А внезапно замолчавший солдат уже смотрел прямо на меня и ничегошеньки не понимал… Ведь только что он являлся полноправным хозяином положения, имея в руках заряженный автомат и фактически держа на мушке своего обидчика… Что придавало ему дополнительные силы и новые эмоции… И вдруг… Боевой его автомат куда-то исчез… А только что полностью подконтрольный ему товарищ лейтенант опять держит его за солдатский ремень…
Но мне сейчас было вовсе не до всяких гуманоидных рассуждений или различных психоаналитических заметок… Распсиховавшегося, вернее, разбушевавшегося бойца следовало немедленно обездвижить… Чтобы он оказался в таком состоянии и положении в пространстве, чтобы у него не имелось ни одной возможности выкинуть очередной свой фортель. Ну, хотя бы схватиться за гранату…
Одним словом, этого солдата сейчас следовало скрутить в бараний рог, да и отвести в палатку, где находятся остальные командиры. Поэтому я крепко держал его за солдатский ремень и уже намеревался качнуть психо-тело в сторону, чтобы ухватить ещё и за руку… Чтобы провести болевой… Но сначала мне следовало убрать подальше свой АПС, который съехал с правого бока прямо вперёд. И буйный солдат мог потянуться уже к моему пистолету… И я резко передвинул тяжёлую кобуру себе за спину… АПС скользнул по моему ремню назад и теперь можно было приступать к дальнейшим действиям.
Этот психопат стоял по-прежнему… То есть передо мной. Но уже пытаясь вырваться, что ему не удавалось сделать. Ведь моя левая рука крепко держала его ремень… Но внезапно справа оказался ещё один боец из пудановской группы. Тот маленький разведчик с волооким взглядом… Моя правая рука ещё не дотолкала пистолет АПС до крайнего положения на моём поясе… Как этот волоокий навалился на меня своей, скажем так, грудкой…
Я сначала не понял его манёвра:
- Да ты не меня!.. Ты его держи! Не видишь… Что ли?
Но этот солдатик с девичьим взором всё ещё давил всем своим корпусом на моё правое плечо… Причиняя тем самым некоторое неудобство. Поскольку моя правая рука оказалась в своеобразной блокаде…
Тут я рявкнул на волоокого и тот в испуге отшатнулся… Но моим замешательством воспользовался псих-одиночка. Он резко дёрнулся назад и ему удалось отскочить от меня на несколько метров. Я мельком глянул на оставшийся в моей руке солдатский ремень, отшвырнул его подальше и двинулся к нарушителю…
Но психопат уже забежал за сдвинутые столы… Оказавшись во вроде бы безопасном месте, он развеселился…
- Гы-гы-гы-гы-гы!
На мой взгляд, этот неудержимый гогот… Вернее, неосознаваемое гыгыгыканье… И это являлось ещё одним признаком психического расстройства… И я буквально замер на месте, даже не зная как мне сейчас лучше всего поступить… Вязать солдата дальше или же вызвать себе подмогу…
Но тут из палатки выскочил капитан Батолин, а за ним и Юра Денисов.
- Алик! - произнёс встревоженный шумом командир роты. - Что тут такое?
Я уже успел перевести дух и поэтому отвечал почти спокойно:
- Да тут… Такое!
Я запнулся, стараясь подобрать слова поточнее… А капитан Батолин уже обратился к психопату…
- Макаров! - спросил ротный строгим своим тоном. - В чём дело? Чего ты улыбаешься?
- Я-а? - переспросил солдат Макаров. - Да ничего!
Однако улыбаться он перестал. Всё ещё ничего не понимая, ротный отозвал меня в сторонку.
- Ну, что тут случилось? - спросил Батолин, пристально глядя мне в глаза. - Что-то же здесь произошло? Да?
Хоть и вкратце, но со всеми подробностями я рассказал командиру роты про только что разыгравшуюся тут историю. Как боец повёл себя в самом начале. Как я слегка хлопнул солдата по шапке… Как от этого хлопка безобидная вроде бы муха превратилась в бешеного слона. Как он схватился за автомат, перезарядил его и направил на меня. Как я его обезоружил… Как волоокий солдатик попытался мне помешать.
- А вот теперь… - я оглянулся на обоих бойцов, которые участвовали в данном инциденте. - Во-он!.. Стоят и лыбятся!
Откровенно говоря, волоокий солдатик почти не улыбался. Зато то-от… Рядовой Макаров прямо-таки излучал неземную радость… Широченная улыбка так и не сходила с его счастливого лица.
Командир роты тоже посмотрел на Пудановских разведчиков, после чего всерьёз задумался. Наконец он вздохнул и спросил меня прямо в лоб.
- Заявление в военную прокуратуру будешь писать?
Такой вариант меня застал врасплох и я поначалу даже слегка растерялся. Но потом тоже подумал… И взвесив все "за" и "против", я небрежно махнул рукой.
- Нет! Не буду! И сам не хочу! И этого психа жалко. А то замурыжат его своими допросами и экспертизами. Доведут до настоящей психушки. А если посмотреть чисто формально, то и я слегка здесь виноват. Ведь они будут обязательно говорить, что я его ударил… А не хлопнул по лбу. Так что… Не буду писать.
На мой взгляд, я поступил правильно. Негоже и всё тут!
- Ну, хорошо! - ответил Батолин, заметно обрадовавшись.
Как оказалось, и Серёга думал точно также. Ведь моё обращение в органы военной прокуратуры легло бы на нашу роту как чрезвычайное происшествие. А капитану Батолину такие инциденты с дальнейшими разборками удовольствия не принесут. Да и комбату Тарасову тоже.
- Только сделаем так… - продолжил ротный после краткой паузы. - Ты его больше не трогай! Ни при каких обстоятельствах! Если что, то сразу же зови меня. А я всё это время буду держать его под своим личным контролем. А то… Нам только вот таких залётов сейчас не хватало!
Я согласился с мнением командира роты. Ведь он был прав. Не потому что он являлся для меня старшим военачальником… А в силу обычной логики вещей. Ведь даже на войне не следует забывать про извечные общечеловеческие ценности. Ну, хотя бы про гуманизм. Ведь Уголовный Кодекс предусматривает очень уж серьёзные наказания за воинские преступления. Хоть я и не был силён в данной области юридического права, однако мои предположения казались мне довольно-таки обоснованными. Поскольку последовавшие затем следственные действия и судебно-психиатрические экспертизы не могли не сказаться на душевном здоровье солдата Макарова. Ведь его могут, причём, очень даже могут положить в какое-нибудь психо-неврологическое отделение. Что ему, ой, как не понравится… Ну, и так далее… В общем, с ним могло произойти что угодно.
А в данном конкретном случае… Когда мы с ротным попытаемся спустить это дело на тормозах. То всё могло бы обойтись довольно-таки приемлимым образом. Правда, случившийся инцидент может повлиять на состояние дисциплины в моей группе. Ведь Винтер и кое-кто из моих подчинённых издалека видели всё: как меня, так и Макарова с этим волооким. А такие случаи не проходят без последствий.
"Ладно! - подумал я. - Даст Бог! Всё обойдётся."
Глава 8
Переезд в гостиницу
Через десять минут пришёл командир отряда. Ни о чём ещё не подозревающий подполковник Тарасов был весел и доволен жизнью. Он с ходу сообщил нам радостную весть: военный комендант аэропорта Северный сегодня жутко расщедрился и великодушно разрешил нашим группам занять целых три комнаты на втором этаже недогоревшей гостиницы.
- Ну, мы мелочиться не будем! И займём и четвёртую комнату! - радостно потирая руки, говорил Тарасов. - Командирам же надо где-то жить!
Но тут неожиданно заупрямился капитан Батолин:
- Нет! Командирам групп лучше жить вместе со своим личным составом. Они и за людьми присмотрят, и за оружием… А то промотают всё имущество…
Я поддержал своего товарища - капитана:
- Уж лучше с личным составом. Чтобы контроль был постоянным! А то мало ли чего они могут здесь натворить!
- Мы своих солдат не чураемся! - произнёс Юра Денисов. - Мы всегда и везде должны быть вместе.
И только лишь товарищ капитан Пуданов промолчал, как ни в чём не бывало. Но в душе, наверняка, вздохнул.
- Ну, хорошо! - соглашаясь с нами, ответил командир отряда. - Как знаете. Завтра можно будет переезжать.
Но мы не утерпели и сразу же пошли осматривать выделенные помещения. Ведь нам предоставили целый этаж, на котором и следует выбрать три-четыре комнаты. Лично меня устраивала и одна, но зато самая лучшая. Аналогичной точки зрения придерживался и ротный, однако ему хотелось найти наиболее благоприятную комнату для командиров вышестоящего ранга. Нежели мы - группники, которые смогут жить и с личным составом.
Было ещё одно немаловажное обстоятельство, которое подстёгивало нас не меньше чем военно-собственнические интересы. Мещанские замашки нам, конечно же, были чужды, но тем не менее… Явно недогоревшая гостиница сейчас стояла по-прежнему пустая и безнадзорная. Это если не считать уже обжитого первого этажа, который пострадал от огня менее всего. Тогда как четыре верхних этажа обгорели довольно-таки здорово. И всё же там оставались такие помещения, где пожар не бушевал вовсе. Это было видно по тем оконным проёмам, из которых наружу не вылезали чёрные языки копоти. А значит там могли оставаться вполне такие добротные предметы бытового назначения, или же останки казённой гостиничной мебели, или хотя бы кое-какие стройматериалы. Что очень даже могло пригодиться как в общем колхозном хозяйстве нашего отряда, так и на личных территориях отдельно взятых разведгрупп.
В общем… Гостиницу надо было обследовать и досмотреть. Что мы и собирались сделать. Причём, не откладывая это дело в долгий ящик. То есть прямо сейчас. Мы уже вошли в здание и молча потопали на второй этаж. Как и положено… Командир роты поднимался по лестнице первым, а я прикрывал его сзади. Боевое длинноствольное оружие мы с собой не взяли, но пистолеты у нас всё же имелись. Ведь личное оружие всегда должно находиться у своих хозяев.
Да и аэропорт Северный всё ещё не представлял собой надёжное и защищённое от врагов место. Здесь, конечно же, было "расквартировано" большое количество наших войск, но они стояли отдельно друг от друга. И знающим местность чеченцам не составило бы особого труда прокрасться ночью именно туда, куда им и вздумается проникнуть. Но, на наше Российское счастье, боевики даже и не догадывались о таких своих возможностях. Вернее, они думали о нас очень даже хорошо. То есть духи считали нас чрезвычайно грамотными организаторами и образцовыми исполнителями при осуществлении мер всеобщей безопасности. Данное обстоятельство, естественно, льстило нашему самолюбию и значительно облегчало жизнь всех остальных военных.
И тем не менее… Мы также не оставались у духов в долгу и уже в свою очередь считали всех Чеченов крайне коварными личностями, которые способны на любую злодейскую изощрённость. Поэтому все военнослужащие ходили по территории аэропорта со своим личным оружием. У кого что было, так то он и носил. Меня уже не удивляли люди со спецножами под коленкой или же обладатели автоматов с перевязанными изолентой несколькими магазинами. И даже владельцы подствольных гранатомётов с торчащей из жерла ВОГовской гранаткой. А тем более те вояки, которые дённо и нощно не расставались со своими заплечными "мухами". Меня в этих случаях поражало только то, как же им не надоело постоянно носить при себе столько тяжёлого железа?!
"Однако ж… Как это подтверждалось ежедневной практикой - всё ещё не надоедало. И эти воины ходили с подколенными ножами, перевязанными магазинами, торчащими гранатками и извечными "мухами". Когда до передовой - ой-ёй-ёй! Слава Богу, что без "шмелей"!.. А то глядишь и "огнемётики" не поленятся носить…"
А вот нам сейчас хватало и пистолетов, которые спокойненько себе находились в кобурах. Правда, это были не какие-то пукалки… А самые настоящие пистолеты АПСБ. То есть автоматические пистолеты Стечкина, которые могли стрелять очередями и на дальность в 200 метров. Да ещё и бесшумно. Короткий и толстый глушитель прилагался. Для него в кубаре имелся свой отсек. И съёмный металлический приклад в боевом положении крепился к пистолетной рукоятке. Сейчас же он был на кожаной кубаре. А вот четыре запасных магазина по двадцать патронов каждый - они находились в отдельном кожаном подсумке. Он висел на моём левом бедре. Ну, чтобы хоть этим грузом создать противовес более тяжёлому АПСу, постоянно висевшему на поясе справа.
Несмотря на всю его тяжесть, а ведь АПС в сборе весил солидно, мне доставляло истинную радость обладание столь совершенным оружием. В Моздоке я уже испробовал его на ближнем стрельбище, так что моя правая рука уже была набита… И всё равно мне не терпелось проверить АПС в реальных условиях… Ну, хотя бы приближенным к боевым… Но в город нас пока-что не отпускали…
Зато мы уже поднялись на второй этаж полусгоревшей гостиницы. Капитан Батолин осторожно взялся за одну дверную створку, но она отчаянно засопротивлялась. Через минуту бесплодных усилий мы убедились, что вход заколочен изнутри. Это была дополнительная мера безопасности, предпринятая либо живущими ниже контриками, либо обитающими вокруг другими военными. Ведь тёмными-претёмными ночами на пустующие верхние этажи могли запросто прокрасться всякие злодеи и подлецы… Да ещё и способные привести с собой каких-нибудь негодяев! Например, снайперов и гранатомётчиков… Непременно, смертников! Поэтому нас ничуть не удивило то, что входные двери на второй этаж оказались наглухо заколоченными.
И пришлось нам подниматься уже на третий этаж. О существовании которого коварные чечены, ну, никак не могли догадаться! Ведь так их и оценивали наши "специалисты" по соблюдению мер техники безопасности.
А у нас сейчас были другие проблемы.
- Ну, должен же быть здесь запасной вход. - ворчал ротный. - Или вторая лестница… Противопожарная или ещё какая…
- Должна конечно! - отвечал я. - Надо только поискать.
Однако сейчас мы поднимались по лестнице, которая находилась в самом торце гостиницы. Причём, если бы мы вышли на открытый балкон, имевшийся на каждом этаже, то увидели бы всё ещё дымящийся Грозный. Но в данную минуту нас больше интересовали внутренние помещения гостиницы. А эта чеченская столица от нас никуда не денется. Ведь город Грозный является очень уж большим аулом и работы в нём хватит на многих. На нас - это уж точно.
Но и на третьем этаже двери оказались крепко заколоченными. Значит и сюда могли подняться как буйно воображаемые боевики, так и вполне реальные борцы с терроризмом. Пришлось нам подниматься ещё выше. И только на четвёртом этаже мы смогли проникнуть внутрь здания. Просто здешние двери были приколочены очень слабо. Да и нам уже надоело подниматься всё выше-выше-выше… Страшно захотелось двинуться уже по горизонтали. Но сначала пришлось поработать ногами. Потому что двери сразу не открывались. И всё же мы их выбили.
Так мы проникли в гостиницу. Вернее, в длинный и закопчённый коридор, проходивший сквозь всё здание. Слева и справа находились одинаковые комнаты, выгоревшие почти полностью.
- На нашу общагу похоже. - сказал я, имея в виду расположение помещений. - Такой же сквозной коридор… Длинный и прямой. А по обоим сторонам комнаты. Кухня, умывальник и туалет - в конце коридора.
Там же мы нашли и вторую лестницу. На верхний пятый этаж мы не стали подниматься, потому что он выгорел ещё больше. Во всяком случае мы были твёрдо в этом уверены - всё по тем же чёрным языкам из оконных проёмов. Теперь наш путь лежал на третий этаж, а затем и на второй… Куда мы и направились. Однако эти лестничные пролёты также были полны копоти и сажи, покрывавшими стены и потолки густым чёрным слоем.
Мы осторожно пробрались сквозь недогоревшие двери и оказались на третьем этаже. Расположенные тут комнаты хоть и были тронуты пожаром, но не все. Больше половины из них тоже выгорели целиком и полностью… Часть комнат пострадала не столь ужасно. Но мы обнаружили и такие комнаты, где огня не было вовсе. Правда, следы копоти и чёрной сажи в них всё же имелись.
А вот спустившись уже ко второму этажу, мы сначала обнаружили заваленные всякой рухлядью двери. Но офицеры российского спецназа преодолели и эти препятствия. Коридор второго этажа тоже выглядел мрачно…
- Как после пожара… - пошутил я вполголоса.
Огонь бушевал и здесь. Но ещё меньше, чем на верхних этажах… Тут полностью выгорело всего несколько комнат… Пять или шесть…
И вдруг… Мы шли очень тихо… Уже по привычке стараясь идти бесшумнее… И вдруг в одной щели, образовавшейся между косяком и неплотно притворённой дверью… В этой щели я заметил пар!.. Причём, от дыхания человека! Который притаился за этой дверью!
Заметил пар и Серёга. Мне сразу же вспомнился рассказ Стасюги Гарина… Ну, когда он заметил в морозном воздухе пар, который поднимался над деревянным забором… После чего Стас выпустил в эти доски пол-магазина… А затем обнаружил там умирающего духа…
А у нас тут складывалась похожая ситуация: тоже мороз, и также пар от дыхания человека. Правда, вместо дощатого забора у нас имелась неприкрытая дверь… Да ещё и звуки из-за неё! Не то шуршание, не то какая-то другая возня…
Я сразу же решил, что там находится прокравшийся ночью боевик. Который сейчас готовится к чему-то нехорошему… Ведь не зря он так пыхтит и сопит… Видимо, занят каким-то физическим трудом… Может быть снаряжает что-то…
Пистолеты уже были в наших руках… Причём, уже с патроном в канале ствола. Нужно только нажать на курок и пуля полетит куда следует… Ротный ткнул пальцем сначала в меня, а потом в дверь. Я понимающе кивнул головой и чуть напрягся… Но ненадолго! Через секунду я уже собрался с духом и ринулся в бой.
- Тр-рах! - это от моего удара отлетела дверь…
Я уже влетел в комнату с криком "Лежать!" и готовым к выстрелу пистолетом. За мной вбежал товарищ капитан… А внутри…
"Какой позор-р! Тьфу-у!"
А внутри комнаты около чёрной стенки сидел и тужился военный наш коллега. Причём, сидел он на корточках и с недвусмысленно заголённой задницей… Да ещё и с заранее припасённой бумажкой в руке… Но более всего были заметны его дико выпучившиеся глаза… Наверное, от жуткого страха… Ведь мы его здорово напугали! Как своим внезапным вторжением, так и двумя пистолетами!
- Тьфу, бля! - выругался ротный.
Я лишь брезгливо поморщился, но Серёгу тоже понял… Ведь военный строитель уже перестал пучить глазки и прикрываться своей бумажкой… Он издал очень уж такой неприличный звук… Окончательно загадив несчастную комнату… А ещё через секунду… Всё на этой же "струе"… Бедолага понёсся к окну…
А меня уже начало трясти от накатившего смеха… И я спешно пошёл к выходу, уже будучи не в силах терпеть столь издевательское зрелище… И этот военный строитель, который мчался к спасительному окну с голой задницей… Путаясь в штанинах… Вернее, здорово ими стреноженный… Он бы так и сиганул вниз со второго этажа…
- Стой! - коротко и сурово произнёс ротный. - Стрелять буду!
До смерти напуганный засранец так и застыл… Взявшись одной рукой за стенку и задрав ногу на подоконник… Бедняга даже и не знал, что ему сейчас делать… И чего ему теперь ждать от этой "распрекрасной" жизни…
- Оправляйся-оправляйся! - сказал товарищ капитан как ни в чём не бывало. - Но потом чтоб всё здесь убрал!
Его последнюю фразу и сдавленно счастливый стон военного строителя… Всё это я слышал уже в коридоре… Меня разобрал дикий смех… Наверное, мои нервы и так уже были напряжены… После этого случая с Макаровым. Так теперь вышла вот эдакая конфузия! И поэтому я смеялся и смеялся… Будто в истерике…