Стоит сказать, что проблемы по механической части имелись у всех рейдеров из-за долгого нахождения в плавании и, зачастую, продолжительной эксплуатации судовых установок в экстремальных режимах. Однако, если у дизельных кораблей новой постройки они не оказали большого влияли на результаты боевой деятельности, то про крейсера с паровыми турбинами такого сказать нельзя. "Тор", являясь новым судном, не испытывал особых проблем, а вот КТВ "Ориона" и "Виддера" так и пестрят описаниями поломок, из-за которых служба на них превратилось для машинных команд в настоящее мучение. Позднее РВМ было вынуждено признать, что "Курмарк" и "Ноймарк" ни в коем разе не должны были использоваться в качестве коммерческих рейдеров. Имелись большие проблемы с двигателями и на дизель-электроходе "Корморан", но они были связаны с тем, что его энергетическая установка была совершенно новой, толком не отлаженной. Известно, что Редер предложил корветтен-капитану Теодору Детмерсу отложить выход в море до ее полного испытания, но командир "Корморана" отказался. Поэтому проблема с баббитом для вкладышей подшипников возникла уже в походе.
Не стоит забывать и о других недостатках, присущих пароходам. Если моторные суда, например "Атлантис", потребляли в сутки в среднем 8–9 тонн соляра, то "Виддер" и "Орион" - около 40 тонн нефти. Время разогрева паровых котлов также не шло ни в какое сравнение со временем набора полного хода дизельными судами, плюс ко всему, турбину приходилось постоянно держать в работающем состоянии. Так что, лучшим выбором для превращения во вспомогательный крейсер, все-таки являлись корабли с дизельной энергетической установкой.
Вооружение
Первоначально главный калибр каждого вспомогательных крейсеров составляли взятые из арсенала шесть 150-мм орудий SK L/45 образца 1906 г. в установках MPL С/13 на центральном штыре, снятых в свое время с линейных кораблей и линейных крейсеров кайзеровского флота, и установках MPL С/16, изготовленных для недостроенных легких крейсеров периода Первой мировой войны. Широко распространенная информация Э. Грёнера о том, что на корабли "первой волны" ставили орудия со старых линейных кораблей "Шлезвиг-Гольштейн" и "Шлезиен", очевидно, не соответствует действительности, поскольку эти орудия были сняты только в 1940 году. Большинство орудий оказалось уже порядком расстрелянными, так что реальная дальность не превышала и 10 тысяч метров. Боекомплект состоял из 300 снарядов (фугасные с донным и головным взрывателем) на орудие. Всего же в погребах хранилось 1500 150-мм фугасных снарядов L/4,6 с донным и L/4,5 с головным взрывателем. Они имели одинаковый вес 45,3 кг, но различались по количеству взрывчатки (3,058 и 3,892 кг). Кроме этого, было 250 150-мм фугасных трассирующих снарядов L/4,5 с головным взрывателем и 50 150-мм осветительных снарядов весом 41 кг.
На "Штире", "Коронеле", "Шифф-5" и вышедших во второй поход "Торе" и "Комете" находились уже новые 150-мм орудия типа Tbk С/36 L/48 (Schnellfeuerkanone in Torpedobootslafette - скорострельное орудие на миноносном станке С/36 с длиной ствола 48 калибров), аналогичные стоявшим на эсминцах типа 1936А.
Вспомогательные крейсера "первой волны" кроме главного калибра имели также погонные сигнальные пушки, предназначенные для подачи предупредительных выстрелов. Для этих целей ставились трофейные польские 75-мм скорострельные орудия производства французских фирм "Шнейдер" и "Крезо" (дальность стрельбы до 8000 м), а также абсолютно устаревшие корабельные 60-мм/18 пушки (дальность стрельбы - около 4000 м), использовавшиеся ранее как десантное вооружение для весельных баркасов еще кайзеровского флота. Они показали себя практически бесполезными и вскоре были сняты.
В качестве малокалиберной артиллерии на шести первых рейдерах устанавливались один спаренный 37-мм зенитный полуавтомат С/30 и четыре одинарных 20-мм зенитных автомата С/30 (оба типа имели боекомплект по 2000 выстрелов на ствол). В дальнейшем ее состав менялся.
Так, на "Корморане" из-за нехватки 37-мм зениток установили два противотанковых орудия того же калибра (боезапас 1500 снарядов на ствол), на "Михеле" и "Шифф-5" имелось дополнительное 105-мм зенитное орудие (боезапас 400 снарядов) а на "Коронеле" 37-мм полуавтоматы заменили на 40-мм "бофорсы" (2000 снарядов).
Кроме артиллерии на борту вспомогательных крейсеров имелись 533-мм торпедные аппараты - как надводные, так и подводные. Количество труб у них было разным - от одной до трех. Рейдеры использовали только парогазовые торпеды типа G7a (заряд 280 кг, режимы хода: 6000 м на 44 узлах, 8000 м на 40 уз. или 14000 м на 30 уз.). Они могли снабжаться контактным или магнитным взрывателем, однако в начале войны оба работали крайне ненадежно. Кроме того, в начале войны торпеды страдали от дефектов рулей глубины.
О составе СУАО имеется очень мало сведений. Известно, что на всех крейсерах стандартным было наличие одного 3-м дальномера, обычно находившегося на надстройке. На чертежах "Пингвина" видно, что у него имелось два таких дальномера. "Корморан", кроме 3-метрового, располагал еще двумя 1,25-метровыми.
На начальном периоде боевых действий тактика действий вспомогательных крейсеров сводилась к максимально возможному сближению с жертвой, после чего сбрасывалась маскировка, делался предупредительный выстрел из погонного орудия и прожектором передавался приказ остановиться и не пользоваться радио. Очень скоро выяснилось, что от сигнальных орудий совсем мало толку и в будущем предупредительные выстрелы уже делались из 150-мм орудий. В случае невыполнения приказа, огонь велся на поражение главным калибром. Первыми целями становились радиорубка, орудия и мостик. Однако, например, Г. фон Руктешелль на "Виддере", не желая подвергать опасности корабль и команду, сразу же избрал другую тактику, нападая только ночью с минимальной дистанции без предупредительного выстрела и открывая огонь сразу изо всех стволов. Когда же британское Адмиралтейство обязало капитанов торговых судов использовать радио в случае нападения, даже при наличии смертельного риска для жизни, то и командиры остальных рейдеров перешли на такую тактику. Торпеды немцы тратили неохотно, приберегая их для крайних случаев (как пример - бой "Корморана" с "Сиднеем") или для того, чтобы добить судно, тонувшее очень медленно. Бывали и исключения, когда требовалось добиться как можно большего максимального эффекта при нападении. Рейдерам "первой волны" не повезло - на их борту оказались "угри" (неофициальное название торпед в германском флоте) с дефектами рулей глубины, которые стали причиной пресловутого "торпедного кризиса" 1940 г. во время проведения операции "Везерюбунг". Поэтому зачастую торпедные залпы оказывались безуспешными - так "Орион" выпустил в британское судно "Чосер" восемь (!) торпед, но ни одна из них не взорвалась.
Памятуя об успехах германских рейдеров Первой мировой войны, четыре вспомогательных крейсера ("Орион", "Атлантис", "Пингвин" и "Корморан") были приспособлены для постановки якорных контактных мин типа ЕМС (общий вес 1135 кг, заряд 250 кг). Командование также планировало разместить минное оружие на небольшом "Торе", но его командир сумел избежать этого, отговорившись нехваткой места для обустройства минного отсека.
Для проведения воздушной разведки на каждом корабле находились от одного до трех гидросамолетов. При этом один из них находился в трюме собранным, а остальные использовались в качестве источников запасных частей. Применялись машины четырех типов: немецкие "Хейнкель" He-114А-2, "Арадо" Ar-196 серий А-1 и А-2, "Арадо" Ar-231 и закупленные в Японии "Накадзима" E8N1. Имеется информация, что на "Коронеле", если бы он вышел в поход, мог находится один автожир Fa-330 "Бахштельце".
Не-114А-2 представлял собой двухместный цельнометаллический двухпоплавковый полутороплан. Он вооружался одним 7,9-мм пулеметом и мог нести две 50-кг бомбы. Аппарат развивал скорость до 332 км/ч и имел максимальную дальность полета 930 км. Летчики не очень высоко оценивали "Хейнкель" из-за его плохих летных качеств, низкой маневренности, тенденции к вихлянию сразу после касания воды и слабости конструкции. Куда более удачной машиной оказался "Арадо" Ar-196 - двухместный двухпоплавковый гидросамолет, выполненный по нормальной аэродинамической схеме с низкорасположенным крылом. Он развивал скорость 330 км/ч и имел дальность полета 800 км. Вооружение состояло из двух 20-мм пушек, двух 7,9-мм пулеметов и двух 50-кг бомб. По сравнению с "Хейнкелем", "Арадо-196" был меньше, маневреннее на воде и воздухе, а также имел более короткий разбег для взлета. Самой неудачной машиной оказался "Арадо-231", спроектированный для использования с подводных лодок, и представлявший собой одноместный двухпоплавковый моноплан с высокорасположенным крылом (скорость 170 км/ч, дальность 500 км). Он отличался крайней хрупкостью конструкции, в результате чего использовать гидросамолет не было возможности при наличии даже небольшого волнения на море. Вообще "Арадо-231" являлся опытным аппаратом (всего изготовили только шесть штук), и его появление на борту "Штира" была прихотью командира рейдера X. Герлаха, который очень скоро раскаялся о принятом решении. "Накадзимой" немцы остались в целом довольны, посчитав его медлительной, неповоротливой машиной, но при этом весьма надежной и удобной, обладавшей ко всему прочему очень малой посадочной скоростью - 50 км/ч. На всех типах гидросамолетов отсутствовала рация, поэтому сообщения передавались самыми примитивными, заранее оговоренными, способами - сбрасыванием записок на палубу корабли, покачиванием крыльев, запусками разноцветных ракет.
Для успешного взлета воздушного разведчика рейдер круто поворачивался бортом к ветру, создавая небольшую площадку спокойной воды, называвшуюся в германском флоте "утиным прудом", куда стрелой быстро опускали крылатую машину. Спуск гидросамолета на воду и его подъем на борт корабля был сложной технической операцией и требовал высокой квалификации и быстроты действий обслуживающего персонала. Джозеф Слэйвик в своей книге "Одиссея рейдера "Атлантис"" так описывает подъем крылатой машины:
"Сложный процесс посадки тоже требовал присутствие наблюдателя, который помогал пилоту выбраться из кабины, поймать болтающиеся в воздухе крюки и закрепить тросы в трех точках на верхней части гидросамолета. Два троса крепились к капоту двигателя, а один закреплялся перед кабиной. Когда тросы были заведены, пилот мог выключить двигатель и покинуть самолет. Когда стрела поднимала самолет с воды, оба члена экипажа прыгали с крыльев на палубу".
Зачастую машины получали серьезные повреждения именно во время этих операций.
Три крейсера - "Комет", "Корморан" и "Михель" - несли на борту своеобразное "вундерваффе" - легкие торпедные катера типа LS, спроектированные перед самой войной. Эти младшие братья знаменитых "шнелльботов" имели водоизмещение 11,5 т и развивали скорость 40 уз. По проекту они вооружались двумя 450-мм торпедными аппаратами и одной авиационной 20-мм пушкой MG151/20. Однако, поскольку торпедные аппараты калибра 450 мм в 1940 г. еще серийно не производились, чтобы не задерживать передачу катеров флоту, LS-2 и LS-3 вошли в строй в качестве минных заградителей, предназначенных для установки мин на входах в порты. Первый нес три магнитных донных мины типа ТМВ (общий вес 740 кг, заряд 540 кг), второй - четыре.
В качестве средств пассивной защиты на всех вспомогательных крейсерах устанавливалась аппаратура для постановки дымовой завесы, для которой имелось около 1000 литров дымообразующего состава. На вышедших во второй поход "Торе" и "Комете", а также "Коронеле" и "Шифф-5" устанавливались радары.
Средства связи
Радиоаппаратура на вспомогательных крейсерах являлась стандартной для Кригсмарине. Обеспечение связи на дальних расстояниях достигалось не увеличением мощности передающих устройств, что неизбежно привело бы к усложнению антенного и фидерного хозяйства, а за счет применения коротковолнового диапазона. Таким образом, мощность установленных на них передатчиков не превышала 800 Вт. Однако для рейдеров это не всегда являлось плюсом, так как известны жалобы радистов на недостаток мощности, когда требовалось забить сигнал о помощи атакуемого судна. Характерной особенностью корабельной радиоаппаратуры производства фирм "Лоренц" и "Телефункен" являлось широкое использование однотипных унифицированных деталей и конструктивных узлов, что в значительной мере упрощало производство и ремонт аппаратуры. Ящики - контуры, содержащие отдельные каскады, равно как и другие крупные и мелкие детали во всех передатчиках, были легко заменяемы запасными. Основные передатчики имели диапазон частот (исключая УКВ) в пределах от 100 КГц до 23 МГц (длина волны 3000-13 м). Диапазон частот УКВ передатчиков - 37,5-46 МГц (длина волны 8–6,5 м). Характерными значениями мощности, отдаваемой в антенну для передатчиков, были: 800, 200, 150, 70, 40, 15, 10, 3 и 1 Вт. Радиоприемные устройства имели диапазон частот в пределах от 15 КГц до 24 МГц (длина волны 20000-12 м).
Рядом с радиорубкой располагался шифровальный пост, оборудованный шифровальной машиной "Энигма". Для ведения радиоигры на некоторых рейдерах имелось по две радиорубки, разнесенные в оконечности, чтобы при одновременной работе создавать у противника видимость нахождения рядом друг с другом двух различных кораблей.
Для общения с РВМ и между собой вспомогательные крейсера использовали код "для иностранных вод". Его с 1941 года сменил "Эгир", которым пользовались все надводные военные корабли Кригсмарине, находившиеся в плавании вне контролируемых немцами водных пространств. Для связи с подводными лодками применялся код "Гидра", а для контактов с блокадопрорывателями - "Зондершлюссель-100". Кодовые таблицы менялись раз в месяц, за исключением шифров "Эгир" и "Зондершлюссель-100", у которых это происходило один раз в год. Остается лишь добавить, что оба этих кода так и остались не расшифрованными союзниками.
Командиры и экипажи
От командира вспомогательного крейсера в походе зависит слишком многое. Для того чтобы суметь успешно воевать в сложнейших условиях и обстоятельствах, он должен быть умным, волевым, изобретательным, хладнокровным и являться образцом подражания для своих подчиненных. Почти постоянно предоставленный только сам себе, не имеющий всей необходимой информации, он обязан принимать единственно верное, зачастую нестандартное решение. В связи с этим, РВМ заранее составило перечень офицеров, которые по своим личностно-служебным качествам могли занять место на командирском мостике. Поэтому неудивительно, что рейдеры "первой волны" повели в поход такие авторитетные на флоте офицеры "старой закваски", начинавшие службу еще в кайзеровском флоте, как Бернгард Рогге, Курт Вайер и Отто Кэлер, командовавшие до войны учебными парусными судами, один из лучших минеров Эрнст-Феликс Крюдер и гидрографов Роберт Айссен. Особняком среди них выделяется фигура Гельмута фон Руктешелля, командовавшего подводными лодками еще в годы Первой мировой войны, а после ее окончания ушедшего в отставку. Тем не менее, его действия оказались не менее, а в кое-чем даже более эффективными, чем у строевых коллег. Командиры крейсеров "второй волны" Теодор Детмерс, Гюнтер Гумприх, Хорст Герлах, Ульрих Брокзин и Эрнст Тинеман были не столь популярны и известны, хотя тот же Тинеман являлся в немецком флоте главным специалистом по переоборудованию вспомогательных крейсеров.
Первоначально комплектация команд рейдеров осуществлялась по принципу пословицы "На тебе, Боже, что мне негоже". На начало войны в руководстве Кригсмарине существовало сильное лобби противников вспомогательных крейсеров, что сразу же отразилось в подборе экипажей - на корабли направлялись худшие люди, а также зачастую неквалифицированные резервисты и запасники. Точка зрения кадровой службы сводилась к рассуждению "Зачем убивать в начале войны такое количество первоклассных моряков?" Так из присланных 214 человек низших чинов Рогге после личной беседы с каждым отклонил 104 кандидатуры. Вайер пошел еще дальше, отказавшись от 2/3 своей первоначальной команды. На это у них были свои основания. Опыт Первой мировой показал, что не каждый моряк способен к длительному, до двух лет, нахождению в море. Никакого отдыха на берегу, маломальский комфорт в быту, отдых в кубриках, переделанных из грузовых трюмов, постоянное нормирование пищи и пресной воды, отсутствие свежих овощей и фруктов, никаких вестей из дома, не говоря уже о женском обществе. Служба на борту вспомогательного крейсера могла оказаться чрезвычайно скучной и монотонной: в течение нескольких месяцев ни одного встреченного судна. Таким образом, командирам очень важно было постоянно поддержать мораль своих людей на высоком уровне. В связи с этим все рейдеры хорошо снабжались кинофильмами, книгами, грампластинками. Постоянно проводились спортивные состязания, издавались корабельные газеты, по внутренней радиовещательной сети все время сообщались свежие новости и транслировалась музыка. Кое-где прямо на палубе устроили плавательный бассейн. Во время похода на "Комете" был проведен конкурс, куда каждый член экипажа представлял свое творчество (модели кораблей, картины, безделушки и т. п.), а на "Штире" состоялась вещевая лотерея с главным призом в 3000 рейхсмарок. На некоторых кораблях давались концерты и ставились театральные постановки. Рогге ввел на "Атлантисе" практику предоставления "отпуска на борту", когда нижние чины могли наслаждаться ничегонеделанием в пустующем лазарете сроком до двух недель.
Еще одной особенностью комплектования экипажей вспомогательных крейсеров было наличие на них призовых офицеров. Эти офицеры, обычно являвшимися опытными моряками торгового флота, переходили на захваченные суда и уводили призы к берегам рейха. Поэтому их количество на рейдерах постоянно менялось. По мере необходимости новых офицеров либо присылало РВМ, либо командиры крейсеров сами забирали людей со встреченных блокадопрорывателей или судов снабжения.
"Первая волна"
Итак, как уже писалось ранее, к 27 ноября 1939 г. РВМ заключило контракты с верфями о начале работ на двенадцать судах. Всего на работы отводилось 60 дней, чтобы первые рейдеры смогли выйти в море той же зимой. Однако возникшие сложности с переоборудованием и комплектацией кораблей, с загруженностью верфей другими, более важными и срочными заказами, привели к тому, что сроки начали нарушаться уже в самом начале. Вскоре работы на некоторых судах были вообще прекращены. В итоге, к концу года в строй вступили всего три рейдера - "Виддер", "Орион" и "Атлантис". Наступившая же крайне суровая для Балтики зима 1939/1940 г., в свою очередь, полностью сорвала испытания и учебные тренировки. Как результат - только 1 апреля 1940 г. в море вышел первый германский вспомогательный крейсер со времен Великой войны - "Атлантис". Через пять дней за ним последовал "Орион", а еще через месяц - "Виддер". Затем наступил перерыв, вызванный оккупацией Норвегии и Дании, после чего летом в поход отправились еще три рейдера: "Тор", "Пингвин" и "Комет", вступившие в строй уже в 40-м году. В итоге, Германия смогла, не учитывая линкоры и тяжелые крейсера, противопоставить морской торговле Британии и ее союзников только эти шесть рейдеров "первой волны".