- Все это набор лжи, клевета.
- Тем не менее, ваше величество...
Цыси взорвалась в гневе.
- И ты веришь в эту клевету! - воскликнула она. - Ты, именно ты, Ли! На кого же тогда мне надеяться, как не на тебя! Вокруг меня собрались сплошные негодяи.
Ли Хунчжан, несмотря на свою внушительную комплекцию и уравновешенный характер, казалось, готов был бежать. Он никогда прежде не видел свою госпожу в таком состоянии. Вены вздулись у нее на лбу, обнажившиеся в оскале зубы сверкали белизной.
- Сообщи всем! - закричала она. - Я сниму головы с плеч этих клеветников. Даже самых высокопоставленных! Пусть знают! И запомни это сам!
Ли Хунчжан поднялся с колен и, пятясь, двинулся из залы для аудиенций. Чжан Цзинь ждал у двери и вышел вместе с ним.
- Она очень, разгневана, - с трудом выдавил Ли, - с ней может случиться припадок. Я только доложил ей: на базарах, мол, шепчутся о том, что Вань Лицюнь якобы рассказал перед смертью. И это вызвало такой бурный гнев ее величества...
Ли был в ужасе.
- Просто у нее сегодня такое настроение, - заверил его Чжан Цзинь. - Поверьте мне, маршал Ли, Цыси слишком высоко ценит ваш талант и лояльность, чтобы по-настоящему разозлиться на вас. Обещаю, в следующий раз, когда вас примет ее величество, она будет такой же любезной, как и прежде.
Ли отбыл, удрученно качая головой, а Чжан Цзинь поспешил в залу для аудиенций. Цыси поднялась со стула и стояла у окна, медленно помахивая веером. За время болезни она похудела, однако выглядела даже лучше и здоровее, чем прежде.
- Его превосходительство очень расстроен, ваше величество, - сообщил Чжан.
- Иначе и быть не могло. Ему поделом досталось за те слухи, что он мне принес, - ответила Цыси. Казалось, она полностью восстановила контроль над собой, но Чжан Цзинь прекрасно знал, что она ни при каких обстоятельствах не теряла самообладания. Гнев Цыси был всегда очень тщательно отмерен.
- Тем не менее, ваше величество, не верится, чтобы Вань Лицюнь выболтал содержание вашей беседы с Цюньци незадолго до смерти императрицы.
- А как он узнал об этом? Ему что, сказал сам Цюньци?
- Старик клянется, что не рассказывал никому о той беседе, ваше величество.
- Могу ли я ему верить?
- Кто знает? Последние события тяжело отразились на его рассудке. Нелегко приучать собственную дочь к опиуму, а затем следить, чтобы она принимала его смертельными дозами. Но несмотря ни на что он клянется в своей вечной преданности вам и династии, ваше величество. То, что Вань Лицюнь выступил с подобным обвинением, а затем покончил с собой - чистая случайность. Оно не может быть не чем иным, кроме клеветы.
- Слухи, наветы, - пробормотала Цыси. - Люди обычно безоговорочно верят тому, что кто-либо говорит, перед тем как убить себя. А вот то обстоятельство, что слухи стали распространяться именно в то время, когда я болела и мои враги считали меня обреченной, не может быть случайным совпадением. Хорошо, я докажу, что они заблуждались, все до единого. Ты принял меры против этих измышлений?
- Я написал всем, кому следовало, ваше величество.
- Ты написал Баррингтону?
- Конечно, ваше величество.
- И что он ответил?
- Ответ я еще не получил, ваше величество. Но Баррингтон, как и Ли, как все великие мандарины, на вашей стороне. В этом я уверен.
- Потому что у них нет выбора? Но ты прав. Никто не может доказать мою причастность. Мы достойно выйдем из этого положения, как выходили из многочисленных передряг в прошлом - ты и я. А теперь займемся поиском виновных и накажем их.
- Хорошо, ваше величество. Только возникла одна проблема.
Цыси обернулась к нему.
- Слухи дошли до Цыань. Мне Чжун Гофань передал. - Чжун Гофань был старшим евнухом Цыань.
- Продолжай.
- Чжун Гофань сказал мне, что Цыань очень огорчена. Что... - Он заколебался.
- Продолжай, - повторила Цыси.
- Он сообщил неприятные вещи. Она вспомнила, как вы сделали своего племянника императором, что вы нарушали и другие традиции. И это разгневало ее. Теперь она заявляет, что вы повинны в смерти императрицы Алюты. Она при евнухах назвала вас убийцей.
Чжан Цзинь склонил голову в ожидании вспышки раздражения, но Цыси несколько минут хранила молчание. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал спокойно:
- Как она посмела сказать такое обо мне? У нее есть доказательства?
- Она сказала своим евнухам, что ей не требуется доказательств, потому что она прекрасно знает вас, ваш характер, ваше величество. Чжун Гофань сообщил мне все это.
- Ха! Она может делать все, что ей угодно, с такого рода доказательствами! Вместе со своими евнухами! - Тон Цыси был пренебрежительным.
- Она также сказала, будто вы заставляли ее соглашаться с нарушением законов и традиций с самой смерти Сяньфэна, ваше величество.
- Заставляла ее? Как же иначе я могла получить ее подпись под нашими декретами? Ей и дела нет до управления страной. Ни для кого не секрет, что она совершенно ничем не занималась в последние месяцы, когда я болела.
- Чжун Гофань сказал, что она особенно много времени уделяет критике избрания императора Гуансюя. Она даже назвала это преступлением.
Цыси уставилась на него.
- Зачем ты мне все это рассказываешь, Цзинь? Ты полагаешь, меня интересует, в чем Цыань признается своим евнухам?
- Цыань угрожает не подписывать больше ни одного декрета, и все только потому, что именно вы представляете их, ваше величество. И собирается не делать этого до тех пор, пока не прогонит принца Цюня.
Цыси нахмурилась.
- Так и сказала? Она собралась парализовать работу правительства?
- Я думаю, быть может, она почувствовала вкус власти в прошлом году и хочет продлить удовольствие от участия в правлении страной, ваше величество. Можно предположить, что она хочет власти, поскольку имеет на это право. Кроме того, ваше величество, Чжун Гофань сообщил мне, что у Цыань якобы есть документ, подписанный императором Сяньфэном перед смертью, который дает ей право как старшей вдовствующей императрице приказать казнить вас, если вы попытаетесь править как деспот. По словам Чжун Гофаня, его госпожа задумалась, не стоит ли использовать этот документ. -
И опять Чжан Цзинь ждал взрыва эмоций, но Цыси спокойно вернулась в свое кресло.
- Твой друг все выдумывает, - хладнокровно сказала она. - Я знала бы о существовании такого документа.
- Даже слухи о существовании этого документа сами по себе, ваше величество, могут оказаться на руку вашим врагам.
Цыси некоторое время размышляла.
- Цыань ни к чему распространять такие слухи, - наконец сказала она по-прежнему спокойно. - Как ты сам говоришь, у нее и так есть право на власть. Она останется старшей вдовствующей императрицей до смерти. - Цыси посмотрела на евнуха и весело улыбнулась. - Однако мы должны навести мосты в наших взаимоотношениях с Цыань. Вместе - мы всё, врозь - ничто, так же и Китай. Чжан Цзинь, ты отнесешь Цыань послание от меня, пригласишь ее величество Выпить со мной чаю, чтобы вместе обсудить распространяемую обо мне клевету. Скажи ей, что я жду ее, чтобы доказать свою невиновность. Иди сейчас же.
Цыси напевала про себя, сидя в саду, окруженная дамами. С некоторых пор у нее появилась привычка заниматься рисованием в редкие минуты отдыха, и сейчас она сидела перед мольбертом, нанося мазки на холсте. Маленькие собачки, называемые пекинесами, так как эта порода была выведена в столице, возились у ее ног. На полотне в полыхании красок проявлялись Орнаментальные Воды - их многочисленные арочные мосты, летние дворцы, увенчанные многоярусными крышами, усыпанные цветами берега.
Дамы перешептывались между собой о том, что никогда не видели Цыси такой умиротворенной, такой поистине домашней, как в последние пару дней. Невероятно, но, готовясь к встрече с Цыань за чашкой чая, она даже пришла на кухню и собственноручно приготовила несколько пирожных.
- Это только для ее величества, - предупредила она их. - Ее любимые молочные пирожные.
Конечно же, дамы прекрасно знали о наводнивших не только Запретный город и Пекин, но и едва ли не весь Китай слухах о том, что Цюньци приучил свою дочь к опиуму и довел ее опиекурением до смерти. И что великий ученый Вань Лицюнь, старый друг Цюньци, поклялся на смертном одре, что старика заставила сделать это Цыси. Они бы нисколько ее не осуждали, даже зная за ней вину, так как были ее дамами. С падением Цыси им тоже несдобровать. В такой ситуации они восхищались ее самообладанием, к тому же выяснилось, что за время болезни младшей императрицы сформировалась группировка знати, оппозиционная ее правлению, и что члены этой группировки добивались, чтобы ее возглавил единственный в империи человек, способный открыто выступить против Цыси, - императрица Цыань.
Цыси слушала их шепот и, хотя слов было не разобрать, понимала, о чем шла речь. Но поскольку все они были ее ставленницами, Цыси не волновало, что бы они там ни говорили или ни думали. Только династия, только империя имели для нее значение. Исходя из этой нехитрой философии, все, что она делала и что должна будет сделать, предопределено богами.
Чжан Цзинь вошел в сад.
- Императрица на подходе, ваше величество.
Цыси встала с табурета и положила кисть. Собаки залаяли, когда хозяйка медленно направилась по траве к галерее, в конце которой в этот момент показалась Цыань в сопровождении двух евнухов и дам свиты.
- Цыань, - приветствовала Цыси, - я так рада тебя видеть. Как же давно ты не навещала меня!
- Да, прошло немало времени после твоего последнего визита ко мне, - парировала Цыань.
- Знаю. Я очень занята делами государства. Но теперь, насколько я понимаю, ты хочешь занять подобающее тебе место рядом со мной в управлении нашей великой империей.
Цыань возмущенно взглянула на нее, но врожденная тактичность не позволила ей напомнить своей напарнице, вдовствующей императрице, что подобающее ей место не рядом, а впереди Цыси.
- Мы должны многое обсудить, - заметила она.
- Для этого я тебя и позвала. Но сначала давай сядем и попьем чаю, тогда беседа пойдет легче. - Цыси села рядом с Цыань. - Мне удалось раздобыть немного молочных пирожных для тебя.
- Очень любезно с твоей стороны. - Цыань взяла пирожное, надкусила его и тут заметила, что Цыси не ест. - А ты сама не попробуешь?
- Я не люблю молочные, - сказала Цыси. - Все они для тебя. Итак, я знаю, о чем ты хочешь поговорить: о слухах, распространяемых евнухами Вань Лицюня. Ох уж эти евнухи! От них все беды нашего общества.
Цыань съела еще одно пирожное. Всегда склонная к полноте, овдовев, она оставила все попытки сохранить фигуру и выглядела теперь поистине тучной.
- Дыма без огня не бывает, Цыси, - заметила она.
- Не спорю. Вполне возможно, Цюньци и на самом деле предложил своей дочери принять чрезмерную дозу. Но ведь он, без сомнения, видел, как сильно она скорбела по своему мужу, и очень переживал за нее сам.
- А в чем заключалось твое участие?
- Я тоже видела ее горе, очень беспокоилась и даже как-то обратила внимание отца на страдания дочери.
- Ты признаешь это? - Цыань так удивилась поведению Цыси, что съела третье пирожное.
- Я признаюсь тебе, Цыань, поскольку мы были подругами столько лет и пережили так много трудностей вместе. Никому другому я не сознаюсь.
- Но ты призналась мне, - сказала Цыань.
- Потому что я очень сожалею о случившемся. Оставленная в одиночестве вершить власть от имени нас обеих и нашего приемного сына Гуансюя, наверное, я забыла, с каким подобострастием люди ловят каждое мое слово и иногда неправильно его толкуют. Когда я вспоминаю о несчастной Алюте... Но что теперь говорите об этом! Если ты разделишь мои заботы, как однажды уже сделала это, мне будет значительно легче.
- Тогда я согласна. Для меня тоже большое облегчение услышать твое сожаление о случившемся. Но что делать с Цюньци? Он должен быть наказан. Негодяй совсем потерял стыд.
- Только на людях, Цыань. Поверь мне, что наедине с собой он прямо-таки не находит себе места от угрызений совести. И не забывай, он самый верный сторонник династии. Поэтому сердце мое протестует при одной мысли о его наказании.
- Ты бываешь иногда слишком мягкой, Цыси, - сказала Цыань. - Ну хорошо, мы обмозгуем это дело. Одновременно мы обязаны сделать все, чтобы подобные досадные происшествия не повторялись.
- Значит, мы дружны по-прежнему, - сказала Цыси.
- Мы всегда были подругами, Цыси. Мы стали ими с того момента, когда ждали встречи с матерью Сяньфэна и ты обнаружила, что я родственница твоей матери.
- Счастливые дни, - молвила Цыси. - Наш Сяньфэн. Мне так жаль, что его нет с нами.
- Мне тоже, - согласилась Цыань.
- Ты была его любимицей. Его императрицей.
- Я была его императрицей, - подтвердила Цыань, - но я так думаю, больше всех он всегда любил тебя, Цыси.
- От случая к случаю, - заметила Цыси. - Сомневаюсь, что он мне доверял.
- Как ты можешь такое говорить!
- Могу. Разве не правда, что он вручил тебе документ, разрешающий казнить меня, если я попытаюсь захватить власть?
Цыань рассмеялась:
- Да, он оставил мне такой документ.
- А вот мне он такого документа относительно тебя не давал, - проворчала Цыси.
- Ну, он прекрасно знал, что ничего подобного мне и на ум не придет. Только твоих амбиций он опасался, Цыси.
- И все равно мне очень больно думать, что наш муж до такой степени не доверял мне, - сказала Цыси. - Я бы хотела посмотреть этот документ, если можно.
Цыань опять рассмеялась.
- Его больше не существует. Я уничтожила его, причем много лет назад. Разве могла я когда-нибудь желать твоей казни, Цыси?
- Ах, - воскликнула Цыси, - как ты добра ко мне, Цыань! Ты уверена, что документ уничтожен?
- Да, уверена. Я сожгла его лично.
- Ты не представляешь, какой камень свалился с моей души, - сказала Цыси. - Не хочешь ли еще молочное пирожное?
Глава 3 ВЫЗОВЫ К ИМПЕРАТРИЦЕ
Джеймс Баррингтон поклонился, входя в залу для аудиенций.
- Ваше величество, я счастлив видеть вас в добром здравии после болезни.
Цыси сидела в своем кресле с высокой спинкой, лицо ее выглядело умиротворенно. Вместо привычного желтого одеяния с зеленым шитьем на ней было гладкое белое платье.
- Баррингтон! Рада видеть вас. Всегда рада.
- Позвольте выразить мои искренние соболезнования, ваше величество.
- Грустные времена. За короткий срок случилось столько печальных событий, Баррингтон. Моя страна переживает трудный период, и я тоже. Вы знаете, я тяжело пережила смерть сына, в равной мере горевала по его вдове. Но я отдавала себе отчет, что он в этом мире ненадолго: сын всегда был слабым, болезненным человеком. А Алюта... Я видела, как скорбь сжигает ее, делала все, чтобы помочь ей, но она оставалась безутешной. Другое дело - Цыань. Заболеть так внезапно, без видимых причин! Только что была жизнерадостной и веселой, какой мы привыкли ее видеть на протяжении многих лет, и вдруг - мертва. Попробуй после такого верить в логику жизни.
- Все же из-за чего она умерла, ваше величество?
- Кто знает, Баррингтон. Какой-то внутренний разрыв. Конец наступил очень быстро. На все воля Божья.
- В Европе, ваше величество, непременно произвели бы посмертное вскрытие тела, чтобы установить причину смерти.
Глаза Цыси сверкнули недобрым огнем.
- Нечестивые европейцы! - отрезала она. - Вот уже поистине варвары. Вы хотите, чтобы простой хирург копался в теле императрицы? - Тон ее голоса смягчился. - Мы не делаем этого в Китае, Баррингтон, и вам это прекрасно известно. Существует определенный порядок вещей, и он должен соблюдаться. Мы скорбим по вдовствующей императрице. Но все же должны постоянно помнить, что главная наша забота - о живущих и об империи. Расскажите мне об этом капитане Ланге.
- Капитан Ланг в высшей степени квалифицированный специалист, ваше величество. Он уже обучает моряков и, что более важно, офицеров.
- А что корабли? Он нашел для нас корабли?
- Капитан знает, где искать корабли, ваше величество, но они стоят денег.
- Будут найдены корабли - будут найдены и деньги. Не беспокойтесь о деньгах. Меня больше волнуют люди. Команды во главе с офицерами, как вы сказали. По происхождению вы из семьи мореплавателей, Баррингтон. Вы сами командовали кораблями, кораблями своего отца.
- Совершенно справедливо, ваше величество. Но, увы, я уже староват...
- Староват? Ба! Да вам пятьдесят один год. Мне ли этого не знать? Мне самой сорок шесть. Вы забыли?
- Нет, ваше величество. Все связанное с вами навсегда сохранится в моей памяти.
На лице Цыси мелькнула кокетливо-шаловливая улыбка.
- Вы сожалеете, что никогда не были со мной в постели, Баррингтон?
- Ваше величество!
Цыси расхохоталась.
- Разве старые друзья не могут поговорить об интимных вещах? Но я понимаю, вы хотите провести остаток своей жизни, наслаждаясь плодами своих успехов. Следующее, что вы скажете: "Хочу уехать в Англию", не так ли?
- Нет, нет, ваше величество, - запротестовал Джеймс.
- Вы мне должны рассказать об Англии, - потребовала Цыси. - Я мало о ней знаю. Мне приходилось читать о Франции и Германии, о России, нависшей над нашими границами. Я прочитала книги об Испании и Португалии, но об Англии - нет. Англия никогда не участвует в войнах, но англичане - везде, как муравьи.
- Великобритания достаточно повоевала в свое время и сейчас контролирует могучую империю, ваше величество.
- Равную Китаю? Не может быть империи, сравнимой по мощи с Китаем.
- Очевидно, нет, ваше величество, - сказал Джеймс, осторожно подбирая слова.
- Я так и не смогла прочитать о британской армии. Французы утверждают, что у Британии вообще нет армии.
- У англичан нет такой армии, какая есть у французов или немцев, ваше величество.
- Тогда как они могут называть себя великими? И откуда у них империя?
- Британская империя разбросана по всему свету и существует благодаря успешным действиям Королевского военного флота, ваше величество, самого крупного военного флота в мире.
- Военный флот, - задумчиво повторила Цыси. - Да, я наслышана об этом. Ответьте мне, Баррингтон, не кажется ли вам достойным внимания то, что Британской империй, как и Китайской, правит женщина?
- Поистине удивительно, ваше величество.
- Две женщины правят двумя величайшими империями в мире, - отметила Цыси с видимым удовлетворением. - Наверное, это неправильно.
"Императрица в хорошем настроении, - подумал Джеймс. - Никогда раньше она не была так спокойна й довольна".
- Я слышала, что ваша английская императрица тоже вдова, - продолжала Цыси.
- Истинная правда, ваше величество.
- Две женщины - и столько общего... Королева Виктория писала мне, вы знаете, по поводу Цюнхоу. Я удовлетворила ее просьбу и сохранила негодяю жизнь. Разве не прекрасно было бы, - предположила она, - нам с ней встретиться?
- А... я уверен, что прекрасно, - согласился Джеймс, пытаясь, впрочем, безуспешно вообразить королеву Викторию и Цыси вместе за чаем.
- Разве нельзя организовать такую встречу?