Рина очередной раз поправила тяжеленную каску, закрыла глаза в попытке задремать, и тут "сафарри" резко затормозил. Сердце с перепугу ухнуло куда-то в живот. Все попадали друг на друга. Захрипела рация. Впереди прогрохотала пулеметная очередь. По обочине тряся антеннами прополз бронетранспортер. Через несколько минут колонна снова тронулась вперед. Рина вытерла взмокший лоб, и вцепилась руками в сидение.
По всей Зоне Безопасности, в опорных пунктах разыгрывались в лотерею караулы и охранения, проигравшие тоскливо чистили оружие и проверяли амуницию. Выигравшие, расточая улыбки стирали и гладили форму и подшучивали над неудачниками, вынужденными вместо концерта торчать на сторожевых постах.
Антон, Витька и Ашот стояли в крохотной чердачной комнатке и размахивали руками и ногами делая зарядку. Еще одни сутки протекли без изменений. От трехдневного лежания на крыше затекло все тело. На лишенном окон чердаке бойцы посменно разминались. Время шло, но никаких признаков боевиков не появлялось.
Закатное солнце скатывалось за деревья. Лилипут шепотом обсуждал с комбатом полученную радиограмму. Эвакуацию назначили на завтрашнее утро.
- Почти 82 часа выходит! - подвел итоги лейтенант, - Неужели этих тварей не дождемся?
Майор Зив только грубо выругался под нос.
- Если из-за вашей дурацкой засады от меня уйдет девушка, я Карлинского вызову на дуэль. Как это ваш, как его? - майор толкнул локтем прикорнувшего рядом Котовича. - Ну русский писатель, Печкин, что ли?
- Пушкин, Зив, Пушкин! - раздраженно поправил его Витька, сдуру рассказавший майору про дуэли и про Пушкина, нескончаемо тянувшейся прошлой ночью.
- Чееево? - протянул Лилипут,- какой Пучкин, - ты чего, боец? Особо умный?
"Ну вот!" - тоскливо промелькнуло у Витька в голове, "Сейчас особо умные будут грузить чугуний!"
Но майор спас подчиненного: - Ты, деревенщина, книжки читай, просвещайся и не задавай глупых вопросов!
Лилипут в ответ только скривился:
- Посмотрел бы я на этого вашего Пышкина на ринге, он бы у меня полетал.
- Вообще-то, тогда больше на саблях или пистолетах отношения выясняли. - осторожно заметил Витька.
- Ну тем более! - обрадовался Лилипут, - Я бы ему это саблю, да в одно место засунул!
Котович решил промолчать, только мстительно подумал, что Пушкин, прекрасно фехтовавший и даже ходивший с чугунной тростью для укрепления кистей рук, сделал бы лейтенанта, как щенка.
Ночь не принесла изменений. Бесшумными тенями сменялись наблюдатели за приборами. Душила зевота и усталость. Завывали шакалы, да лаяли собаки в деревне.
"Броня" из Длаата вышла еще затемно. Лязгая гусеницами ползли вперед бронированные бульдозеры, прокладывая дорогу, за ними, грозно покачивая стволом шла "меркава". Два "накпадона" и замыкающая "меркава" тащились с небольшим отрывом.
Заброшенный дом одиноко темнел на склоне холма, луны не было, в ночи тускло мерцали звезды, да край неба чуть начал синеть, словно кто-то невидимый приподнял занавес небосклона. На крыше клевали носом силуэты, каждый боролся со сном, как мог. Наблюдатель грыз хлебную горбушку. Ашот, лежа за пулеметом, набирал в рот воду из фляжки и старался подольше не глотать, это хоть как-то отвлекало, остальные использовали свои, проверенные методы.
Когда наблюдатель засек слабое зеленое пятно в роще, он сначала не поверил, потер глаза, больно ущипнул себя за щеку. Пятно не исчезло, кто-то приближался.
Солдат ткнул локтем вытянувшегося рядом Лилипута, тот сходу врубился и забормотал в микрофон "мадонны". На крыше тихо и быстро наступила полная боевая готовность. Тем временем пятно превратилось в силуэт, напоминающий человека, за ним наметилось еще одно пятно.
Предрассветная мгла медленно рассеивалась, над землей клочьями стелился легкий туман.
Если бы их не ждали, вряд ли кто-нибудь заметил бы, как дрогнула листва на окраине рощи, и как сорвалась с ветки испуганная сова. Но их ждали, ждали три бесконечных дня и ночи, то жарясь на раскаленной солнцем крыше, то стуча зубами в зябкой ночной прохладе.
Перекрестье оптического прицела остановилось чуть повыше дрогнувшей ветки и замерло. Снайпер поправил наушник рации, снова положил щеку на приклад. Наблюдатель показал Лилипуту три пальца, предупреждая, что "гостей" трое. В нескольких метрах правее первого силуэта, из кустов выглянул ствол ПК*. Комбат привычно прикидывал ситуацию. Открывать огонь еще рано, он бы дождался третьего боевика.
Но командовал подразделением Лилипут, хотя и был младшим по званию, и Дрор не вмешивался.
*ПК - Пулемет Калашникова.
Ветки подались в стороны, выпуская маленькую плотную фигурку в камуфляже, с настороженно вскинутым к плечу автоматом. Боевик медленно и бесшумно пересекал поляну в пятидесяти метрах перед зданием, направляясь к оливковой роще. Антон видел, как пулеметный ствол в кустах описал дугу и уставился прямо на них черным глазком пламегасителя.
"Хизбаллон" дошел до первых оливковых деревьев, развернулся укрывшись за стволом и сделал знак рукой. Из под кедровых, колючих веток медленно "выплыл" второй террорист, в мешковатом комбинезоне из маскировочной сетки и плавно двинулся вперед, придерживая одной рукой, болтающийся на спине гранатомет. Пулеметчик все еще оставался на месте.
- Снайпер! Твой первый, который прошел! Вардаян, работаешь этого, с гранатометом, пулеметчик мой лично, остальные по усмотрению. Огонь на счет "один". Ясно? - прошелестел в наушниках голос лейтенанта.
Боевик дошел до середины поляны, шестнадцать пар глаз внимательно следили за каждым его движением, и только снайпер Эяль нащупывал крестиком прицела своего "подопечного", да Лилипут "пас" пулеметчика.
- "Шалош!"(три ивр.) - прозвучало в наушниках. Антон прицелился, привычно отстранившись от всего окружающего. Впереди маячила цель, одетая в ненавистный камуфляж, Палец на спуске ждал только одного слова: Эхад(один ивр.).
Лилипут прицелился чуть выше пулеметного ствола и уже разомкнул губы, произнести "Штаим" (два ивр.), когда, откуда-то из-за холмов прилетел низкий рык танковых двигателей.
- Эш! Эш! Эш! (огонь ивр.) - взревел лейтенант забыв про счет, видя как пулеметчик повернувшись на далекий шум скрывается за толстенным стволом кедра.
Снайпер плавно потянул спуск. Привычно боднул плечо приклад "ремингтона" посылая пулю точно в вырез пятнистой куртки боевика. Эяль дернул затвор, выщелкивая гильзу, досылая патрон в ствол. Тело боевика отбросило на траву, он еще шевелился, хрипел, шарил руками по подсумкам разгрузки, но 7,62 миллиметровая пуля войдя под срез каски вышибла из него жизнь.
"Понеслось!"- подумал Антон, когда дергаясь завалилось посреди поляны изрешеченное тело гранатометчика.
С первыми же выстрелами пулеметчик боевиков огрызнулся длинной очередью по фасаду. Видя что дело плохо, он рванулся назад, в спасительную чащу леса. За спиной все взорвалось грохотом выстрелов. Сотни маленьких свинцовых ос неслись вслед, срезая листья и расщепляя ветки. В плече вспыхнула разливаясь огнем боль, но он бежал, судорожно дергая из кармана рацию. Словно удар раскаленного молота швырнул боевика на землю, боль пронзила все внутренности, но он успел. Успел вдавить тангенту, и чувствуя вкус крови на губах прошептать: " Они в заброшенном доме..." Стволы кедров, завертелись по кругу, синеющее утреннее небо вдруг стало красным, свет погас.
В деревне хлопали двери, разбуженный пальбой народ выглядывал на улицу.
"Так облажаться! - скрипел зубами Лилипут, - да еще перед самим комбатом!"
- Готовимся к отходу! Всем вниз! Занять укрытия! - Лейтенант командовал на автомате, в голове, словно в компьютере, просчитывались десятки вариантов, в которые грозила вылиться сложившаяся ситуация. Если пулеметчик ушел и успел поднять шухер, значит сейчас такое начнется.
- Быстро! Вызывай "броню"! - Рявкнул он радисту.
На крыше остались только пулеметчик и наблюдатель, остальные занимали круговую оборону. Лилипут все еще медлил, стоя у чердачной лестницы. Он прислушивался к отчетливо доносящемуся шуму двигателей, колонна приближалась. Разрыв сотряс воздух, взметнув в небо комья земли. В пятидесяти метрах от них вспучился дымный столб. Лилипут инстинктивно пригнулся и рванулся к пулеметчику с наблюдателем.
- Вни..- успел прокричать лейтенант до того, как совсем рядом на склон упала вторая мина. Взрывная волна ударила, швырнув его кубарем прямо на бойцов. Подхватив тяжеленное оборудование наблюдателя они скатились по лестнице, на этаж ниже. Очередная мина за их спиной угодила в угол здания, тряхнув всю конструкцию. Воздух наполнился пылью, посыпалась штукатурка. Видимо, к минометам присоединилась еще что-то, потому что заброшенный дом вдруг завибрировал принимая в себя осколки целой очереди, но уже совсем близко слышался шум моторов, уже готовились экипажи "накпадонов" распахнуть люки "десантов" навстречу бойцам, уже бесшумно висел в воздухе "мазлат"*, засекая мощными камерами позиции минометчиков и передавая координаты артиллеристам.
Завалились под ножами бульдозеров последние деревья мешающие проходу "брони". Рванулись вперед приземистые неуклюжие туши танков.
Полузасыпанные штукатуркой бойцы, чихая и кашляя толпились у стен первого этажа. Наконец лейтенант взмахнул рукой:
- Перебежками по трое вперед!
На окраину деревни выкатился грузовичок с установленной в кузове спаренной ЗСУшкой. Бородатый джигит, сидевший за стволами, выдал по фасаду длинную очередь, почти зацепив высунувшихся было десантников. Все трое ползком метнулись обратно под прикрытие стен.
"Накпадоны" развернулись, распахивая десантные люки. Первая "Меркава" рыгнула языком пламени, подавившись проглоченным в откате стволом.
В последний момент водитель грузовика попытался сдать назад. Снаряд разорвался с небольшим недолетом, взрывная волна, как в замедленной съемке, подняла грузовик на дыбы и завалила набок. Следующий снаряд точно накрыл цель, разбросав по воздуху перекрученное железо и куски плоти.
Не дожидаясь команды, бойцы неслись к спасительным отсекам БТРов. Бежавший первым Антон вдруг увидел, как изменился в лице солдат, придерживавший створку люка, как рука его потянула из недр отсека автомат, с таким же испугано изумленным лицом развернул в их сторону ствол пулеметчик на броне. Дернулась и поползла башня "Меркавы", глядя на них страшным 120 миллиметровым дулом. Антон удивленно оглянулся и остолбенел. За ним бежала толпа белоснежных фигур, словно сошедших с пьедестала мраморных римских статуй, только вооруженных современным оружием. В хвосте белый, постоянно чихающий сфинкс, волок на туго натянутом поводке какого-то "Геракла". "Штукатурка..." - лопнула в голове отчаянная мысль, "Не узнали... Сейчас свои же перемочат!"
Не зная, что делать, Антон затормозил, и тут сзади все звуки перекрыл комбатовский рев.
- Ну вы засранцы танковые! В рот вам пушку, артиллерийский шомпол в задницу! Своих не узнаете, "флашет" вам в штаны, солярку в уши! Совсем мозги отшибло, мудачье бронированное!
Лица танкистов расслабились, Дрор на бегу смахнул с лица белое крошево: "Еле успел, ведь чуть-чуть по своим не жахнули!"
Мины еще продолжали падать, круша перекрытия, превращая дом в развалины. Бойцы рыбкой заныривали в десантные отсеки БТРов. Лилипут подсчитывал пролетающие мимо тела. Дрор оглянулся и увидел, как откинулась дверь в корме ближайшей "Меркавы", оттуда высунулся танкист, махнув Вайсбергу. Комбат показал Лилипуту, что поедет в танке и нырнул темное, подсвеченное зеленым нутро.
Часть контейнеров со снарядами была убрана, оставляя место для десанта. Дрор плюхнулся на указанное танкистом место, скинул каску, и напялил любезно предложенный шлемофон. Танкист прищелкнул штекер переговорного устройства в гнездо и полез в башню. Танк сразу же рывком двинулся вперед.
В эфире Лилипут проводил последнюю перекличку.
Оказавшись в отсеке БТРа Антон попытался выбраться из кучи тел и сесть нормально. Но машина дернулась, от толчка Антона швырнуло на примостившегося под ним пулеметчика Нира.
- Как ты? - спросил Антон снимая с его головы локоть.
- Ранен! - кривясь от смеха прокричал Нир, - Тяжело ранен!
Нутро бронированной коробки взорвалось хохотом, ржали все давясь и падая друг на друга. Это была истерика. Трясся вытирая слеза Ашот, лежа на полу дрыгал ногами Нир. Ржал держась за живот Витька. Смех словно разрядил все напряжение прошедших дней. Наконец, где то под потолком возмущенно залаяла Нюся, которая видимо была не в курсе.
А смеялись все вот почему: в прошлое их пребывание в Ливане взвод двигался к месту ночной засады. Когда они перебегали дорогу, на шоссе вдруг показалась легковушка с включенным дальним светом. Хоть и издалека, но свет фар осветил перебегавших дорогу парашютистов. На всякий случай Лилипут решил сменить место "лежки". И вот тогда, в ночном лесу они засекли группу "хизбаллонов", видимо тоже направлявшуюся в засаду. Взводный, видя, что они первые обнаружили противника, да еще на небольшой дистанции, взревел "Кадима, леистаэр!", как обычно сбившись на звериный рык, ломанулся вперед. Остальные атаковали следом, обрушив на противника всю огневую мощь отделения. Боевики, которых было трое, рухнули на землю, успев сделать всего несколько выстрелов. Нир тоже бежал со всеми, поливая из Негева, когда почувствовал сильный удар в бок. От неожиданности пулеметчик споткнулся и упал в какую-то воронку. Приложив руку к боку, он ощутил мокрую ткань. Кто-то нагнулся над ним, Нир простонал, что ранен. Прибежал санитар Рам. Расстегнув на Нире разгрузку и бронежилет, он попытался вслепую определить, где рана. Боец стонал, весь бок набухал влагой, видимо, от сильного кровотечения, но входного отверстия нигде не обнаруживалось. Санитар вколол раненому обезболивающие и попытался забинтовать на ощуп. Вертушки для эвакуации уже вызвали, а там, на борту, врач разберется. В яму пыхтя скатились двое бойцов с носилками.
- Парни, прикройте меня, - попросил Рам, - надо зажечь фонарик.
В темноте послышалась возня, потом кто-то набросил на них сверху плотную ткань плащ-палатки. Рам трясущимися руками выдрал из разгрузки фонарь и включил. Тусклый, приглушенный красным фильтром луч осветил печально лежащего на земле, кривящегося от боли бойца, размотанный бинт вокруг и большое темное пятно, расплывавшееся по боку и сползавшее на штанину. Ожидавший увидеть море крови санитар удивленно изучил открывшийся натюрморт, посветил себе на руки и наконец уперся взглядом в развороченную пулей флягу. Чувствуя, как отливает адреналин, он ослабшими руками еще раз ощупал тело на предмет повреждений и не обнаружил никаких следов оных. Выключив фонарь, санитар поднялся на ноги. Державшие плащ палатку десантники вопросительно уставились на него. Раненый покорно закрыл глаза и испустил душераздирающий стон. Рам размахнувшись пнул больного тяжелым берцем под зад и прохрипел:
- Вставай, кретин чертов!!!
Топтавшиеся вокруг бойцы подумали, что санитар рехнулся, бывает у солдат, как следствие нервных нагрузок.
- Вставай, симулянт сраный!!! - Рам решительно добавил пациенту еще пинок и рывком поднял его на ноги, сунув в руки разбитую фляжку. Радист дал отбой вертушкам. С тех пор у Нира постоянно осведомлялись о самочувствии.
Бронетранспортеры ползли за бульдозерами. Над ними, с треском полосовали небо снаряды, разрываясь за спиной, артиллерия аккуратно давила минометчиков.
Карлинский потягивал кофе удовлетворенно откинувшись на спинку стула. За окном суетились рабочие и солдаты, устанавливая на только что возведенной сцене колонки и усилители.
Все закончилось благополучно. Группу удалось вывезти без потерь, да еще и злополучную зенитную пушку разнесли, для ровного счета. Тот же беспилотный самолетик, что корректировал огонь артиллерии, остался висеть в квадрате еще несколько часов после отхода десантников. Карлинский сам видел, как суетились на экране игрушечные человечки в белых халатах загружая в машину скорой помощи два тела укрытых простынями. Потом подбежал какой-то пацан и, размахивая руками, что-то затараторил санитарам. Подхватив носилки, вся компания убежала в сторону леса, скрывшись под кронами деревьев. Через некоторое время они вернулись, неся еще одно тело, на этот раз не закрытое с головой. Видимо, боевик все же выжил. "Эх," кровожадно подумал Моше, "может, еще и скорую накрыть артиллерией?" Но победил здравый смысл.
Карлинский позвонил в Длаат и поздравил Дрора с удачно закончившейся операцией.
- Привози всех участников засады на концерт, - добавил он. - вечером от вас пойдет конвой.
Десантники, узнавшие о концерте в последнюю минуту были в восторге! Куда-то испарилась трехдневная усталость и недосып. Закипела радостная суета. Вынималась из вещмешков повседневная форма**, брились морды, надраивались ботинки. На улице нетерпеливо прогревали моторы механики-водители.
*Мазлат - беспилотный самолет-разведчик.
**В ЦАХАЛе есть три вида формы. Парадная, которую даже выдают редко, одевают на большие парады, праздники и т.д. Повседневная, в которой обычно ходят вне базы, так называемая форма алеф. Рабочая форма в которой в основном и ходят на базе и на войне, форма бет.
В Мардж Аюн этим вечером стекались конвои со всех опорных пунктов зоны безопасности. Тяжелые грузовики и бронетранспортеры ползли по узким кривым улочкам ливанского городка, плюясь вонючим дизельным дымом. В звездном ночном небе нарезали круги "кобры" и "апачи" готовые оперативно и вдребезги разнести любых "энтузиастов", желающих помешать концерту. На израильской границе, около укрытых в капонирах самоходок, покуривали в рукав артиллерийские расчеты, дежурящие сегодня в удвоенном количестве. Настороженно замерли опорные пункты, ощетинившись стволами и камерами наблюдения. Медленно и осторожно расползались засадные группы, матеря шепотком уехавших на концерт везунчиков.
Рина последний раз оглядела импровизированную сцену, примыкающую вплотную к какой-то бетонной конструкции. Ее предупредили, что в случае обстрела нужно бежать назад и вниз по лестнице. По двору уже слонялись группки солдат. Техники суетились вокруг колонок и усилителей.
Рина окинула взглядом мерцающие рядом огни города, заполняющийся солдатами двор, и пошла переодеваться.
Первым выступал Юваль Голан, ее выход был следующим.
Когда Антон выбрался из БТРа, ему показалось, что он попал домой, словно не бушевала вокруг война, калеча людей и ломая судьбы, словно испарились вся привычная настороженность, когда шкурой улавливаешь глухой "Пак!" ракетного пуска, когда спиной ощущаешь подозрительное движение веток, и руки сами вскидывают винтовочный ствол, а палец выбирает холостой ход спускового крючка.
- Это сон, - пробормотал застывший рядом Ашот, - ущипните меня!
- Может, тебя еще и поцеловать? - спросил вылезший следом Витек, задвигая пулеметчику кулаком под ребра.
Увидев Карлинского Вайсберг улыбнулся и тут же огреб тяжеленной лапищей по плечу.
- Спасибо тебе, комбат! Спасибо за отличную работу!
- Моше, там же лейтенант командовал, не я.
- Ладно, со всеми разберемся!