* * *
Пять минут спустя в небе над головами эсэсовцев прогремел страшный гром, сравнимый по силе с грохотом бомбежки "штук", и хлынул чудовищный ливень. Воздух стал непрозрачным из-за стоявшего стеной дождя. В небе беспрерывно мигали молнии. Неистовый вихрь, прыгая и крутясь, обдавал брызгами мундиры эсэсовцев. Капли яростно ударялись о землю, колотили по стальным шлемам бойцов "Вотана". С трудом передвигая ноги, увязавшие в сразу же раскисшей почве, солдаты двигались вперед. Однако эта неожиданно разразившаяся гроза была на самом деле на руку немцам: она скрадывала шум их шагов и позволяла незаметно подкрасться к позициям русских.
- Подумать только, - пробормотал за спиной фон Доденбурга один молодой боец, - а ведь сейчас мы могли бы нежиться в чистой и теплой постели… И на завтрак нам подавали бы кофе с горячими булочками…
- И абрикосовым джемом, - поддержал его другой эсэсовец. - Вместе с горячими булочками всегда дают абрикосовый джем.
- А может быть, вам на завтрак дают еще потрогать женскую сиську? - вмешался в эти сладостные размышления грубый голос Шульце. - Лучше бы помолчали, идиоты! Вы что, думаете, это пикник?
Несмотря на то, что из-за яростного ливня фон Доденбург уже насквозь промок, он не смог сдержать улыбку. Как всегда, Шульце был в своем репертуаре. Он мог буквально несколькими словами спустить любого мечтателя с небес на землю.
Вдруг до них донесся незнакомый голос:
- Эй, фриц - слышишь меня?
С мокрого лица фон Доденбурга улыбку стерли будто губкой. Он застыл. Все остальные бойцы также замерли под дождем.
- Никому не двигаться! И ничего не отвечать русским! - еле слышно прошептал обершарфюрер, направляя свой "шмайссер" в ту сторону, откуда доносился незнакомый голос.
- Эй, фриц, - снова раздался все тот же голос. - Что с тобой случилось? Почему не отвечаешь?
- Молчать… молчать… ничего не отвечать! - бешено прошептал фон Доденбург.
Ветераны "Вотана" зажали грязными, перепачканными в мокрой глине руками рты молодым бойцам, чтобы те сдуру не отозвались на призыв неприятеля. Неподалеку прозвучал одиночный выстрел. Потом еще один. Затем выстрелили в другом месте.
Немцы неслышно опустились на землю. Все страшно нервничали. Лежа на мокрой земле под тугими струями дождя, фон Доденбург взмолился про себя, чтобы ни у кого из его людей случайно не сдали нервы и он не выстрелил в русских, выдавая тем самым позицию всей роты.
Над головами эсэсовцев простучала пулеметная очередь. Затем кто-то выстрелил из автомата сзади. Но потом пальба внезапно прекратилась.
- Терпите. И молчите. Ничего не делайте, - еле слышно приказал фон Доденбург. Он знал, что это - самое тяжелое испытание из всех. Им нельзя было двинуться ни вперед, ни назад. Стоило им только обнаружить себя, и на них обрушилась бы вся мощь огня русских - и тогда бы от них ничего не осталось. Слава богу, все бойцы проявляли недюжинную выдержку.
Медленно тянулись минуты. Затем они услышали тихие шаги слева. Очевидно, иваны двигались по направлению к ним - настолько тихо, насколько возможно. Вероятно, они обмотали тряпками ноги, чтобы не было слышно шагов, и оружие, - чтобы ничего случайно не звякнуло в темноте.
Фон Доденбург ткнул Шульце локтем в бок:
- Слышишь, как они идут?
- Да.
- Передай это всем.
Штурмбаннфюрер почувствовал, что русских очень много. Он осторожно вытащил и приготовил гранату.
В десяти метрах впереди мелькнула человеческая тень. Затем рядом с ней выросла еще одна. По тому, как они стояли, было ясно, что русские не представляли, насколько близко оказались от немцев.
- Огонь! - закричал фон Доденбург и швырнул гранату.
Он увидел, как исчезла в пламени разрыва фигура русского солдата. По неприятелям забили бешеные автоматные очереди эсэсовцев, косившие русских солдат одного за другим.
Но в следующую секунду иваны, опомнившись, устремились в атаку на немцев. Раскисшее под дождем поле превратилось в арену ожесточенной ночной схватки. Бойцы резали, кололи, убивали друг друга, поскальзываясь на мокрой глине и то и дело падая. Со всех сторон доносились душераздирающие стоны раненых.
Огромного роста русский, от которого издалека несло махоркой и чесноком, бросился на фон Доденбурга. Куно остановил его на бегу прицельной очередью из автомата в живот. Русского отбросило назад, и он упал в грязь. Подбежав к нему, Куно бешено ударил прикладом автомата по его лицу. Затем из-за пелены дождя вынырнул еще один русский. В руках у него был автомат с круглым диском. Но фон Доденбург опередил его, выстрелив первым. Русский нелепо замахал в воздухе руками, из его простреленного горла доносились невнятные хрипы.
Затем заработал единственный огнемет первой роты. Неожиданно вырвавшись вперед, длинный язык обжигающего пламени облизал передовые укрепления врага. До фон Доденбурга донесся душераздирающий вскрик коренастого офицера, тело которого исчезло в огне. С насыпи скатился объятый пламенем молодой боец, и еще один. Неожиданное применение огнемета посеяло панику в рядах иванов. Не в силах противостоять этому страшному оружию, русские обратились в бегство. Ряды их расстроились. Бойцы "Вотана" незаметно проскочили сквозь них, словно тени, и растворились в ночном степи.
Через некоторое время русские спохватились. В воздух взлетели осветительные ракеты. Снаряды "сталинских органов" обрушились на то место, где сейчас только что находилась первая рота фон Доденбурга. Но немцев здесь уже не было. Бросив мертвых и тяжелораненых, они под прикрытием непрекращающегося ливня ускользнули в неизвестном направлении, где русские уже не могли их достать.
Глава четвертая
Точно серые волки, эсэсовцы выскользнули из темного ночного ельника. Время приближалось к трем часам ночи - к тому моменту, когда русских должны были атаковать основные силы батальона. Вокруг было относительно тихо. Вражеские минометы давно перестали бить по степи. Слышны были лишь отдельные пулеметные очереди. Видимо, иваны думали, что немцы бродят где-то рядом по степи.
Перед эсэсовцами застыли хорошо укрепленные позиции русских. Фон Доденбург беззвучно дал условный сигнал, и двое ветеранов "Вотана", вооруженные лишь ножами, неслышно скользнули вперед. Русские часовые даже не сообразили, что происходит. Эсэсовцы мгновенно уложили их, расчистив путь для всех остальных.
Впереди темнели силуэты реактивных минометов "Катюша". Рядом с ними высились деревянные ящики со снарядами. Заметив полусонного часового, Шульце, не раздумывая, ударил его кастетом в зубы. Часовой безжизненным кулем свалился на землю.
- Приготовить гранаты, - приказал фон Доденбург.
К офицеру подполз ССманн здоровенного роста, который тащил на себе несколько увесистых связок гранат и три ленты патронов для пулемета MG-42. Он снял с себя гранаты и аккуратно положил их на землю.
- Тебе я поручаю взорвать их главное орудие, - сказал фон Доденбург. - Заложишь в него часовую бомбу. - Он посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов. - Время взрыва - ровно через пять минут.
Огромный эсэсовец уполз вперед. Фон Доденбург дал знак остальным, чтобы они приблизились к нему.
- Разбейтесь на двойки. Проверьте, чтобы у всех были гранаты. Встанете перед входами в доты русских. Начнете действовать, как только увидите первые вспышки сигнальных ракет на юго-востоке. Это означает, что там пошли в атаку основные силы батальона. Схема действий следующая: бросаете гранаты внутрь дота, дожидаетесь взрыва, затем врываетесь туда и добиваете всех, кто уцелел.
- А пленных брать?
- Нет. У нас нет на это времени. Да и людей, чтобы сторожить пленных, тоже нет. Просто уничтожьте всех Иванов, которые засели в дотах, и всё. Общая задача такова: мы должны захватить эту позицию и удерживать ее до прихода сюда второй роты под командованием гауптштурмфюрера Шварца. Вопросы есть?
Фон Доденбург обвел пристальным взглядом бледные лица бойцов, по которым стекали струйки дождевой воды.
- Шульце, ты пойдешь вместе со мной. Всем остальным я желаю удачи.
- Вам тоже удачи, господин офицер! - откликнулись эсэсовцы.
Панцергренадеры разбежались и застыли при входе в доты русских. Из них доносился лишь храп ничего не подозревавших солдат противника. Вдалеке стучал неприятельский пулемет.
Фон Доденбург взглянул на циферблат часов. До условленного времени начала операции оставалось еще две минуты. Казалось, время вообще остановилось. Напряжение все возрастало, становясь невыносимым. Фон Доденбург почувствовал, как всего тело покрывается потом. Это было вызвано чудовищным волнением.
Неожиданно в воздухе раздалось странное шипение. Фон Доденбург удивленно повернулся. В небо взлетела осветительная ракета. За ней - еще одна. Свет залил застывшее лицо Шульце, замершего рядом с фон Доденбургом. В небо взмыла еще одна ракета. Неподалеку заработал пулемет. Русские, находившиеся внутри дота, беспокойно зашевелились. Фон Доденбург понял, что надо действовать немедленно.
- Вперед! - крикнул он.
Шульце одним ударом сапога распахнул дверь дота и швырнул внутрь гранату. В следующее мгновение он закрыл дверь.
Раздался приглушенный грохот взрыва. Послышались человеческие крики. Шульце опять распахнул дверь и отскочил назад. Прижимая автомат к бедру, фон Доденбург дал длинную очередь. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Русские полегли как подкошенные. Лишь двоим - с черными, обожженными взрывом лицами - удалось, шатаясь, выбраться наружу. Они шли, точно пьяные, бессвязно выкрикивая единственное немецкое слово, которое знали:
- Камарад, камарад…
Шульце сбил их с ног, заставив распластаться в грязи, и добил ударами ножа. По мокрой глине растеклась лужа крови. Фон Доденбург ворвался в дот, держа автомат наготове. Внутри стоял стойкий запах немытых тел, который не сумел рассеять даже взрыв гранаты; воняло русской махоркой. Куно перепрыгнул через лежавшие на полу трупы, на которые падал свет керосиновой лампы, по-прежнему горевшей на деревянном столике в центре дота. Неожиданно Фон Доденбург услышал слабый стон и резко обернулся. Его нервы были напряжены до предела. Справа от него темнел проход в стене. Вытащив последнюю гранату, он швырнул ее в проход и бросился назад, стремясь укрыться от осколков. Оказавшийся у него на пути раненый русский застонал и попытался приподняться. Фон Доденбург бешено пнул его в лицо. Шейный позвонок ивана хрустнул, и голова безжизненно откинулась назад.
Раздался взрыв. Фон Доденбург побежал назад, строча из своего "шмайссера". Но он мог бы и не тратить лишние патроны. Все те, кто находился в большом внутреннем помещении дота, который, очевидно, являлся командным пунктом русских, были уже поражены осколками разорвавшейся гранаты. Лишь один неприятель в форме полковника пытался подняться; его шея была густо окрашена кровью. Фон Доденбург мгновенно срезал его очередью. Полковник рухнул вниз, и все стихло. Теперь было слышно лишь, как монотонно капала кровь из раны у него на шее.
Фон Доденбург прислонился спиной к стене. Его грудь ходила ходуном. Им все-таки удалось сделать это - несмотря ни на что! Но теперь у него было такое ощущение, словно из его тела ушла вся энергия. Точно кто-то открыл невидимый кран и выпустил ее всю-до последней капли. Казалось, молодой офицер больше никогда не сможет заставить себя двигаться снова. Но когда Куно услышал крик Шульце, который звал его, и до его слуха донесся грохот немецкой артиллерии, принявшейся обстреливать позиции русских, он заставил себя вновь собраться.
- Я здесь, Шульце, - закричал штурмбаннфюрер. - Здесь!
В ответ на немецкий обстрел русские тоже открыли огонь. Над крышей дота принялись один за другим пролетать огромные снаряды и с грохотом разрываться неподалеку. Все сооружение начало дрожать мелкой дрожью. Фон Доденбург понял, что сейчас им опять станет очень жарко.
Постепенно русские сосредоточили весь артобстрел на своих собственных укрепленных позициях, занятых теперь эсэсовцами. Снаряд за снарядом вонзался в землю в месте расположения захваченных дотов. Но все было бесполезно: враг слишком хорошо укрепил свои позиции, чтобы причинить немцам хоть какой-то существенный ущерб. Наверное, только прямое попадание крупнокалиберного снаряда могло бы вывести такой дот из строя. Но пока, слава богу, все снаряды падали рядом. Раскрасневшийся Шульце даже прокричал в промежутке между залпами:
- Думаю, стоит провести здесь все время обстрела. Тут безопаснее всего, господин офицер!
Поднеся ладони ко рту, фон Доденбург крикнул в ответ: - Черт побери, Шульце, только тебе может понравиться тут. Лично я чувствую себя как на палубе корабля во время жуткой качки - ты только посмотри, как здесь все ходит ходуном!
Через некоторое время артобстрел внезапно прекратился, и штурмбаннфюрер увидел, как на них со всех сторон надвигаются шеренги русских пехотинцев. Засевшие в дотах эсэсовцы открыли по русским кинжальный огонь. Вскоре буквально в двадцати метрах от них выросла стена из трупов высотой несколько метров. Атаки русских захлебнулась, и они отступили.
Вскоре по дотам опять заработала русская артиллерия. По бункеру, в котором сидели фон Доденбург и Шульце, начали стрелять 105-миллиметровые артиллерийские орудия и минометы. Но Куно уже знал, что это им практически ничем не грозит, и поэтому обратился к гамбуржцу:
- Дружище, я пока покараулю здесь русских, а ты попробуй найти какую-нибудь еду. Честно говоря, от голода уже кишки сводит.
- Господин офицер, - покачал головой Шульце, вешая на спину два русских автомата, которыми ему приходилось теперь пользоваться после того, как кончились все патроны к его "шмайссеру", - имейте в виду, что здесь можно найти только русскую еду. Я не уверен, что она вам понравится.
- Сейчас любая еда покажется мне деликатесом из ресторана отеля "Кемпински", парень! - воскликнул фон Доденбург.
Шульце принялся рыскать по доту в поисках съестного. Вскоре он вернулся с двумя буханками черного хлеба, колбасой и водкой. Эсэсовцы набросились на еду. Приткнувшись спиной к стене, фон Доденбург набил полный рот хлебом и колбасой. Отправив в рот пару долек чеснока, сидевший напротив него на земле Шульце достал из кармана монетку и щелчком пальца отправил ее в сторону фон Доденбурга. Когда монетка докатилась до офицера, тот схватил ее и поднес к глазам.
Это была золотая 20-рублевая дореволюционная монета. На одной стороне было выбито изображение двуглавого орла, на другой - профиль какого-то русского самодержца.
- Эта монетка сделана из практически чистого золота, господин офицер, - проговорил Шульце. - И здесь этих кругляшков столько, что на них можно купить ласки великой блудницы Вавилонской в течение целой недели!
- Да неужели? - присвистнул фон Доденбург.
- Да, да. - Не сводя глаз с лица штурмбаннфюрера, Шульце сделал добрый глоток водки и вытер рот рукавом.
Фон Доденбург внимательно посмотрел на Шульце. Выражение лица гамбуржца было каким-то необычным.
- Ну хорошо, Шульце, - бросил он, - я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать. Давай, говори, не томи.
- Когда вы бросили гранату вон в тот проход, то убили какого-то очень высокопоставленного русского военного. От его верхней части осталось немногое, но, судя по количеству жестянок на груди, ему мог бы позавидовать любой наш старший офицер, а звезды на погонах говорят, что этот русский был генерал-майором.
- У него есть при себе какие-нибудь документы, карты и так далее? - подался вперед фон Доденбург.
Шульце покачал головой:
- Если честно, ничего этого я даже не искал. Зато нашел на его теле вот что - и мне этого показалось вполне достаточно. - Шульце извлек из-за пазухи самодельный пояс для хранения денег и ценностей и швырнул его своему командиру. - Здесь почти три сотни таких золотых монеток.
- Ну что ж, Шульце, за эти деньги ты можешь купить себе немало девочек.
- Конечно, могу, господин офицер, но мне не нужно покупать ласки продажных шлюх. Я, черт побери, и так выгляжу неплохо. Мое обаяние тоже никуда не делось. Так что мне совсем не требуется торговать любовь за деньги.
- Чего же ты тогда хочешь, Шульце? - Рядом с ними в землю врезался 105-миллиметровый артиллерийский снаряд, и дот ощутимо тряхнуло. - Говори же, парень, - чего ты тогда на самом деле хочешь?
- Я хочу отделаться от всего этого, - лаконично произнес Шульце. Его голос был очень твердым.
- Отделаться от чего, Шульце?
- От всего этого дерьма. От "Вотана". От СС. Вообще от Германии.
Фон Доденбург уставился на него, не веря своим ушам:
- Что ты сказал, обершарфюрер?
- Вы прекрасно слышали, что я сказал вам, господин офицер! Только поймите меня правильно. Я хочу унести отсюда ноги вовсе не потому, что по природе своей трус. Вы и так знаете, что смерти я совсем не боюсь. Но я страшно боюсь того, что нас всех ожидает. Черт побери, господин фон Доденбург, я просто не выдержу лагеря, в котором мне придется сидеть после войны вместе с остальными эсэсовцами. Там, в лагере, не будет ни баб, ни выпивки, ничего… Это не для меня, поверьте мне! - Шульце решительно покачал головой.-А эти монетки - не что иное, как наш пропуск на свободу.
- Наш? - механически повторил вслед за ним фон Доденбург.
- Да, я хочу убежать вместе с вами, господин штурмбаннфюрер!
Наклонившись к Куно, Шульце торопливо растолковал ему свой план. За пару монеток они могли бы легко купить предписание на отправку в рейх для лечения. Приехав же в Германию, они обратились бы к одному старому приятелю Шульце, асу в области подделки документов, чтобы тот сделал им новые удостоверения личности. С этими удостоверениями они могли бы перебраться во Францию - а там вступить в контакт с профессиональными контрабандистами из Каталонии и оказаться в Испании.
- Ну а уж там для нас будет открыт весь мир, - объяснял Шульце фон Доденбургу, который смотрел на него, не в силах поверить собственным ушам. - Оттуда мы можем отправиться куда угодно - в Аргентину, в Бразилию, в Чили… неважно. Главное, чтобы там не было войны и не было СС. - Шульце пристально посмотрел на Куно. - Ну, что скажете, господин фон Доденбург? Как ни крути, но это единственный реальный способ спасти свою шкуру, пока не стало слишком поздно!
Уставившись на Шульце, фон Доденбург только отчаянно хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды на берег.
- Ты… ты… - Лицо фон Доденбурга окрасилось в совершенно неестественные тона. Его голос дрожал от ярости. - Ты что, мог подумать, что я когда-либо…
Но ему так и не удалось закончить фразу. Звуки артобстрела русских внезапно стихли. В наступившей тишине раздалось рычание моторов "тигров" и скрежет их гусениц.
Снаружи до фон Доденбурга и Шульце донесся хорошо знакомый голос Гейера:
- Все бойцы "Вотана" - ко мне!
Батальон сумел наконец пробиться сквозь линию обороны русских.