"Почему распустил? Нормальные солдаты, с нормальными, не запуганными лицами. Солдат не должен бояться офицера. Он должен его уважать. Мы не в прусской армии Фридриха Великого служим, где для нижнего чина фельдфебель был страшнее врага. Мы - в России. А здесь боец всегда найдет способ наколоть начальника, если он его не уважает. Привычка не выполнять приказы в бою заканчивается хреново.
И если Снесарев раздолбай, то любимчик с "Шахт" - вообще чудо в перьях. Хм, "раздолбай"… Молодец, обезопасил себя. Эта сопка буквально нависает над позициями. "Духи" ее займут - перещелкают всех, как вшей на письменном столе.
А кого не перещелкают, того вниз столкнут. Склон здесь как раз подходящий для того, чтобы шею свернуть… "Раздобай"… У этого Снесарева блиндажи не в пример добротнее и выше, чем у того… как же его? Опять фамилию забыл… А то, что не доложил, так он что - идиот: в радиоэфире такие вещи докладывать? А майор-то, похоже, лизоблюд. Ишь, как вписался в "накачку", слово свое веское вставил. Без него бы не обошлись".
- Что вы там бычитесь, старлей? - обратился ко мне Рукосуев.
От неожиданности я вздрогнул.
- "В угрюму думу погружен…" - насмешливым тоном процитировал классика подполковник. - Вы считаете, что я не прав? Думаете, небось, что это не в моей компетенции? Я - комендант! Это мой участок, и все, что происходит на нем - в моей компетенции. Схема обороны заранее согласована и утверждена, а этот, видите ли, молокосос, решил поиграть в Наполеона!
Обидное словечко "молокосос" относится по формальным признакам к Снесареву. Но по интонации чувствую, что подполковник имеет в виду не только его…
Я молчу: на этот раз комендант в чем-то прав: Снесарев не должен был самостоятельно менять утвержденный план обороны. Приходится "выбрать фигуру умолчания", как пишут в исторических романах…
Резкий хлопок моментально выветрил все посторонние мысли. Из ближайшего поворота траншеи в сторону границы сорвалась красная ракета. Описав плоскую дугу, по настильной траектории она воткнулась в землю, разбросав вокруг себя кучу искр.
Она еще горела, исходя белым дымом, как только что вернувшийся с горушки прапорщик нырнул в траншею, что-то крича по-таджикски. Мы кинулись за ним: на войне все непонятное следует рассматривать как угрозу.
Через несколько минут перед нами, вытянув руки по швам и виновато помаргивая черными ресницами, стоял солдатик, и что что-то бубнил себе под нос.
- Ай, ишак! - выкрикнул прапорщик и ткнул солдата кулаком в грудь. Тот отшатнулся, но не упал - помешала стенка траншеи.
- Он говорит, - повернулся к нам прапор, - что ракету выстрелил случайно. Он недавно служит, никогда сигнальную ракету не видел, хотел посмотреть…
Подполковник сплюнул на снег:
- Случайно, не случайно… Сейчас это хрен докажешь. В любом случае засветились перед "духами". Надо срочно уходить. А ты… - Рукосуев повернулся к подошедшему Снесареву: - Организуешь этому охломону такую службу, чтобы он зарекся за всякие незнакомые приспособления дергать. Так он у тебя в следующий раз чеку гранаты дернет, а отвечать будешь ты! Если выживешь при этом.
- К особистам его надо, - процедил сквозь зубы разведчик, - Пусть потрясут. Может, действительно сигнал подал, сволочь…
- Будем мы еще с этим гоблином валандаться, - буркнул Рукосуев, - Когда приедет опер из отряда на этот участок - заберет его. А пока пусть остается… Снесарев! Приставь к нему кого-нибудь из надежных людей. Есть надежные?
- Русского не приставишь, - пожаловался начальник "Сунга", - Во-первых, их у меня мало‚ в каждой бочке затычки. Во - вторых, они все равно по-местному ни бум-бум. Кто этого клоуна знает-может, действительно агент, и у него есть сообщники на "точке". О чем он там с ними будет трепаться, наш все равно не поймет. Опер у нас по плану только через неделю должен быть…
- А местные ребята?
Есть пара-тройка. Но ведь это не выход… Курганцев у меня много. Ненадежная публика. Хоть бы кулябцев прислали…
"Курганцами" здесь зовут выходцев из Курган-Тюбинской области. В свое время Курган-Тюбе был населен представителями различных кланов Таджикистана и разных мусульманских течений. Согнанные насильно с родных мест по указанию сталинских властей, ненавидящие друг друга, они представляли собой мину замедленного действия. В 1992-м году она рванула, породив страшную резню в городе и его предместьях. Бойню между таджиками и узбеками, гармцами, ленинабадцами и кулябцами.
Ваххабизм - его приверженцев в Таджикистане зовут "вовчиками" - был здесь очень силен. Как и любая радикальная идея среди маргинальных слоев населения. С той только разницей, что эта имела религиозную платформу.
Противовесом этого "коктейля Молотова" считался Куляб, столица клана дехкан (3), победившего во время войны не без помощи русских и узбеков. Кулябцы хотя и отличались жуликоватостью и раздолбайством в несении службы, но "вовчиков" ненавидели люто: понимали, что в случае чего, пощады не будет. Поэтому на них в случае обострения обстановки можно было положиться.
О ситуации в регионе я знал не только из сообщений о военно-политической обстановке в регионе, которые командование более чем регулярно доводило до офицеров.
В Кулябе у меня завелся свой "конфидент". Он относился к самому уважаемому этническому клану в Таджикистане - персидскому. Таджики вели свою родословную именно из Ирана, поэтому являться чистокровным иранцем считалось особой честью.
Получивший неплохое гуманитарное образование в Душанбе, перс прекрасно знал историю Туркестана. Изумительно (как и полагается местным, желающим выжить в пылающем котле междоусобиц) разбирался в межклановых противоречиях республики. Ко всему прочему мой новый друг являлся союзником России по всем показателям: был женат на русской полукровке, ненавидел ваххабитов и воевал против них в 1992 году на стороне кулябского клана.
Я с ним выпил не один большой чайник зеленого чая, часами просиживая на мягких курпачах в уютном домике на окраине Куляба и слушая его размышления о геополитическом будущем Таджикистана.
- Кулябцев пришлем… - неопределенно пообещал комендант. - Сейчас ты мне на вопрос четко отвечай: сможешь надежного парня к этому бурундуку приставить?
- Замкомвзвода есть, - ответил Саранцев, - Из учителей. Семья под Курганом погибла. Загнали с толпой таких же несчастных в сарай, забили двери, проделали в крыше дыру и закачали туда раскаленный гудрон… Представляете? Он этих "вовчиков" рвать зубами готов…
- Вот и пусть присматривает, - заключил Рукосуев. И, обращаясь уже к нам всем, добавил, - Пошли, ребята! Дотемна надо успеть дойти до заставы…
- Товарищ подполковник! - остановил я его, - я ж сюда не на экскурсию прибыл. Мне нужно с обстановкой ознакомиться.
- А она тебе еще не ясна? - прищурился Рукосуев.
Отступать я не собирался.
- Нет, товарищ подполковник! По долгу службы я обязан переговорить со старшим лейтенантом.
- Дело твое, - отступил Рукосуев.
Он понимал, что сбивать меня с пути выполнения служебных обязанностей не просто вредно для нервов, но и опасно для карьеры. Вдруг окажусь стукачком? И накатаю рапорт на имя начальника пограничного отряда о том, как подполковник занимается самоуправством во вред службе. Я-то знал, что делать этого не буду, но коменданту догадываться об этом было совсем необязательно.
Я подошел к начальнику "стопаря", наблюдавшему за нашей перепалкой с засунутыми в карманы бушлата руками. Столь вольной позой в присутствии старшего начальства он явно хотел продемонстрировать неодобрение этому самому начальству.
- Старший офицер отдела границы отряда старший лейтенант Саранцев, - козырнул я ему, - Теперь это будет мой участок. Отойдем?
С первого взгляда Снесарев вызывал симпатию. И дело было даже не в том, что наши фамилии чем-то похожи, что мы погодки и в одном звании, и что получили по "фитилю" от коменданта. Причем, зря получили…
В начальнике "Сунга" было качество, которое я всегда ценил в людях - самостоятельность. Таким тяжко жить не то что в армии, где самостоятельность выжигают каленым железом, но и на "гражданке".
За то, что самовольно передвинул на километр расположение "секрета", чтобы накрыть группу китайских контрабандистов с героином (времени на доклад не было), я в свое время не получил в срок звание капитана. Хотя позже за такой же проступок заработал медаль. При другом начальнике…
В старших классах школы я прочем строку: "В самостояньи человека - залог величия его". Прочел и запомнил. Наверное, зря запомнил. Поскольку чаще сталкивался с материальным проявлением житейской мудрости "Главное - не высовываться!" Я неоднократно ловил себя на мысли: "Руководствовался ли этим девизом в реальной жизни автор цитаты - полковник лейб-гвардии кирасирского полка Александр Фет? А если да, как ему удалось дослужиться до степеней известных и воинских чинов с такими принципами?! В старой русской армии инициативу не жаловали более нашего…"
- Ну, как здесь? - спросил я Саранцева, - Обстановка?
- Тихо, - ответил он, - Уже неделю. Это и настораживает. Раньше на нашем участке "духи" проявляли активность день - через день. А тут - тишина. Интересно, что теперь ползают на соседнем участке - на "Шахтах", где ты был. Но, я подозреваю, что если и будет прорыв - то у нас. Там - для отвода глаз.
- Ты докладывал?
- А как же!
- Ну, и чего?
- Чего-чего! - зло сплюнул на снег Саранцев, - Черта лысого! Получил приказ "Усилить охрану государственной границы!". Как будто мы здесь плюшками балуемся!
- Почему ты решил, что у тебя рвать будут? - задал я новый вопрос.
Интерес был не праздный. Я уже решил, что по возвращении доложу позицию Снесарева по команде "наверх". А для этого следовало запастись весомыми аргументами.
- Активность наблюдали на той стороне, - ответил мне начальник "Сунга". - Да и переходить Пяндж удобнее напротив нас. В районе "Шахт" крутой склон - там легче отбиться от атаки. У нас же - сам видел…
- Минами прикрылся?
- Везде мины не поставишь.
- Понял…
- Документацию смотреть будешь? - спросил Снесарев, вынимая из кармана сине-красную пачку "Президента", популярную среди офицеров в этих краях, и протягивая мне сигарету. - Водку пить не приглашаю - сам видишь…
И он выразительно покосился на Рукосуева, с недовольным видом вышагивавшим поодаль и регулярно глядевшего на часы.
- Документы у тебя в порядке? - ответил я вопросом на вопрос.
- Без базаров, - щелкнул зажигалкой "старшой", - у меня хватает грамотных солдат, чтобы бумажки писали. Слышал ведь - даже учитель есть! Это на "Шахтах" одни кишлачники сидят…
- Тогда проверять не буду. Скажи лучше, как у тебя с водой?
- Есть. Ребята с Пянджа таскают.
- Далеко же!
- А что делать? Иначе дерьмом зарастем. Поэтому и тропу я днем не минирую.
- А ночью?
- На ночь "сигналки" ставлю. Напротив тропы пулеметное "гнездо" находится, пулемет пристрелял лично. Так что не сунутся.
Я жму Саранцеву руку:
- Удачи тебе! В следующий раз подольше у тебя побуду.
- Гостям всегда рады, - улыбнулся он в ответ, - Водка найдется, где спать - тоже. Вши у меня на "точке" не водятся. Только приходи без высокого начальства…
И "старшой" вновь бросил выразительный взгляд на подполковника.
- Постараюсь, - усмехнулся я и направился в сторону коменданта и разведчика, то и дело нетерпеливо посматривавших в нашу сторону.
Тропа, по которой мы собираемся спускаться со склона, начинается в метрах пятистах от позиций "плохоуправляемого" Снесарева. Старлей собрался было нас провожать, но Рукосуев его остановил:
- Твое место здесь. Не бойся, не заблудимся.
Комендант помолчал, словно раздумывал: стоит ли еще добавить "фитиля" офицеру, или для него на сегодня достаточно.
Мы уже отходили от траншеи, на бруствере которой стоял начальник "стопаря", сдвинувший по своему обыкновению шапку на затылок, как подполковник вновь повернулся в его сторону.
Я уже готовился услышать заключительный разнос коменданта (за что на этот раз, неужто за шапку!?) Но, к удивлению, услышал другое:
- На отметку "16–04" своих людей поставишь завтра. Старший лейтенант (он показал на меня) доложит в отряд о твоей инициативе. Проведут ее приказом и - вперед! А пока не своевольничай (не удержался все-таки!). Ты человек военный и посему обязан исполнять приказания. И не проявлять инициатив, как какой-нибудь бригадир из колхоза "Красный лапоть": "Дай-ка я вон ту грядку вспашу для бабки Марьи!"
- Бабкам всегда надо помогать, товарищ подполковник! - тихо заметил Снесарев.
Я мысленно ему зааплодировал: наш человек, не позволяет себя валять как Дуньку на сеновале! Потом заметил, как вспыхнуло от обиды обветренное лицо старшего лейтенанта, и отвернулся. Было неприятно присутствовать на этом беспочвенном разносе, да еще в присутствии других офицеров и подчиненных. Теперь даже подсуетившийся разведчик сосредоточенно ковырял носком сапога землю, демонстрируя свое молчаливое неодобрение.
Похоже, Рукосуев сам понял, что перебрал. Но его упрямая натура (найти бы ей другое применение!) не желала это признавать.
- А ты не умничай, когда разговариваешь со старшими по званию! - бросил он напоследок и, не оборачиваясь, пошел к краю склона, откуда начинался спуск.
Я чуть не сплюнул от злости: пару часов назад то же самое приходилось выслушивать мне. В качестве проявления солидарности прощально махнул Снесареву рукой.
Тот вяло помахал в ответ.
Глава 3
Для чего нужна "моторолла"
Здесь тоже когда-то разрабатывали уголь - под ногами хрустела антрацитовая крошка. Она хорошо цепляла подошвы наших "облегченок". Поэтому, несмотря на то, что тропа вилась по заснеженному склону горы как поросячий хвост, спускаться вниз было достаточно легко.
Необременительной рысью, притормаживая каблуками на поворотах, мы двигались вниз - к малюсенькому кишлачку без названия, прилепившемуся к подошве горы. Щадящий ритм движения позволял перебрасываться словами и отбрасывать с тропы кончиком ботинка осколки "духовских" "эрэсов".
- Все учишь вас, молодежь, учишь, - вновь начал свое бухтение Рукосуев, - А вы все ерепенитесь. Независимость мышления демонстрируете. Я тоже в свое время демонстрировал, до Афгана. А там понял: сила наша в дубовости, в неповоротливости нашей. Чем тяжелее машина, тем труднее ее сбить с направленного пути.
- А если направление выбрано не совсем верно, и его нужно подкорректировать?
Я не ожидал, что майор вдруг запишется в оппоненты коменданту. Тем более, в таком идеологически скользком споре. Извини, парень, думал, что ты только на штабном лизоблюдстве специализируешься…
- В том же Афгане пока нашу неповоротливую громадину развернешь, пошлешь на выручку… А там уже и спасать некого! - зло говорил он.
Майор, похоже, разговорился. Дидактические наставления коменданта послужили мостиком к его собственным переживаниям и мыслям.
- Чем мы гордимся? - продолжил разведчик, - дубоумием латников на уровне средних веков! Их херачат, а они, знай себе прут. Потому что сворачивать боязно: за инициативу барон за ребро вздернет хуже супостата! Мы же, черт возьми, не в тринадцатом веке живем! Поворачиваться быстрее надо…
- Ну, вам, разведчикам, на самом деле крутиться надо, как лещу на сковородке… - попытался свести дело к шутке комендант, не ожидавший такого сопротивления.
- А остальным не надо?
Я с интересом ждал, что же ответит старый служака. Но дискуссия осталась незаконченной.
Где-то у Ослиного Хвоста глухо ухнуло. И через четверть минуты мы услышали характерный шелест снаряда, пролетевшего над головами. По ту сторону хребта ударил взрыв. И не успели горы поглотить его эхо, как высоту начал набирать второй снаряд…
Мы остановились.
- Они что там, охренели?! - высказал общую мысль подполковник.
Ответом ему была целая серия артиллерийских выстрелов: била вся батарея "акаций" 201-й дивизии, приданная заставе для усиления. Стало понятно, что за нашим спинами разворачивается что-то серьезное. Непохожее на простую блажь пушкарей, решивших от хорошего настроения пальнуть в сторону "духов".
В кармане разведчика запищало. Майор вытащил черную коробочку "мотороллы".
В этих краях я видел ее впервые, хотя знал, что "духи" мобильными радиостанциями пользуются уже достаточно давно. Их даже несколько раз брали в качестве трофеев, но не знали, что с ними делать. В итоге дорогие игрушки попадали в Душанбе и там растворялись. Смотри-ка, разведка раньше других продвинулась в новых средствах связи!
Покосившись на нас, майор Бурнашов отошел в сторону (если бы точным, спустился чуть ниже по тропе) и прижал к уху радиостанцию. Мы с Рукосуевым терпеливо ждали, понимая, что этот вызов имеет прямую связь с рвущимися на Сунге снарядами.
Мои размышления по поводу истинной роли разведчика в нашей инспекторской проверке начали приобретать некую стройность. Этот майор оказался явно непрост и был слишком хорошо "упакован" для новичка с Северо-Запада…
Бурнашов тихо бубнил в мембрану рации всего с минуту. Но нам она показалась часом.
- На стыке между "Шахтами" и "Сунгом" обнаружена большая бандгруппа - человек пятьдесят. Как минимум, шесть ручных пулеметов ПК, два станковых ДШК‚ гранатометы. Сколько у них "граников", точно не известно, - наконец поднялся с нами на один уровень майор. - Сейчас противник разделился. Основная часть нацелилась во фланг "Сунгу". Одновременно группа прикрытия заняла позиции по обе стороны хребта, перекрыв дорогу к "Шахтам". Это на тот случай, если Сидоренко пойдет на помощь Снесареву.
"Черт возьми, - подумал я, - Вот как зовут этого неряху - лейтенанта!"
- Почему так поздно заметили прорыв такой большой группы противника? - раздраженно бросил Рукосуев разведчику. - Пятьдесят человек! Это же целая полурота! Представляете, каких она дел может натворить?!
Майор пожал плечами:
- Вопрос не ко мне. Я только приехал знакомиться с обстановкой…
- И не только… - многозначительно буркнул подполковник. - Вам не кажется, что это появление противника связано с…
Тут майор сделал невольное движение в его сторону, словно попытался остановить коменданта от разглашения того, о чем нельзя было говорить вслух. Но Рукосуев сам остановился, кинув взгляд в мою сторону.
Я к этому отнесся спокойно. Если у них какие-то свои тайны, то пусть они и остаются при них. Я - кадровый военный, и мне в голову вбито еще со времен училища: нужно знать только то, что положено знать. От ненужных секретов наживают проблемы.
- Видимо, противник сосредоточился на нашей стороне еще ночью, - высказал предположение майор, уводя разговор в прежнее русло от опасного поворота темы.
- Видимо… - проговорил Рукосуев. - И ракета того солдата была сигналом. Вот только чего? Обозначалось наше присутствие на "точке" или это был знак для выдвижения врага?
Вместо ответа майор лишь сдвинул на затылок свое песчаное кепи. В это время наверху одновременно взорвались три снаряда. Залповый огонь. Это уже было более чем серьезно…
Меня начала бесить эта дискуссия. Наверху идет бой. Нужно что-то срочно предпринимать, а мы тут треплемся, как на разборе тактических учений!