Сергей еле сдержался, чтобы не плюнуть в эти подлые глаза или, хотя бы, не сказать какую-нибудь грубость.
Поистине, наверное, есть в России только одна структура, где - перестраховываясь, ничего не делая, вовремя лизнув - где надо, вовремя пнув, кого надо - можно дослужиться от лейтенанта до полковника, сидя на одном стуле. Только в милиции есть место ничтожеству и подлости, которое может достигнуть больших "болтов" не по заслугам.
Но у реверса этой монеты есть и свой аверс: абсолютное большинство сотрудников милиции работают круглосуточно не за страх, а на совесть. Отдавая своё личное время, здоровье, а иногда и жизнь за правопорядок, чтобы защитить общество от преступности. В их личных делах меньше благодарностей, а на их груди, порой, кроме значка об образовании, больше ничего то и нет.
А вот Вам другой случай. Машина соседнего отряда перевернулась под Горагорском. ГАЗон следовал из Моздока в Грозный и был гружён продуктами и бочками с ГСМ.
Сергей прибыл на место тремя часами позже. Надо было помочь соседям.
Около перевёрнутого автомобиля собралось около десятка чеченских милиционеров, которые, отработав смену, спешили домой. Их машины были припаркованы вдоль серпантина. Они помогли омоновцам перегрузить то, что валялось на дороге в липецкий КАМАЗ, помогли снять с машины радиостанцию и аккумулятор и договорились с жителями близлежащих домов, чтобы те проследили за машиной. А то разворуют запчасти.
- Вы не возвращайтесь в Грозный этой дорогой, - говорил Сергею пожилой сержант-чеченец, - темнеет. Эта дорога опасная. Лучше вернитесь в Знаменское и езжайте через Кень-Юрт. А можете и здесь переночевать, тут недалеко на горе ваши стоят.
- Они стоят на горе, - ответил ему Сергей, - а вы здесь помогаете нам. Значит Вы - наши.
Уже начало темнеть, когда с блок-поста передали информацию:
- На Старопромысловском шоссе, примерно в одном километре от наших позиций, боевики гвоздят войсковую колонну.
Место для нападения было выбрано идеально. С двух сторон к дороге примыкали заброшенные промышленные зоны, с множеством полуразрушенных строений.
Времени на раздумье было очень мало. Полковник Атаманов объявил общую тревогу.
- Дело происходит здесь, - сказал он, тыча пальцем в карту, - я с первым взводом обходным манёвром захожу в тыл этой группе бандитов. Ты - Семёнов, со вторым взводом, пободаешься с противоположным флангом. Как выедите на исходную - не торопитесь. Атаковать будем разом. Сигнал - зелёная ракета.
Сергей, со взводом омоновцев, где полуприсядом, а где и по-пластунски, вышли на исходную. Сердце его бешено стучало. Омоновцы залегли цепью и ощетинились стволами автоматов в сторону боевиков. А у дороги в это время раздавались свист пуль и горестные стоны.
Увидев зелёную ракету, омоновцы начали движение вперёд.
- Огонь, - скомандовал Сергей.
Милиционеры открыли кинжальную пальбу. Среди бандитов появились потери. Было видно, как они, унося раненых, ретировались. Уходили они классически, уползая вправо и влево по фронту.
До обочины дороги оставалось около десяти метров. Сергей заметил, как, спрятавшись за отскочившее колесо обгоревшего КАМАЗа, закрыв голову руками, мается раненый солдатик.
- "Титаник", прикрой меня. Я к дороге, - крикнул он и пополз к раненому.
Время остановилось. Как будто кто - то нажал на пульте дистанционника замедление кадра. Теперь Сергей понимал Гастелло и Матросова. Видимо, в организме происходит такой сильный впрыск адреналина в кровь, что человек перестаёт соображать, он слепо движется к намеченной цели, не замечая препятствий. Одержимый одной идеей - закончить начатое. В ушах звенело. Каждое движение давалось с трудом. Сергей полз, разгребая в стороны грязный снег и мокрую глину, иногда ныряя лицом в лужи талой воды.
Когда до дороги оставалось всего пара метров, Сергея прижал к земле снайпер. Он понял это, когда над его головой, как пчёлы, прожужжали три пули. Стрельба не была похожа на беспорядочную. Кто-то невидимый на той стороне дороги взял Сергея на мушку и терпеливо ждал, готовый в четвёртый раз нажать на курок.
Сергей полежал лицом в грязь, перевернулся на бок, перекрестился и одним рывком кинулся к обочине дороги. Схватив солдата за сапог, он резко пополз в обратную сторону. Солдатик мычал и упирался второй ногой в землю, а Сергей всё никак не мог понять: почему он не помогает ему и только мешает. Поэтому он встряхнул военного и сказал несколько непечатных слов, пообещав ему, что если тот будет упираться, то он - Сергей доделает за бандитов их работу, которую они не закончили.
Только много позже Сергей понял, что рядовой принял его за боевика. В зелёном камуфляже типа "шелест", без знаков различия, с бородой и без головного убора, Сергей как две капли воды походил на горца.
- А пули он в тебя клал кучно, - сказал Сергею "Титаник", - я думал - достанет. Да видно то ли у него прицел сбился, то ли батарейка села, ну, а - скорее всего, ангел тебя прикрывал своими святыми крылышками.
День отъезда Аркадий Атаманов держал в тайне, которую поведал только двум своим заместителям. Бойцам же запретил говорить дату возвращения домой категорически.
Сергей выходил из столовой, когда его догнал Вадик Фокин, по кличке "Памятник". Прозвали его так потому, что однажды, фотографируясь с боевыми товарищами, кто-то сказал:
- Давайте, парни, сфоткаемся на память!
- Куда? На памятник? - переспросил Вадик, - на памятник не буду…
Вообще Фокин отличался бурной фантазией. Например, однажды задержав на улице гражданина и, доставив его в отделение, он насмешил всю дежурную часть, указав в рапорте, что: "гражданин - такой-то, находясь в пьяном виде, следовал за впереди идущей гражданкой и на протяжении двух кварталов громко восхищался её фигурой в грубой нецензурной форме…".
Так вот, Вадик теребил Сергея за рукав куртки:
- Товарищ капитан, а товарищ капитан? Когда отъезд домой?
- Вовремя, товарищ прапорщик!
- Да я почему спрашиваю: думаю вот - постирать мне трусы или ещё в этих смогу поехать?
- Как хочешь, Вадик! Можешь в этих ехать - если чего - тебя переоденут. Ну, а лучше всего постирать, в целях гигиены. И делать это хотя бы раз в два дня, - сказал Сергей и пошёл в другую сторону.
- В целях чего? - протянул ему вслед "Памятник".
Глава 12 "а"
Валерий Иванович Николаенко ведал в медицинском отделе УВД санэпидемиологической службой. Сергея и Валерия Ивановича связывала многолетняя дружба. Майор Николаенко был не высоким, моложавым, черноволосым и очень остроумным человеком. Причём шутил он, всё время, с серьёзным выражением лица. Его собеседник долго всматривался в непроницаемый взгляд майора, пока тот, в конце концов, не выдерживал и хохотал во всё горло.
Валерий Иванович дважды находился в служебных командировках в составе липецкого ОМОНа в качестве врача.
Николаенко практически не выпивал, но курил очень много. Можно сказать, сигарету изо рта он не вынимал.
Сергей любил сиживать с майором в короткие минуты отдыха на скамеечке и беседовать с врачом, покуривая "Золотое Руно". Валерий Иванович был интересным собеседником. Он многое знал, многое умел. Он не боялся ездить в Ханкалу или мобильный отряд. Всё он делал с напускным равнодушием, а может быть, действительно был уравновешен и спокоен. Казалось - в этой жизни он не боится никого и ничего.
В ситуациях, когда надо было оказать медицинскую помощь раненому или больному Николаенко делал это профессионально и квалифицированно. Когда же его благодарили за это, он только пожимал плечами, как будто говоря: "Да. Не стоит! Это, всего - навсего, моя работа".
В этой командировке Сергей случайно встретил Валерия Ивановича в Ханкале.
Земляки обнялись, после чего Сергей начал спрашивать, улыбающегося Николаенко.
- Валерий Иванович, дорогой, ты здесь какими судьбами?
- Да, вот, Серёга, прислали на полгода сюда в медицинский отдел. Какие дела в отряде? Да, я три дня назад юбилей отпраздновал! На днях приедешь, полянку организую. Спрыснем это дело! Серёж, ещё хотел тебя попросить: собирался я в командировку наскоро, привези мне по возможности, упаковочку нашей "Липецкой" минералки.
Сергей проговорил с Николаенко два часа, пока в небе не начали сгущаться сумерки. Пора было на базу. Тем для разговора было ещё великое множество. Он с сожалением расстался со своим другом, не зная, что больше никогда не увидит этого весёлого и умного человека живым.
В эту ночь Сергею приснился странный сон. Странен он был тем, что происходил, как будто, наяву. Он двигался по большому светлому коридору. Откуда-то сверху ему на ладонь опустился билет. То, что это был билет - Сергей знал наперёд. На бумаге, испещрённой водяными знаками, на неизвестном ему языке, красивым каллиграфическим почерком было что-то написано. Сергей подошёл к санпропускнику. На него смотрели две медсестры в белых, цвета облака, халатах и косынках.
- Вы откуда? - был задан вопрос.
- Что? - не понял Сергей.
- Я спрашиваю, откуда вы? Где погибли? Какой непонятливый!
- Я не погиб, у меня - вот, - и он протянул нянечкам билет.
- Здесь написано, что у вас четыре часа. Не задерживайтесь! Вы офицер?
- Да, я - капитан милиции! - он покосился на свои плечи, где находились по четыре полевых звёздочки болотного цвета.
- Не задерживайтесь, капитан милиции, лифт направо.
Сергей хотел спросить, на что у него, собственно четыре часа, но нянечки уже разговаривали с другим человеком, лицо которого показалось Сергею очень знакомым. Человек улыбнулся ему и приветливо помахал рукой. Шум впереди заставил его поторопиться - лифт отходил через несколько секунд.
Поднявшись вверх, а может быть, опустившись вниз, это было непонятно, так как лифт шёл плавно и медленно и шкала или кнопки на стенках отсутствовали. Сергей долго ходил, по каким то коридорам. Он всё хотел встретить кого-нибудь и расспросить: где он находится и как выбраться из этого лабиринта. Но навстречу ему, как назло, никто не попадался. Выбравшись, наконец, из многочисленных светлых коридоров, Сергей попал в какую - то казарму. Молодые и не очень молодые солдаты разглаживали утюгами постиранные гимнастёрки. Группа бойцов сидели на скамейках и курили самокрутки. В воздухе отчётливо пахло махоркой.
- Здравия желаю, товарищ капитан, - окликнул Сергея пожилой солдат, разглаживая, седой ус, - приблудились? Своих, видать, ищите! - он был одет в гимнастёрку и галифе старинного покроя, на голове его была надета пилотка с красной звездой, а на плечи была накинута старенькая фуфайка, из которой местами торчали клочки ваты.
- Да, я даже не знаю, - ответил Сергей, - каких своих? У меня вот, - и он показал бойцу билет.
- Ну, это нам неведомо, - сказал солдат, равнодушно скользнув взглядом по билету, - я гляжу, одеты вы не по-нашему. Знай, своих ищете. Да только здесь вашего брата нет. Тута те, кто в отечественную, значить, свои головы сложили. А на втором этаже, это - стало быть, над нами, так там кто на таманском перешейке или, там, в Сомали, Вьетнаме, Египте и прочая. Твои, скорее всего, ещё выше, там ваш брат афганец. Тебе туда и дорога.
Тут Сергей начал понимать, куда он попал. Но его это нисколько не испугало.
- Отец, а где ребята, которые в Чечне погибли, - теребил он за рукав старого солдата.
- Срочники? То есть федералы, по-вашему?
- Омоновцы, короче офицеры, где они?
- Это, касатик, прямо по коридору, да потом ещё на лифте. Иди, никуда не сворачивая, упрёшься в лифт. А там написано, - и солдат отвернулся, потеряв к Сергею всякий интерес.
Сергей опять мучительно долго ходил по белым коридорам, никого не встречая, скрипя и зубами и, ругая, почём зря, старого солдата, что не объяснил, как следует, куда тут идти. И тут билет в его руках начал мерцать. Буквы, написанные на бумаге, вдруг ожили и сложились в воздухе во фразу: вам пора, ваше время истекает.
Сергей, проклиная всех и вся, побрёл к выходу. Обратную дорогу он нашёл почти сразу. И вот тут на выходе из здания, он неожиданно встретил Алика Белова.
- Здорово, Серый! - Алик обнял Сергея, - как я по тебе соскучился.
- Привет, Алька! - Сергей чуть не плакал от досады, - я вас четыре часа ищу, а сейчас видишь: время кончилось. Я должен идти. Ты мне скажи как вы тут?
- Нормально, Серёга, вы за нас не беспокойтесь! Всем привет передавай!
- Алик, жаль, что не поговорили. Скоро встретимся, тогда уж…
- Нет, Сергей, не скоро, - Алик качал головой.
Хлоп. Душа Сергея с небольшой высоты упало на кровать, и он проснулся. За плечо его тряс дежурный.
- Семёнов, вставай, командир велел тебя разбудить. У нас в Ханкале ЧП.
Сергей протёр глаза, быстро оделся и выскочил на улицу. Подполковник Овчинников сидел на скамейке и нервно поправлял на себе ремни. УАЗик стоял под парами, готовый к выезду.
- Василич, чего стряслось?
- На сборы тебе десять минут. Выезжаем в Ханкалу. Николаенко застрелился, - сказал Овчинников.
События этого дня крутились в памяти Сергея ускоренной плёнкой. Вот они приезжают в Ханкалу, слушают сбивчивый рассказ, что вот, мол, сегодня утром в шесть ноль семь майор Николаенко застрелился. Всё произошло в дальнем углу посёлка, за вагончиками. Как это произошло - никто не видел и практически не слышал. Нашли его в указанное время. Пистолет ПМ, из которого он застрелился - уже отправлен на экспертизу в Толстой-Юртовский РОВД по территориальности, кстати, в последствии именно трасологическая экспертиза определила, что стреляли из пистолета в указанное время дважды. Вообще в этом деле было очень много белых пятен. Сергей с командиром забрали вещи Валерия Ивановича. Сергей про себя отметил, что в рюкзаке майора находится десять блоков сигарет.
- Зачем человек, который приехал лишить себя жизни, взял столько много сигарет? - подумал Сергей про себя.
Надо было забирать тело и везти в Моздок. На землю опустился туман, вертушки не летали.
- Чего делать будем, Сергей, - Овчинников смотрел на Сергея.
- Как чего, Василич? Это ведь наш боевой товарищ. Вызывай с базы КАМАЗ и повезли Иваныча в Моздок.
В поле под открытым небом стояли трёхэтажные нары. На них рядами в полиэтиленовых мешках на алюминиевых салазках лежали тела погибших. Два солдата - срочника, лениво поворачиваясь и зевая, прохаживались вдоль нар.
- Как? Николаенко? Его когда привезли? - спросил один из них.
- Ты, дружище, поворачивайся быстрее. А то я тебе сейчас вращательный момент придам, - вспылил Овчинников.
Солдатики тут же нашли нужный мешок и аккуратно, чтобы не вызвать гнев этого нервного подполковника, сняли салазки и поставили их на землю.
- Надо посмотреть, а то вдруг не того заберёте, - виновато промолвил солдатик.
Сергей, скрепя сердце, присел и расстегнул молнию на мешке. Николаенко, как будто спал, только щёки его были покрыты чёрной засохшей кровью. Сергей неоднократно видел людей в голову, которых попала пуля. Тыльную сторону выносило напрочь. А между тем у майора было небольшое входное отверстие в правый висок и такое же небольшое выходное из левого. Он многозначительно посмотрел на Овчинникова, командир понимающе кивнул ему в ответ. И тут у Сергея пробежал по спине холодок, как будто он забыл что-то важное. Он ещё раз посмотрел в лицо Николаенко и мороз сковал его тело и волю, он вспомнил человека из сна, который приветливо кивнул ему и, которого не смог тогда признать. Это был Валерий Иванович Николаенко.
Колонна автобусов остановилась на выезде из Ростова. Омоновцы лениво и неохотно выходили из "Икарусов" размять ноги и похлебать горячей пищи. Вдоль дороги тянулись ряды придорожных кафе.
- Серый, я уже заказал нам по борщу и по шашлыку, - Сергею махал рукой Трофим Лямин, - только ты угощаешь!
К омоновцам подошли две девушки с заспанными глазами.
- Парни, как насчёт продажной любви?
- Нам это ни к чему, девчата, домой едем к жёнам, - Игорь Воеводин подмигнул девушкам.
Они с досадой повернулись, отходя в сторону. Тут из автобуса вывалился пожилой водитель. Он держал в руке бублик с маком. Увидев девушек, он оживился.
- Дочка, - теребил он одну из девушек, - хочешь бублик? Угощайся!
- Пошёл ты, старый, со своим бубликом, - сквозь зубы прошипела она, - я трахаться хочу! Понял?
Хохотали все. Даже незадачливый водитель, сначала стоял не понимая, за что она его так? А потом махнул рукой и засмеялся вместе со всеми.
Глава 14
Следующая командировка на Северный Кавказ выпала Сергею, через полгода. Командиром вновь был назначен подполковник милиции Юрий Алексеевич Уткин.
Каждый новый приезд на старое место вызывал у Сергея одни и те же эмоции. После хлопот дороги и размещения, после первой ночёвки, Сергей, выходя утром из помещения на улицу, думал об одном и том же:
- Какой хрен меня ОПЯТЬ сюда принёс?
Ответа он не мог найти, даже сильно покопавшись в себе.
В эту командировку впервые прибыли девушки - сотрудники милиции, так как блок-пост, на котором несли службу липчане, был признан въездным в город, а посему круглосуточным. Вели они себя довольно скромно, не освоившись, разговоров ни с кем не вели. Поначалу присматривались к новому месту и новым людям.
Уткин на первом же разводе построил весь отряд и провёл инструктаж:
- Обращаюсь ко всему личному составу: дело деликатное. Эти девушки приехали сюда в качестве сотрудников милиции, и ни в каком другом! Это понятно? Парни, довожу до всех - у них на плечах такие же погоны, как и у вас, жизнью они рискуют, так же как и вы, поэтому попрошу без эксцессов!
И вправду к девчатам отношение было самое тёплое. Ребята сдружились с ними и через пару недель отношения наладились самые дружеские. Женщины несли службу наряду с мужчинами. Ни нытья, ни слабости они не допускали.
Старшим у девушек была майор милиции Елена Гребешкова. Лена родилась и выросла в Грозном. Здесь она ходила в школу, окончила институт, вышла замуж, родила дочь. Семье Лены несказанно повезло: почти перед самой войной, за два года до её начала, им посчастливилось поменять квартиру из Грозного на Липецк, хотя уже тогда в республике отчётливо пахло порохом. Она немного знала чеченский язык, очень хорошо разбиралась в местных обычаях, то есть практически была незаменима, даже Уткин иногда советовался с ней.
В этой командировке Уткин назначил Сергея наставником над молодым лейтенантом Денисом Кышкылом. Хотя молодым Денис считался на работе в милиции, до этого он окончил Красноярское общевойсковое командное училище и успел покомандовать воинским подразделением.
- В училище было здорово и ничуть не трудно, - рассказывал он, - вот, как - то раз, опоздал я на вечернюю поверку, лечу - ног под собой не чую. Вдруг, навстречу мне генерал - начальник училища. Встал я перед ним по стойке смирно, руку к черепу приложил и стою, ни жив - ни мёртв. А он так пальцем мне грозит и молчит. Я пригляделся, батюшки, а генерал то лыка не вяжет, пьяней вина. Помолчал он, погрозил пальцем и говорит: "Вы, товарищ курсант, знаете кто? Вы - трясолоб. Отставить. То есть лобтрясун. А, вот - вы лоботряс. Вот кто вы". И пошёл неуверенной походкой в сторону КПП.