* * *
Стоявшие рядом с машиной чеченцы с каким-то заинтересованным любопытством проводили Владика взглядом.
Приоткрыв дверь, Влад аккуратно просунул голову в командирский вагончик:
- Вызывали, Павел Адольфович?
За маленьким столиком, на котором ещё скворчит в сковородке аппетитно пахнущая яичница, сидели: улыбчивый командир группировки гвардии полковник Семёнов, командир отряда майор Птицевский, и тот самый серьёзный чеченский полковник. Столик втиснут между двумя, стоящими у стен кроватями; рядышком примостилась невесть где раздобытая старенькая деревянная табуретка, на которой находятся не уместившиеся на столике тарелка с крупно нарезанными кусками хлеба и банка солёных огурцов. Разгрузки с оружием висят на вбитых в стену гвоздях. Лучи солнца, пробиваясь сквозь маленькие окна, преломлялись в початой бутылке водки, стоящей на том же столе. Отчего на стенах, крашеных краской цвета морской волны, плескались весёлые солнечные зайчики.
- Проходи Владик, садись, - Птицевский потянулся за дополнительной кружкой, - будешь?
- Нет, товагищ майог, - решительно отказался Влад, - я этого допустить не могу, только чай! Сами понимаете - служба.
- Наш человек, - одобрил ответ чеченец.
- Редкое явление в наших краях, и это похвально, - хрустя огурчиком, похвалил и гвардеец, и, похоже, совершенно непроизвольно выскочило, - наубля.
Птицевский подбоченился: вот, де, мы - такие! Предложил:
- Всё-равно садись, Владислав, можно и чайку, - майор пододвинулся на кровати, освобождая место. Влад не стал кочевряжиться и выяснять - откуда яйца, уже наминает, - это лейтенант Владислав Сылларов, наш, можно сказать, главный козырь! Назначен в отряде старшим группы, - представил командир своего подчинённого полковнику убоповцу.
- Угу, - мычит Владик.
- Знакомься, Владислав - полковник Такой-то Султан Баирович, зам начальника чеченского УБОП по СКМ. Губы у майора всегда поджаты, вроде как зубы стискивает, на переносице вечно хмурая складка - отпечаток оперативной работы, и выражение лица у него ни при каких обстоятельствах не меняется.
- Угу… - наконец прожевал, - очень пгиятно…
Полковник Семёнов сидит, молчит, улыбается. Султан Баирович взял слово:
- Вахид, можно тебя так называть? А то пока выговоришь… - и выговаривает довольно солидную фразу: - я из оперативного отдела по борьбе с бандитизмом и экстремизмом МВД Чеченской Республики.
- Лейтенант Сыллагов, товагищ полковник… - наконец до Владика начал доходить до сих пор непонятный и мутный смысл всего происходящего, - …конечно, можно… - в мозгу опытного мента выстроилась довольно дурно пахнущая цепочка: ингуши-Вахид-Торговкин-командир-УБОП, вспомнились фразы Торговкина: "…голову отрежут, оружие заберут…..вызывает, срочно, прямо сейчас!.."
Семёнов, взяв банку и сосредоточившись, пытается с помощью страшного, с пилообразным обушком, ножа, вытащить оттуда огурчик:
- Н-наубля!.. - наконец, разрезав продукт прямо в банке и вытащив на кончике ножа половинку, смачно захрустел, сморщился, - ядрёные, наубля.
Перед глазами Владислава в цвете встала жуткая картина (господи Иисусе!): одиноко стоящая БМП у дороги, обезображенные тела обезглавленных ребят, которые ещё сегодня утром, ещё живые, сменили его группу… А во всём он виноват - Владислав Сылларов: своим недостойным поведением преподал всему отряду отрицательный пример, усыпил бдительность товарищей, друзей; доверился оборотням в погонах: ингушам. Подпустил их близко, вступил с ними в товарищеские, чуть ли не в дружеские отношения. Потерял бдительность. А ведь Торговкин, хоть и сволочь ещё та, предупреждал. Стала понятна и психологическая подготовка: Птицевскому оперативного опыта не занимать - крайнего обязательно найдёт. А крайний - это он - Владислав, и Торговкин с радостью это подтвердит. Уже и конвой местный прибыл (Господи Иисусе, почему не наши!?)… Вон и Семёнов, военный, сидит весь зловещий - эвона как его перекосило то.
- Наубля, - полковник уже хрустит второй половинкой, - уксуса многовато, что ли…
Но мысли - это не слова, для того чтобы в голове прокрутиться, мыслям много времени не нужно - всё это крутанулось в мозгу у Владика буквально в какие-то тысячные доли секунды. Влад отложил вилку и, собрав всю свою волю в кулак спросил, как отрезал:
- А в чём собственно дело то, товагищ полковник? - (Время тянуть надо: ничего не знаю, ничего не ведаю! Думай, думай, Владик!)
Вопрос, вернее стальной тон вопроса, чеченцу явно понравился, продолжил:
- В наш СОБР водитель нужен - разнарядка пришла: с вашего отряда человека взять, - наконец прояснил обстановку Султан, - а ты в самый раз нам подходишь - за ногайца сойдёшь.
- Один из лучших и подготовленных, - вставил майор свою популярную фразу, - отличный водитель, оперативник, человек серьёзный: женат, дети есть, - секунду подумав, добавил, - пулевое ранение в шею - это в прошлом году в Гудермесе…
- Ага, дети есть, - машинально произнес и Владик, потому как мысли о своих детях тоже успели посетить его впечатлительную голову.
Птицевский замешательство лейтенанта понял по своему:
- Владик, ты сегодня спал?
- Нет ещё, Павел Адольфович, дрова пилили.
- А-а, ну иди тогда, собирайся, скоро выезжаете.
А что командир группировки полковник Семёнов? А ничего: сидит, молчит, слегка улыбается гостеприимно.
Так Владислав Сылларов стал бойцом чеченского УБОПа - невероятно, но факт. Конечно, он мог бы и отказаться от столь "заманчивого" предложения командования, и никто бы его за это не осудил. Но, во-первых: был не в состоянии сходу уразуметь смысл приказа, и, во-вторых: времени для раздумий не было.
Уже гораздо позже Владислав признался: было жутковато, но даже если бы и дали время для осмысления этого приказа, он бы не стал отказываться: стыдно же.
* * *
Майор Птицевский. По министерству ходили слухи, будто бывал он и в Нагорном Карабахе. Но сам про это никогда не рассказывал. Майор вообще никогда и ничего о себе не рассказывал. Придётся самому.
Дело было в середине мая на административной границе Чечни с Дагестаном, на сиротливом блокпосту за номером 47Д. Почему сиротливый? Огромная удалённость от штаба Мобильного Отряда, блокпост жил посреди голой степи своей, автономной жизнью. Высокие чины если и приезжали с проверками, то раз в месяц - это хорошо.
Примерно с неделю-две всё было спокойно, личный состав страдал только от жары, комаров, и нудного перекапывания окопов. Но однажды случилась, как это обычно бывает, внезапная перестрелка. Отряд понёс тяжёлые потери: один боец ранен и один погиб. Во время заварушки шальной пулей также был тяжело ранен и гражданский - молодой мужчина, дагестанец, работавший на близлежащей бахче. С этого момента и началась неприятная для всего отряда эпопея, продлившаяся до самого отъезда.
Итак, очередная война стихла, страсти улеглись. На пойманном на шлагбауме уазике раненых бойца и дагестанца отправили в Кизлярский госпиталь, тело погибшего на отрядной машине - в городской морг. С опергруппой прибыл зам по границе подполковник милиции Хасмагомедов Мухтар Эльдарович - серьёзный и довольно крепкий мужчина лет за пятьдесят. Пообнимавшись с майором члены группы приступили к осмотру места и расследованию.
- Как там Асхаб? - поинтересовался здоровьем бахчевода майор.
- Тяжёлый, - коротко, но ёмко ответил подполковник, - лёгкое пробито. Сейчас группа будет выяснять, с чьей стороны этот выстрел был.
- Пойдём, Эльдарыч, чайку пока попьём, - предложил Птицевский.
- Не откажусь, Паша.
Шло время, подполковник с майором режутся в нарды, выпита, наверное, уже десятая чашка чаю. В отряде - особая, непривычная, тревожная тишина.
Опергруппа закончила свою работу ближе к вечеру. Резюме: выстрел в дагестанца был произведён со стороны блокпоста.
Сразу же после отъезда местных милиционеров, командир поделил отряд на две смены: бодрствующая и отдыхающая. Нет, не из-за боязни нападения банд: из опасения мести со стороны родственников раненого дагестанца.
Стемнело. В степи раздался протяжный душераздирающий вой. "Шакалы", - поначалу подумали находящиеся в окопах и секретах бойцы. Вой повторился, но теперь он стал перемежаться какими-то возгласами и криками - это рыдала женщина! Такие вопли пробирают даже самые мужественные сердца - жуть!
На степных бахчах имеются своеобразные сооружения, представляющие собой что-то среднее между сараем и шалашом. Размером у основания примерно полтора на два метра, и высотой чуть выше двух метров, стены обшиты камышом. Примерно в метре от земли - настил для сна. Вот из такого шалаша, судя по всему, всю ночь и раздавались женские вопли и рыдания.
Рано утром командир выехал в Кизляр. Вернулся к обеду.
- Значит так, мужики, - Птицевский, заложив руки за спину, прохаживался перед мрачным строем, - я не знаю, с чьей стороны был выстрел, но родственники Асхаба утверждают, что стреляли с нашей. - Ничего удивительного: в тех местах родственник на родственнике, возможно, кто-то и из следственной группы являлся дальним родственником семье Асхаба. - Ничего от вас скрывать не собираюсь: требуют денежную компенсацию.
- Сколько? - спросил кто-то из строя.
- Десять тысяч рублей. - В те времена эта сумма была довольно внушительной.
Тишина. Майор продолжил:
- Эти деньги я отдам из отрядных, думаю, ничего страшного не произойдёт. А вот на памятник нашему погибшему товарищу нужно будет сброситься самим. Как считаете, мужики?
- Сбросимся.
После решения прочих злободневных вопросов, отряд приступил к обыденной работе. Памятник у дороги появился примерно через неделю. И в это же время стало известно - в больнице умер Асхаб! На следующее утро командир срочно выехал в Кизляр.
На вечернем построении Птицевский сообщил новость: родственники требуют компенсацию за умершего в размере тридцати тысяч.
Этот вопрос утрясли таким образом: половина денег отрядных, половина - вскладчину.
Прошла ещё неделя. Прибыл зам по границе Мухтар Эльдарович. Примерно с час шептался один на один с майором. Рано утром командир вновь выехал в Кизляр.
По возвращении Птицевский выдал новость: против отряда возбуждено уголовное дело. Для сверки свидетелями происшествия, следователь требует ксерокопии личных служебных удостоверений!
- Но ведь там наши фамилии, фотографии! - возмутились бойцы.
- Да, - согласился майор, - фотографии. Потому и требует, чтобы свидетели показали, кто именно стрелял в Асхаба.
- Да какие на хрен свидетели! Кроме Асхаба других гражданских то и не было!
- Это на контроле у местного министра, наше дело сдать ксерокопии…
С рассветом Павел Адольфович с бумагами вновь выехал в город. На вечернем разводе сообщил очередную новость:
- Так, мужики, даже не знаю, что и сказать… звучит кощунственно, но новость ладная: оказывается, Асхаб умер в больнице не от огнестрельного ранения, а от застарелой пневмонии. Я с патологоанатомом лично разговаривал, судмедэксперт ошибся и всё такое прочее…
Сколько ушло на этого сговорчивого патологоанатома, майор не уточнил. Наконец-то бойцы отряда вздохнули свободно. Очень своеобразный вздох…
Вязко текли обычные дни: проверялись машины, по степи шныряла разведка, выставлялись секреты, по вечерам на плечах набивались татуировки в виде волков и скорпионов.
За пару недель до отъезда отряда на родину, вблизи блокпоста появился молодой, чернобровый, с орлиным носом, незнакомый чабан по имени Анзор. Поначалу редко, а потом всё чаще и чаще стал подходить к несущим службу у дорожного КПП скучающим бойцам. Перезнакомился практически со всеми.
Как это обычно бывает у молодёжи, разговоры велись обо всём: о погоде, женщинах, автомобилях. Кто-то заметил - иногда Анзор как бы вскользь интересуется датой выезда отряда. Но точной даты даже сами бойцы не знали.
Слухи о любопытном Анзоре дошли до Птицевского, и он сделал вывод: Анзор либо человек бандитов, либо родственник безвременно ушедшего Асхаба. В любом случае для отряда это одно и то же: раздолбать отряд в день выезда с блокпоста в битком набитых машинах - минутное дело.
В результате недолгих размышлений майор решил: интерес Анзора - это очень даже хорошо, на руку отряду. И, как бы между прочим, на очередном вечернем разводе назначил "точную" дату выезда. Болтливые бойцы сообщили эту дату Анзору: дней на пять позже действительной.
* * *
Рома Дилань - любитель собирать всякие байки, однажды рассказал две в чём-то взаимосвязанные истории. Вот первая - легенда о том, как Чечня к России присоединилась:
Как-то во Владикавказ приехал известный русский генерал со свитой, остановились на окраине города Беслан. Владикавказ означает - владеть Кавказом, но в то время, при царе, русские ещё плохо знали кавказские народы, а чеченцев вообще не знали. Тем не менее, о прибытии генерала узнали все народы населяющие Кавказ.
Один молодой, но, вероятно благодаря своим ратным подвигам, очень уважаемый джигит решил, как сейчас говорят, представить свой чеченский народ перед представителем России. Джигит объехал пятьдесят селений, и каждое выделило ему по всаднику. Сам оделся во всё белое: снял зелёную тюбетейку, одел белую папаху и белую же бурку, тщательно начистил серебряные газыри. А остальным предложил нарядиться во всё чёрное. Правда, зачем он это сделал - до сих пор непонятно. Первое, что приходит на ум - хотел выделиться из серой массы: показать себя главным.
И вот в клубах поднявшейся дорожной пыли приближается конный отряд к лагерю генерала, тот удивляется:
- Вай, какие красивые джигиты! Особенно этот, который впереди на белом коне. Кто такие, почему не знаю?
Представитель и отвечает гордо:
- Мы - чеченцы! Но невезучий мы народ по жизни! - горячий конь под ним храпит, на месте устоять не может.
- Почему невезучий? - заложив руки за спину, проявил живой интерес генерал.
- Ну, вот, к примеру: наши на охоте много зверей настреляют, а какой-нибудь животный зверь обязательно хитрее их окажется: прикинется мёртвым и в самый последний момент - убежит. А после охоты, на ужине, джигиты начинают расхваливать свои геройства: кто как стрелял снайперски, кто как метко зверя сразил одной пулей, завалил, заломил в рукопашную, и тому подобное, а о убежавшем - ни слова! Почему? Да потому-что он, зверь этот, оказался гораздо умнее нас - вот на этого мудрого зверя и похож наш народ! У нас нет ни начальников, ни генералов, и никто никому не служит. Вот, мы такие! Менталитет, понимаешь, у нас такой, особенный. И вообще - любой из этих джигитов победит любого, даже самого великого и могучего твоего солдата! - конь рвётся, на дыбы встаёт.
Генерал последнему утверждению джигита не поверил:
- Не может быть, дорогой, а давай соревнование устроим, так сказать - товарищеский матч!
Джигит согласился, и его молодцы одержали убедительную победу над всеми русскими солдатами по всем спортивным показателям! Так давайте же выпьем за то… (Ой, это из другой оперы… Но, пожалуй, пусть остаётся).
Генералу это дело очень даже понравилось, и он попросил этого джигита, который в белой бурке, выделить для себя дюжину таких лихих джигитов. Джигит не жадный оказался. С этого исторического момента, говорят, Чечня и присоединилась к России; при дворе русского царя военные стали носить черкески, а тот джигит стал лучшим другом генерала: кунаком.
Очень интересная и познавательная легенда, - позже её Владу и сами чеченские собровцы частенько рассказывали в трёх экземплярах. И неоднократно. Но это - старинная красивая легенда. Ныне у них и начальники, и полковники, даже генералы имеются. Куда мир катится, где традиции? Затерялись традиции в толще временных слоёв. Сейчас из одежды современные джигиты отдают предпочтение натовскому камуфляжу, а из транспорта - джипам с перебитыми номерами.
Сколько было случаев: едут, к примеру, по горной дороге навстречу друг другу два чумазых грузовика, один с российскими омоновцами, другой с местными представителями "силовых структур". Омоновцы - понятное дело: оружие, потрепанная одежда без знаков различия, на головах банданы, ну, разве что если у кого панама или берет бывает, то на ней общевойсковая кокарда защитного цвета, либо милицейская. А у местных - всё почти то же самое, только на головах местами зелёные тюбетейки или повязки с арабской вязью мелькают, одежда почище, и никаких кокард! Вот и гадай: чьи это "силовые структуры". Чьи бы ни были, но настроены они весьма недружелюбно.
Был случай: проезжал отряд на "Урале" через бандитский посёлок, люди по обочинам стоят: дети, взрослые. Все настороженные, признаков гостеприимности и приветливости на лицах нет. Один из омоновцев решил приколоться: поднял вверх согнутую в локте руку со сжатым кулаком и крикнул: "Аллах акбар!", всё население механически в ответ тоже подняли руки и патриотически ответили: "Аллах акбар!". Вот так и проехали. Потом этот случай со смехом вспоминали.
А вторая рассказанная Ромой история такая - это уже в наше время происходило и, наверное, многие её должны помнить:
Был такой известный генерал, зам министра - то ли Капустин, то ли Фаршев. Уважением и авторитетом у рядовых бойцов не пользовался, но имел власть; был любителем строевых смотров, обожал ходить со свитой и принимать неправильные, заведомо провальные боевые решения, из-за чего весь войсковой люд на него огромное недовольство имел. Как-то раз он со своей свитой зашёл в столовую МВД, а там два друга - чеченских омоновца - никак откушать не могут: буфетчики им отказывают, мол, сейчас генерал сюда подойдёт, проваливайте, опосля придёте.
И генерал пришёл. Спрашивает этих парней:
- Вы кто такие, почему не знаю?
- Мы - чеченский ОМОН, - отвечают гордо, и тоже, - а вы кто такие?
- Я генерал Такой-то со своей свитой! - подбоченился, встал в выгодном ракурсе чтобы шитые погоны получше различимы были, - не видно разве!?
На что чеченцы и отвечают:
- Ну и пошёл на…i, генерал, вместе со свитой, где-то мы таких уже видали!
Возникла конфликтная ситуация, все же нервные - это дело перед самой сдачей Грозного происходило. Один из свиты только было собрался пистолет вытащить, а пистолет этот уже в руке у одного из омоновцев оказался, второй всю свиту на автоматный прицел взял. Генерал со свитой - тык-мык, ничего сделать не могут, МВД ведь тоже под охраной этого же самого ОМОНа. Невезучий генерал оказался: при любом удобном случае все обидеть его норовили. Но об этом - в другой раз…