Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
Содержание:
Пролог. - ПОЕЗД В НИКУДА 1
Глава 1. - ПОСЛЕ ВОЙНЫ - ВОЙНА 2
Глава 2. - СМЕРТЬ НЕ ПРИХОДИТ ОДНА 5
Глава 3. - О ПОЛЬЗЕ СТУКАЧЕЙ 8
Глава 4. - ЭХ, ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА! 15
Глава 5. - ДЬЯВОЛ ВСЕГДА ОБМАНЕТ 19
Глава 6. - НАМ НИКОГДА НЕ ВЕРНУТЬСЯ С ВОЙНЫ 25
Глава 7. - НА РУИНАХ СТОЛИЦЫ 29
Глава 8. - СУМРАК ПОДПОЛЬЯ 31
Глава 9. - НЕ ВЕЗЕТ - ТАК НЕ ВЕЗЕТ 35
Глава 10. - ВОТ И ЗАКОНЧИЛСЯ КРУГ 41
Глава 11. - ЛЮДИ С ЗАМКОВОЙ ГОРЫ 44
Глава 12. - ГОРОД, КОТОРОГО НЕТ 50
Эпилог. - КОНЕЦ ОСИНОГО ГНЕЗДА 56
Примечания 57
Алексей Щербаков.
Тени черного леса.
Роман
"Великий Сталин учит нас не кичиться успехами, не зазнаваться, высоко держать революционную бдительность и воинскую дисциплину. Эти указания вождя особенно относятся к нам, работникам военной комендатуры города, бывшего колыбелью реакционного пруссачества. Враг - подл и коварен. Разгромленные на поле брани гитлеровцы уходят в подполье и насаждают всякие шпионские, террористические и диверсионные группы для подрывной работы. Своевременно разоблачить и обезвредить эти группы можно только тогда, когда каждый боец и офицер военной комендатуры будет бдителен и дисциплинирован, будет с честью и достоинством выполнять возложенные на него задачи".
Из приказа военного коменданта Кенигсберга от 1 мая 1945 года.
Пролог.
ПОЕЗД В НИКУДА
20 января 1945 г., Линк, Восточная Пруссия
- Что за черт? - Начальник разведывательного отдела армии еще раз посмотрел на результаты сегодняшней аэрофотосъемки. Ему захотелось протереть глаза. В самом деле - пахло какой-то чертовщиной. На двух снимках, в районе озера Спирдинг-зее, где по всем возможным данным были одни леса да болота, - бодро шел паровоз с тремя вагонами. Именно шел, а не стоял. В конце концов, при желании можно приволочь и подводную лодку в степи Украины. А уж тем более - паровоз в лес. Но на фотографиях, которые запечатлела бесстрастная камера самолета-разведчика, из паровозной трубы шел косой линией дым. Получалось так, что в местности, где не было ни жилья, ни дорог - как обычных, так и железных, - каким-то образом ходили поезда.
Это были гиблые места. В густо населенной Восточной Пруссии окрестности озера Спирдинг-зее поражали своей пустотой. Болота и леса. Леса и болота. И в Германии эдакое случается. Тут, в этой глухомани, не имелось ни городов, ни деревень. Ничего тут не было.
За такую местность немцы не цеплялись, да и наши предпочли обойти ее стороной. Так было и прошлую войну, когда русские войска ринулись в Восточную Пруссию, чтобы спасти Париж. Так было и на этот раз. Восточно-Прусская операция развивалась по другим направлениям. В район Спирдинг-зее не совались. Нечего там было делать.
А вот получалось - в, казалось бы, безлюдной местности возникает поезд, который идет из ниоткуда в никуда. Потому что на тех же самых снимках никаких признаков железной дороги не имелось. И понимайте это чудо как хотите - лес, а посреди него паровозик с тремя крытыми товарными вагонами…
- Что там было по данным предыдущих аэрофотосъемок? - Резко бросил начальник разведотдела.
Его помощник замялся. Дело в том, что вообще-то в эти пустые места самолеты-разведчики как-то особо не залетали. Им хватало дела и на более оживленных участках фронта. Но все-таки он вытащил какой-то давний снимок. Все точно. Не было там ничего. Всего-навсего один только еловый лес. Причем снимок был не такой давний, чтобы за период, прошедший с того времени, как он был сделан, немцы успели бы соорудить в лесу "железку".
Главный разведчик нахмурился. Железные дороги не грибы, чтобы расти, где не попадя. Если уж по рельсам пыхтят паровозы - значит это кому-нибудь нужно. Такие сюрпризы на левом фланге его армии были ну совершенно ни к чему. Поэтому начальник разведотдела бросил:
- Выбросить разведгруппу в район, где замечен поезд. О результатах разведки доложить!
Высадка прошла хуже некуда. Двое ребят напоролись на мины уже при приземлении. Да и командир группы, лейтенант Никитин, едва избежал той же участи. Когда его ноги коснулись почвы, он обнаружил, что коснулся земли-матушки в полуметре от не слишком хорошо замаскированной мины… Но это бы ладно. Мины, торопливо и небрежно поставленные, виделись повсюду - насколько хватало взгляда - по всему пространству угрюмого елового леса. Это был, что называется, черный лес. Тот, который состоит из огромных елей. Их лапы полностью закрывают землю от солнца - а потому в таком лесу не бывает никакого подлеска. Только в подобных российских лесах всегда полно бурелома - и здесь все было чисто. Зато… Зато были мины. Много. Очень много. Одни были поставлены кое-как, другие - грамотно и основательно. Но главное - их тут было видимо-невидимо. Нашпигованы - чуть ли две мины на квадратный метр. Ни охнуть, ни вздохнуть.
- Под ноги гляди, мать вашу! - заорал Никифоров своим бойцам.
К счастью, при приземлении не повезло только двоим. Остальные умели сесть нормально. Но радости от этого было немного. Разведгруппа находилась посреди леса, нашпигованного минами под самую завязку. Такую плотность постановки смертоносных железок Никифорову приходилось встречать нечасто. А он много чего успел повидать.
Но мины или не мины - а задание нужно выполнять. Надо было искать… Только вот что? Паровоз в чаще елового леса. Никифоров прикинул по карте. Это должно быть где-то недалеко, на юго-востоке.
- Двинули, - мрачно скомандовал он.
Переход по минному полю - занятие мучительное и крайне медленное. Каждую встреченную на пути смертоносную железку приходилось обезвреживать. Обойти просто возможности не было. Поэтому продвигались со скоростью параличной черепахи.
Но и это не помогло. Через полчаса погиб еще один боец. А они продолжали продираться через этот жуткий лес, где под елками царили вечные сумерки, где не были ничего - ни травы, ни кустов - только лишь многочисленная смерть, спрятавшаяся в земле.
- Товарищ лейтенант, вот она - железная дорога! - Внезапно крикнул идущий впереди боец.
И в самом деле. Через лес тянулась полоса узкоколейки, искусно закамуфлированная сверху маскировочной сеткой. В общем-то, заурядная штука, но очень эффективная. С самолета, сколько ни смотри - внизу видится один только лесной массив. То, что смогли обнаружить паровоз… Видимо, сетка где-то оказалась попорченной. А так бы - ничего и не усмотрели.
- Едрить твою… Да что ж там такое в конце железки, если она так замаскирована? Да и на полотне мины… Сенчин, разворачивай свою музыку! - приказал Никифоров радисту.
Когда аппаратуру наладили, лейтенант доложил об обстановке и сообщил, что командир принял решение продвигаться вдоль железной дороги… После сеанса радиосвязи остатки разведгруппы стали все с той же убийственной медлительностью продвигаться по линии "железки"…
И все. Это был первый и последний выход в эфир разведывательной группы. Она исчезла. Видимо, так и не смогла пройти минные поля. А может - наших бойцов ждали там еще какие-нибудь сюрпризы…
Тем временем наступление стремительно катилось дальше. И ничего не случилось. Из загадочного леса во фланг армии не ударили вражеские танки, оттуда не вылетело "чудо-оружие", которое обещал немцам Геббельс в виде последнего шанса на спасение. Лес стоял так, как будто в него никогда человеческие существа не заглядывали. Потом, правда, когда немцев в Восточной Пруссии добили, пробовали еще искать начало той самой "железки" - но и ее не обнаружили. И, как это часто случалось, - плюнули и забыли. Победа была близка - но ее еще предстояло вырвать. А после Победы тоже хватило других дел. Тем более что армию, разведотдел которой обнаружил эту железную дорогу, стали перебрасывать на Дальний Восток, где предстояла новая война. Что же касается леса… Он так и остался стоять, как стоял. Разве что кое-где на опушке понатыкали табличек с надписью "Мины". Мало ли чего осталось после великих боев! О странном объекте не забыли лишь в одном учреждении, которому забывать ничего не положено - Народном комиссариате государственной безопасности. Но и там было работы выше крыши…
Глава 1.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ - ВОЙНА
5 июля 1945 года, Зенебург, Восточная Пруссия
Было раннее утро. Лейтенант Сергей Мельников вразвалочку спустился с крыльца уютного немецкого особнячка на окраине города, имея вид человека, который хорошо провел время. Он потянулся, достал портсигар, украшенный чьим-то баронским гербом, вынул оттуда "Казбек", закурил и не спеша двинулся вдоль по улице сонного городка, похожего на иллюстрацию к какой-нибудь доброй детской сказке. Он двигался по сонным улицам к центральной площади - туда, где рядом с ратушей в брошенном богатым коммерсантом доме располагалась комендатура и обитал приставленный к ней комендантский взвод.
Мельников был парнем очень внушительным - из тех, при виде которых сразу пропадает желание невежливо разговаривать. Недаром в родной разведроте его звали Зверобоем. Не по имени героя романа Фенимора Купера, и уж конечно - не по названию пахучего лекарственного цветочка. Так прозвал его один танкист-самоходчик. Как-то Мельников помог ему починить гусеницу. Глядя на играющего кувалдой здоровяка, механик-водитель пошутил:
- Если вас, товарищ лейтенант, в строй к нашим машинам поставить, никто и разницы не заметит!
Так и пошло - по ассоциации Сергей получил то же прозвище, что и ИС-122, грозный укротитель "тигров" и прочего бронированного фашистского зверья. Мельников в чем-то и в самом деле напоминал эту громадную, угловатую, не слишком эстетичную машину, чей огонь сметал все на своем пути, при виде которой враги понимали: сейчас начнется самое интересное. К крупной фигуре Зверобоя прибавлялись резкие и грубые черты лица. Однако походка лейтенанта ничем не напоминала его "тезку" - грозную, но достаточно тяжелую и неповоротливую самоходку. Если уж сравнивать с бронетехникой, то его движения скорее напоминали элегантный "Т-34". Впрочем, шел Мельников чуть-чуть расхлябанно-развинченно - как двигаются по земле разведчики и прочие представители армейской элиты, которые знают себе цену.
Форма лейтенанта была щегольской - но это было щегольство особого рода. Поветрие выглядеть как можно более красиво в конце войны захватило многих молодых младших офицеров. Они подкладывали под погоны жестяные полосы. Добивались того, чтобы края фуражки были острые - хоть хлеб режь… Особым шиком считалось носить на кобуре с трофейным пистолетом немецкий шомпол-цепочку.
Так вот, Мельников выглядел совсем не так. Он был в гимнастерке - но она, как пилотка, пошита из самого лучшего материала. Да и цвет формы был не блекло зеленый, а более яркий, насыщенный и праздничный.
Головной убор, разумеется, был залихватски сдвинут на правую бровь. На ногах ослепительно сверкали на утреннем солнце хромовые сапоги, которые звякали о дорожные камушки подковами. На груди красовался набор наград: "Красное знамя" и две "Красные звезды" и медаль "За отвагу". Плюс - золотая и красная нашивки за ранения. Одну из них он явно получил не так давно, потому что слегка приволакивал левую ногу. Словом - типичный вид разведчика, который понимает - есть все, а есть он. Без которого начальству обойтись трудно.
Шомпола-цепочки у него на кобуре не было. Разведчики считали это дешевым пижонством. Но в большой треугольной кобуре, разумеется, примостился не "ТТ", а парабеллум. На другом боку имелась немецкая егерская финка с костяной резной рукояткой - отличная вещь, которая метко кидается в цель из любого положения.
Война кончилась - и опасаться в городке было некого - но лейтенант так привык. С шестнадцати лет он только и делал, что воевал, - и никак не мог приспособиться к тому, что больше ни в кого стрелять не надо.
Мельников шел, курил и лениво размышлял: чем бы ему заняться? Особых дел у него на сегодня не было. Лейтенант был прикомандирован к военному коменданту этого городка, майору Щербине. Мельников оказался здесь после госпиталя, куда угодил из-за сущей случайности. Когда под Кенигсбергом брали очередного "языка", нарвались на немецкий патруль - и какой-то зеленый немчик попытался кинуть гранату. Но, видно, его, как и наших в сорок первом, послали на фронт, толком ничему не научив. Граната взорвалась в руках у незадачливого фрица. Ну и хрен бы с ним, но и Мельникову тоже досталось. День Победы он встретил в госпитале. А когда вышел, его и пихнули в этот городок.
Впрочем, теперь он был доволен. Поначалу Мельников был кем-то вроде переводчика да и вообще - помогал майору Щербине контактировать с местным населением. Майор-то на языке бывшего врага знал только "хенде хох". А Сергей немецкий знал с детства - в Саратове жило много немцев - а в партизанском лесу эти знания Мельников довел до совершенства. Как с завистью говорила его здешняя подружка Марта, у него был настоящий берлинский выговор. Местные говорили хуже.
Но переводить в последнее время было особо нечего. Его начальник майор Щербина большей частью маялся дурью, пустив все на самотек. И все как-то работало. Поначалу майор, выдернутый из артиллерийского полка и кинутый заведовать немецким городом, очень переживал. До войны он был каким-то мелким хозяйственником - потому-то его сюда и послали. Но ведь Германия - особое дело. Черт их знает, фрицев, все-таки враги. Вчера ты по ним лупил из шестидюймовок, а теперь налаживай им нормальную жизнь… Однако в первый же день пребывания Щербины в новой должности к нему в кабинет проник почтенный седовласый мужчина.
- Герр комендант, я бургомистр этого города, - переводил Мельников, - мы все приступили к работе и ждем ваших распоряжений!
- Кто "мы"? К какой работе? - не понял Щербина.
Тут уже настала пора удивляться немцу.
- Мы - это сотрудники городского управления.
- Так вы все пришли на работу?
- А как же! Ведь уже девять часов.
В самом деле, в ратуше сидели клерки и чем-то там занимались. И все пошло как по маслу. Городок был практически целым. Немцы драпали через него без боя. Американским "летающим крепостям" бомбить его было ни к чему - они летали долбить Кенигсберг. Наши прошли стороной. Так что даже мародеров тут особо не видали. Ни наших, ни немецких… Даже беженцы сюда почти не забредали. Тем более что Зенебург был пуст больше чем наполовину. При приближении советских войск многие ринулись в бегство. Зря это они. Потому что немцам тогда было уже не до своего гражданского населения. Гражданские бежали, кто куда - путаясь под ногами у отступавших в беспорядке частей вермахта. А бомбы - они ведь не разбирают… Словом, все было как у нас в сорок первом. Только хуже. Потому что в результате податься беженцам оказалось уже некуда. Кольцо окружения замкнулось. И многие потом вернулись обратно. Кто, конечно, жив остался.
На севере, где шли жестокие бои, говорят, было куда веселее. Ходили слухи, что многих немцев депортировали, да и вообще поразвлекались там наши изрядно.
А тут, конечно, тоже побывали ребята из Смерш и прихватили кое-кого, кто отличился при Гитлере. Но, в общем, жизнь наладилась вроде как сама собой. Майор долго не мог понять этого. Как же так? Конечно, не все немцы - фашисты. Но ведь они воевали против нас. И как воевали! Щербина это хорошо знал - он начинал со Сталинграда. А тут - живут тише воды, ниже травы. Мельников, пообщавшись с местным населением, понял причину.
- Дело в том, товарищ майор, - объяснял он своему начальнику, - что немец не может жить без начальства. Когда никто не приказывает, немец начинает тосковать, озираться вокруг в поисках командира. Немецкое начальство сбежало, пришли мы. Какая-никакая, но власть. Вот они и подчиняются существующей власти.
Лейтенант эту особенность знал хорошо. В белорусских лесах нагляделся. Немцы совершенно искренне считали всех партизан бандитами. Именно потому, что они воевали против существующей власти. Мотивы поведения партизан немцам были абсолютно непонятны. Долгое время они искренне полагали, что партизанские отряды состоят исключительно из комиссаров, евреев и прочих "коммунистических фанатиков". Такая вот разница национальных психологий.
Впрочем, в этом городке никакая психология не мешала Мельникову жить достаточно приятно. Ему здесь нравилось. Другие рвались домой - а ему куда? Мать попала под бомбежку в самом начале войны в Белоруссии - куда они ездили к родственникам… Отец, капитан войск НКВД, погиб под Волоколамском. Куда спешить? А тут - немцы ужасно боялись, что им придется ответить за все, что они натворили. Тем более что на севере, как рассказывали вернувшиеся беженцы, пришлось ответить. Там наши особо не церемонились. Поэтому для "герра лейтенанта" всегда находились пиво и колбаса. А девчонки… Что с них взять? Их камрады лежали "под снегом холодной России, под знойным песком пирамид", как писал классик. А Мельников был здесь.
Честно говоря, если бы дали приказ - то от Германии он и ему подобные оставили бы лишь выжженную землю. На которую бы лет сто даже вороны боялись бы залетать. Но раз такого приказа не было, а был другой, совершенно противоположный - который грозил очень суровыми карами за насилие над мирным населением. А раз так - пусть живут…
Мельников наворачивал по городку уже второй круг. Делать было решительно нечего. Сходить искупаться, что ли, на местную чахлую речку… И тут, в момент наибольшего расслабления, началось…