Примерно так же происходят разговоры и с задержанными авторитетами, которые на время следствия находятся в изоляции от общества: чай-конфеты-пряники, радушные разговоры, чай-конфеты, радушные разговоры… чай, радушные разговоры. Авторитет не резиновый и после обильного чаепития, эдак со свойской улыбочкой, намекает Джавату, мол, и в туалет неплохо было бы сходить. Кавказец на намёки совершенно не реагирует и, как радушный хозяин, тоже с приятной улыбочкой, предлагает ещё по чашечке. До авторитета наконец доходит, что его каким-то образом попросту дурят, и начинает нервничать, мол, а ну как я сейчас вот здесь, прямо у тебя в кабинете? Коварный Джават и отвечает: а ну как я твоим сокамерникам расскажу как ты у меня обоссался? И ведь ни слова не совру!.. Какой же ты, мол, после этого авторитет?
Авторитет, чтобы не терять своего авторитета, начинает идти на плодотворный продуктивный контакт и, облегчив душу, спокойно, под сопровождением конвоя, облегчается и сам. Либо наоборот - без разницы. Правда авторитет при этом тоже называет Джавата зверюгой, никак не иначе… Возможно он в чём-то и прав?
В трудные девяностые годы, никому ничего не объясняя, Джават уволился из системы МВД и без особого шума неожиданно уехал на свою родину, в Дагестан. Поговаривали: помогать своим, находящимся в преклонном возрасте, старикам.
* * *
…Бомбёжки Грозного прекратились: должно же всё когда-то закончиться. После ожесточённых уличных боёв начались зачистки домов силами федеральных войск…
Хизир просто лежал на своей кровати и безучастно смотрел в покрытый трещинами потолок, когда к нему в дом ворвалась группа русских солдат под командованием молодого офицера, на чёрных нарукавных шевронах которых изображена вздыбленная белая лошадь.
Уже почти закончилась проверка дома и документов хозяина, как к командиру группы подскочил сержант:
- Товарищ старший лейтенант, схрон нашли!
Командир, отдав приказ мрачным солдатам охранять "бандита", спустился в подвал с целью лично убедиться в наличии оборудованного бандитского схрона. Как только офицер вышел, кто-то из солдат, стоящих за спиной, ударом ноги в подколенный сгиб повалил Хизира на колени, стали жестоко его избивать. Били ногами, прикладами, могли бы просто убить на месте, но мешала команда "охранять" - это Хизир понял, разобрав среди поднявшегося шума какие-то слова. Свернувшись калачиком и расслабившись, чтобы сохранить рёбра, обхватив голову руками, Хизир не кричал, стонал:
- …Не надо… здесь нет бандитов… не надо…
Избиение продолжалось минуты полторы-две, но этого оказалось достаточно: кажется, ребро сломали.
- Отставить! - в комнату вошёл командир, - поднимите его!
Двое, подхватив избитого под руки: - С-сука, - резким рывком поставили на ноги; сжав кулаки и трясясь, не от страха - от ущемлённой гордости, Хизир стоял перед ним молча, глядя прямо в глаза и не отводя взгляда от, тоже вперившихся в него, глаз офицера.
- Объясни! - коротко распорядился старлей.
- От бомбёжек в подвале хоронились с соседями, - когда Хизир начал говорить, языком обнаружил во рту сломанный зуб, выплюнул его со сгустком солоноватой крови, - а куда ещё прикажешь деваться когда нас бомбите? Вы всю мою семью убили, убейте и меня: я вас не боюсь.
- Ты чеченец?
- Да! И за это убейте!
- А я русский… и фамилия у меня Иванов… - задумчиво произнёс молодой командир, - а ты чисто по-русски говоришь, без акцента. - не то спросил, не то сделал умозаключение лейтенант.
- Да…
- Семёнов! - офицер отвёл глаза в сторону, не от того что не выдержал взгляд, просто этот чеченский парень стал ему уже не интересен: судя по всему подвал не похож на бандитский схрон, - командуй, всем на выход!..
Из помещения вышел последний, Хизир, присев на свою кровать, тихо произнёс:
- Извините, гости, угостить нечем было, - и мысленно добавил: "в следующий раз угощу обязательно".
Вполне возможно что офицер, в данной ситуации, сам того не подозревая показал свою порядочность, тем не менее эта встреча подтолкнула Хизира на принятие решения. Всё-таки он сделал свой выбор в этой жизни: задача была для него ясна - яснее некуда…
* * *
Считаю нужным вкратце обрисовать дальнейшую судьбу этого молодого офицера, подвергнувшегося, так и вертится на языке слово - "репрессии", со стороны "мудрого" генерала. Нет, никаких пересечений с Хизиром на трудных и опасных дорогах войны: всё куда прозаичней, и оттого - нелепее и страшней.
Иванов недолго пробыл в звании старшего лейтенанта. Через пару месяцев после этих событий в войсковую часть, где он служил, приехал с проверкой генерал - некто Фаршев или Капустин. Никак фамилию не могу вспомнить, но точно не лошадиная.
И вот командиры построили подразделения части для проведения строевого смотра, для начала генерал решил блеснуть знанием устава:
- Строевой смотр проводится в целях определения степени одиночной строевой выучки и строевого слаживания подразделений. На строевом смотре также проверяется внешний вид военнослужащих. Наличие и состояние снаряжения, вооружения, боевой и другой техники. При инспектировании на строевом смотре, кроме того, производится опрос военнослужащих в порядке изложенном в Уставе…
В этот момент прибывает с очередного боевого выхода взвод Иванова. Дежурившие на КПП солдаты, конечно же, сообщили об этом своему офицеру. Нужно было бы взводу схорониться где-нибудь на задворках и постараться не показываться на глаза генералу во время смотра. Но хорошая мысля, как говорится…
- …В Уставе внутренней службы. Опрос военнослужащих может также производиться при… - генерал обернулся к своей свите, мол, как это я выдал то, без единой запинки, заметьте!
Свита изобразила восхищение глубокими познаниями, и вот тут-то генерал и заметил шагающий мимо построенных начищенных шеренг взвод старшего лейтенанта Иванова. Притормаживает, подзывает к себе взводного, начинает опрос:
- Та-ак, товарищ старший лейтенант, в чём дело, почему в таком непотребном виде? - вновь обернувшись к своей свите, сокрушённо покачал головой, - вот, полюбуйтесь, каков командир таковы и подчинённые!
Свита в ответ слаженно закивала головами:
- Безобразие!
А вид у взвода, справедливости ради - надо признать, и в самом деле, отнюдь не парадный: одежда пропылённая, грязная, обувь не чищенная, на лицах суточная щетина, глаза злые.
- Стыд и срам!..
- …Позор!
- А не пошёл бы ты в…, генерал! - ответил старлей, этим поставив в опросе точку, развернулся и зашагал дальше. Ну, перемкнуло у парня - и такое бывает.
На следующее утро Иванов стал лейтенантом и был переведён в тыловую часть на должность командира взвода комендантской роты. Задача у вверенного подразделения - обеспечение нормальной жизнедеятельности части, содержание в исправном состоянии коммунального хозяйства: водоснабжение, канализация, отопление, и все прочее. Знающие люди подтвердят - работа беспокойная, не из лёгких. Это подразделение можно сравнить с любой гражданской жилищно-коммунальной конторой, на которую обычно при известных случаях все кому не лень валят все шишки и навешивают собак. Но при отсутствии таких подразделений всё погрязнет в клоаке, наступит хаос местного значения. Работа трудная, неблагодарная, но нужная; но результат добросовестной работы этих подразделений, при этом, обычно никто не замечает, либо не желают замечать.
Случилось так, что в расположении части перекрыло трубу фекальной ёмкости и эту самую трубу необходимо срочно прочистить. Безжалостное начальство послало на устранение аварии группу из трёх солдат, а чтобы солдаты работали, а не создавали видимость, командовать парадом доверили, как самому молодому и ответственному - лейтенанту Иванову. При этом опыта подобной работы ни у кого из участников этой ответственной операции не было. Ведающие люди, однако, посоветовали, что кроме лопат, собственно, ничего и не нужно, разве что ОЗК на себя натянуть.
Солдаты, превозмогая брезгливость, спустились по железной лестнице в эту фекальную ёмкость и начали прочищать лопатами трубу в надежде обнаружить причину засора. Лейтенант естественно остался на свежем воздухе контролировать ситуацию. Поначалу снизу были слышны маты и специфические чавкающие звуки, издаваемые лопатами и сапогами, но через некоторое время всё затихло…
Иванов даже не сразу обратил внимание на то, что наступила полная тишина. Заглянув в люк, у офицера от ужаса расширились глаза: в клоаке бездвижно лежали тела солдат! Когда речь идёт о жизни и смерти - тут уж не до брезгливости. Быстро спустившись, лейтенант поднял ближайшего к нему, взгромоздил на спину, стараясь удержать солдата и к тому же удержаться и самому, стал карабкаться по лестнице наверх. От нехватки кислорода начал задыхаться, на грани потери сознания вывалил тело из люка. Как ныряльщик быстро глотнул воздух и снова спустился за следующим. Вытащив второго, потерял сознание.
Их обнаружили только через час, да и то случайно. Выжили сам Иванов и тот, первый солдат. В жаркую погоду в той среде, в фекальной ёмкости, скопился газ - сероводород, это и стало причиной отравления - такой диагноз поставили военные доктора. А двоих умерших солдат списали на боевые потери - такой "диагноз" поставило руководство отдельной бригады. Всех четверых участников "боевой операции" наградили медалями. А как же не наградить? Если огласить правду - это же скандал и огромный минус бригаде! А боевые потери, например, при проведении зачистки какого-нибудь городского квартала - это немалый плюс.
А сколько не боевых потерь понесла Армия в результате реформ? Не счесть - тысячи и тысячи офицеров, прапорщиков, мичманов, их семьи, дети, бултыхаются и погибают сейчас в этой "ёмкости". Они все забыты, и никому до них дела нет. Как собственно нет дела и до пенсионеров, заслуженных ветеранов армии и других силовых структур. Создаётся впечатление, что делается всё это целенаправленно, с единственной целью: ослабить былую мощь вооружённых сил, унизить честь, достоинство офицера, оболванить сотрудника. Это ж получается - не тех в сортире мочат? - Вот такие невесёлые мысли у лейтенанта Иванова.
Одноклассники
"Достойный человек не бывает без друзей".
Чеченская пословица.
Это было в конце июля, в самое пекло, я привёз оружие в госпиталь. Когда Сергея Охотника принимали в санчасть, начальство приказало его автомат с пистолетом забрать, ибо находиться раненому в медицинском заведении с автоматом не положено. Охраны и своей вполне достаточно. Причём на КПП и меня разоружили: на территории госпиталя посторонним с оружием находиться тоже нельзя. Так вот - Охотник излечён, выписан, и готов к дальнейшим подвигам.
Сразу же на попутке прибыли в штаб мобильного отряда для оформления кое-каких нужных отряду документов и списания покорёженного при подрыве снайперской винтовки "Вал". Практика показала, что ездить или ходить по Грозному малыми командами в составе нескольких человек гораздо безопасней, чем передвигаться в составе колонны, даже с группой боевого охранения. Хоть это и регламентируется особыми приказами, но малые отряды на них плевали с высокой колокольни: своя жизнь дороже.
Сергей Охотник по этому поводу выдал целую теорию: передвижение в колонне - это как лотерея: могут обстрелять, а могут и подорвать; можешь пострадать ты, а может и кто-то другой.
Не помню случая, чтобы кто-то по причине хождения по городу малой группой к нам придрался: некому: начальство же никакими группами не ходит. И в каком районе города находился штаб - я тоже уже совершенно не помню: много лет уже прошло. Слева - руины полностью разрушенного гастронома, рядом с ней автобусная остановка, справа, среди таких же руин, совершенно не гармонирующий с окружающей средой, какой-то крутой свежепостроенный ресторан, причём не имеющий ни одной мало-мальски серьёзной царапины на окрашенных в весёлый жёлтый цвет стенах и с красивой вывеской на фасаде. Вглубь, по дороге, сам мобильник.
Неподалёку от этого места, если не ошибаюсь, "Три дурака" - известная площадь в Грозном, на пересечении Победы и Маяковского. Такое неказистое народное название площадь Дружбы народов получила за то, что на ней стоит памятник трём революционерам: русскому, чеченцу, и ингушу. Памятник символизировал братскую дружбу трех народов. У всех трех каменных фигур мирные и добродушные чеченцы во время своей "революции" зачем-то оторвали головы, и они валялись рядом с блоком КПП-14, где нёс службу Таганрогский ОМОН. Сейчас же на пьедестале стояло шесть каменных ног. В 1996–1999 на этом месте был самый большой и довольно оживлённый рабский рынок, и приводились в исполнение расстрелы по приговорам шариатского суда, довольно часто их транслировали по телевидению - цензурой не запрещалось. Вот так: казнили или продавали и своих и чужих. Вскоре после нашего отъезда здесь подорвался на мине боец таганрогского ОМОНа. Выжил. Но остался без ног.
При въезде в мобильный отряд, на возвышении, стояла зенитная установка с колоритным, неопределяемым войском в обслуге. Ствол орудия смотрит в направлении подъезжающих к воротам автомашин.
Почему войско неопределяемое? Опытный глаз конечно установит, что это милиционеры, но, к примеру, человек, впервые увидевший этих парней, скажет, что это какие-то раздолбаи: анархисты-революционеры времён гражданской войны, по ошибке забрёдшие в наше время. Одеты они как то по-особому разно и расхлыстанно: тельники, разгрузки, банданы, береты, пулемётные ленты. И, причём, все как один с улыбками на лицах.
Конечно, не нужно предполагать, что у них постоянно эти улыбки на лицах приклеены. В данном случае срабатывает эффект фотоаппарата. Зной, жара, пыль, усталость. Кто такие? Такие-то. Пара шуточек. Щёлк! Кадр зафиксирован, пошли дальше.
Правда и мы от этих парней мало чем отличались.
На территории мобильного отряда меня поразила уже порядком подзабытая идеальная чистота. Аккуратные ряды жилых домиков-вагончиков с чистенькими кроватями и постелями, у дверей, на ковриках, чистая сменная обувь, покрашенные синей краской штабные корпуса, и хаотичное мельтешение также прибывших по бюрократическим делам представителей всевозможных, если можно так выразиться, родов войск МВД - всяких спецназов и особназов. Много зелени. Нет, не покрашенная зелёной краской растительность, а натуральная, ухоженная.
У меня на боку болталась сломанная винтовка "Вал" без глушителя. Всех "спецов" она почему-то очень привлекала, многие просили её подержать в руках и рассмотреть повнимательней. Без приклада, без глушителя, без оптики и с дырчатым стволом она представляла собой довольно интересное малогабаритное "короткоствольное оружие". Вероятно "Валов" в отрядах в то время было очень мало, и мало кто имел дело с таким оружием, все многозначительно цокали языками и восхищались "новейшей милитаристской разработкой".
Раздобыв без каких-либо бюрократических проволочек необходимые нашему отряду бумаги, документы, акты списания, и проставив на них печати, мы выдвинулись обратно. Пешком. Идти нам предстояло долго и далеко. В поле зрения попадаются молодые чеченские милиционеры в новенькой, чуть ли не парадной, форме, какие-то небритые личности кавказской принадлежности в камуфляже с автоматами через плечо и без опознавательных нашивок. Парни в белых рубашках навыпуск, под которыми отчётливо проступают контуры пистолетных кобур. Говорят если этих людей проверить, они непременно предъявят удостоверение какого-либо серьёзного ведомства.
Рядом с нами притормозила чёрная Волга.
- Куда направляетесь ребята, подвезти? - местные тоже безошибочно определяют "наших-ваших", - сами знаете - по Грозному байки ходят.
- На "Северный".
- Садитесь, - в машине молодой водитель и улыбчивый мужчина в возрасте. Оба чеченца в белоснежных рубашках, - подвезём вас поближе, я зам прокурора Грозного Такой-то.
Представились и мы:
- Антон.
- Охотник.
Сев в машину, я сразу же задал вопрос:
- Что-то милиционеры на дорогах все какие-то "новенькие"?
Он меня прекрасно понял:
- Да, форму новую недавно получили, - немного подумав, добавил, - днём они милиционеры, ночью - бандиты… ну, не все конечно… Анекдот рассказать, ребята?
- Можно.
- Беседуют Лебедь и Куликов. Куликов заявляет: чеченцев - давить! Все эти чеченцы и прочие урюки - это же все сплошные бандиты! Лебедь ему отвечает: господин Куликов, урюк - это же сушеный абрикос! Куликов: знаем мы этих абрикосов, днём он мирный абрикос, а ночью - вооружённый урюк!
Посмеялись. Надо признать - анекдот довольно старый, но если бы мы им его рассказали, неизвестно, как оно обернулось бы дальше. Вероятно, этим анекдотом мужчина хотел нам показать: смотрите, мы смеёмся над самими собой, мы такие же, как и вы, мы - свои и у нас общий враг. Нас не надо бояться.
Между делом узнали от них новость: на окраине города подорвана автомашина с чеченскими омоновцами, погибло двадцать три человека - происшествие серьёзное. Туда работник прокуратуры и направлялся, основная опергруппа уже находилась на месте, всё-таки какое-то подобие власти имело место быть. Далее перебросились фразами: "откуда? Куда? Как там у вас погода?", - и мы уже преодолели солидное расстояние: несмотря на разбитые дороги, медленно ездить нельзя: опасно, могут обстрелять, а в быстро движущуюся машину попасть труднее.
- Ну, всё, ребята, нам прямо, вам налево, мимо центрального рынка, потом…
- Спасибо большое, знаем!
Надеюсь, что этот человек до сих пор жив. Хотя кто знает, столько сообщений было о покушениях на представителей госорганов…
На перекрёстке стоит вагончик-кафешка, у входа манит ароматным дымком мангал. Неподалёку от него стоит кузов густо изрешеченного пулями "уазика" без колёс, с надписью на борту не то углем, не то толстым грифелем "Танк сушёный. Просто добавь воды!".
Сергей предложил:
- Ну что, по шашлычку?
- Давай! Не вижу причины отказаться от обеда.
Расположились у столика возле входа в вагончик, сели друг напротив друга, чтобы была возможность наблюдать за окружающей обстановкой, автоматы на колени положили. В пределах видимости ни одного прохожего не видно. Только сейчас начинаешь понимать, как нам повезло: ведь на развалах могли быть снайперы и какими же разгильдяями мы в то время были.
Сергей почему-то начал вспоминать свои проблемы, которые остались где-то далеко-далеко:
- …Всю сантехнику менять надо! Жена пилит-пилит, а я что сделаю? Мать тоже ругается, говорит, лучше бы работягой каким-нибудь был. Постоянно что-то по хозяйству делаю!..
Но я его не слушаю.
Чудно всё это выглядит - полнейшая разруха, и симпатичная кафешка, с любовью оборудованная из простенького вагончика. Вклейте в чёрно-белую фотографию разрушенного Сталинграда цветную вырезку современного ресторанчика и посмотрите что получится.
- …Перед отъездом в туалете полочки классные сделал, отполировал, лаком покрыл. Всё равно недовольны. Что им там - картины с натюрмортами понавешать что-ли…
А хозяйка всё хлопочет: то угольки пошурует в мангале, то шампуры повертит: угодить клиентам старается.