После чая они пошли в сад, продолжая вести беседу, долго сидели на скамейке, наслаждаясь нежным ароматом роз - они протягивали огромные бутоны, как бы предлагая себя гостям. Азат сорвал одну и преподнес её Фатиме. Она тут же зарделась, но, чтобы скрыть это от Азата, уткнула нос в огромную розу: её сердце заколотилось, сбивая дыхание, по телу прошла дрожь. Это странное чувство её еще никогда не посещало. Она что - то хотела сказать, но то, нечто, не давало выдохнуть, и ей показалось, что она вот - вот потеряет сознание. Потом эта волна прошла, и ей захотелось любоваться им, стоящим рядом мужчиной, захотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Фатима поймала себя на мысли, что рядом с Асланом ей так хорошо никогда не было. "Какие глупости приходят в голову, - подумала она, - у него, наверное, есть семья, жена, которую он любит. Ну и что с того, твердил ей другой голос, я согласна быть второй, третьей, самой последней его женой, я согласна идти за ним, куда только он позовёт. О! если бы он меня позвал".
Ему тоже хотелось дотронуться до её руки. В это время до них донёсся звук мотора. Они одновременно повернули головы в сторону ворот. Во двор въехала белая "Нива", за рулём которой сидел Ромашов. Он хлопнул дверкой и широкими шагами направился к ним по дорожке.
- Ну что, воркуете, голубки, - пошутил он, - а я продуктов вам привёз. Вспомнил, что вы тут голодаете.
- Ну почему же голодаю, - возразил Азат, - меня Фатима накормила вкусным пловом, - он посмотрел на Фатиму и улыбнулся.
- Правильно, - молвил Ромашов, - в обязанности жены входит готовить мужу обед.
Фатима снова покраснела и опустила голову.
- Не смущайся, надо привыкать, - не то в шутку, не то всерьез сказал Ромашов. - Дело затеваем не на один день, так что к роли жены надо привыкать. А может и … - Ромашов, улыбаясь, почесал макушку, - он парень холостой.
Фатима совсем засмущалась, повернулась и стала убегать.
- Постой! - уже у самого крыльца остановил Фатиму голосом Ромашов. Ужин нам хоть приготовь! Что ж мы будем в сухомятку закусывать.
- А что вам приготовить?
- Сейчас я продукты принесу.
Ромашов заспешил к машине, и тут же возвратился с пакетами.
- Азат, вам, где накрывать, на улице или в доме? - спросила Фатима.
- Я думаю в доме, - сказал Азат. - А, ты как мыслишь, Серж?
- Конечно в доме, я бутылочку привёз, посидим вечерок, может у тебя, и заночую, я сейчас тоже беж жены. Накрывай у Азата в комнате, - обратился он к Фатиме.
- Сколько человек будет? Бурха приедет?
- Нет, не приедет, - сказал Ромашов, - нас двое и ты.
- Двое вас будет, - Фатима улыбнулась, - вы хотите, чтобы мы с Азатом изображали семью. Где вы видели, что бы жена афганца выпивала вместе с мужем за одним столом. Это только в ваших семьях так. И переоденьте его - какой он афганец в такой одежде - с таким мужем я никуда не пойду. И намаз он должен совершать, иначе нас быстро расколют.
- Не беспокойся, девочка, - сказал Ромашов, - этот парень умет всё делать. Завтра Бурха вам привезёт одежду, документы, деньги.
Фатима забрала у Ромашова пакеты.
- Пойдем на скамейку, потолкуем, - Ромашова взял Азата за плечо.
Некоторое время они сидели молча, пока Фатима не скрылась за дверью.
- Сидеть некогда, - сказал Ромашов, - в машине поговорим. Мы сейчас с тобой должны съездить в одно место.
Машина выехала из ворот виллы, проехав по тихим улочкам, оказалась в потоке машин. По мере приближения к центру он увеличивался. Тут что - то гудело, шумело, сигналило, одним словом копошилось, как муравьи в огромном муравейнике. Каждый двигался со своей целью и по своим правилам, и одному только Аллаху было известно, как эти люди, не соблюдая правил дорожного движения, не подавили до сих пор друг друга. Но, тем не менее, всё это не стояло, а двигалось. На больших перекрёстках стояли офицеры царандоя, и палочкой с красным кружком как - то пытались привести в порядок этот хаос. Вскоре машина выехала из центра, и по мере удаления от него дорога становилась свободней.
- Похоже, ты меня назад в аэропорт везёшь?
- Молодец, хорошая память, дорогу с первого раза запомнил, - отозвался Ромашов.
- Ну, ещё бы, чай, в органах работаю.
- Запоминай хорошо, завтра вечером с водителем будешь ехать без меня, мало ли чего. А везу я тебя вот куда: тут не далеко от аэропорта есть удобное место, с высотки хорошо простреливается дорога. На месте главаря я бы тут устроил нападение на машину. Нас там должны уже ждать офицеры из сороковой армии.
Проехав ещё немного, они увидели стоявший на обочине "УА3". Ромашов затормозил и поставил "Ниву" сзади него. Из машины вышли три офицера и направились к ним.
- Кто исполнитель? - спросил Ромашов, протягивая руку подполковнику.
Офицер обменялся рукопожатием с Ромашовым и Азатом.
- Старший он - подполковник показал рукой на старшего лейтенанта, - это офицеры роты армейского спецназа.
- Будем знакомы, полковник Ромашов, - он протянул руку старшему лейтенанту. - Старший лейтенант Дронин, - отчеканил тот и стал на вытяжку, немного смущаясь, что стоит на вытяжку перед человеком, одетым в гражданку.
- А звать то, как тебя?
- Петя.
- Вот что, Петя? - Ромашов положил руку на плечо Дронина, - дело очень важное и надо подойти к нему серьёзно. Кто будет в машине?
- Я, лейтенант Трофимов, - другой офицер сделал шаг в сторону Ромашова, - со мной ещё водитель и два солдата в охране.
- Звать тебя как?
- Виктор.
- Одежда у них найдется, или нам помочь? - спросил Ромашов у подполковника.
- Есть у нас одежда, - ответил Дронин.
- Задача перед вами стоит такая. Переодетые в душманов человек десять делают засаду вот на той высотке, - Ромашов показал рукой на гряду холмов, что были метров в пятидесяти от дороги - Витя едет на машине до того дерева, у дерева подрывается шашка, имитация мины. Это делается для того, чтобы случайным свидетелям ничего не показалось странным. Вы открываете огонь по машине. К этому времени Витя должен убрать своих людей, чтобы случайно не попасть под свои пули. В течение трёх минут машину обстреливают. Нужно изрешетить так, чтобы живого места не осталось. После стрельбы к машине со своими людьми подъезжает он, - Ромашов показал рукой на Азата, - твоя машина будет стоять вон там, на повороте, за деревьями её не видно. Заберешь из машины мешки, грузишь к себе и уезжаешь. После всего, где - то через пол часа, подъезжаете с людьми вы, - сказал он подполковнику, - немного постреляете в сторону холмов. Витя с людьми играют роль убитых. Их грузите в санитарную машину и якобы увозите в госпиталь. Сообщаете по радиостанции нам. Подключаемся мы. Дальше идет официальная часть. Подъезжаем мы, ХАД, Царандой, комендатура. Им сообщаете, что машину реально обстреляли душманы и похитили крупную сумму денег. Начнутся опросы. Ответ один - свидетелей нет, все убиты, трупы увезли. Подцепите машину на буксир и тащите её через центр, не торопясь, чтобы многие видели. Вот вам - Ромашов протянул Дронову деньги, - купите живого барана на рынке. Шашлыки скушайте, но чтоб кровь была повсюду - на стекле, на дверках, на дороге - одним словом декорация полная. Начало завтра, в восемнадцать часов. Кому не понятна задача?
Офицеры молчали. Ромашову показалось, что они как бы с недоверием улыбаются и смотрят на всё как на забаву.
- Мужики, - сказал Ромашов, - я вас прошу, не отнеситесь к этой задаче как к детской игре "зарница". Дело особой важности и находится на контроле в Москве. От успеха нашей операции зависит жизнь многих людей. А вас прошу, - обратился он к подполковнику, - как офицера особого отдела, возьмите с каждого участника операции подписку о неразглашении.
- Кажется, ничего не упустили, - сказал Ромашов, выруливая с обочины на трассу.
- Люди у меня надёжные? - обратился к Ромашову Азат, - не получится ли так, что мы зазря всё это городим, а на деле окажется где - то просквозит. - Черт их знает этих афганцев. Бурха даёт самых верных своих людей, но на всякий случай я попросил его о подробностях всей нашей операции их не посвящать. Одним словом, будут у тебя два помощника, тупо выполняющие твои приказы. Один из них работает в городе таксистом. Присмотрись к людям, они не знают кто ты и откуда. Знают только трое - я, Бурха и Фатима.
- Фатима может сказать своему брату?
- Нет. Через три дня он возвращается в банду, всем будет рассказывать, что был у сестры на свадьбе, и что её муж Азат похитил у шурави много денег. Ну, а о том, что она наш агент, завербована в Москве и дала подписку на нас работать - Бурха не знает. Ей прикажем, что брату она говорить ничего не должна. Фатима - это тот человек, на которого ты можешь положиться полностью. Времени у нас мало всё продумать до мелочей, из Москвы торопят - заложников надо освобождать. Хотя, Восток - дело тонкое, надо подстраховаться. Вдруг эти афганцы и впрямь подумают, что в мешках деньги: им будет соблазн тебя убить, а деньги забрать себе. Вот что, - Ромашов свернул машину на обочину, - вот за этим перекрёстком будет стоять машина - серая Волга без номеров - там будет сидеть наш офицер, переодетый афганцем, он из отряда "Каскад". Хотя машин серых много, а в жизни всякое случается. Чтоб по ошибке не в ту загрузил, подстрахуемся, придумаем условные слова. Скажем так, подойдешь к водителю и спросишь: "Вы Сергея ждёте?", ответ: "Дядя Серж просил взять груз". Мешки перегрузишь, а сами поедете на виллу. Я потом эту макулатуру сожгу. Водитель Волги надёжный, я с ним давно работаю.
Они долго ехали молча, каждый в уме прокручивал ещё раз завтрашнюю операцию. Машина медленно проезжала центр, простаивая в пробках. Преимущество имели те машины, у которых покрепче бампер. Наконец, проехав этот кошмар, они вырвались на простор.
- Как ты думаешь, Серж, мы когда - нибудь сможем одержать победу?
- Ты о чем, о какой победе говоришь?
- Ну, я имею в виду, помочь им навести здесь элементарный порядок и покончить с бандами, чтоб жизнь стала человеческой.
- Мы её уже проиграли. Однажды спросили у Конфуция, в чём состоит управление государством и он ответил: "Это когда достаточно еды, достаточно оружия и есть доверие народа". А что из названного можно первым исключить? - спросили его снова. "Можно исключить оружие, можно исключить еду. Смерти издревле никто не может избежать, когда ж народ не верит, то не устоять". - Ромашов посмотрел на Азата, - война с народом бессмысленная штука и всегда обречена на поражение. В Афганистане молодое население, старики умирают рано, а детей рождается в семьях много. Молодой организм бурлит и хочет кушать. Их максимализм победить трудно, он полный энергии. Если эта энергия по крупицам складывается в один вектор, сломать такой напор невозможно. И не надо забывать, что перейти из феодализма на путь социалистического развития за несколько лет, как этого добиваются партийные советники, не реально. Что дала национализация земли, борьба с исламом, с привилегиями латифундистов, чиновников? Это как в России в семнадцатом году. Революция поэтому и произошла. Страна была аграрная, восемьдесят процентов крестьяне, детей рожали много, земли для прокорма не хватало. У моей бабушки, например, было одиннадцать братьев. Вот и посчитай, на отца и мать двенадцать душ молодёжи, старики долго не жили. Медицина ещё не та была. И это было почитай в каждой семье. Помещик землицей владел, а эти перебивались с хлеба на квас. А голод - не тётка, вот и пошли власть на вилы одевать. А дворянство вместо того, чтобы помочь монарху решить эту проблему, стали ему палки в колёса ставить, бомбистов подкармливать. Ну и доигрались, что бабы на парижских панелях оказались. Вот, если бы после революции большевики отдали землю, как обещали, да направили эту энергию на развитие экономики, мы бы знаешь, где сейчас были?! А власть бездарно душила эту молодую энергию, строили лагеря да рыли никому не нужные каналы.
- Так ведь не без помощи нашей организации, - пошутил Азат.
- Это не важно, какая организация к этому приложила больше руку - общий настрой у людей такой был. Я после выпуска в пятидесятых годах попал служить в Сибирь, простым опером: в мои обязанности входило контролировать бывших сосланных. Со многими подружился, иногда с некоторыми напивались до бесчувствия. Из - за этого мы с первой женой и ссориться, стали. Замечу, что ни один из них не ругал Сталина и ту власть, что его засадила. И как на духу мне сознавались, что сами писали доносы на своих друзей, начальников. Знаешь, как они это объясняли: "Меня просили помочь Сталину и партии уничтожить врагов, я верил и писал". Вот в чём фишка - молодая энергия требовала жертвовать собой, чтобы изменить жизнь. Я скажу так: от непонимания властью, куда деть эту энергию и родились лагеря, где целенаправленно гасили этот переизбыток. В противном случае мог произойти второй взрыв, сильней, чем в семнадцатом, потому как народ почувствовал вкус свободы. Я как - то работал в архиве, искал следы одного человека. След его затерялся в органах Калининской губернии. Взял папочку донесений об арестованных и расстрелянных в Калининской области. За второе полугодие тридцать седьмого расстреляно три тысячи двести человек, из них крестьян две семьсот. Ну, скажи на милость, какой, из крестьянина враг народа? Землепашец, человек вообще далёкий от политики.
- Просто убивали тех, кого больше, - сказал Азат.
- Вот именно, - подтвердил Ромашов, - целенаправленно убивали, не зная, как избавиться от молодой энергии. Вот и Афганистан сейчас находится в этой стадии.
- Я вижу, куда ты клонишь, - шутя, возразил Азат, - к Гумилевским пассионарным всплескам.
- И ничего предосудительного не вижу в его теории, - возразил Ромашов, - он, где - то прав.
- Но Гумилёв доказывает, что всё зависит не от людей, а от космоса и в изменении климата.
- Ты его не совсем правильно понял. От нас с тобой кое - что тоже зависит.
К примеру, Азия сейчас один из континентов, где находятся государства с большим количеством населения и к тому же молодого. То, что мы барахтаемся с тобой здесь - это не случайно. Я думаю, что двадцать первый век будет веком Азии: старенькая Европа уйдёт на задворки. К сожалению, наша страна уходит в разряд стареющих государств. Мы стоим на меже, не став развитой европейской державой, но уже и не азиаты. Стареем и только поддерживаем на нулевом росте свою численность за счёт среднеазиатских республик. Но этот взрыв все равно должен произойти, и азиаты победят. Не случайно в Европе исчезают христианские храмы и вырастают мечети. Мне думается, после всех этих вековых экспериментов наш народ морально надломился. Я бы на месте правительства заключил бы мировую с внуками тех дворян, что эмигрировали во время революции.
- А это ещё зачем? - удивился Азат.
- Ты не понимаешь одного, у каждого слоя общества есть своё предназначение. Во время революции Россия потеряла целый пласт культуры. А дети и внуки эмигрантов ещё хранят её. Порода, если сказать простым языком. Гены упрямая штука. Хотя мы и расстреляли Вавилова, но он был прав. Общество это как единый организм. Как в организме группа клеток выполняет каждая свои функции, так и каждый человек и отдельные слои общества имеют своё предназначение. Скажем, нельзя же вместо почки пришить кусок мяса от задницы. Хотя и там такие же клетки из того же тела. Я к чему веду этот разговор? Нужно вернуть этих людей в Россию. Не просто вернуть, а просить их вернуться. Они должны своими генами вернуть утерянное страной. За границей они не у дел. Франции не нужна русская культура, как не нужно чужеродное тело в организме. И чем быстрее, тем лучше, иначе мы этот пласт потеряем навсегда.
Машина въехала в ворота виллы. Старик - садовник, закрыл ворота, низким поклоном поприветствовав Ромашова. На крыльце их уже поджидала Фатима.
- Куда вы запропастились? Я уже всё приготовила.
- Ничего, водка не прокиснет, - пошутил Ромашов, - Кабул решил Азату показать.
Два человека сидели за столом в небольшой комнате освещённой тусклым светом маломощной лампочки. На столе стояла не очень богатая закуска и начатая бутылка водки.
- А помнишь, Серж, как мы с тобой в Чехословакии чудом остались живы.
- Да, помню, - Ромашов потянулся к бутылке и стал разливать по рюмкам.
- Я до сих пор не пойму, - сказал Азат, - зачем нас тогда переодетых запустили в толпу чехов, с какой целью?
- Ты что не понимал нашей задачи? Мы были направлены выявлять организаторов и своими голосами управлять толпой. Если есть в толпе какое - то ядро молодых крикунов, они орут, и толпа им вторит в унисон. А заведённую толпу, куда хочешь можно увести. С точки зрения науки психологии всё было сделано правильно. Но с точки зрения ума, не совсем, мы чешского языка не знали. Помнишь, наш солдат по толпе из автомата пальнул? Ответить нам ему было нельзя, хотя и оружие имелось, а кричать: "не стреляй, свои" - тоже нельзя, глупо как - то. Кстати, ты куда пропал после курсов, я твой след потерял?
- Был нелегалом в Пакистане, потом перебросили в Ирак, там уже при посольстве был, теперь вот сюда командировали. А тебя где носило.
- О! Где я только не был. Сначала попал в Краснодарский край.
- Юг, тепло, место курортное, - пошутил Азат.
- Место может быть и неплохое, но каждый день, как мухи на сладкое, гости из Москвы летели. Напои, накорми, с собой пару ящичков дай - это мелким сошкам, а тем, кто поважнее - более того. И начальник сверху - давит, давай, давай. Обложил я всех оброком, надоело самому, противно стало. Ночные посиделки с гостями на мою семейную жизнь стали влиять, боком выходить, с женой развёлся. Стал я проситься, куда - нибудь с этого места. Одним словом, пожалели меня, не зря же я их поил, отправили меня в Мурманск на двойной оклад. Там я прогнулся перед начальством, выудил иранского агента, но за мои заслуги в Москву не забрали, чтобы я их сынкам дорогу не перебегал, а отправили в ГДР. К тому времени я уже женился второй раз на мурманчанке. Теперь, наверное, опять буду разводиться.
- Что так? - Азат вопросительно посмотрел на Ромашова.
- Влюбчивый я, дурень! Она в гостинице работала, красивая была вот, и втюрился, женился. Я в Афганистан, а она там куролесила. Приехав в отпуск, всякого наслышался.
Ромашов выпил рюмку и стал закусывать.