И вдруг всё исчезло! Наша добропорядочная печка-буржуйка стояла себе как ни в чём не бывало. И огонь спокойно горел в её чугунных недрах… А треклятый дым в нормальном режиме вылетал в трубу…
- Это пока… - рассмеялся рядовой Иванов. - Сейчас ветер переменится… И тогда опять начнётся.
Наш солдат Карась как будто накаркал. Через минуту наша печурка опять превратилась в огнедышащую голову Змей Горыныча. Обе её дверцы были закрыты, но сильные языки пламени выбивались наружу сквозь щели… И вся наша комната освещалась этим пламенем так сильно… Что я не выдержал.
- Хватит! - приказал я. - Тушите её! Быстро!
И огнедышащий дракон был уничтожен обычной водой из солдатских фляжек. Печка-буржуйка пошипела-пошипела, да и успокоилась.
Пока мы ужинали в других, то есть в соседних помещениях, в нашей комнате всё проветрилось. Так что мы смогли в неё вернуться и навести там кое-какой порядок. Злодейскую печку мы решили пока не выбрасывать, но назавтра поклялись ей отомстить. То есть удлинить трубу как можно дальше от окна. А если это получится, то и загнуть её к холодному чеченскому небу.
Часов в восемь в наш отряд пришёл посыльный и передал подполковнику Тарасову приказание военного коменданта аэропорта. Комбату предписывалось выделить десять солдат в качестве дежурной бронегруппы. Причём, без своего штатного командира. То есть в течении всей ночи руководство нашими бойцами должен был осуществлять дежурный по комендатуре. Такая самонадеянность нам не понравилась. Комендачам, конечно же, будет приятно командовать солдатами из спецназа. Это должно здорово польстить их тыловому самолюбию…
- А если с бойцами что-то случится? - вопрошал командир роты. - Или что-нибудь потеряют ночью? Оружие или радиостанцию! Кто будет отвечать за всё это?
Командир отряда тоже понимал эти моменты. Но приказ был отдан самим комендантом, то есть товарищем генералом, которому мы подчинялись напрямую. И проигнорировать его команду мы не могли. Поэтому подполковник Тарасов принял решение самолично отвести этих десятерых бойцов в комендатуру, чтобы уже на месте обговорить все возникшие нюансы. Самым неожиданным для меня оказалось то, что выбор командования пал именно на мою группу. Скрепя сердце, я отобрал десять человек, назначил старшим рядового Винтера, коротко всех проинструктировал и представил их комбату. Вскоре они ушли.
Убывшие в ночь разведчики имели при себе две радиостанции. В случае каких-либо серьёзных обстоятельств они должны были срочно выйти на связь. Для этой цели я подготовил к работе свою радиостанцию и оставил её в дежурном режиме. Минут через тридцать вернулся комбат. С его слов выходило так, что дежурный по комендатуре обещал никуда их не задействовать. Десять бойцов будто бы должны были лишь открыть ответный огонь в случае неожиданного обстрела аэропорта.
- Нехорошо это! - возмущался капитан Батолин. - Как будто мы на базаре! Этому дай десять солдат, другому выдели троих… А если кого-нибудь подстрелят?! Они же сразу в щели забьются! Мол, мы ничего не знаем и солдаты не наши! Ну, куда такое годится?
- Знаю-знаю! - отвечал чуть рассерженный комбат. - Завтра я поставлю этот вопрос перед комендантом. Чтобы нас по таким пустякам не тревожили. У них своей пехоты хватает. Дежурный БТР они же выделили!
Наш разговор сейчас проходил в командирском кубрике. Это была четвёртая комната, в которой поселились комбат Тарасов, замполит Чернов, ротный Батолин и солдат-космонавт. Так мы называли бойца из роты связи, который мог обращаться со спутниковой приёмо-передающей аппаратурой. Но он также обладал навыками работы с обычными радиостанциями. Поэтому мы и его посадили дежурить на нужной радиочастоте. Вдруг эти десять бойцов спецназа затребуют экстренной помощи?! И их призывы будут точно услышаны кем-то из нас: либо мной, либо этим космонавтом.
Потом в чёрном-пречёрном коридоре мы построились на вечернюю поверку. При свете фонарика комбат зачитал список личного состава. Всё сошлось и на каждую прочтённую фамилию отозвался чей-то голос. Вместо отсутствующих солдат отвечал их командир. Юра Денисов - за своих часовых, а я за этих десятерых. Затем командир роты произнёс долгожданное "Отбой!". Никто не возражал и все разбрелись по своим комнатам. Тарасов со своим фонариком уже зашёл в кубрик. Никакого другого освещения не было и идти приходилось наощупь. Но всё обошлось и каждый попал куда следовал.
Дежурная бронегруппа возвратилась на базу около часа ночи. Я ещё издалека услышал их возбуждённые голоса и сразу же проснулся. Десять разведчиков прибыли без особых потерь. Винтер доложил мне о внезапном обстреле здания аэропорта, на что они открыли ответный огонь. Потом мои храбрецы взобрались на дежурный БТР и ринулись в ночную погоню. Догнать коварных Чеченов им всё же не удалось, но пол-цинка ВОГовских гранат духи потеряли.
- Это наши трофеи! - радостно говорил Винт. - Слышите, товарищ лейтенант? Нас на обратном пути чуть было танк не подстрелил! Наш водила должен был ему мигнуть фарами два раза, а он забыл! Мудак пехотный…
Тут я не выдержал и предложил Винтеру дыхнуть мне в лицо. Он сразу обиделся, но всё же выполнил мою просьбу. И мне спросонок показалось, что подозрительного запаха нет. И как выяснилось позднее. Мне всего лишь показалось… Что его нет.
Но я об этом ещё не знал и потому приказал всем побыстрей улечься спать. Возвратившиеся бойцы растолкали остававшихся тут "тыловых крыс". После короткой возни на двухэтажных нарах всё постепенно успокоилось. Наконец-то каждому воину досталось некоторое жизненное пространство. И вскоре заснули все.
Так закончился наш второй день в городе Грозном. Сон на новом месте оказался очень крепким. Хоть у нас и не топилась печка… Нам и без неё оказалось очень даже хорошо. Сверху ничего не капало, снизу ничто не хлюпало, с боков не дуло… В общем, всё было нормально. Хоть и холодновато.
Глава 10
Наши… мёртвые и заживо сгоревшие
Сегодняшним ранним утром мы решили сводить всех наших солдат на своеобразную экскурсию в две большие палатки, расположившиеся неподалёку от ворот с надписью "Стигл". Там находился военно-полевой морг, куда свозили найденные в Грозном тела погибших солдат. Хоть наши бойцы и являлись разведчиками-спецназовцами, но они только что прибыли на эту необъявленную войну. И мы, как заботливые и предусмотрительные командиры, хотели приучить своих молодых подчинённых к виду убитых… Как их ровесников, так и людей постарше…
Уже рассвело. И вроде бы можно было топать, но какое-то время мы спорили о том, сводить личный состав в морг до наступления завтрака или же после него. Благодаря стараниям комбата Тарасова весь наш отряд поставили на местное котловое довольствие. И отныне мы могли питаться не сухим пайком, который, впрочем, остался у нас про запас. Так сказать, на чёрный - пречёрный день. Теперь мы, то есть командиры имели полное право ходить в офицерскую столовую, тогда как наши бойцы могли получать вроде бы добротную пищу из полевых кухонь. Правда, сперва в большие термоса, из которых всё содержимое следовало раскладывать по непосредственно солдатским котелкам.
Так что… Сегодня был первый день, когда нас допустили в местные пункты общественного питания. И поэтому мы не хотели испортить изначально хорошие впечатления окружающих о славных бойцах Аксайского спецназа. Это потом… Всё будет ровно так, как оно и произойдёт. А пока… В общем, сегодня мы должны были выглядеть очень прилично и даже культурно. Но предстоящий завтрак как-то не увязывался с посещением похоронных палаток. Именно из-за этого у нас и возник некоторый спор…
- А вдруг там кто-нибудь возьмёт да проблюётся?! - возмущался Юра Денисов. - Что тогда? Они ж такие… Стоит только одному начать…
- Как все остальные подхватят? - с неприкрытой иронией переспрашивал Батолин. - Один за всех и все за одного?!.. Так что ли?
И лишь Саня Пуданов негромко рассмеялся. Ведь для его группы это была уже вторая командировка в город Грозный и поэтому наши речи вызывали в нём лишь веселье. Да и в этот морг он идти не собирался…
- Моим там делать нечего! - заявил он с лёгкой усмешкой. - Они уже столько насмотрелись! На всяких… Жмуриков… целых и не очень… Так что…
Батолин хмыкнул, но всё же решил послушаться Пуданова и его группа была оставлена в покое. Но ведь ещё существовали две другие РГ.
- Мне - без разницы! - произнёс я. - Хоть до завтрака, хоть после него…
- У твоих что, самые крепкие желудки? - продолжал ёрничать командир роты. - Всё проглотят и обязательно переварят? А может быть ещё и добавки попросят?
- Ну, зачем так? - уклончиво отвечал я. - Придём… Посмотрим.
Пока мы спорили и рассуждали о способах предотвращения нервных срывов и непроизвольных желудочных извержений, которыми так любит страдать наш горячо обожаемый личный состав… Незаметно подкралось время утреннего приёма пищи, то есть тот самый завтрак. Поэтому все возникшие вопросы были решены одним радикальным способом.
- Сначала на завтрак! - заявил Батолин уже перед строем. - А потом все в морг!
В своей офицерской столовой мы без особого аппетита проглотили обязательную по утрам кашу-овсянку. Мы хоть и не являлись английскими аристократами, которые уже и жить-то не могут без своего любимого лакомства… Как говорят, очень полезного и чрезвычайно витаминизированного… Но у товарищей лордов помимо овсяной каши на столе присутствуют всякие там беконы да ростбифы, паштеты и вкусненькие салатики… Тогда как у нас… У боевых российских офицеров, прибывших сюда не просто так, а чтобы днём и ночью защищать этот аэропорт Северный… В общем, наш завтрак был крайне скуден…
- А тут ещё и в морг идти… - проворчал Юра с самым недовольным видом. - Мало того что жрать нечего… Так ещё и…
- Не хочешь - не ходи! - ответил Батолин. - Снаружи постоишь…
Денисов фыркнул в свой холодноватый чай, но с ротным больше спорить не стал.
А потом мы построили две группы любителей военных экскурсий, да и повели их к двум отдельно стоящим палаткам. Уже на подходе к ним мы заметили то, что в левой палатке установлена печка.
- Дымок идёт… - задумчиво сказал Юра. - Зачем это "им"?
- Греться! - мрачно пошутил командир роты. - По ночам-то холодно!
Однако никто из нас не разделял его мрачновато-весёлого настроя.
- Ну, хватит вам!.. - хмуро произнёс я. - Не в цирк же идём.
- Э-эх… - сказал Серёга со вздохом и больше не балагурил.
Дальше мы шли молча. Я один раз уже был в морге, но это было гражданское заведение. Там все покойники лежат в смирных позах, что придаёт им более-менее приличествующий обстановке вид. А тут нам предстояло кое-что другое. Ведь в этот военно-полевой морг свозили служивых людей, которых смерть настигла в самых различных ситуациях… И выражения их лиц могли быть именно такими… Когда они и умирали. А это - не самое лёгкое зрелище.
Но вот и палатки. Сначала мы остановили строй, а потом пошли разыскивать работников военного морга. Как и следовало того ожидать, они оказались в левой палатке, которая и отапливалась печкой-буржуйкой. Мы с Батолиным вошли во-внутрь и обнаружили там двух солдат. Они сидели за столом в перегороженной половине и что-то ели. Когда я подошёл поближе, то увидел их отстранённо-хмурые и ничего более не выражающие лица. Не обращая на нас никакого внимания, двое бойцов продолжали рубать тушёнку из своих банок. На столе также находилось полбуханки чёрного хлеба и пустые кружки. Зато на печке уже начал закипать армейский чайник…
Всё это я увидел за те коротенькие секунды, пока Батолин сначала окликнул едоков… А потом и потряс за плечо того, кто сидел спиной к нам. Только тогда солдат оглянулся на вошедших…
- Ребята! - произнёс Серёга своим привычно строгим тоном. - Нам нужно своих солдат в морг сводить. Чтобы они привыкли к мёртвым.
- Идите! - произнёс солдат, сидевший к нам лицом. - И смотрите.
Говорил он совершенно равнодушно и как-то… Безжизненно, что ли. В его взгляде сначала было промелькнула маленькая искорка удивления, но она исчезла очень быстро. И солдат опять принялся ковырять ложкой в своей банке. Тушёная говядина была совершенно неподогретой, то есть почти что замороженной… Поэтому холодное мясо поддавалось бойцу с большим трудом.
- Нет! - заявил упрямый и настырный гость с капитанскими звёздочками-пятнышками. - Нам нужно, чтобы вы сами всё тут показали. Это ваша территория.
Сидевший к нам лицом солдат поднял голову и посмотрел на своего напарника.
- Вань. - послышался тусклый и почти безжизненный голос.
Сидевший к нам спиной боец понимающе кивнул и стал выбираться из-за стола. Если тот пехотинец сидел на солдатской кровати, то этот Ваня располагался на большом деревянном ящике, который был придвинут к столу слишком уж близко.
Наконец-то наш сопровождающий вылез из-за стола и тут же направился к выходу. Однако капитан Батолин остановил его за плечо.
- Стой, солдат! - заявил суровый и строгий командир. - Ты сначала дожуй!.. И потом иди!
Тут оба пехотинца посмотрели на нас. Причём, какими-то странными взглядами. Словно мы с Луны свалились в их грязную и задымленную палатку. Да ещё и перегороженную на две половины. Причём, именно в ту часть палатки, где и обитали эти двое смертельно уставших солдат. Тогда как в другой половине могло находиться всё… Что войне будет угодно.
Может быть именно поэтому они и посмотрели на нас так странно. Или же из-за того, что эти солдаты сами за это время уже отвыкли от многих элементарных понятий.
- Дожуй! - ещё раз приказал Батолин.
А ведь пехотинец, вставая из-за стола, как раз зачерпнул из банки два больших куска холодного мяса. Возможно он собирался прожевать их по дороге… а тут ему пришлось стоять на одном месте… И работать челюстями в усиленном режиме… Да и глотать это мясо, толком его не разжевав.
- Вот теперь пошли. - произнёс товарищ капитан и мы направились наружу.
А там продолжали стоять наши бойцы-разведчики. Они курили и переговаривались вполголоса, терпеливо ожидая дальнейших команд. А солдат-пехотинец уже подошёл ко входу в правую палатку и раздвинул пошире оба полога.
- Заходите. - произнёс он и первым занырнул внутрь.
Вслед за ним в палатку-морг стали заходить сначала офицеры, а затем и остальные разведчики. Внутри было сумрачно и нам понадобилось какое-то время на то, чтобы глаза привыкли к очень скудному освещению.
- Вот! - сказал пехотинец и показал рукой сначала в одну сторону, а затем в другую. - Вот здесь лежат наши… А тут - местные. Смотрите!
В левой половине огромной палатки находилось двое носилок, на которых лежали людские тела. Батолин попросил пехотинца выйти и откинуть с окошек защитные клапаны. Тот опять кивнул понимающе и, продираясь через толпу вошедших, пошёл выполнять очередную просьбу странноватого товарища капитана.
Через минуту-другую в палатке стало гораздо светлее. Сквозь запылённые окна сюда пробивался яркий утренний свет и мы могли без труда рассмотреть лежавших на носилках военных.
Ближе к окну находился труп прапорщика. Это был уже немолодой мужчина с седеющими висками. Его возраст составлял лет так сорок- сорок пять. Одет он был в обычный общевойсковой бушлат однотонного цвета, летние штаны с карманами по бокам. На ногах - солдатские парадно-выходные ботинки. На голове каким-то чудом продолжала оставаться армейская шапка-ушанка. Судя по всему, он не собирался бежать в атаку с автоматом наперевес. Это был обычный товарищ прапорщик, каких в войсках сотни тысяч. Может быть начальник какой-нибудь аппаратной связи или же машины техпомощи…
- Как будто спит. - вздохнув, сказал чей-то голос сзади.
Действительно. Невольно создавалось такое впечатление, что этот немолодой прапорщик только что прилёг отдохнуть на носилки. Обмундирование его было вполне опрятным и чистым. Только лишь ботинки слегка заляпаны грязью. Да и вся его поза казалась какой-то умиротворённо-спокойной. Возможно из-за сложенных на животе рук, кисти которых были накрепко привязаны друг к дружке беленьким бинтом. Как это обычно делают для того, чтобы верхние конечности убитого не болтались при ходьбе тех, кто несёт носилки. И таким образом не мешали дальнейшей транспортировке покойного.
- А куда же пуля попала? - спросил Денисов, сидя на корточках у тела погибшего. - Нигде не видать.
Юре никто не ответил. Он вздохнул и поднялся. А мы по-прежнему смотрели на мёртвого прапорщика. Может быть именно под его привязанными руками и находилось входное пулевое отверстие, в результате чего он и был убит.
Но более всего мы смотрели на лицо. Оно у покойного прапорщика было очень спокойным. Закрытые глаза и неплотно сомкнутые губы, лёгкая щетина на щеках и чистый лоб, чуть курносый нос и короткая стрижка - всё это выглядело очень обыденно… И даже не верилось, что этот товарищ прапорщик мёртв. Что он не встанет сейчас с этих носилок и не потянется после крепкого сна. Что он не протрёт своё заспанное лицо большими и мозолистыми руками, перед тем как пойти выполнять свои служебные обязанности.
- Да-а… - сказал Батолин, отходя от покойного. - Жалко прапора… Наверняка, дети остались.
Командир роты окликнул солдата-пехотинца. чтобы выяснить из какой воинской части и откуда этот прапорщик доставлен…
- И вообще… - говорил Серёга. - Какие-нибудь документы есть или нет?
Но работника военно-полевого морга здесь уже не наблюдалось. По видимому, он пошёл доедать свой завтрак.
- Товарищ старш-нант! - произнёс подошедший ко мне Винтер. - Там морпех лежит! Маленький такой!
И я пошёл туда, где больше всего скопилось наших бойцов. Вскоре и мне удалось разглядеть очередную жертву чеченской войны.
Этот погибший и в самом деле являлся маленьким морским пехотинцем. О его войсковой принадлежности свидетельствовал ярко-красный нарукавный шеврон. Этот кружочек с якорем внутри. Одет он был в камуфлированный бушлат с чёрным воротником и такие же камуфлированные штаны. Форма хоть и была новой, однако не совсем уже чистой. Кое-где виднелась подсохшая грязь. Да и его ботинки-берцы только вверху были чёрными.
- Пацан ещё! - сказал Юра Денисов. - совсем пацан…
Он не договорил. Мы и так уже видели то, что этот мёртвый солдат морской пехоты… Он только лишь одет в военную форму… А в действительности это был худенький восемнадцатилетний мальчик. Его тонкие запястья торчали из рукавов бушлата как-то неестественно… Непривычно!
И умер он как-то по-детски. Потому что пуля попала ему прямо в левый глаз. И в этот свой последний миг жизни… Этот маленький морпех только и успел сделать то… Что инстинктивно закрыть обоими руками своё лицо… Его заляпанные грязью ладошки так и остались… Прикрывать мальчишеское лицо уже и после самой смерти… А вот тогда…
- Даже руки бинтом не связали…
Я не оглянулся назад, узнав по голосу своего Харитона. Ведь кисти убитого морпеха действительно не были зафиксированы для дальнейшей транспортировки. Маленькие ладони с тонкими пальцами навечно застыли в том предсмертном движении. Увы… Эта инстинктивно защитная реакция его не спасла. Пуля вошла в глаз и убила его почти мгновенно. Но именно в те доли секунды, когда железо войны только-только причинило ему боль в области глаза… Именно тогда этот худенький пацан быстро закрыл лицо обеими руками… Уже ни о чём не думая и ни на что не надеясь!