Юрген знал о штурмовиках только по кадрам хроники и рассказам отца и его товарищей, портовых рабочих. Они представлялись ему сборищем громкоголосых, налившихся пивом лавочников, марширующих в коричневой форме по улицам, нападающих на рабочих и громящих все подряд. "В царской России были такие же, их звали черносотенцами, - говорил отец, - разница только в цвете". Юрген не застал СА, он знал только СС. Он видел войска СС на фронте. Он сражался бок о бок с ними. Они отлично сражались. Это были действительно элитные части. Их бросали на самые горячие участки, как и их, штрафников. Вот только части СС чаще добивались успеха. Они шли вперед, а их 570-й батальон, обескровленный и обессиленный, отводили назад.
Подполковником Фрике двигала ревность, вполне объяснимая ревность старого служаки в потертой серой шинели вермахта к успехам молодых солдат в блестящей черной форме. Так представлялось Юргену. Ему казалось, что разговор о Дирлевангере дает хороший повод прояснить ситуацию. Он задал Фрике прямой вопрос: что тот имеет против СС? Спросил он, конечно, как-то мягче, но суть была именно такой. Фрике так его и понял.
- Великую Германию возродили мы, штурмовики, - сказал Фрике, - офицеры и солдаты, прошедшие Великую войну и сохранившие верность и веру. На фронте сражался цвет нации, лучшие сыны Германии, представители лучших семей, молодые интеллектуалы и потомственные кадровые военные. После поражения они объединились в штурмовые отряды, чтобы противостоять всей этой швали, болтунам, предателям и подонкам, отсидевшимся во время войны в тылу и захватившим власть. Адольф Гитлер был одним из нас, он был нашим фронтовым товарищем, мы породили его, и мы же помогли ему прийти к власти. Мы - штурмовые бригады! А что такое СС? Охранные отряды, этим все сказано. Их набрали из молодых парней, которые и пороху-то не нюхали. Сыновей лавочников, ремесленников, мелких чиновников, которые тоже не были на фронте и не имели ничего в душе, что бы они могли передать своим детям. Они создавали живой щит вокруг Гитлера на митингах, они размахивали флагами, они охраняли помещения национал-социалистической партии, когда мы сражались на улицах. А потом они возомнили себя элитой нации.
Фрике замолчал. Он не хотел больше говорить об этом. Юрген понял, что Фрике подразумевал под сбродом. И еще то, что во Фрике говорила застарелая обида. Она заслоняла очевидный факт, что в СС воевали такие же молодые парни, что и в вермахте, молодые парни, выросшие в новое время. И еще во Фрике говорило разочарование в кумире его молодости. Дирлевангер опозорил честь офицера вермахта. Его приняли в СС. Одного этого было достаточно Фрике, чтобы назвать СС сбродом. Так объяснил себе Юрген высказывания старого офицера.
* * *
- Завтра с утра мы отправляемся на встречу с вашими новыми товарищами, - сказал подполковник Фрике.
Юрген, срочно вызванный к командиру, стоял по стойке "смирно". Он позволил себе лишь немного поднять брови, демонстрируя непонимание.
- Мы едем в Варшаву. Там восстание, - коротко сказал Фрике.
Они знали, что в Варшаве произошло восстание. Это все, что они знали. Они полагали, что оно давно подавлено. Их гораздо больше занимали новости с фронта под Варшавой, где наступали русские. Они каждую минуту ждали приказа об отправке туда, навстречу русским танкам.
- Мы будем в расположении бригады Дирлевангера, - продолжил Фрике, - он ближе всех подошел к мостам через Вислу. Со мной поедут обер-лейтенант Вортенберг и фельдфебель Грауэр. Вам надлежит подобрать пять надежных солдат, включая вас, Вольф.
- Есть! Разрешите вопрос. Как мы поедем?
- На штабном бронетранспортере.
- Предлагаю взять в качестве водителя рядового Хюбшмана. Он прекрасно знает эту модель.
- Согласен. Тогда - шесть солдат, включая вас и Хюбшмана.
- Есть!
Юргену не пришлось долго размышлять, чтобы подобрать команду.
- Букашка! - Красавчик ласково погладил капот бронетранспортера.
Штатный водитель и механик ревниво следили за ним. Их ревность стократно возросла, когда Красавчик принялся дотошно осматривать машину, что-то вытирать, прочищать, подтягивать, подкачивать. Возился он до глубокой темноты, приговаривая: "А ну-ка посветите, парни! Что это тут у вас? Непорядок!"
Темнота еще не рассеялась, когда они собрались у бронетранспортера. Им предстоял длинный день. Фрике придирчивым взглядом окинул шеренгу солдат. Вольф, Хюбшман, Брейтгаупт, Гартнер, Целлер, Ульмер. Отлично! Они разместились в бронетранспортере.
- В тесноте, да не в обиде, - сказал Брейтгаупт.
"Eng aber gemütlich"
Это сказал Брейтгаупт.
Им нечасто приходилось путешествовать в бронетранспортере. Собственно, только один раз, да и то не всем. Телега была куда привычнее. На телеге можно было свесить ноги. Это было куда удобнее.
Путь был неблизкий. Развиднелось. Фрике с обер-лейтенантом Вортенбергом обсуждали свои офицерские дела. Все остальные старательно делали вид, что не слушают их разговор. Даже Брейтгаупт против своего обыкновения не спал, а держал ушки на макушке. Ведь все это непосредственно касалось их.
- Извольте видеть, какие силы нам удалось подтянуть на сегодняшний день к Варшаве. - Фрике протянул Вортенбергу листок бумаги. - Получено вчера из штаба СС-обергруппенфюрера фон дем Баха, который назначен командующим корпусной группой для подавления восстания.
- Генерала полиции, - сказал Вортенберг.
- Фон дем Баха-Зелевски, - сказал Фрике.
- Просто фон Зелевски.
Им не надо было много слов. Они прекрасно понимали друг друга. Вортенберг принялся изучать список.
- Полицейский сбор СС "Позен", - произнес он вслух (Познань, перевел мысленно Юрген), - 2740 человек.
Гренадерская бригада СС "РОНА". Что такое "РОНА"?
- Черт его знает! Обратите внимание на фамилию командующего, - сказал Фрике.
- Генерал-майор, СС-бригаденфюрер Бронислав Каминский. Еще один поляк! Д-да.
- 1700 штыков. Хоть так! Зондеркоманда СС "Дирлевангер". Опять СС!
- Бригада, - уточнил Фрике.
- Да, штатная численность 881 человек. Похоже на бригаду. А вот и вермахт. Охранный полк, 618 человек. Огнеметный батальон. Минометная рота. Батарея ракетных установок. Гаубичная батарея. Специальный саперный отдел. Учебный отдел самоходных артиллерийских установок. Бронепоезд с экипажем - то что надо для уличных боев! К нему две ударные танковые роты. Негусто! Тысяч восемь-девять, не больше.
- Есть еще варшавский гарнизон под командованием генерал-лейтенанта Рейнера Штагеля.
- Достойный офицер!
- Несомненно. Гарнизон насчитывал около двенадцати тысяч человек. Сколько осталось в строю - доподлинно неизвестно. Многие подразделения отрезаны от основных сил и бьются в зданиях, где их застало восстание.
- Каковы силы восставших?
- По оценкам командования в Варшаве сейчас находится около сорока пяти тысяч вооруженных повстанцев.
Юрген от удивления присвистнул. Он был не одинок. Фрике обвел их строгим взглядом и вновь обратился к Вортенбергу.
- Их вооружение заметно уступает нашему, вернее, уступало, потому что на их стороне значительное численное превосходство и им удалось захватить склады и разоружить некоторые части.
- Как командование допустило такое? Такой маленький гарнизон на огромный город. Тем более что в Варшаве, если не ошибаюсь, уже было одно восстание.
- Это был бунт еврейского гетто, - пренебрежительно отмахнулся Фрике, - с ним справились без труда. Поляки проявили при этом полную лояльность нашей администрации. А войска были нужны на фронте.
- Да, что там на фронте? - поспешил выбраться из Варшавы Вортенберг.
- Русское наступление выдыхается! - с преувеличенной бодростью сказал Фрике. - Можно сказать, выдохлось. Мы создали на восточном берегу Вислы мощный кулак: дивизии "Викинг", "Герман Геринг", "Мертвая голова", - он опустил как излишнюю деталь, что это были дивизии СС, - 4-я и 19-я танковые дивизии, 73-я пехотная. Они ударили в стык русских войск между Прагой и Седлецом и остановили их. У нас несомненное стратегическое преимущество, ведь мы опираемся на Варшавский укрепленный район. Враг не пройдет! Единственное, что нужно нашим танковым частям, это помощь пехоты, наша помощь! - патетически воскликнул Фрике.
- Для этого нам надо пройти на тот берег Вислы, - заметил Вортенберг.
- За тем и едем, - сказал Фрике, сникая, - надо разведать обстановку.
* * *
Это был сумасшедший дом. Вся Варшава предстала перед ними одним большим сумасшедшим домом. В противном случае пришлось бы признать, что это они сошли с ума. Они не раз были близки к этому. И к признанию, и к помешательству.
Все началось еще в пригороде. Их попытался остановить эсэсовский патруль. Начальник патруля загодя вышел на дорогу и поднял вверх руку с открытой ладонью. Патрульные, опустившись на одно колено, заняли позиции у стен домов, двое с одной стороны улицы, двое с другой. Они были одеты в эсэсовские камуфляжные куртки и каски с чехлами, их руки сжимали немецкие автоматы.
Предшествующий разговор еще не выветрился из памяти. Фрике молчал, а Красавчик, не слыша приказа командира, пер и пер, не сбавляя скорости, прямо на эсэсовца. Тот крепился до последнего, но потом отпрыгнул в сторону, и тут же по бортам бронетранспортера ударили автоматные очереди. Красавчик нажал на педаль газа. Юрген с Целлером, сидевшие на задних сиденьях, тут же развернулись к десантному люку и открыли ответный огонь. Они это сделали автоматически. Сознание включилось только в момент прицела - они стреляли поверх эсэсовцев, прижимая тех к земле. В глаза бросились бело-красные повязки на рукавах.
- Это были не наши, - сказал Красавчик, лихо завернув за угол и сбросив скорость, - у них на касках спереди - белые орлы.
- Это были поляки, - сказал Юрген, - белый и красный - их цвета.
- Запомним, - сказал Фрике и добавил: - Хорошо, что на эсэсовском складе, который они разграбили, не было гранат.
Он был абсолютно спокоен. Они рассмеялись в ответ. Потом им стало не до смеха.
Мимо них промчался эсэсовец на мотоцикле "БМВ". Он куда-то очень спешил. Они успели только заметить лилию, намалеванную белой краской на бензобаке мотоцикла, да странный символ сбоку на каске, в дополнение к белому орлу спереди. Юргену показалось, что это две стилизованные буквы - G и S. Он не успел обсудить это с другими солдатами, потому что их бронетранспортер подъехал к перекрестку, а там их ждала "пантера". Их любимая изящная "пантера". На ее борту стоял танкист в черной форме. Он приветливо помахал им рукой и запрыгнул в люк башни. На месте креста на башне красовалась белая лилия. Длинное дуло танковой пушки стало медленно поворачиваться в их сторону.
Красавчик не стал тратить время на переключение коробки передач и отползание назад. Он ударил по газам и смело ринулся вперед, через перекресток, под укрытие домов с другой стороны. Так он проскочил еще несколько кварталов, уходя от погони и заметая следы резкими поворотами.
- Стоп! - крикнул подполковник Фрике перед очередным перекрестком. - Вольф, Брейтгаупт! Разведать обстановку.
Вот что значат опыт и интуиция! Недаром Фрике был их командиром! И неудивительно, что он дожил до седых волос на фронтах двух великих войн.
Выглянув за угол, Юрген увидел еще один танк, еще одну "пантеру". Это была другая "пантера". У нее было имя - Pudel Magda, аккуратно выведенное на борту. Вероятно, так звали любимую суку командира танка. Порода собаки была указана для того, чтобы никто, не дай бог, не подумал, что это имя жены командира танка. Бывшего командира. Потому что и этот танк был украшен лилией.
"Пуделиха" рычала и скребла лапами о мостовую. Ее ярость вызывала баррикада, возведенная поперек улицы. Такая баррикада отлично подошла бы повстанцам. Она была точь-в-точь как на картинке из учебника истории. Вена в 1848 году, Парижская коммуна, Красная Пресня в 1905 году. Вывороченные уличные фонари, поваленные деревья, парковые лавочки, булыжники мостовой. Когда-то такая баррикада могла сдержать правительственные войска. Современный средний танк влетел в нее, как кулак мясника в живот интеллигента. "Пуделиха" вильнула хвостом туда-сюда, разметая баррикаду по бревнышку. Вместе с остатками баррикады во все стороны полетели фигурки в серой форме. В образовавшийся пролом с криками "Jeszcze Polska nie zginela" из подворотен близлежащих домов бросилось около сотни разномастно одетых и разнокалиберно вооруженных мужчин, которых роднили квадратные фуражки и бело-красные нарукавные повязки и шарфы.
- Повстанцы силами роты пехоты при поддержке танка атакуют немецкие позиции, - доложил Юрген при возвращении. - Второй эшелон отсутствует. Есть возможность ударить в тыл наступающим.
- Рядовой Хюбшман! Продолжить движение в прежнем направлении. Нам необходимо разыскать в этом бедламе штаб бригады Дирлевангера, - приказал Фрике. Он повернулся к Юргену: - У нас еще будет возможность, подозреваю, что не одна, схватиться с бунтовщиками, когда они преградят нам дорогу, - сказал он и заметил с укоризной: - Ты говорил о них, как о регулярных воинских формированиях. Это ошибка. Она может дорого нам обойтись. Они - бунтовщики, бандиты. И разговор с ними будет как с бандитами. Никакого разговора не будет. Вермахт не разговаривает с бандитами.
- Дорого нам обойдется, если мы будем относиться к ним как к бандитам, - проворчал Юрген, усаживаясь на свое место, - во всяком случае, воюют они как регулярные воинские части.
Им не пришлось долго ждать новой встречи с повстанцами. Они ехали по изогнутой улице и вдруг увидели, что выезд с нее перегораживает мощная баррикада. Их взгляды уперлись в широкие спины солдат, обтянутые до ужаса знакомыми русскими телогрейками. Солдаты, пригнувшись, вели огонь из тяжелых автоматов с круглыми магазинами сквозь просветы в баррикаде. Два или три из них обернулись, окинули их бронетранспортер равнодушным взглядом и опять вернулись к своему занятию. Причина такого пренебрежительного отношения была на слуху. Это грозное урчание месяцами звучало в их ушах. И вот он появился как видение из их кошмарных снов. Крепко сбитый, с крутым покатым лбом. "Т-34". Он неспешно полз в их сторону, перегораживая второй выезд с улицы.
Мимо них, тяжело топая сапогами, пробежал взвод солдат все в тех же телогрейках. Донесся привычный русский мат-перемат. Подполковник Фрике, прильнув к смотровой щели, смотрел в нее широко раскрытыми от изумления глазами и тряс головой, не в силах сказать ни слова. Они все тоже сидели тихо в ожидании приказа. Только рука Красавчика подрагивала на ручке переключения передач, готовая в любой момент сдвинуть ее вверх или вниз.
Кто-то постучал пальцем в стенку бронетранспортера.
- Не, Kameraden, haben sie Tabak? - раздался голос с сильным русским акцентом.
Фрике жестом приказал Вортенбергу ответить. Тот приподнялся над стенкой бронетранспортера.
Вслед за ним поднялся и Юрген, ему было интересно, что же там происходит. Перед ними, дыша перегаром, стоял высокий худощавый мужчина в немецкой каске. Впалые щеки были покрыты густой щетиной, кожа туго обтягивала широкие скулы. Ворот телогрейки был распахнут, под ней виднелся мундир, сдвоенная руна зиг в правой петлице, три четырехугольные звезды - в левой. Юрген даже вздрогнул - так они напомнили ему советские "кубари".
- Zigarette, bitte, - сказал Вортенберг, протягивая эсэсовцу пачку сигарет.
- А папирос нет? - спросил тот по-русски.
- Keine Papirossy, - ответил Вортенберг.
- Что ж, давай. - Эсэсовец взял пачку, достал одну сигарету, сунул пачку к себе в карман. Потом показал на погон Вортенберга, ткнул в свою петлицу, сказал с улыбкой:
- Обер-лейтенант - оберштурмфюрер, вермахт - СС, фрёйндшафт, - и для пущей убедительности сцепил две руки.
- Wo ist der Kommandeur? SS-Standartenfuhrer Dirlewanger? - спросил Вортенберг.
Но русский уже исчерпал свой словарный запас, или интерес, или время, или все вместе.
- Командир - там, четыре квартала, - махнул он рукой вдоль по улице, подошел к капоту бронетранспортера, опять махнул рукой: - Ну-ка сдай назад!
Каким-то неведомым образом Красавчик его понял. Наверное, у автомобилистов всего мира есть свой универсальный язык и тайные знаки, как у масонов. Красавчик послушно воткнул заднюю передачу и въехал в арку дома со снесенными воротами. "Т-34" проехал мимо, продемонстрировав сдвоенную белую эсэсовскую руну поверх красной пятиконечной звезды. Красавчик вновь вырулил на улицу и поехал в направлении, указанном русским.
На углу, покуривая, стояли трое солдат в потертой эсэсовской форме без бросающихся в глаза ярко-красных пятен. Они уже немного освоились в Варшаве, чтобы идентифицировать этих солдат как немецких военнослужащих. Но они все же взяли их на прицел, на всякий случай. Обер-лейтенант Вор-тенберг приподнялся над бортом.
- Ist der Wola? - спросил он.
Штаб Дирлевангера находился где-то в районе Воля, но все указатели районов и улиц были сбиты как будто нарочно для того, чтобы они не могли добраться до места.
- Кому воля, а кому и неволя, - мрачно сказал один из солдат.
- Нет, у нас тут Охота, - сказал второй.
- Уж такая тут у нас охота! - рассмеялся третий.
- Всем охотам охота! - поддержал его второй.