Авиационный офицер Дудник, отдыхая на пляже, знакомится с очаровательной девушкой. Пытаясь показать себя с наиболее выгодной стороны и произвести на собеседницу впечатление, он выбалтывает ей военную тайну: на советский флот поступает суперсамолет под названием "Голубая стрела". Более того, девушка узнает точное время проведения первого испытания новой модели, но оказывается шпионкой. В результате этой встречи секретная информация о техническом составе самолета оказывается в руках разведки вероятного противника, которое высылает подводную лодку в район Черного моря, чтобы выкрасть определенную деталь самолета, для чего необходимо сымитировать его катастрофу во время испытаний…
Содержание:
1. КОШЕЧКА ПОКАЗАЛА КОГОТКИ 1
2. НА СТАРТЕ "ГОЛУБАЯ СТРЕЛА" 2
3. ДЕНЬ ПРОИСШЕСТВИЙ 3
4. ПРОИСШЕСТВИЕ В ВОЗДУХЕ 4
5. В РАЙОНЕ МАЛЫХ ГЛУБИН 5
6. ПОД ВОДОЙ 7
7. НА ОСТРОВЕ ОДИНОКОМ 8
8. В ТУМАНЕ 10
9. ПОСМЕРТНОЕ СЛОВО ПОГРАНИЧНИКА 11
10. БАГРОВЫЙ ЗАКАТ 12
11. ДЕНЬ ВТОРОЙ 13
12. КРУТОЙ ПОВОРОТ 15
Владимир Михайлович Черносвитов
"Голубая стрела"
1. КОШЕЧКА ПОКАЗАЛА КОГОТКИ
Едва Кузнецов успел снять фуражку, повесить ее на вешалку и вытереть платком лысую бугристую голову, дверь приоткрылась и с порога раздался голос старшего лейтенанта Егорьева:
- Разрешите, товарищ подполковник?..
Распахивая окно, Кузнецов через плечо добродушно покосился на офицера:
- Разрешаю…
За окном влево и круто вниз спускалась длинная лестница. В свете утреннего солнца ее каменные ступени казались белыми-белыми. По обочинам лестницы сбегали, заворачивая к невидимому отсюда морю, две шеренги веселых близнецов-кипарисов. Вдали клубился парковой зеленью склон горы - со штрихами аллей и яркими вкраплинами светлых зданий санаториев. Воздух был хрустально прозрачным и, как парфюмерный магазин духами, насыщен утренне-сочным ароматом зелени и моря.
- А все же у нас в тайге воздух лучше, - подумал вслух Кузнецов. - И вообще…
И, круто повернувшись, - коренастый, небольшого роста - снизу вверх взглянул на высокого Егорьева:
- Докладывайте.
- В два часа ночи наши "слухачи" засекли работу неизвестного радиопередатчика. С интервалом в три минуты он дважды послал в эфир одну и ту же шифровку, после чего умолк.
- Записать успели?
- Да. Вот…
Егорьев, подойдя к столу, раскрыл папку, которую до этого держал в руке, и подал подполковнику бумажку, покрытую черточками и точками.
- Запеленговать рацию, - продолжал старший лейтенант, - тоже успели. Линия пеленга шла через бухту, пересекая мыс Хорас, и уходила в море. Бухта была абсолютно чистой - передатчик, видимо, прятался где-то на мысе…
- Постойте. Почему вы немедленно не доложили мне об этом? - уколол Егорьева взглядом подполковник.
Старший лейтенант спокойно выдержал взгляд начальника:
- Не видел необходимости, товарищ подполковник. Я, как оперативный дежурный, на свою ответственность принял решение: поднял шифровальщика, приказал ему немедленно взяться за дешифрование радиограммы, а сам с лейтенантом Мякиным выехал на мыс Хорас.
Глаза подполковника подобрели.
- И что же там?
- На гребне Хораса мы обнаружили свежие следы автомобиля "Москвич": машина свернула с шоссе, через двести метров остановилась на линии пеленга, простояла там, судя по следам от масла, капавшего из картера, минут десять, затем развернулась и ушла обратно. Пассажир или пассажиры из машины не выходили.
- Не глупы. Ну, а машина свою "визитную карточку" оставила?
- Да, товарищ подполковник: левое переднее колесо имеет незначительную "восьмерку", а протектор правого заднего - оригинальную выщербину. Вот я сфотографировал ее отпечаток.
- Хорошо. Дальше?
- Дальше я приказал лейтенанту Мякину разыскать по имеющимся приметам этот "Москвич", а сам вернулся и…
- Радиограмма дешифрована?
- Нет еще, товарищ подполковник, - вздохнул Егорьев, будто сам был повинен в этом, - шифр сложный, посмотрите сами, какие группы. Да и на каком языке - неизвестно.
- Дешифровать - это сейчас самое важное. Немедленно передайте по "ВЧ" копию шифровки в шифровальный отдел.
- Отправлено, товарищ начальник. Вернулся с Хораса, смотрю - шифровальщик наш уже взмок весь от старания, а ключа не найдет. Ну, и отправили в отдел.
- Правильно. Все правильно. Но…
Подполковник быстро обошел стол, сел в кресло
и, разглядывая бумажку с перехваченной шифрограммой, поморщился, сильно потер ладонью лысину. Потом спокойно и серьезно сказал Егорьеву:
- Сложное положение. Понимаете, Василий, начинаются учения флота. А тут "стучат" черт знает что, - ткнул он ногтем в шифровку. - От срока ее расшифровки, возможно, зависит очень много, а расшифровать, пожалуй, сможет только отдел…
- Или сам автор, если мы его "очень попросим".
Кузнецов невесело улыбнулся.
- Вы полагаете, что сейчас, когда по всему побережью снуют тысячи машин, Мякин так легко и быстро отыщет этого "Москвича" с протекающим картером?
- Он уже сорок минут наблюдает за этим "Москвичом", Сергей Сергеевич, - отпарировал Егорьев.
Подполковник чуть покраснел, и глаза его вновь стали колючими. Зная его вспыльчивость, старший лейтенант поторопился объяснить:
- Товарищ подполковник, я же не закончил доклад. Оставив Мякина на мысе и условившись о связи, я вернулся на дежурство и вскоре получил срочное донесение от нашего сотрудника. Вот, пожалуйста, - Егорьев подал начальнику листок бумаги, добавив: - Речь идет о женщине, которая вызвала у нас подозрения.
Кузнецов прочитал:
"С. К. вчера вечером выехала на своей машине и остановилась у бульвара. На мой вопрос ответила шуткой, что едет на прогулку с "интересным инкогнито" на два - три часа, "Интересным инкогнито" оказался неизвестный в военно-морской форме. С. К. имела при себе кожаный чехол фотоаппарата-зеркалки, но есть подозрение, что вместо фотоаппарата в нем находился какой-то другой прибор или аппарат. Ни через три часа, ни позже домой она не вернулась. Учитывая возможную важность этого, срочно сообщаю о замеченном".
Проследив, как начальник пробежал глазами строчки, Егорьев продолжал:
- Я понимаю, товарищ начальник, что этого еще мало для выводов, но время подстегивало: сопоставив это донесение с тем, что произошло ночью, я нашел взаимосвязь и на свой страх и риск…
- Ясно, - перебил его Кузнецов, весь подавшись вперед. - Ну, и как? Удалось?
- Так точно. Номер машины наблюдаемого лица давно известен, это во сто крат облегчило розыск: к утру машина уже была обнаружена в автотуристском пансионате в Аштауле, куда она прибыла в четыре часа, имея на заднем протекторе выщербину. Все сходится, остается только вопрос: что предпринять с наблюдаемым лицом, но это я уже без вас не решился делать.
- Моряк тоже приехал в пансионат?
- Никак нет.
- Хозяйка машины спит?
- Нет, она повозилась с машиной, заправила ее и вышла из пансионата не то купаться, не то на базар. До вашего решения я приказал держать женщину и машину под наблюдением.
"Молодец, далеко пойдет!" - с удовлетворением подумал подполковник, вглядываясь в умное лицо Егорьева с непокорной прядью волос, свисающей на высокий лоб. И тут же Кузнецову стало как-то горько: вот ночь принесла несколько серьезных и весьма важных вопросов, и молодой офицер в отсутствие начальства толково и оперативно разрешил их так же, как сделал бы это сам Кузнецов. Значит, он, начальник, тут не так уж и нужен, коль подчиненные обходятся без него! А он-то считал!
Кузнецов совсем упустил из вида, что именно он воспитал таким Егорьева - передал ему свою сообразительность, привил самостоятельность в действиях, смелость в решениях. Семя упало на благодатную почву, и пройдет два - три года, поднакопится у Егорьева опыт, знание жизни, переживет ошибки и неудачи - и тогда действительно сможет обойтись без своего учителя.
По широкому лицу Кузнецова с суровыми складками по углам рта пробежала улыбка.
- Видите, Василий, не зря мы подозревали эту кошечку, вот и показала коготки. Что с ней делать, говорите? Брать ее надо немедленно! Раз она так решительно сорвалась с места, значит, обратно она уже вряд ли вернется. Хотите отдохнуть после дежурства?
- Ну какой же тут отдых, Сергей Сергеевич? - обиделся Егорьев.
- Добро. Тогда сейчас же поезжайте к Мякину и тихо, спокойно задержите эту особу. Задание ясно, товарищ старший лейтенант?
- Так точно. Разрешите выполнять, товарищ подполковник?
Минутой позже высокая фигура Егорьева в белом кителе и безупречно отутюженных флотских брюках мелькнула за окном кабинета и скрылась среди деревьев.
2. НА СТАРТЕ "ГОЛУБАЯ СТРЕЛА"
Среди ровной, как стол, томительно скучной, выжженной солнцем степи этот ничем не отгороженный участок меньше всего походил на аэродром. Ни огромных ангаров, ни застекленных диспетчерских вышек, ни полосатых конусов-ветро-указателей, ни даже самих самолетов тут не было; одно приземистое и широкое здание с камуфлированной под степь грязноватой желто-зеленой крышей, два глинобитных домика да редко расставленные по периметру невысокие железобетонные колонны - вот все, что находилось здесь. Тем не менее это был аэродром и притом- особо охраняемый.
Невидимые лучи, испускаемые скрытыми в колоннах аппаратами, зорче всякого часового днем и ночью сторожили территорию от незваных гостей. Стоило кому-нибудь хоть ползком пересечь линию луча, как в ту же секунду от караульного помещения отъезжала машина с автоматчиками и мчалась точно к тому (месту, где это случилось. Контрольно-пропускной пункт был вынесен за три километра на единственную дорогу, связывающую этот аэродром с главным аэродромом Н-ского гвардейского военно-морского авиасоединения. Кругом простиралась степь без деревца, без кустика. Минуя КПП, невозможно было незаметно приблизиться к запретной территории.
Солнце бросало на степь еще только свои первые лучи, когда на крыльцо глинобитного дома вышел офицер среднего роста и отнюдь не могучего телосложения. Проведя рукой по редеющим волосам, тронутым сединой на висках, он надел флотскую фуражку, прищурился на небо и через плечо позвал:
- Сергей!
- Иду, иду, - раздалось в ответ, и, что-то дожевывая на ходу, из дома вышел другой офицер - черный, как жук, остроносый, с подвижным, веселым лицом. - Пошли…
Стоявший неподалеку авиационный механик с особым старанием приветствовал проходивших мимо офицеров. Как же! Несмотря на скромные звания капитанов, оба они были известными летчиками-испытателями, специально приехавшими сюда для испытания новой машины. Дмитрий Петров и Сергей Сергеев! Механик вчера лично слыхал, как на старте один летчик в споре с другим, - а летчики любят поспорить, - сказал: "Мне сам капитан Петров говорил", - и тем положил конец спору.
Сергеев и Петров неторопливо шагали по растрескавшейся бурой земле, скудно поросшей сухой и жесткой, как проволока, травой. Того пряного аромата, какой царит над степью весной, не было уже и в помине. По дороге к аэродрому мчались автомашины, оставляя позади себя густую едкую пыль.
- А что это мы с тобой, друже, как отшельники, здесь день и ночь торчим? - глядя на проезжавших, подумал вслух Сергеев. - Большинство наших в городе живет.
- А зачем? Здесь - ближе к делу, - пожал плечами Петров.
- Ну все-таки… Там - театр, курзал, пляж…
- …погребок, - в тон другу шутя подсказал Петров, и оба рассмеялись: Сергеев был непьющим. - А вообще - верно. Вот закончим испытания - вызову телеграммой жену с ребятами и недельку побултыхаюсь с ними в море.
- Соскучился уже по своим карапузам?
- А что ж, они ведь у меня…
- Лучше всех ребят в мире!
- Ну, лучше не лучше, а родней… Выкатывают мою пташку, - кивком головы указал Петров.
Из большого здания, наполовину врытого в землю, по скошенному въезду тягач тащил на буксире новенький самолет. Со стороны казалось, будто автомобиль вытаскивает из тела земли пронзившую ее насквозь большую металлическую стрелу. Наконец самолет показался весь и покатился по ровному месту, свысока поглядывая стеклянными глазами на автомобиль-буксировщик.
Сдвинув фуражку набок, Сергеев жадно оглядел самолет и подмигнул Петрову:
- Сила и красота!.. Ничего, мой тоже скоро выкатят, полетаем парой. Ну, я пошел в сборочный. Не взлетай без меня - я приду на старт.
- Добро!
Приятели разошлись: Сергеев направился к приземистому зданию, а Петров зашагал дальше - к взлетной полосе. Позади послышались торопливые шаги. Петров оглянулся: его догонял инженер-майор - начальник технической группы, которой командование доверило сборку первых самолетов новейшей конструкции.
- Дмитрий Дмитриевич, здравствуйте. Летим, значит? Волнуетесь?
- Здравствуйте… Немножко, - спокойно улыбнулся Петров.
- А я злюсь: уже и начальство приехало и комиссия, а Дудника нет!.. Вот он, слава создателю! - облегченно вздохнул инженер-майор, весьма выразительно погрозив щеголеватому инженер-лейтенанту, обогнавшему их на почтительном расстоянии слева.
На командном пункте было людно и чувствовалась общая деловая взволнованность. У спецмашин и внутри них возились, проверяя аппаратуру, радисты, операторы и другие специалисты; под новеньким, только что натянутым тентом переговаривались члены комиссии; в старой беседке, покрытой латаным, выгоревшим брезентом, толпились техники. Среди них, уже успев натянуть комбинезон, стоял как ни в чем не бывало и Дудник.
Ретивые на "подначку" товарищи подтрунивали над ним, но добродушно: при своем щегольстве и любви погулять Дудник оставался хорошим специалистом и за это его уважали.
Капитан Петров доложил по-уставному, поздоровался с членами комиссии, в которую входил и сам, и отошел в сторону с начальником метеослужбы - обсудить прогноз и сводку метеорологической обстановки.
Началась работа. "Голубую стрелу" - так назывался новый самолет - тщательно осмотрели и проверили инженеры и техники. Потом заправили торпедоносец горючим, запустили и стали "гонять" двигатели на разных режимах; останавливали, осматривали, снова запускали и снова глушили…
Через два с половиной часа после этого на аэродром примчался серый "Зим". Из автомобиля вышел высокий, грузный моряк с адмиральскими погонами на плечах и значком депутата Верховного Совета СССР на кителе. Он дружески тряхнул руку председателю комиссии генералу Соколову, познакомился с генералом - конструктором "Голубой стрелы", ответил на приветствие офицеров.
- Душа и гроза военморов, адмирал Кулагин, - шепнул Петрову один из офицеров.
Густым, рокочущим баритоном адмирал сказал председателю комиссии:
- Насилу вырвался: флот вышел на учения, дел больших и малых куча… Однако к вам не приехать не мог. Покажете новинку? Вот эта и есть? Интересно!..
С пронзительным шумом, изрыгая могучий, раскаленный поток газов, на взлетной полосе стояла и подрагивала от сдерживаемого стремления вперед изящная боевая машина. Обжигающее дыхание "Голубой стрелы" чувствовалось уже на расстоянии.
- Около сопла температура такая, что, если неосторожно сунуться, "поджарит" и сдует, как былинку! - улыбнулся Кулагину генерал.
Оглядев самолет со всех сторон, адмирал восторженно воскликнул:
- Здорово! Но я ведь моряк и в тонкостях авиации не силен, так уж вы отрекомендуйте мне свое детище, - попросил он конструктора.
Тот с улыбкой пожал плечами.
- Детище не мое, коллектива! Нам удалось повысить запас прочности - теперь машина должна выносить громадную перегрузку. Главное же - другое.
Животрепещущим вопросом в авиации являлась проблема дальности и скорости полета реактивных самолетов - дело упиралось в большой расход горючего и ограниченность его запаса в полете.
Наши ученые решили эту проблему. Они разработали особое химическое соединение - газ, который накачивается в обыкновенный стальной баллончик, подключаемый к двигателю. В полете содержимое этого баллончика микроскопическими дозами впрыскивается в камеру сгорания как дополнитель к горючему, что дает поразительный эффект: температура горения топлива повышается в несколько раз.
Следовательно, бортовой запас горючего значительно возрос, сохранив прежний вес и объем, что сделало возможным пропорционально увеличить время беспосадочного полета и по мере надобности повышать скорость: инженер Андреев снабдил двигатель новой огневой трубой повышенной жаропрочности,
- Послушайте, так ведь это - колоссальное достижение!
- Совершенно верно, - подтвердил генерал.
…Чуть сдвинув со лба белый байковый подшлемник, капитан Петров подошел к самолету, сопровождаемый остальными членами комиссии, инженерами и командованием соединения, и по дюралюминиевому трапику взобрался в кабину.
Худощавое спокойно-приветливое лицо Петрова стало деловым и строгим. Закрыв колпак кабины, он опробовал рацию, педали, штурвал управления и запустил двигатели. Проверив мат шину на земле, летчик вырулил на старт и запросил разрешение на взлет. Руководитель полетов дал "добро". Петров пристегнул себя к сиденью, улыбнулся, кивнул головой стоявшему близ самолета Сергееву и сосредоточил внимание на приборной доске.
Когда специфический шум двигателей достиг предельно высокой, звенящей ноты, "Голубая стрела" чуть "клюнула" - это Петров отпустил тормоз, - пронеслась по аэродрому и легко взмыла в воздух.
В тесной кабине реактивного самолета летчика окружает множество приборов. Петров должен был тщательно следить за показаниями каждого из них. Не прошло и двух секунд, как "Голубая стрела" была уже далеко от аэродрома. Петров сориентировался, проверил послушность машины рулям и, "вежливо" заложив вираж, начал первую "коробочку".
По радио запросили: "Стрела", "Стрела", я - "Лук". Сообщите, как себя чувствуете, как ведет себя "стрела", как - "самовары"?" Петров улыбнулся, обнажив справа три золотых зуба - след аварии военных лет, ответил: "Я - "Стрела". Самочувствие хорошее, "стрела" и "самовары" ведут себя отлично".
На командном пункте все невольно вздохнули. Конструктор подошел к радиолокатору и тронул оператора за плечо:
- Как наблюдается цель?
- Слабо, товарищ генерал. Прямо не знаю, что это такое, - сконфуженно ответил тот, уступая место у экрана. - Вот посмотрите сами.