, кухонную посуду, постельные принадлежности. Суровецкий хотел сжечь дом вместе с вдовой и детьми, - он привык к таким методам работы в гитлеровской разведке, - однако его удержали. Они опасались, что зарево пожара выдаст их.
На квартире у хозяина в Осовом Гронде они делили награбленное, самогоном отмечали успех операции, планировали следующую…
* * *
- Гражданин полковник, плютоновый Винценты Заневский прибыл по вашему приказанию!
- Вольно! - Полковник приблизился к Заневскому испросил: - Довольны службой?
- Так точно, гражданин полковник!
- Партизан?
- Был партизаном.
- В Армии Крайовой?
- Так точно! На Августовщине.
- Видно, что молодец. За Варшаву и другие подвиги во время разведки ты представлен к награде Крестом Храбрых.
- Я? - Вицек покраснел.
- Да. Когда вернешься, отец и невеста обрадуются.
Вицек еще больше покраснел, а полковник продолжал:
- Кажется, ты говорил, что хочешь быть офицером?
- Да…
- Собирай-ка свои вещи, доложи в роте и поезжай в офицерское училище. Понятно?
Заневский возразил:
- Но, гражданин полковник, еще война не кончилась. Здесь друзья… Мне бы хотелось с ними дойти до Берлина…
- Понимаю. Ничего, они дойдут без тебя. Через час доложи командиру роты, что уезжаешь в Рембертув, в офицерское училище. Приказ уже отдан. Только смотри не подведи нас.
* * *
Укрытие бандитов находилось на окраине деревни Стшельцовизна. Тут собрались самые известные из них: Врона, Врубель с братьями Карпом и Явором, Будзик, Бембен и другие, сделавшие своим ремеслом грабеж и убийства.
- Какой сегодня день? - спросил главарь банды.
- 3 декабря 1946 года, пан командир, - вскочил с лавки один из бандитов.
- Тогда сегодня идем в Грушки. Они там всю войну якшались с советскими партизанами. Пора их за это наградить…
Они быстро собрались и, прежде чем настали сумерки, по лесной дороге приблизились к Микашувке. Оттуда до Грушек было уже недалеко. Ждали наступления ночи.
- У кого здесь хорошие лошади? - спросил главарь одного из бандитов, родом из этих мест.
- У Юзефа Заневского, - ответил тот. - Я провожу.
Они пошли за ним через поле к еле заметным в сумерках строениям. Главарь расставил вокруг дома посты и постучал в дверь.
- Кто там?
- Здесь живет Юзеф Заневский?
- Здесь. А кто спрашивает?
- Открывай, хозяин! Войско Польское…
Заскрипела дверь, и шестеро бандитов вошли в избу.
- Войско? - подозрительно спросил Заневский.
- Войско, войско, не видишь по мундирам?.. Лошади есть?
- Есть.
- Телега?
- Тоже есть.
- Запрягай лошадь. Поедешь с нами.
- Что вы, ведь ночь, куда?
- Не спрашивай. Давай выполняй приказ…
- Помилуйте, я все повинности… Я нездоров…
- Я сказал!.. - главарь замахнулся прикладом автомата.
- Панове, вы войско, у меня тоже сын в армии. Партизаном в Армии Крайовой был, воевал на фронте. Поэтому у меня льготы на налоги и обязательные поставки…
Главарь, пораженный этими словами, присел на скамью и со злостью спросил:
- Сын в армии?..
- В армии. Вицеком зовут. Может, вы знаете? Двадцать один год исполнился ему.
Заневский присел рядом с главарем, преисполненный доверия к человеку, проявившему такой интерес к его сыну.
- Где служит? - продолжали спрашивать Заневского.
- Он, пан офицер, был партизаном. Потом пошел добровольцем в армию. Был на фронте. Говорили, что очень хорошо себя там показал. Теперь пишет, что учится в офицерском училище и получил уже звездочку.
- Письма пишет? А есть у вас письмо от него? - спросил главарь.
- Есть, сейчас покажу.
Заневский протянул руку за икону, где был заложен конверт с последним письмом Вицека, и подал его бандиту. Тот начал его читать.
"Любимый отец и родные!
Уже восемь месяцев я нахожусь в офицерском училище. Мне здесь хорошо. Много приходится учиться. Полковник, мой бывший командир, представил меня к награде за то, что, когда мы брали Варшаву, я много убил немцев и в разведку за "языком" ходил. Дали мне Крест Храбрых. Можете мною гордиться. Когда дадут отпуск, приеду в офицерской форме.
Всех вас приветствую, желаю здоровья.
Ваш сын Вицек".
Главарь положил письмо на стол и минуту молча смотрел на старого Заневского.
- Видно, боевой у вас сынок? - спросил он наконец.
- Да, пан офицер, он всегда был таким и в партизанском отряде тоже.
- Вы гордитесь им?
- А что ж! Конечно! А вами разве отец не гордится?
- А что вы думаете о тех, кто нынче по лесам ходит?
- О бандитах, что ли?
- Ну, пусть так.
- Пан офицер, это же разбойники! Настоящие бандиты! - с уверенностью заявил Заневский.
Он хотел сказать что-то еще, но "господин офицер" молниеносно вскочил со скамьи и ударил его кулаком в лицо.
- Ах ты сукин сын! Да это мы и есть настоящее польское войско!..
- Панове… - Старик как-то сразу сгорбился, лицо его стало серым.
- Отобрать все! - приказал командир своей шайке.
Лошадь запрягли быстро. Из избы выносили одежду, постельное белье, продовольствие. Домочадцы под дулами автоматов стояли у печи. Грабители быстро справились со своим делом и доложили главарю, что нагруженная телега уже ждет…
- Едем назад. Двое за мной! - раздался его приказ.
Когда загрохотала телега по дороге, убийцы подошли к стоящему на коленях у стены Заневскому.
- Иди в другую комнату, - толкнул его дулом автомата один из бандитов.
- Не пойду.
Они силой потащили его в другую комнату. Там находился главарь.
- Вот тебе за то, что сынок офицер в коммунистическом войске. - Выстрелы заглушили слова бандита.
Когда сын Люциан присел около отца, тот был уже мертв…
* * *
Предводитель банды сидел за столом и молчал. В такие моменты остальные члены бандитской шайки тоже молчали.
- Когда похороны Заневского? - спросил он наконец.
- 5 декабря на кладбище в Микашувке. Там их приход, - ответили ему.
- А он, его сыночек, офицер, приедет на похороны?
- Наверняка приедет, - ответил Шишка, всегда лучше всех других осведомленный.
- Он не должен уйти, понятно?
- Так точно, пан командир! - ответили бандиты хором.
- Будзик, организуй засаду на дороге в Липск. Шишка и еще три человека укроются у дороги в Микашувки. Остальные пойдут со мной на кладбище.
- А если попадется, пан командир?.. - спросил Врона.
- Документы и оружие мне. Ясно?
- Слушаюсь, пан командир, все ясно!
- После выполнения задания сбор в Окулеке у Малиновских.
Прошло три дня, и бандитские патрули поочередно докладывали: засады не принесли результатов; Винценты Заневский не приехал на похороны отца.
* * *
Дежурный офицер уездного отделения гражданской милиции в Августове каждые несколько дней обзванивал районные отделения милиции, интересовался положением дел. Был январь 1947 года. Приближались выборы в первый Сейм народной Польши. Бандитский террор в районе стал невыносимым. Ежедневные нападения, убийства, грабежи. На столе офицера-инспектора лежал журнал записей дежурств отделения, на котором кто-то написал: "Донесения".
Дежурный офицер знал краткое, сухое, официальное содержание заносимых туда записей. Просматривая их, он понимал, что за этими лаконичными записями стоят несчастья, кровь, слезы.
Вот и сейчас он открыл журнал и начал читать:
"14 октября 1944 года на станцию Каменна-Стара прибыл эшелон зерна из СССР, которое было предназначено крестьянам для сева. Банда напала на станцию, убила представителя по делам посевной кампании, а зерно похитила…"
"И ноября 1945 года банда напала на отделение гражданской милиции в Барглуве. Личный состав отделения в сражении отразил нападение…"
"17 ноября 1945 года банда напала на отделение гражданской милиции в Рачках. Нападение отражено…"
"21 апреля 1945 года банда Зигмунта Василевского в Осовом Гронде ворвалась в квартиру Александра Станкевича, члена ППР и служащего гражданской милиции. Станкевич и его несовершеннолетний сын Кароль были убиты…"
"И июня 1945 года банда Зигмунта Василевского напала на Францишека Михневича в Кольнице, члена ППР и депутата народного совета. Михневич, его жена Тамара и девятимесячный ребенок убиты…"
Дежурный офицер перелистал несколько страниц и продолжал читать:
"8 января 1946 года банда убила лесничего из Грушек Станислава Гузовского, старшего лесничего Тадеуша Погожельского. Убийство совершено по той причине, что оба вышеупомянутые во время войны помогали советским партизанским отрядам, а после войны хорошо относились к народной власти…"
"28 мая 1946 года банда напала на семью Мальчевского, проживавшую в Плаской. Убиты Теофила Мальчевская и ее пятнадцатилетний сын…"
"3 июня 1946 года жители деревни Горчица Юзеф Садовский и Петр Милевский, а также сын последнего, все члены ППР, были захвачены бандой в Новинке и повешены на колючей проволоке…"
"6 июня 1946 года банда Станислава Седлецкого заминировала шоссе около Сухой речки и устроила там засаду на проезжавший отряд Войска Польского. На мины наскочил автомобиль саперов, разминировавших тот район; 19 человек погибло…"
Зазвонил телефон. Офицер прервал чтение. Звонили из отделения гражданской милиции в Штабине - сообщили, что два часа назад на шоссе в лесу между Кольницей и Цисовым банда ограбила автомобиль, который вез товары для магазинов. В отделении милиции объявили тревогу…