Начинало темнеть. Черные, сверкающие зловещими вспышками молний тучи казались еще страшнее, чем днем. Гидросамолет на полном газу уходил от тайфуна, Но "Стелла" не хотела так легко расстаться с добычей. И она все же успела накрыть лодку концом своего крыла. К счастью, этот ужас продолжался всего несколько минут. Налетевший порыв ураганного ветра бешено швырнул машину, и она заскрипела, застонала нервюрами и стрингерами, изогнувшимися от натиска бури.
Казалось, еще один такой бросок – и не выдержат хромансилевые болты, скрепляющие плоскости с центропланом, крылья сложатся, и самолет рухнет в бездонную Филиппинскую впадину. Черное чрево тучи, нависшей над самой водой, непрерывно выплескивало ослепительные молнии. При их свете отчетливо просматривались вздыбившиеся волны, увенчанные шапками пены. Хлынул тропический ливень, смешавший все вокруг – и облака, и небо, и океан. Предсмертный холод заполз в души пассажиров "кавасаки". Шепча молитвы, они просили всемогущую Аматерасу смилостивиться над ними. И богиня услышала их: дождь начал уменьшаться, тучи расступились и перестали швырять многострадальную лодку. Вскоре по курсу полета показались звезды. Гидросамолет, идя со скоростью 120 миль в час, обогнул тайфун к вышел из опасной зоны. Сзади ярились волны, и "Стелла" висела над океаном огромными глыбами пылающих туч, а впереди была спокойная чернота тропической ночи с тысячами ярких звезд, купающихся в воде.
Начальник штаба приказал установить радиосвязь с гидросамолетом адмирала Кога. Но все усилия радиста оказались тщетными. В ответ на его запросы приходил только треск электрических разрядов, бушующих во взбудораженной тайфуном атмосфере.
Сделав большую дугу, "кавасаки" удалось обогнуть "Стеллу" и с почти пустыми баками выйти к острову Минданао. В темноте ночи было невозможно отличить сушу от моря. Шеф-пилот хотел произвести приводнение ближе к берегу, чтобы до утра отстояться на якоре. Но вблизи берега море плескалось о рифы, хорошо заметные при вспышках осветительных ракет. Пытаясь отыскать пригодное для посадки место, штурман расстрелял весь комплект ракет, не добившись никакого результата.
Из личного опыта Ясудзиро знал, что беда не ходит в одиночку. И теперь: не успел бортовой механик доложить о неисправности посадочной фары, как один за другим начали глохнуть моторы – кончился бензин.
Пилоты шли на вынужденную посадку, ориентируясь только по колеблющимся звездным бликам. Чихнул несколько раз последний двигатель и заглох. На смену шуму моторов пришла тишина, нарушаемая едва слышным свистом встречного потока воздуха. Затем в этот звук начал вплетаться шум океанского прибоя, усиливающийся по мере потери высоты. По-видимому, внизу были рифы, и пилот отвернул подальше от берегов.
Вода чувствовалась рядом, но экипаж не имел представления о высоте полета: барометрический высотомер, установленный в пилотской рубке, давал большие погрешности, и ему нельзя было верить.
Нервы пилота, садившегося на ощупь, не выдержали, и он дал из пулемета очередь, чтобы по всплескам определить высоту. Но это лишь усугубило положение: вспышки выстрелов ослепили пилотов, и они потеряли даже стрелки пилотажных приборов. Шеф-пилот интуитивно потянул штурвал на себя, и самолет, потеряв скорость, свалился на крыло. От грубого удара фюзеляж хрустнул, как спичка, и переломился пополам. Передняя, более тяжелая часть – моторы и пилотская рубка – сразу ушла на дно; задняя – пассажирская кабина – несколько минут продержалась на воде.
Оглушенные ударом люди очутились в воде. Наиболее удачливым удалось вплавь добраться до берега, но таких было немного; остальные утонули.
Ясудзиро, придя в себя, увидел риф, подплыл к нему и вцепился в него руками. Когда в предутренних сумерках показался недалекий берег, окаймленный белой пеной прибоя, летчик понял, что спасен.
Среди немногих, избежавших гибели, оказался и начальник штаба. О судьбе главнокомандующего могла рассказать только "Стелла", но она умела держать язык за зубами.
Добравшись до Давао, Ясудзиро подал по команде рапорт с просьбой откомандировать его из штаба в строевую часть на летную работу.
Глава третья
1 ноября 1943 года американская морская пехота высадилась на самый северный и самый крупный из Соломоновых островов – остров Бугенвиль. Кампания по захвату архипелага, продолжавшаяся почти пятнадцать месяцев, закончилась.
– Поздравляю, мой командир, – сказал Чарлз Мэллори, узнав эту новость. – Теперь мы на 440 миль ближе к Токио. Остается сущий пустяк…
В конце ноября Роберт Харрис получил приказ на перебазирование 332-й эскадрильи с Гуадалканала на атолл Тарава, находящийся в группе островов Гилберта.
В день перелета летчиков подняли затемно. Чарлз с трудом оторвал голову от подушки.
– Зажги фонарик, – попросил он Пола, который натянул уже брюки.
Одевшись, Чарлз вышел на улицу. Ночь была великолепна. На черном небе сияли громадные звезды Южного полушария. За этот год Чарлз успел к ним присмотреться. Вот созвездие Южного Креста – символ всего Южного полушария. Рядом – созвездия Мухи и Центавра, а далее – звезды Южного Треугольника, Южной Гидры и Южной Рыбы… Красивые звезды. Но чужие, холодные…
Народ проснулся, загомонил. На освещенных изнутри полотнищах палаток двигались тени одевающихся людей. Чарлз постоял немного, ополоснул лицо холодной водой и направился в столовую. Есть совершенно не хотелось, но он заставил себя выпить кофе и проглотить сандвич – обедать придется не скоро, после того как будет пересечен экватор. Мысль понравилась, и он записал в своем дневнике: "Обед тебя, приятель, ждет уже в Северном полушарии".
На стоянку летчики прибыли, когда небо начало светлеть. Метались голубые языки пламени на патрубках опробываемых моторов. Авиационные специалисты работали споро, радуясь предстоящему убытию с надоевшего острова.
Чарлз вместе с техником проверил заправку основных топливных и подвесных баков. Приказал дозаправить до верха горловин. При полете над морем всякое может случиться. Тут лишние пять-шесть галлонов бензина не помешают. Полной заправки "лайтнингу" должно было хватить на двенадцать часов полета на крейсерском режиме. Им же предстояло лететь без посадки семь часов.
Первым вырулил на взлет двухмоторный лидер Б-25 "Митчелл", ощетинившийся восемнадцатью крупнокалиберными пулеметами.
С вышки управления дали серию зеленых ракет. Б-25 произвел взлет. За ним попарно ушли в воздух все восемнадцать "лайтнингов" эскадрильи.
Сбор группы осуществили по кругу над Гендерсоном. Роберт Харрис вел свою четверку сзади, справа от лидера. Чарлз Мэллори пристроился со своим звеном слева. Остальные звенья шли сзади метрах в двухстах.
– Все на месте? – спросил лидер.
– Группа в сборе! – передал Роберт и покачал крыльями, прощаясь с оставшимися на Гуадалканале.
– Ложимся на курс сорок три градуса, – объявил лидер и повернул влево. В памяти запечатлелись яркая зелень, окаймлявшая аэродром Гендерсон, и белая пена прибоя у берега постылого острова. Потянулись однообразные минуты полета. Ровно и бархатисто мурлыкают "Алиссоны" на крейсерских оборотах. Лидер, едва покачиваясь, висит в ультрамарине тропического неба, отражающегося на гладкой поверхности спокойного океана. Гуадалканал исчез, и теперь экипажи со всех сторон окружала одна неправдоподобно яркая, давящая па психику синь.
Чарлз прикрыл глаза светофильтрами. И сразу окружающий мир приобрел более спокойные и мягкие тона.
Прошло четыре тягучих часа. Солнце, светившее справа, ушло за бронеспинку сиденья. Все остальное оставалось таким же неподвижным. Чуть-чуть колебалось рогатое двухкилевое оперение Б-25. Стрелок, сидевший в кормовой установке, нахально уснул, чувствуя себя в безопасности под таким мощным эскортом истребителей.
Чарлз едва удерживался от дурацкого желания подойти к лидеру поближе и разбудить стрелка, постучав своей плоскостью по его кабине.
– Смотрите, внизу корабль, – сказал кто-то по радио.
– Это наш, – ответили с лидера. Но на всякий случай Б-25 отвернул в сторону: была нужда подставлять себя лишний раз под зенитки!
На пятом часу полета Чарлз устал сидеть в одной позе, затянутый привязными ремнями, и начал ерзать в кресле.
– Как настроение? – спросили с лидера.
– Надоело висеть на крейсерской скорости. Ты не мог бы добавить оборотов? Ведь топлива – половины еще не израсходовали.
– Извини, приятель, не могу. Расчетный режим для нашего корабля.
– Сейчас бы чашечку кофе, – прозвучал в эфире голос Роберта Харриса, – а то в сон клонит.
– Лучше посмотри вниз.
– А что там такое? Ничего не видно.
– Смотри лучше! – настаивал лидер.
– В чем дело? – забеспокоился Харрис.
Тот ответил медленно, с торжественностью в голосе:
– Пересекаем экватор.
"Надо отметить", – решил Роберт.
– Разомкнуться по фронту!.. Готовы?
– Готовы, командир.
– Огонь!
Добрая сотня трасс хлестнула со всех сторон мимо лидера и, умчавшись вперед, изогнулась и догорела где-то внизу.
– Выключите оружие! Подтянитесь! Нам остается топать уже немного, каких-то полтора часа…
Усталость брала свое. Голова, казалось, распухла от шума и треска радиопомех. Во рту пересохло от кислорода. Спина и ноги затекли от длительного сидения в одной позе. Время тянулось невыносимо медленно. Стрелки часов словно примерзли к циферблату.
"Мне теперь этот рогатый хвост во сне будет сниться. Седьмой час на него глаза таращу", – думал Чарлз, выдерживая место в строю по двухкилевому оперению "митчелла".
Кормовой стрелок давно проснулся и развлекался тем, что корчил кому-то рожи.
Усилием воли Чарлз подавил желание глянуть на часы: когда не смотришь на них, время идет быстрее.
– Смотрите, левее по курсу субмарина! – воскликнул Адамс.
– Какая субмарина? Это кит. Видишь, дальше еще несколько штук.
Чарлз посмотрел вниз. Стадо исполинских животных с высоты казалось мелкими рыбешками. По-видимому, гул множества самолетных моторов встревожил их, и они, как по команде, нырнули.
Встреча с китами несколько скрасила скуку однообразного полета. Расчетное время маршрута подходило к концу, и, хотя со всех сторон продолжал голубеть океан, пилоты оживились.
– И для чего господь сотворил так много соленой воды?
– Да, лучше бы это было шерри-бренди.
– Слушай, шеф, а ты не промахнул мимо атолла? – заволновался Пол. – По моим расчетам, мы должны быть на месте.
– Спокойнее, малыш. Мой навигатор считает точней. Он обещает атолл через восемь минут.
– А по-моему, я уже что-то вижу, – сказал Чарлз, всматриваясь в серое пятно, появившееся на голубом фоне.
– Точно! Земля! – радостно рявкнул Пол, словно матрос, впервые попавший в дальнее плавание.
– Начинаем снижение! – передал лидер, и "лайтнинги" скользнули вниз за своим поводырем.
К острову приткнулось несколько поврежденных десантных судов. Кое-где еще чадили разбитые бомбежкой строения.
Аэродром был пуст, если не считать транспортного Си-47, на котором вчера вылетела на Тараву группа авиационных специалистов для встречи перелетающей эскадрильи.
"Что нас ждет здесь?" – подумал Чарлз Мэллори, заводя свое звено на посадку.
Глава четвертая
Казалось, нет людей счастливее, чем жители Южных морей. Щедрая природа дарила им все: изобилие рыбы, фруктов, кокосовых орехов. Даже сказочное хлебное дерево росло на этих островах. В тростниковых зарослях похрюкивали стада черных свиней.
Здесь не водилось ни хищных зверей, ни ядовитых змей. Самое страшное существо, которому полинезийцы поклонялись как богу, обитало в толще зеленоватых тропических вод. Это была акула.
Теплый климат позволял круглый год обходиться одной набедренной повязкой. Да, остров был богат и природой, и экзотикой, и растительным миром. С приходом европейцев он стал райским местом и мечтой многих богатых джентльменов, которые, устав от борьбы за бизнес и от пожилых супруг, сбегали сюда, чтобы в праздности и неге поваляться под пальмами на берегу лагуны в компании загорелых девчонок…
Но война, пришедшая на Тараву, принесла опустошение этому цветущему острову. Словно тайфун, пронеслась она над атоллом, ломая и выжигая пальмы, разрушая постройки, убивая японских солдат и мирных жителей. Надводные корабли американского флота и самолеты с авианосцев, подойдя к Тараве, уничтожали все подряд. Затем на берег высадился десант. Морские пехотинцы шли на штурм жидких японских укреплений, поливая их свинцом и огнем из огнеметов. Японцы сопротивлялись до последнего. За двое с половиной суток боев из пятитысячного японского отряда осталось в живых всего несколько десятков человек.
332-я эскадрилья в боевых действиях на Тараве не участвовала. Командование прекрасно обходилось силами авианосной авиации и армейских истребителей "тандерболт", прилетевших двумя днями раньше. На острове кроме них еще базировались "каталины". Днем они отстаивались на якорях в лагуне, а на ночь уходили в дальние рейды нарушать японское судоходство. За черную окраску самолетов и ночные действия летчики-истребители прозвали своих соседей "Блэк кэтс" – "Черные коты".
Отдохнув с неделю после перелета, летчики начали недовольно ворчать. Особенно громко возмущался Пол: "Когда же мы, черт возьми, налетаем свою норму боевых вылетов? Как мы вернемся в Штаты, если будем без дела сидеть на этом острове?"
Но Роберту и Чарлзу остров Тарава пришелся по душе. Вечерами они устраивались где-нибудь на берегу, подальше от людей, и жгли костер. Под глухой рокот океанского прибоя мечтали о будущем. Им светили звезды двух полушарий, и Большая Медведица, лежащая у горизонта, скользила по океанской глади, как полинезийская пирога.
Роберту Харрису не удалось надолго сохранить безмятежное состояние духа. Однажды утром приземлился транспортный "дуглас". Вместе с техническим имуществом он доставил с Гендерсона свежую почту. Пилоты, получившие письма, с жадностью набрасывались на них. Получил и Роберт, и немало был удивлен, узнав знакомый почерк. Кэт! Как она нашла его? С момента отплытия из Гонолулу он не писал ей ни слова. Впрочем, он был настолько рад, что даже не позавидовал Чарлзу, получившему целую пачку писем.
Роберт вскрыл конверт и уединился на берегу. Кэт писала бездумно, о всякой чепухе – как купается, как загорает, и ни слова о своем женихе Генри Хьюзе, будто и не было помолвки. "Может, что-то у них расстроилось и она решила всерьез связать свою судьбу с моей?" – мелькнула мысль. Ему очень хотелось верить в это. Слабой искры хватило, чтобы снова затеплилась надежда…
Прощупав конверт, Роберт обнаружил, что в нем лежит еще что-то. Оказалось, небольшое фото. Все надежды Роберта мгновенно рухнули. Кэт запечатлелась во время прогулки на спортивной яхте. Бурлила вода за светлым бортом, и загорелая Кэт, держась за мачту, призывно улыбалась широкоплечему парню в засученных до колен брюках. О-о, Роберт хорошо помнил эту улыбку и знал, что следует за ней… Зачем она прислала это фото? Чтобы отомстить за его уход или посмеяться над ним: ты, мол, воюй, кретин, если тебе нравится, а мы прекрасно проживем без войны? Роберт разорвал письмо и фотографию, швырнул их в воду.
Ревел океан на рифах, взметая в воздух водную пыль. Несколько мелких радуг сияло в том месте, где волны превращались в брызги и пену. Кричали чайки над головой, нагоняя тоску. Роберт поднялся с песка и побрел вдоль океана.
Он забрел далеко от аэродрома, где было тихо и безлюдно и где следы войны совсем исчезли – пальмы росли удивительно стройные и густолистые, не тронутые ни одним осколком снаряда. И на них было столько орехов, что Роберт стал искать палку, с помощью которой можно было бы сбить хоть один кокос. Углубившись в пальмовую рощу, он неожиданно наткнулся на фюзеляж японского истребителя. Мотор отлетел от "нуля" на добрых двести футов и лежал вдали, воткнув в коралловый песок загнутые лопасти винта. Кабина самолета расплющена и разломана – видно, доставали тело пилота…
"Не дай бог вот так же закончить жизнь", – невольно содрогнулся Роберт. А ведь этого японца ждут родители. А кто ждет его? Родителей нет, родственники давно забыли о существовании Боба Харриса. В памяти промелькнуло лицо Кэт, призывно улыбающейся хозяину яхты. Роберт в досаде тряхнул головой: "Нет, она не умела и не желала ждать никого…"
Он мысленно ругнулся в ее адрес и, забыв о своем желании добыть орех, ушел подальше от обломков самолета.
Выйдя снова на берег, он решил искупаться и облюбовал себе хорошее местечко. Вдруг невдалеке раздался женский голос. "А говорили, что все полинезийцы перебрались с Таравы на другие острова архипелага", – подумал Роберт.
Женский голос манил к себе, и он, подстегиваемый любопытством, собрал одежду в узел и направился в ту сторону, откуда доносился не то разговор, не то пение. За манговым кустарником он увидел обнаженную женщину, лежавшую вверх лицом на красном куске ткани. Островитянка, казалось, дремала, подставив тело лучам солнца.
– Сэнкью! – пробормотал Роберт первое, что пришло в голову, и, бросив одежду, опустился на песок неподалеку от женщины.
Ее совершенно не испугало появление незнакомого светловолосого мужчины. Незнакомка подняла длинные ресницы и, увидев смущенную физиономию Роберта, весело рассмеялась.
– Ма-ора-на! – поприветствовала она и взглянула на Роберта с откровенным любопытством.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Роберт.
– Жду мужа. Он уплыл за рыбой.
– Счастливчик, – вздохнул Роберт, не отрывая глаз от женщины. – Хотелось бы мне побыть на его месте.
Островитянка сорвала с куста цветок белой гардении и заложила в волосы.
– Как тебя зовут? – спросил он, беря ее за руку.
– Э-э! – засмеялась она, не отнимая руки. – Если я изменю, муж не поймает ни одной рыбешки.
– Если только в этом причина, то я куплю тебе целую лодку рыбы, – пообещал Роберт, привлекая к себе красавицу. Ее волосы пахли кокосовым маслом и лепестками цветов гардении.
Они были вдвоем на берегу океана, отгороженные от всех людей густыми зарослями манговых кустов.
Утомленный ласками полинезийки, Роберт задремал в тени, а когда проснулся, красавицы рядом не было. Она исчезла вместе с его одеждой, "Вот так поразвлекся, – усмехнулся над собой Роберт. – Хорош я буду, если появлюсь на авиабазе в набедренной повязке из пальмовых листьев".
Посмотрев вокруг, он рассмеялся. Невдалеке лежала его одежда, набитая песком – подобие растянувшегося на берегу человека: пока Роберт спал, женщина развлекалась с его одеждой.
Роберт вытряхнул песок из брюк и проверил содержимое карманов. Все было на месте.
Мимолетная радость, которую доставила ему встреча с бесхитростной островитянкой, оттеснила душевную боль, причиненную Кэт. Роберт нырнул в лагуну и, освежившись купанием, заторопился на базу. Длительное отсутствие командира могло обеспокоить подчиненных.
"Расскажи об этом приключении Чарлзу – не поверит, – улыбался воспоминаниям Роберт. – А что, если как-нибудь вместе с ним приехать в деревню на джипе?"
Но желанию не суждено было осуществиться: остров Тарава оказался для эскадрильи промежуточной площадкой на длинном пути к Японским островам. Через два дня летчики покинули атолл.