Занге и Высокий стояли навытяжку перед Вольфом. Разговор происходил у него в кабинете. Вольф был зол и ходил вокруг подчиненных, неслышно, как кошка, ступая по мягкому ковру. Остановился перед Высоким и посмотрел на него в упор.
- Я выполнял приказ штурмбанфюрера… - сказал Высокий.
- С кем? - перебил его Вольф. - Партизан можно было уничтожить внезапным ударом одной только вашей зондеркоманды, гауптштурмфюрер Кляйн!
Кляйн-Высокий молчал.
- Так что же произошло?! - взорвался Вольф. - Вместо того чтобы взять пресловутого Млынского и разгромить отряд, триста отборных солдат дивизии СС "Бранденбург" дерутся между собой! Позор…
- Как говорится у русских, нет худа без добра: после того боя Млынский должен полностью доверять командиру "партизанского" отряда гауптштурмфюреру Кляйну, - сказал Занге и добавил: - Конечно, при условии, что о ловушке в деревне его не предупредили заранее…
У контрольно-пропускного пункта, который ощетинился рогатками из колючей проволоки и амбразурами железобетонных дзотов, стояли очереди машин с той и другой стороны.
Документы проверял шарфюрер СД в черном прорезиненном плаще. Пока машина медленно подъезжала к нему, Райснер присматривался к обстановке на пункте: бронетранспортер, два мотоцикла с пулеметами на колясках и заграждение на дороге не давали возможности машине пройти напрямую. Райснер через окно передал документы шарфюреру.
Солдаты у мотоциклов внимательно следили за всем, что происходило на КПП.
- В документах не указаны фамилии солдат вашей охраны… - придрался шарфюрер.
- Из комендантской роты их присылают, - ответил Райснер. - Потребуйте у фельдфебеля.
Шарфюрер отошел от кабины к заднему борту, встретился взглядом с Горшковым.
- Ваши документы, фельдфебель! - Взяв бумаги и посмотрев на коробки в кузове и на номер машины, он вернулся к кабине. - По накладным, вы везете подарки… Черт возьми, начальство впервые расщедрилось для второго эшелона.
- Вы хотите взглянуть?
- Что же, пожалуй…
Райснер вылез из кабины и прошел с шарфюрером к заднему борту.
- Фельдфебель! - приказал он Горшкову. - Дайте-ка нам коробку!
- Слушаюсь! - Горшков взял одну из коробок, но шарфюрер остановил его.
- Вон ту, с краю!
Горшков посмотрел на Райснера и протянул шарфюреру коробку, которую тот просил.
- Откройте! - сказал шарфюрер, не прикасаясь к коробке.
Горшков опять посмотрел на Райснера, тот кивнул.
- Открывайте, фельдфебель!
Горшков сорвал бумажную ленту, которой коробка была оклеена, и показал содержимое: колбаса, галеты, шоколад, консервы, бутылка водки.
Шарфюрер невольно сглотнул слюну.
- Дайте сюда, - отобрал у Горшкова коробку Райснер и протянул шарфюреру. - Возьмите на память. Все равно нам не довезти в целости…
- Благодарю, не нужно, - сухо ответил шарфюрер. - Проезжайте. - Он вернул Райснеру документы и направился к следующей машине.
Капитан, весело переглянувшись с Горшковым, бросил ему коробку и почти бегом вернулся в кабину. Машина прошла через КПП. Большой белый щит у дороги предупреждал: "Вы въезжаете в закрытую зону. Все указания офицеров СД в зоне должны выполняться немедленно и беспрекословно". А дальше что-то еще мелким шрифтом.
Слева по гребню холма виднелся ряд амбразур, расположенных от дороги уступом и искусно крытых дерном и маскировочной сетью.
Райснер сделал иголкой прокол на целлулоидной крышке планшета…
В штабе командующего группы армий шло совещание. Не менее десятка генералов различных родов войск сидело за длинным столом в кабинете фон Хорна. Здесь же присутствовали знакомые нам начальник инженерного управления генерал Шварценберг и бригаденфюрер Вольф. Докладывал моложавый генерал с аккуратным пробором, в пенсне:
- Противнику известно о плане "Бисмарк", и, следовательно, отпадает один из основных его факторов - внезапность…
- Вы уверены в этом? - прервал его фон Хорн.
Пенсне генерала сверкнуло обиженно и чуточку высокомерно.
- Господин командующий, мы ведем разведку непрерывно и всеми средствами. Анализ собранных данных привел меня к выводу: русские концентрируют крупные силы, особенно артиллерию, на направлении нашего главного удара…
Жестом фон Хорн предложил генералу сесть.
- Господа, теперь настало время сообщить вам то, о чем до сих пор из-за строгой секретности вы знать не могли и не должны были даже догадываться. Брнгаденфюрер, прошу вас!
Вольф поднялся.
- Следуя договоренности с вами, господин командующий, и по согласованию с имперским управлением безопасности я не препятствовал советской разведке подробно ознакомиться с планом "Бисмарк", по которому контрнаступление будет развиваться, опираясь на квадрат 27. Доклад начальника разведуправления о концентрации на этом направлении сил противника подтверждает, что цель достигнута…
- Господа! Суть дела коротко в следующем. - Фон Хорн, поднявшись, направился к карте. - Зная место и сроки нашего наступления, генерал Ермолаев несомненно попытается предупредить его ударом по скоплению наших войск. Дивизии, дислоцированные в квадрате 27, оказывая слабое сопротивление, отойдут. И когда противник будет считать, что оборона па центральном участке прорвана, его войска наткнутся на наш мощный укрепрайон… А теперь вы продолжайте, генерал Шварценберг, - предложил фон Хори Шварценбергу, который поднялся и тоже направился к карте.
- Здесь, в зоне Б, на глубине тридцати километров от линии фронта, - сказал Шварценберг, - мы построили оборонительную систему, используя выгодный ландшафт. Работы вели только ночыо и только немецкие инженерные части. Все сооружения глубоко врыты в землю и замаскированы так, что с воздуха определить их местонахождение практически невозможно. Бетонные артиллерийские бункеры и врытые в землю танки способны выдержать и отразить удар любой силы…
- Увязнув на узком участке, - продолжал фон Хорн, - русские будут вынуждены подтягивать все новые и новые части, ослабляя фланги. В Боевом уставе Красной Армии сказано ясно: "При отходе противника необходимо немедленно и с полным напряжением сил его преследовать", что Ермолаев и сделает! Обязательно сделает, сам влезая в нашу ловушку. И тогда мы ударим и замкнем кольцо!
Все, что увидели Райснер и его товарищи, проезжая по дорогам закрытой зоны, было отличной иллюстрацией к выступлениям Шварценберга и фон Хорна: три мощных оборонительных полосы с многочисленными опорными пунктами и тщательно замаскированными бетонными бункерами, доты, дзоты, противотанковые полосы, проволочные препятствия, завалы, танки, врытые в землю и укрытые сверху срубами изб, рвы, минные заграждения…
Сквозь деревья в рощицах и перелесках хорошо просматривались колонны танков, самоходных орудий и войск. На дорогах, ведущих в эти рощицы, стояли шлагбаумы с охраной.
Райснер делал незаметные проколы на планшетке, под целлулоид которой была подложена карта.
Машина свернула на глухой проселок и остановилась у небольшой заводи, вокруг которой густо росли березы. Подогнали машину к Воде, вылезли и откинули задний борт. Горшков посмотрел на гору коробок и, сдвинув немецкую каску на лоб, совсем по-русски почесал затылок.
- Эх, мать честная!..
- Может, съешь? Давай подождем… - улыбнулся Райснер. - Или фрицам подарим?
Горшков полез в кузов, поднял коробку и… бросил в заводь.
- Покажите мне это место на карте, капитан, я приеду после войны с дружками, - сказал он.
Работали дружно. Вскоре машину очистили от коробок с подарками.
Райснер, делая отметки в документах, спросил Горшкова, кивнув в ту сторону, откуда они приехали:
- Что обо всем этом думаешь?
- Капкан. Волчья пасть! Много кровушки будет стоить сковырнуть эту сволочь отсюда…
- Крови будет намного меньше, если нам удастся доставить этот планшет… - Райснер отдал документы Горшкову и парашютистам. - Вы готовы?
- Так точно, господин капитан! - ответил шофер.
- Готовы, - подтвердил неразговорчивый парень, который ехал в кузове.
Машина снова шла по шоссе. В небольшом перелеске, уже недалеко от контрольного пункта, на обочине стоял санитарный фургон. Водитель возился с мотором. Стоявший рядом офицер поднял руку.
- Останови, - сказал Райснер шоферу и, высунувшись в окно, внимательно посмотрел на офицера. Это был уже немолодой человек, в очках, с эмблемами майора медицинской службы на кителе. Мы, несомненно, видели его раньше вместе с Райснером в ресторане офицерского клуба.
- Благодарю, капитан. Проклятая машина… - начал доктор, но, приглядевшись, узнал: - Георг?! Как ты здесь очутился?
- Ты в город? - вместо ответа спросил Райснер.
- Да нет, до КПП, позвонить. Довезешь?
- Садись.
Они подъехали к контрольному пункту. Вечерело, и на выезд из зоны машин уже не было. С той стороны стояло не менее десятка.
Медленно проехали между рогатками из колючей проволоки, дальше путь преграждал шлагбаум.
Шарфюрер, проверявший документы у пассажиров легковой машины, въезжавшей в зону, посмотрел на
"Бюссинг" и, как только тот подъехал к шлагбауму, сразу же подошел к кабине.
- Ваши документы, пожалуйста! - А когда доктор хотел выйти из кабины, сказал ему: - Оставайтесь на месте!
Райснер передал шарфюреру документы.
- Мне позвонить, чтобы прислали машину, - сказал доктор эсэсовцу.
- Документы! - повторил жестко шарфюрер.
- Пожалуйста… - протянул документы доктор.
Тщательно проверив их, шарфюрер спросил Райснера:
- Где вы ставили отметку о сдаче груза, господин капитан? - Он едва уловимым жестом подозвал мотоциклистов.
- Там ясно сказано: в штабе дивизии "Адольф Гитлер", - спокойно ответил Райснер, глядя на то, как мотоциклисты с двух сторон окружают машину. Через окошечко в задней стенке кабины за всем происходящим внимательно наблюдал Горшков.
Шарфюрер еще раз посмотрел на отметку и сказал:
- Вам придется пройти со мной, господин капитан.
Доктор с тревогой взглянул на Райснера.
- В чем дело, шарфюрер? - спросил озабоченно Райснер.
- Сегодня утром в СД сменили отметку на пропусках. Наверное, в штабе дивизии перепутали…
Райснер встретился взглядом с Горшковым, и тот едва заметно кивнул.
Шарфюрер, уже уходивший к бункеру и уверенный, что капитан идет следом, остановился на полдороге и обернулся…
- Вперед, Калль! - приказал водителю Райснер.
Шарфюрер с недоумением увидел, что "Бюссинг" рванулся с места, сбил мотоцикл, опрокинул легковую машину и, набирая скорость, стал уходить вдоль шоссе…
Взвыла сирена…
Правая дверца машины еще была раскрыта. Доктор растерянно смотрел на Райснера, повторяя:
- Нет! Нет!.. Не надо, Георг!.. Выпусти меня!..
Очередь крупнокалиберного пулемета, открывшего огонь из бункера, срезала ветки деревьев над "Бюссингом".
Из кузова Горшков, приладившись, обстрелял выбегавших из КПП на дорогу охранников. Парашютист тремя бросками гранат поджег две грузовые машины… Четвертая граната остановила разворачивающийся для преследования бронетранспортер… Машина мчалась на бешеной скорости. Свистели пули. Это вели обстрел из пулеметов, установленных на колясках, два мотоциклиста, преследовавшие "Бюссинг".
Райснер сказал:
- Тебе придется идти до конца с нами, доктор.
Доктор испуганно смотрел на Райснера и, заикаясь, ответил:
- Да… Да… Георг… В гестапо не поверят… что я случайно… Не поверят…
Райснер кивнул.
Шоссе шло в гору, и "Бюссинг" натужно ревел мотором. Как только скрылись от мотоциклистов, Сергей резко затормозил… Мотоциклы вылетели из-за гребня. Грузовик был в каких-то тридцати-сорока метрах.
Горшков дал автоматную очередь, и почти одновременно раздался взрыв брошенной из кузова гранаты. Один из мотоциклов, вспыхнув факелом, перевернулся, разбрызгивая на дороге горящий бензин. Второму на полном ходу удалось свернуть, перескочить через кювет и проехать немного полем, буксуя и взрывая весеннюю грязь, пока он не опрокинулся…
Теперь никто не преследовал "Бюссинг". Весь экипаж его был невредим, и шоссе впереди открыто.
Сергей улыбнулся.
- Ушли, похоже…
Доктор растерянно посмотрел на него и, сам не понимая почему, тоже улыбнулся.
Райснер посмотрел на карту.
- Еще б километров пятнадцать, а там нас встретят…
И как бы в ответ на эти слова очередь крупнокалиберного пулемета прошила стекло кабины… Доктор как-то сразу уткнулся в разбитое ветровое стекло, а Сергей, бросив руль, судорожно схватился рукой за плечо…
Из леса, что был впереди, на дорогу выползали два бронетранспортера, за ними виднелось несколько мотоциклов.
Райснер пытался удержать машину, пока Сергей здоровой рукой снова не взялся за руль. Он резко развернул грузовик, въехал в кювет, чудом не опрокинулся, но все же вывел его на шоссе.
Бронетранспортеры продолжали вести огонь. Пули рвали брезент, щелкали по бортам, выбивая из них кусочки железа и щепки…
Несколько дальше того места, где произошла стычка с мотоциклистами, стояли, перегородив дорогу, машины. Из них выскакивали солдаты с собаками…
Сергей повернул грузовик в поле, за которым виднелся спасительный темный весенний лес. На мокрой целине тяжелая машина буксовала, но шла; бронетранспортеры, продолжая обстреливать грузовик, двинулись наперерез. За ними рванулись вперед, как волчья стая, несколько мотоциклов…
"Бюссинг" первым достиг кустарника и остановился. Здесь парашютист, который был в кузове, перекинулся через борт и залег в кустах… Рядом с ним, тяжело вывалившись из кабины, оказался раненый Сергей. Не оборачиваясь к Сергею, парашютист бросил ему автомат… Горшков лег за пригорок, метрах в двадцати от них. Хриплым голосом он крикнул капитану:
- Отходите, быстрее!.. Мы прикроем!..
Капитан, немного помедлив, начал быстро удаляться к лесу…
Бронетранспортеры приближались. Пулеметы их беспрерывно стреляли, прижимая к земле Горшкова, Сергея и парашютиста, а слева и справа по полю неслись, окружая их, мотоциклисты…
Ярким огненным факелом вспыхнул "Бюссинг"…
Встав, парашютист метнул подряд две гранаты, и один бронетранспортер замолк, но очередь второго прошила грудь парашютиста. Согнувшись, он повалился на землю; рука его конвульсивно тянулась к лежащей рядом гранате…
Сергей, стреляя из автомата, обернулся: капитан уже приближался к лесу. Сергей подтянулся к гранате и каким-то булькающим от крови во рту голосом крикнул Горшкову:
- Отходи! Прикрывай капитана!..
Горшков дал еще одну очередь по ближайшему мотоциклу и перебежками стал отходить к лесу…
Уже у самой опушки леса услышал он взрыв гранаты. Обернувшись, увидел падающие комья земли, которые накрыли истерзанное тело Сергея…
В своем кабинете Вольф подошел к боковой завешанной шторой двери и впустил Охрима Шмиля.
- Выходи, Охрим. - Вольф показал на Алика, стоявшего у стола. - Это он?
- Да, похоже, - сказал Охрим. - Я видел его в деревне, у Занге. Он приходил связным от отряда Высокого.
- Я хочу, чтобы вы познакомились и в дальнейшем тесно сотрудничали. Шмиль, это Алерт, он раскрыл подпольную сеть…
Его прервал телефонный звонок. Вольф снял трубку. И пока он говорил, Охрим и Алик молча разглядывали друг друга.
- Так… Что?!.. Сколько? Сколько их прорвалось из зоны?.. Так… Капитан Георг Райснер?.. И фельдфебель Блюм? Взять!!! Живыми! Взять во что бы то ни стало, штандартенфюрер, иначе вам не сносить головы! Я немедленно выезжаю! Все! - Он бросил трубку, пробормотав - Вот почему майора Млынского не было в Селищах… - Увидев Охрима и Алика, о которых забыл, резко сказал: - Идите! Вызову позже! Идите!
В предвечерних сумерках моросил мелкий дождь. Они шли по болоту, поросшему мелколесьем. Шли на пределе человеческих сил. Сначала дорогу прокладывал Афанасьев, потом его заменил Горшков. Позади, слева и справа, слышался лай собак. Им тоже приходилось нелегко. Проваливаясь в топи по брюхо, они ползли и лаяли, захлебываясь мутной жижей…
Уставших солдат подгоняли офицеры:
- Вперед!.. Вперед!
Изредка кто-либо из них вырывался вперед, но тогда грохотала короткая очередь над болотом, и солдат падал, погружаясь в топь.
Афанасьев догнал Горшкова, передал ему автомат, взял планшетку с картой и записями и пошел вперед. Горшков приотставал немного, прикрывая капитана. Так они и шли по болоту, прикрывая друг друга и передавая планшет из рук в руки…
Еще одного солдата, вырвавшегося вперед, срезала очередь из автомата… Слышались команды офицеров:
- Внимание! Брать живьем!.. Приказ - брать живьем!
И поэтому огонь немцы вели не прицельный, считая, что тем двоим никуда не деться…
До конца болота было еще далеко. Силы кончались, и в автомате оставались считанные патроны.
Двигались Афанасьев и Горшков все медленнее и медленнее. Они все глубже увязали в болотной жиже…
Снова отход прикрывал Афанасьев…
Слева, на расстоянии метров двухсот, из-за нескольких чахлых деревьев, растущих на болоте, неожиданно появилась группа эсэсовцев.
Афанасьев резанул по ним последней очередью. Двое упали, а третий выстрелил из карабина. Вскрикнув, Афанасьев рухнул, постепенно погружаясь в болото.
Горшков услышал крик и вернулся. Он нагнулся, поднял Афанасьева и, не обращая внимания на солдат, которые, не стреляя, медленно приближались, вытащил капитана на островок из нескольких торчащих на болоте кочек. Автомат был потерян, и, хотя Горшков понимал, что в нем не осталось патронов, все же пошарил вокруг в надежде найти его. Обтер лицо Афанасьева, который еще дышал. Афанасьев открыл глаза; увидев Горшкова, попытался подняться. На это ушли последние силы. Горшков обхватил его, поддерживая…
- Уходи, - тяжело дыша, сказал Афанасьев, - уходи… Приказываю! Береги планшет, я задержу их… Недолго… Иди… На юг…
Горшков отпустил его. Капитан, шатаясь, стоял на месте, расстегивая кобуру пистолета…
Горшков уходил не оглядываясь…
Было тихо, даже собаки не лаяли, только чавкали сапоги приближавшихся солдат…
Услышав первые выстрелы, Горшков остановился, но лишь на секунду. Поправив планшет, висевший на шее, он решительно двинулся к берегу. Темнота укрыла его..
Дрожки деда Матвея стояли у ресторана. Дед, внимательно наблюдавший за улицей, заметил приближающегося Охрима. Тихонько натянул вожжи. Лошадь тронулась. Охрим, увидев, что дед пытается уехать, быстро пересек мостовую.
- Разве дрожки твои не для всех, Матвей Егорович? - подсаживаясь на ходу, спросил Охрим.
Дед Матвей промолчал.
- Ты табличку повесил бы, что только для немцев.
Дед Матвей, не оборачиваясь, хлестнул лошадей.
- Чего тебе надо? - спросил он.
- Хочу узнать, где ты покупал овес в прошлую пятницу.
Дед Матвей обернулся и с удивлением посмотрел на Охрима.
- Я взял его в долг…
- Вот так, - улыбнулся Охрим. - Времени мало у нас, Матвей Егорович. Совсем нету времени. - Он передал деду кисет. - Это надо срочно доставить в лес.
- Как срочно-то?