Как когда-то...
Капитан 1 ранга Д. Поспелов читал курсантам лекцию о тактических свойствах корабельной артиллерии. Преподаватель называл современные корабельные артиллерийские комплексы, говорил о том, какие огневые задачи они могут решать, приводил примеры из опыта Великой Отечественной войны, послевоенной боевой подготовки кораблей. В заключение же сказал, что как бы ни совершенна была боевая техника и оружие, но все же эффективность ее применения зависит прежде всего от людей - матросов и офицеров, что умелые и находчивые моряки могут получить от оружия подчас больше, чем оно способно дать согласно своим тактико-техническим данным.
Тогда один из курсантов задал вопрос:
- Товарищ капитан первого ранга, вы говорили, что возможности оружия и боевой техники определяются ее тактико-техническими характеристиками. Как же тогда понять ваши слова о том, что от артиллерийского оружия можно получить больше, чем оно способно дать согласно своим паспортным характеристикам?
Поспелов на какое-то мгновение задумался, а потом стал рассказывать...
Сразу после февральской революции германский флот активизировал свою деятельность на Балтийском, море, вошел в Рижский залив, а затем сделал попытку прорваться через Моонзунд, минуя минные заграждения, в устье Финского залива, к Петрограду. В то время в Рижском заливе находились только старый линкор "Слава", крейсер "Адмирал Макаров" да дивизион эсминцев. Им и предстояло вступить в бой с германской эскадрой, в составе которой было четыре линкора, по дальности стрельбы, не говоря уже о численности орудий, намного превосходившие русский линкор. И все же "Слава" вступила в бой.
Командующий вражеской эскадрой рассчитывал расстрелять "Славу" с большой дистанции, не подвергая свои корабли опасности. Но когда бой начался, к удивлению противника залпы "Славы" стали доставать его корабли. Более того, русские моряки очень скоро добились попадания в ближайший к ним флагманский линкор! Что же произошло? Как смогли они увеличить дальность стрельбы своей артиллерии?
А помогли сделать это смекалка, умение и великая любовь к Родине.
Перед боем командир линкора приказал перекачать топливо в цистерны одного борта, создав тем самым крен корабля, позволивший увеличить углы возвышения башенных орудий главного калибра. Позднее в некоторые цистерны того же борта приняли забортную воду. И дистанция стрельбы возросла на пятнадцать - восемнадцать кабельтовых. Это лишило германские линкоры преимущества. Но в результате крена броневой пояс, защищавший подводную часть корабля, поднялся из воды и снаряды противника стали пробивать борт "Славы". После получения сильных повреждений линкор был выведен из боя и затоплен экипажем у южного входа в Моонзундский пролив, с тем чтобы ценой этого преградить проход через него германским кораблям. Благодаря мужеству и самопожертвованию экипажа "Славы" германская эскадра не смогла прорваться через Моонзунд...
Д. Поспелов окинул взглядом аудиторию и закончил:
- Теперь, надеюсь, всем понятно, как можно повысить тактико-технические данные оружия в бою?
Капитан 1 ранга Д. Поспелов умолчал о том, что в годы Великой Отечественной войны корабль под его командованием оказался в аналогичной ситуации.
Было это в период жестоких боев за Сталинград. Шел сентябрь 1942 года. Бронекатер, которым командовал младший лейтенант Д. Поспелов, поддерживал артиллерийским и пулеметным огнем сухопутные подразделения, оборонявшиеся уже в нескольких сотнях метров от берега реки. Сдерживать натиск наступавших врагов становилось все труднее. По бронекатерам, поддерживавшим защитников города, фашисты били прямой наводкой из пушек и минометов, поэтому моряки старались днем выбирать огневые позиции около естественных укрытий: полуразрушенных причалов, крутояров, вблизи кустов, которые еще не успели сгореть.
В тот раз катер Поспелова находился около высокого обрывистого берега и стрелял из орудий по соседнему участку. Вдруг прибегает солдат-пехотинец и срывающимся голосом кричит:
- Братишки! Фашисты прорвались!.. Совсем рядом, на взгорке, здесь над вами. А у нас ни бронебойщиков, ни гранат. Командир меня послал... Помогите!
Поспелов вызвал боцмана и приказал:
- Быстро наверх! Разберись, что там...
Боцман соскочил с катера, поднялся на откос и исчез, но уже через несколько минут, скатившись кубарем с обрыва, доложил:
- Товарищ командир, прямо над нами метрах в трехстах - танки, пехота... Наверное, готовятся к атаке...
Что делать? Развернули орудия - стволы уперлись в глинистый грунт. Башни танковые - углы подъема орудий невелики... Сейчас трудно установить, кто первым подал эту мысль, может быть, кто-то из матросов, может, он сам нашел выход, но вот уже один тащит к катеру бревна от разрушенного неподалеку дома, другие разматывают вьюшку со швартовыми, третьи кольями пытаются кренить катер, чтобы увеличить угол возвышения орудий...
По приказанию Поспелова два матроса с автоматами заняли позицию наверху обрыва, чтобы наблюдать за фашистами и вовремя предупредить об опасности. Все остальные работали.
Бревна закрепили на палубе, в районе рубки, перпендикулярно борту, так чтобы их концы свешивались за борт. На них подвесили катерную шлюпку и начали загружать ее песком и камнями. Работали кто чем: кто лопатой, кто каской, кто доской, кто просто руками...
Чем больше загружалась шлюпка, тем сильнее кренился катер. И, наконец, из носовой башни раздался радостный и торжествующий крик наводчика орудия:
- Небо вижу!
Борт бронекатера ушел под воду. Чтобы закрепить его в таком положении, под днище подвели несколько бревен и досок. Никто не считал, сколько времени потребовалось, чтобы выполнить всю эту работу. Но катерники успели. Бронекатер вздрогнул от залпов, выплеснув над обрывом снаряды. Они падали очень кучно. Вражеские пехотинцы бросились в разные стороны, укрываясь от осколков шрапнели. Два танка заполыхали кострами. Атака врага была сорвана.
Ночью с другого берега Волги прибыло подкрепление. И на следующий день прорвавшийся к берегу противник был отброшен.
Необычная атака
Осень 1943 года в Крыму была для фашистов тревожной. Хотя Гитлер и заверял своих вояк, что Крым никогда не будет отдан русским, но это были только пустые слова. Гитлеровцы, находившиеся в Севастополе и оборонявшие Керченский полуостров, понимали, что десант, высаженный черноморцами у поселка Эльтиген, - начало падения Крыма.
В тот период фашисты увеличили перевозки в северо-западной части Черного моря. Из Евпатории и Ак-Мечети направлялись их транспорты в Одессу и в устье реки Дунай. А подходили они к Крыму с запада в районе мыса Тарханкут. Вот именно на подходах к мысу Тарханкут их и встречали подводные лодки Черноморского флота. В конце ноября вышла туда и подводная лодка М-117 под командованием капитан-лейтенанта А. Кесаева.
Несколько суток курсировала она вблизи побережья. Вечером 23 ноября подводная лодка всплыла в тридцати милях северо-западнее мыса Тарханкут. Северный ветер усилился, и лодку раскачивало на довольно сильной волне. Горизонт закрыл плотный моросящий дождь. Видимость уменьшилась до пятнадцати - двадцати кабельтовых. В это время радист принял радиограмму от командира бригады подводных лодок, в которой сообщалось, что, по данным разведки, утром из Одессы в сторону Крыма вышел конвой. Командир бригады приказывал обнаружить его и атаковать.
Рассчитывая, что плохая видимость, дождь и сильное волнение моря не позволят противнику сразу же обнаружить лодку, Кесаев решил атаковать конвой в надводном положении. Принимал он при этом во внимание и то, что гитлеровцы для перевозок широко применяли различные баржи и малые корабли, которые имели невысокие и небольшие надстройки, похожие в темноте на рубку подводной лодки.
Зная, что ночь придется провести на мостике, командир спустился в лодку, чтобы переодеться, но не успел он этого сделать, как с мостика раздался тревожный голос капитан-лейтенанта В. Милова:
- Центральный, командира срочно наверх! Боевая тревога!
Необычность доклада подсказала Кесаеву, что на мостике требуется принимать какое-то срочное решение. Он пулей взлетел по вертикальному трапу.
То, что он увидел, оказалось действительно неожиданным и требовало мгновенных действий: прямо на лодку шел вражеский конвой. Несмотря на то, что видимость к этому времени уменьшилась до восьми - десяти кабельтовых, в поле зрения находилось несколько вражеских кораблей. По левому борту подводной лодки проходил сторожевой катер, справа, на расстоянии четырех - пяти кабельтовых, - две быстроходные десантные баржи. Несколько позади в мутной завесе дождя просматривался силуэт какого-то более крупного судна.
События разворачивались стремительно. В 20.58 Кесаеву доложили о готовности торпедных аппаратов к стрельбе.
Еще не зная, по какой цели будет стрелять, он приказал:
- Аппараты, товсь! Самый малый ход!
В радиограмме комбрига упоминалось, что в составе конвоя есть транспорты. Командир искал их... В этот момент с одной из десантных барж в сторону "малютки" замигал затемненный луч сигнального прожектора...
- Что делать, товарищ командир? - настороженно обратился к Кесаеву вахтенный сигнальщик старшина 1-й статьи К. Лысенко.
А что было делать? Противник обнаружил подводную лодку. Под воду уходить уже поздно - атака сорвется, да и все корабли охранения начнут забрасывать лодку глубинными бомбами.
- Что делать? Пиши! - ответил Кесаев.
- Что писать, товарищ командир?
- Пиши, что хочешь! Больше пиши, пускай разбираются!
Сигнальщик застучал сигнальным фонарем в сторону вражеского корабля. Вскоре с него опять сделали запрос. "Сколько времени удастся морочить им голову?" Эта мысль волновала сейчас всех на лодке.
Позднее, вспоминая этот эпизод, Астан Николаевич рассказывал:
- Почему я приказал писать фонарем что попало? А что могли подумать в такой ситуации фашисты? Если не боятся, пишут, значит, свои. А раз так, то нам уже не скрываться нужно было, а больше шуму делать!
Но вот, наконец, обнаружен транспорт водоизмещением три - четыре тысячи тонн. Его и выбрал Кесаев для атаки. Поставив угол упреждения на ночном прицеле, он назвал курс рулевому. Лодка начала циркуляцию в тот момент, когда в ее сторону потянулся луч прожектора. Кесаев прильнул к прицелу. Трассы пуль и снарядов прорезали темноту.
Первые взрывы прогремели в стороне от лодки, следующие встали фонтанчиками воды вдоль борта. По надстройке и ограждению рубки застучали осколки. За кармой поднялся высокий столб воды, а в следующее мгновение он обрушился на кормовую надстройку. Корма как бы осела, а потом лодка, освободившись от водяного вала, накрывшего ее, резко дернулась вперед: Секунда, еще секунда... Транспорт вышел на нить прицела.
- Пли!
В 21.02 торпеды пенными дорожками потянулись к цели. Их след был хорошо виден в свете прожекторов. Промаха быть не могло - до транспорта всего четыре кабельтовых.
Исчезли в люке сигнальщик и Кесаев. Лодка пошла на погружение. "Нырнуть под следующие суда и затаиться!" - решил командир, но он не успел отдать никакой команды, как в ноги ударило и лодка произвольно легла на грунт. Глубиномер показывал восемнадцать метров.
Над лодкой прошумели винты какого-то корабля. Потом стало тихо... Только капли воды падали на стальную палубу, отдаваясь в ушах, как удары молотка по металлу. Где-то в стороне раздалось несколько взрывов глубинных бомб, потом еще...
На лицах моряков было радостное недоумение: неужели это все? Это было действительно все. Атака, длившаяся всего шесть минут, принесла победу.
Позднее, уже после войны, по архивным документам стало известно, что гитлеровцы доложили своему командованию о потоплении русской подводной лодки, которая атаковала конвой у Тарханкута. Вероятно, они решили, что при обстреле лодки она получила гибельные повреждения и не погрузилась, управляемая экипажем, а затонула. Поэтому после атаки фашисты для "надежности" сбросили всего несколько глубинных бомб в том месте, где по их расчетам находилась подводная лодка, и удалились с конвоем.
Через трое суток М-117 ошвартовалась у родного причала, оповестив о своей очередной победе выстрелом из сорокапятимиллиметровой пушки, которая сейчас экспонируется в Украинском Государственном музее Великой Отечественной войны в городе Киеве.
Глава третья. Бывало и такое
Чего только не случалось в годы Великой Отечественной войны. Приходилось не только сражаться с врагом, стрелять, атаковать и отражать атаки, но и выполнять подчас просто тяжелую работу. И именно это впоследствии обуславливало успех в выполнении боевой задачи. Бывали случаи, когда нужно было решать задание, на первый взгляд, невыполнимое. Но люди находили нужное решение и выходили, казалось бы, из безвыходного положения. Иногда в бою складывалась обстановка, требовавшая принятия решения, не укладывавшегося в рамки всей существовавшей в то время теории ведения боя. В таких ситуациях требовалось в считанные секунды выбрать способ боевых действий, подчас давно позабытый, давно ставший историей. Именно так следует рассматривать применение в морской практике таранного удара.
Случались и попросту необычные истории, в которых события и факты выстраивались в такой последовательности, что в них просто с трудом верится...
Можно ли рубить обычным топором корпусную корабельную сталь? Оказывается, можно, если это нужно. Именно такая необходимость возникла на эсминце "Беспощадный" 23 сентября 1941 года после получения им тяжелого повреждения от попадания авиационной бомбы. Нос корабля был почти оторван, но висел, удерживаясь на стальных листах обшивки корпуса. В условиях усилившегося волнения он грозил эсминцу гибелью, расшатывая весь корпус. Требовалось освободиться от него. Но как это сделать? Вокруг темень сентябрьской ночи и крутые, раскачивающие корабль волны. И помощи ждать было неоткуда. Тогда старшина 2-й статьи В. Сихнешвили предложил отрубить нос корабля... топором. Командир дал на это разрешение, не слишком веря в успех. Но старшина и помогавший ему матрос В. Никифоров, каждую минуту рискуя разбиться при ударе о борт корабля, совершили чудо: они обрубили удерживавшие нос корабля стальные листы обшивки, и он ушел под воду. А "Беспощадный" благополучно добрался до Севастополя, где встал на ремонт и вскоре вновь вступил в строй боевых кораблей Черноморского флота...
Зенитчики периода войны хорошо знают, как нелегко сбить из пулемета самолет. Немногим это удавалось. В боях с самолетами врага радовались и тому, что огнем всей артиллерии корабля удавалось отразить их атаку, не дать прицельно сбросить бомбы. А вот в августе 1943 года семнадцатилетний юнга торпедного катера Краснознаменного Балтийского флота Л. Галле, хотя и не был пулеметчиком, первой очередью из крупнокалиберного пулемета сбил атаковавший катер самолет... Такие события военных лет необычны по своей сути и поистине заслуживают того, чтобы о них сказать: "Бывало и такое..."
Как в давние времена - волоком
В первых числах июля 1944 года командующий Днепровской флотилией контр-адмирал В. Григорьев получил информацию от начальника Главного штаба ВМФ о необходимости подготовки флотилии к перебазированию с Днепра в бассейн реки Висла. Поэтому как только войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза К. Рокоссовского начали продвижение вперед и вышли к границе Польши, следом за ними двинулись и рекогносцировочные группы штаба флотилии для выбора участков рек, где можно было бы спускать корабли с железнодорожных платформ на воду. Одна группа обследовала реку Западный Буг вблизи Бреста, другая вышла к реке Висла у польского города Демблина. Результаты обследования обеих групп были неутешительны: и в Западном Буге, и в Висле уровень воды оказался очень низким. Несмотря на это по согласованию со штабом фронта на станциях Мозырь и Пинск началась погрузка кораблей флотилии на платформы. В середине августа первые эшелоны были готовы к отправке.
Маршал К. Рокоссовский поставил перед флотилией задачу: корабли должны быть готовы к совместным действиям с войсками фронта в бассейне реки Висла к середине октября.
Учитывая ряд факторов, командование флотилии приняло решение осуществить спуск кораблей на воду в районе станций Малкина Гурна и Тремблинка, хотя действовать в период наступления войск фронта им предстояло в пятидесяти - шестидесяти километрах ниже по течению реки. Гидрографы, обследовав путь, который требовалось пройти кораблям к будущим районам боевых действий, установили, что здесь насчитывается девяносто три переката с каменистым и песчаным дном, из которых около двадцати имеют глубину не более тридцати - сорока сантиметров. Это было слишком мало для прохода бронекатеров, особенно тех, которые имели две артиллерийские башни. Но другого пути не было.
В начале сентября первые эшелоны с катерами прибыли на станции выгрузки. От основной колеи железной дороги к берегу реки уже были проложены специальные железнодорожные ветки. Спуск бронекатеров особых затруднений не вызвал, и через несколько дней они закачались на бугской воде. Специалисты тыла и экипажи катеров начали готовить их к переходу вниз по реке.
А в это время в штабе флотилии думали о том, как проводить корабли через перекаты. Рассматривался вариант углубления фарватера взрывами и размыва песчаного и глинистого грунта гидромониторами, два из которых уже подготовили к переброске из Пинска, а также возможность буксировки катеров тягачами, где позволяли берега. Предлагали приспособить для сплава катеров и войсковые понтоны.
За несколько дней до выхода первых катеров контр-адмирал В. Григорьев с начальником гидрографической службы флотилии капитан-лейтенантом В. Греком и начальником политотдела капитаном 1 ранга В. Семиным выехали к линии фронта, чтобы лично осмотреть всю трассу предстоящей проводки кораблей.
Уровень воды в реке нигде не поднимался. Стояло поистине бабье лето - ни одного дождя не пролилось за последние недели. Остановились у самого длинного переката вблизи разрушенного железнодорожного моста. Здесь даже обычная рыбацкая лодка все время касалась песчаного дна, а в некоторых местах и ударялась о крупные камни. А что же будет с бронекатерами? Местные жители тоже ничем не помогли. Они только разводили руками: "Что мол тут поделаешь?"
И вот головной отряд бронекатеров двинулся вниз по реке. Через первые перекаты с относительно мягким илистым и песчаным дном проходили на полном ходу: катер гнал перед собой волну и за счет нее уровень воды под ним увеличивался. Но после нескольких сильных ударов о покрытые илом камни от такого способа прохода перекатов пришлось отказаться. Начали углублять путь движения взрывами, оттаскивать крупные камни руками. Но песок и мелкие камни очень быстро вновь засыпали образовавшиеся углубления. Пытались приподнимать катера кольями-рычагами, тащить их через перекаты машинами и тягачами. Но все это не решало вопроса: скорость движения была очень мала. За первые дни проходили по одному - два километра.
Во время беседы командующего флотилией с экипажами катеров один из матросов предложил перетаскивать катера волоком. Ведь перетаскивали же тяжелые ладьи русские воины в дальних походах? Решили проверить предложение на практике.