Содержание:
Предисловие 1
Крутой поворот 2
Край советской земли 7
Конвой 11
Там, где сходятся меридианы 16
Суровый сентябрь Заполярья 22
В ледяном дыхании Арктики 31
Вместо послесловия 35
Примечания 36
Цупко Павел Иванович
Над просторами северных морей
Летчикам и техникам 13-го и 95-го истребительных авиационных полков Особой морской авиационной группы (ОМАГ) посвящаю эту книгу…
Предисловие
В книге, которую ты, читатель, держишь в своих руках, речь идет о ратном труде советских морских летчиков, сражавшихся на крайнем правом фланге советско-германского фронта.
Эта тема не так уж хорошо освещалась в нашей художественной литературе, и мы надеемся, что ты найдешь в ней много нового и не совсем обычного из того, что уже знаешь о Великой Отечественной войне.
Чтобы молодому читателю была понятна обстановка, в которой действуют герои данной книги, мы постараемся коротко рассказать о событиях, происходивших на северном участке советско-германского фронта в 1941–1942 годах.
…22 июня 1941 года, в день нападения фашистской Германии на СССР, правительство Финляндии объявило о нейтралитете своей страны. Но этот нейтралитет был чистой формальностью. На финской территории вдоль границ с СССР концентрировались немецко-фашистские войска. Вооруженные силы Финляндии были приведены в боевую готовность, с финских аэродромов немецкие самолеты поднимались в воздух и летали на бомбардировку Мурманска и Полярного, Петрозаводска и Кронштадта. Но только 26 нюня Финляндия официально объявила, что находится в состоянии войны с Советским Союзом, а еще через три дня германская армия "Норвегия" вместе с финскими войсками перешла границу и начала боевые действия против Советских Вооруженных Сил и на северном участке советско-германского фронта.
В планы агрессоров входило отторжение значительных участков Мурманской области и Карело-Финской ССР в пользу Финляндии, оккупация Кольского полуострова с его колоссальными запасами минерального сырья, захват Мурманска - единственного незамерзающего торгового порта на севере нашей страны и места базирования кораблей Северного флота, уничтожение этого флота, а в дальнейшем захват Архангельска и, таким образом, установление полной блокады Советского Союза с севера, лишение его внешних связей с союзниками.
Англия, находящаяся в состоянии войны с Германией и подвергавшаяся в 1940-м и весь 1941 год бомбардировкам с воздуха, живущая ожиданием вторжения фашистских войск на Британские острова, узнав об агрессии фашистской Германии против Советского Союза, увидела в том возможность временной передышки. Английское правительство объявило о своей готовности поддержать СССР. С аналогичным заявлением выступило и правительство США. Идя на сближение с Советским Союзом, правительства США и Англии рассчитывали, что именно Советский Союз возьмет на себя все бремя вооруженной борьбы с фашистской Германией и ее союзниками в Европе, а тем временем США и Англия смогут сосредоточить усилия на укреплении безопасности своих стран и обширных колониальных владений во всех частях земного шара.
Между представителями Англии и США, с одной стороны, и Советского Союза, с другой, в июле и августе велись переговоры о взаимной помощи и сотрудничестве в войне против гитлеровцев.
1 октября 1941 года завершила свою работу Московская конференция трех этих стран, в которой участвовал и Сталин. Был подписан протокол о поставках в Советский Союз начиная с 1 октября и до середины 1942 года ежемесячно 400 танков, 500 самолетов, определенного количества артиллерийских орудий, автомашин, боеприпасов, различных стратегических материалов. В свою очередь, Советский Союз обязался поставлять этим странам сырье, необходимое для военного производства.
31 августа 1941 года в Архангельск прибыл первый конвой - караван судов в сопровождении английских военных кораблей, который доставил несколько тысяч тонн военных грузов. Конвой пришел без потерь, ибо фашистские вооруженные силы все внимание уделили решению своих задач на континенте.
Между тем события на фронте развивались не по фашистскому сценарию. Упорные бои шли на всех фронтах. Под натиском превосходящих сил противника на северном участке фронта наши войска вынуждены были отступить от границы. Но это отступление было незначительным - всего 5–10 километров, и только вдоль дороги Печенга - Мурманск оно составило около 25 километров. Командующий фашистской армией "Норвегия" генерал Дитль был так уверен в конечном успехе своего наступления, что назначил на 20 июля 1941 года парад своих войск на стадионе города Мурманска, а немецкая газета "Фелькишер беобахтер" объявила о захвате важных в стратегическом отношении полуостровов Средний и Рыбачий. Однако и генерал и газета поспешили. Они выдавали желаемое за действительное. Парад войск в Мурманске не состоялся ни 20 июля, ни в последующие дни. Контратакой советских войск фашистские войска были отброшены назад. Правда, вскоре им снова удалось продвинуться на восток, но незначительно, и фронт на этом участке стабилизировался до лета 1944 года, когда фашисты были полностью изгнаны с нашей территории.
Сорвалась и попытка с ходу овладеть полуостровами Средний и Рыбачий. Советские войска, поддержанные огнем кораблей Северного флота, остановили наступление противника.
Героические защитники полуостровов, лишенные сухопутной связи с Большой землей более трех лет - до осени 1944 года, когда Советская Армия очистила территорию Мурманской области от врага, прочно держали здесь оборону.
И до конца войны ни один фашистский солдат (разве что только в качестве пленного) не побывал на этих полуостровах. Больше того, один из пограничных столбов так и простоял всю войну на границе - здесь фашисты не прошли ни на шаг!
Все годы войны на северном участке фронта активно действовала советская авиация. Правда, поначалу превосходство было на стороне противника, они располагали 400 немецкими самолетами и 500 финскими. Однако фашистские стервятники несли здесь такие огромные потери, что опасались действовать малыми силами - летали только большими группами и при поддержке истребителей, И постепенно советские летчики завоевали господство в воздухе.
На всю страну прогремело тогда имя отважного советского сокола - одного из первых дважды Героев Советского Союза - Бориса Сафонова. На его счету было около 30 сбитых самолетов. На счету многих его товарищей - по десятку и более сбитых машин.
Героически сражались против врага и моряки Северного флота под командованием адмирала А. Г. Головко.
Огнем корабельной артиллерии моряки помогали советским воинам отражать атаки противника, с кораблей Северного флота в тылу врага высаживались десанты морских пехотинцев. Наши боевые корабли и подводные лодки успешно вели бой с кораблями и подводными лодками противника, пиратствующими в водах Баренцева и Карского морей, несли охрану караванов судов, следовавших в наши северные порты с военными грузами, поставляемыми союзниками, и конвоев из наших портов на запад с грузом стратегического сырья для военного производства Англии и США. Имена подводников, возглавляемых Колышкиным, Гаджиевым, Щедриным, другими отважными командирами, были известны всем. На всю страну прогремело и имя дважды Героя Советского Союза катерника С. О. Шабалина, и многих других его товарищей.
Фашистское командование, спохватившись, усилило действия своего флота и авиации против конвоев, следующих с запада в Архангельск и из Архангельска на запад. Вот тогда-то по решению Ставки Верховного Главнокомандования была создана Особая морская авиационная группа (ОМАГ) для охраны конвоев. До конца 1942 года с запада в Архангельск пришло 19 конвоев и 16 проследовало из Архангельска на запад. Наши войска получили 13700 самолетов, 10800 танков, 400000 автомашин, 9600 орудий и другие грузы. Более 2 миллионов тонн горючего.
Буржуазная пропаганда в послевоенные годы потратила немало усилий, чтобы убедить мировую общественность в том, что рост технической оснащенности Красной Армии в период войны был достигнут в значительной мере благодаря поставкам оружия, техники и различных материалов союзными странами.
Конечно, поставки союзников имели немаловажное значение, особенно в обеспечении войск и их тылов автотранспортом, горючим и смазочными материалами. Но если говорить об общем росте вооружения Красной Армии, то помощь союзников сыграла здесь весьма и весьма незначительную роль.
Советская промышленность в военные годы выпустила около 500000 орудий, более 136000 самолетов, 102000 танков и самоходных артиллерийских установок. Так что поставки союзников составили по артиллерии всего 2 процента, по самолетам - 12 процентов и по танкам - 10 процентов от общего количества этих боевых средств, полученных нашими Вооруженными Силами во время войны.
К тому же нельзя не отметить и тот факт, что в самые тяжелые для нашей страны месяцы (октябрь - ноябрь 1941 года) эти поставки были совсем незначительны и даже не соответствовали тем обязательствам, которые взяли на себя союзники. Так, до конца 1941 года США поставили 204 самолета вместо 600 по протоколу, 162 танка вместо 750; Англия - 669 самолетов вместо 800, 487 танков вместо 1000, 301 противотанковое ружье вместо 600 и т. д.
Да и поставляли союзники технику далеко не самых последних моделей, а попросту говоря, устаревшую…
Но вернемся к книге Павла Цупко. Чтобы доставить военную технику и боеприпасы, горючее и различные материалы для военного производства, требовалось приложить немало усилий. Фашистское командование делало все возможное, чтобы караваны судов не достигли цели и были потоплены. Против конвоев действовали значительные силы фашистского флота и военно-морской авиации. Конвои шли под охраной военно-морских сил союзников, а в территориальных водах Советского Союза (восточнее 20-го меридиана) к охране конвоев подключались корабли нашего Северного флота и самолеты ОМАГ. Автор книги - один из летчиков, входивших в состав ОМАГ, и рассказывает о них - своих товарищах по оружию, о том, как летали они над морем, делали все возможное, чтобы караваны судов без потерь доходили до наших портов. Рассказывает живо, увлекательно и правдиво.
Ю. Плотников, кандидат исторических наук
Крутой поворот
1
Туман серой ватой облепил самолет со всех сторон, залил влагой передние стекла кабины, спрятал крылья так глубоко, что они виднелись только до моторов, остальная часть пропала в пелене, будто была обрезана. Воздушные винты острыми коками упрямо сверлили эту вату, исступленно молотили тяжелыми лопастями, будто пытались разорвать, рассеять ее, а она становилась все плотнее, все гуще, все теснее обволакивала кабину, моторы, крылья, и казалось, нет такой силы, которая могла бы одолеть, разорвать ее мягкие путы.
Константин Усенко старался не замечать тумана, не глядел на него. Одетый в еще новенький черного цвета кожаный реглан, перехваченный на груди лямками парашюта и привязных ремней, он привычно сидел в пилотском бронированном кресле и, положив правую руку на подлокотник, спокойно удерживал ею рог штурвала, только иногда пошевеливая им, когда планка авиагоризонта на приборе отклонялась от силуэтика самолета.
Константин пилотировал машину почти автоматически. Впрочем, внутренне он был настороже и, изменись положение стрелок на приборах, появись в гуле моторов незнакомые ноты или стрясись что другое, - готов был действовать немедленно. Но пока мысли его витали далеко. Усенко думал о превратностях своей судьбы, которая за короткое время уже сделала несколько довольно крутых поворотов. Он анализировал эти повороты, старался осмыслить их, выявить, если можно, закономерности, чтобы попытаться "хоть одним глазом" заглянуть в то недалекое будущее, к которому он сейчас летел.
В ноябре 1941 года 13-й авиаполк, потерявший в боях почти всех летчиков и самолеты, отправили в тыл на переформирование. В Балашове он пополнился летным составом, выполнил учебную программу пикирующих бомбардировщиков, восстановил боеспособность и (по весне выехал в Восточную Сибирь за самолетами. В середине июня машины были получены, и авиаполк собрался в обратную дорогу. И вдруг новый поворот! Приказали: Пе-2 передать морякам, а самим срочно переучиться на Пе-3 и прибыть в Москву.
Пе-3, то есть "Петляков-3", был уже не пикирующим бомбардировщиком, а… двухместным всепогодным истребителем дальнего действия. Собственно, внешне, да и в управлении Пе-3 ничем не отличался от Пе-2, тоже был двухмоторным, двухкилевым. Точнее, конструкция самолета осталась почти та же, только с бомбардировщика сняли воздушного стрелка-радиста, а вместо него установили пятый бензиновый бак, который позволил увеличить продолжительность полета машины с двух часов до пяти. Конечно, было усилено вооружение: для пилота поставили 20-миллиметровую пушку ШВАК и крупнокалиберный пулемет Березина, у воздушного стрелка-бомбардира ШКАС заменили тоже на "березина", а этот ШКАС установили в самой оконечности хвоста - в коке, - так появился пулемет кинжального действия, тотчас в шутку прозванный "пугачом", так как он предназначался не для прицельной стрельбы по атакующим самолетам противника, а для их отпугивания.
Переучивание на новых машинах много времени не заняло. Пилотов "вывозить" на них не потребовалось, а воздушные стрелки-бомбардиры, на которых здесь дополнительно перекладывались еще и обязанности радистов, в прошлом были летчиками-наблюдателями и имели для этого необходимую подготовку. Поэтому летчики сразу приступили к боевому применению: в течение двух дней слетали на учебные воздушные бои, стрельбы и радиосвязь. На третий все было готово к перелету.
В Казани случилась неприятность: на самолете сержанта Новикова в воздухе отказал мотор. Командир авиаполка майор Богомолов вернул его с маршрута, пересадил на усенковский Пе-3, а командиру звена приказал заняться ремонтом и потом догнать полк самостоятельно. Так Костя остался "загорать".
Как только на западе скрылись последние самолеты, Усенко поспешил к местному начальству. Ремонтные службы ремонтировать "чужой" самолет отказались. Из Москвы на сей счет четких указаний не поступало. Тогда летчик на свой страх и риск обратился к директору местного авиационного завода. Директор понял беду, отдал соответствующее распоряжение, и через час на аварийном самолете дружно работала заводская бригада рабочих.
Через сутки мотор сменили. Усенко облетал его и на следующий день, получив разрешение, вылетел в Москву. Но опоздал: в Москве авиаполка уже не было. Накануне он улетел… на Север. Под Архангельск. С какой целью и почему 13-й направили туда и где под Архангельском искать аэродром, никто не знал, даже всеведущий оперативный дежурный.
Выручил присутствующий при разговоре командир транспортного самолета. С его помощью разыскали на карте нужный аэродром, но точную его характеристику "транспортник" не знал - сам там никогда не садился. Знал только одно - аэродром находится неподалеку от Архангельска. И все.
За тайной перелета авиаполка чувствовалось что-то весьма важное. Усенко отказался от обеда и вылетел. Через три часа он уже подлетал к Архангельску. Связь с аэродромом установили быстро. Но он из-за тумана отказался принимать самолет. В те годы авиаметеорология как наука была еще молода, оснащалась весьма несовершенными инструментами, поэтому в прогнозировании допускала ошибки, просчеты, а нередко и сознательные "перестраховки", что, естественно, вызывало у летчиков, особенно у молодых, недоверие, скептицизм. Поэтому и Усенко, получив от "земли" радиограмму, что район закрыт, не поверил, решил сам удостовериться, "влез" в туман и теперь кружил в нем, осмысливая происходящее.
- По расчету времени, - прерывая мысли пилота, загудели телефоны шлемофона голосом Гилима, - Архангельск под нами. Как видишь, данные подтвердились. Нечего мудрить, Костик, надо возвращаться.
Александр Гилим, как и Усенко, был лейтенантом. В экипаже Пе-3, на котором летели летчики, он был воздушным стрелком-бомбардиром и сидел в общей кабине с пилотом - там для него было оборудовано рабочее место: откидное вращающееся сиденье-тарелочка, доска с приборами, прицел и радиостанция, за головой - крупнокалиберный пулемет, установленный для обороны задней полусферы истребителя.
- А где аэродром, Шурик?
- Справа в пяти минутах лета. Хочешь повернуть? Что за смысл? Только время зря терять! И есть хочется! Потопали на запасной на станцию! Это приказ "земли".
- Конечно, пойдем! Но… давай попробуем, а?
Бомбардир ничего не ответил, но нажал переключатель радиостанции. Тотчас в телефонах зазвучало встревоженное:
- Сокол семь! Сокол семь! Я - Беркут. Как меня слышите? Сообщите, где находитесь. Дайте свое место! Почему не отвечаете? Повторяю: я - Беркут, закрыт туманом. Уходите на запасной. Как поняли? Я - Беркут. Прием.
- Ну-у? - рассердился Гилим. - Что теперь скажешь?
- Скажу! - скрывая досаду, засмеялся Усенко. - Давай твой курс!.. Осторожный ты парень.
- Сто девяносто! Крути направо!
В "Петлякове" летели не двое, а трое: рядом с пилотом в проходе между креслом и бортом на полу кабины полусидел, поджав ноги, воентехник второго ранга (с 1943 года - техник-лейтенант) Александров. В состав летного экипажа он не входил, его обязанность - на земле готовить машину к вылету. Но так уж повелось в авиации, что при перелетах техник подсаживался в самолет, добровольно подвергая свою жизнь смертельному риску, так как летал он без парашюта. Безрассудная смелость? Конечно. Зато после посадки на другом аэродроме он мог сразу приступать к своим обязанностям - осматривать, ремонтировать, заправлять машину бензином, маслом, водой, боеприпасами, и летчики могли летать без задержки. На фронте поддержание высокой боевой готовности - вещь первостепенной важности! Выходит, такой риск на войне вполне оправдан. Впрочем, сам техник не считал, что рискует, знал: летчик никогда не воспользуется парашютом, если рядом сидит пассажир.
У Александрова нет телефонов СПУ (самолетного переговорного устройства) и за могучим рокотом моторов он не слышал, о чем переговаривались пилот и бомбардир. Но через остекление кабины и ее пола видел, как "Петляков" попал в туман, и ему стало жутко: кто ж не знает, что при таком положении летчики ровным счетом ничего не видят ни вперед, ни в стороны, ни вверх, ни вниз - недаром такие полеты называют "слепыми".