5
В раздевалке к Руслану подошел майор Буркин, тот самый, который судил на ринге первый поединок. Руслан узнал его. Маленькие глазки теперь излучают доброту, а узкие губы приветливо улыбаются. А тогда, в первом бою, этот самый Буркин сознательно останавливал поединок, давал предупреждение Руслану, подсуживая его сопернику. Коржавин насторожился.
- Я вас слушаю, товарищ майор.
- Вас можно на минутку? Серьезный разговор.
- Пожалуйста. - Коржавин отошел с ним в сторону.
- Вы не желаете ли служить в центре? Ташкент - замечательный город! Мы предполагаем вас включить в состав сборной команды округа и вызвать на тренировочные сборы.
- Спасибо за предложение. Я подумаю, товарищ майор.
- Только долго не затягивайте. Сборы через месяц.
- На сборы я согласен. А вот о переводе подумаю. Мне и там неплохо.
- Ну разве можно сравнить Ташкент с дальним гарнизоном?
- На сборы я приеду. Что же касается службы в центре, то я имел такую возможность еще в Москве, товарищ майор. Но, как видите, не воспользовался ею. А Москву не сравнишь даже с Ташкентом, верно?
- Романтика! Молодость!
- Вот именно, романтика.
- Романтика, товарищ Коржавин, довольно ненадежное горючее. Сгорает быстро, особенно в нашем округе.
- Я служу второй год, товарищ майор.
- Вы меня не так поняли. Нам хотелось бы создать вам надлежащие условия для тренировок.
- Спасибо за заботу, товарищ майор, но в нашей части есть отличный спортзал.
- Все же подумайте, Коржавин. Время еще есть.
Майор ушел. Коржавин посмотрел ему вслед: "Деятель! Вместо того чтобы воспитывать, растить своих спортсменов, занимается переманиванием готовеньких".
К Руслану подошел Никифоров. Положил руку на плечо.
- Много обещает?
- Кто он такой, товарищ старший лейтенант? Вы его знаете? - спросил Руслан, не отвечая на вопрос.
- Конечно. Уволили из армии за подобные штучки. Работает тренером.
- Так он же в форме!
- Донашивает.
Руслан пожал руку Никифорову.
- Спасибо, товарищ старший лейтенант! А я-то думал… Спасибо!
- Не понимаю.
- А мне все ясно, товарищ старший лейтенант!
Глава семнадцатая
1
Окончился последний поединок. Определены чемпионы в каждой весовой группе. Победителям предстоит через два месяца после сборов поездка на всеармейские соревнования. Побежденным - готовиться к состязаниям будущего года.
Дружно грянул марш, и под аплодисменты зрителей на ринг, на котором еще несколько минут назад происходили напряженные бои, вышли боксеры. Глядя на их уверенную поступь, на монолитность строя, никогда не подумаешь, что час назад эти люди были страстными соперниками и в напряженных боксерских боях отвоевывали друг у друга победу.
Закрытие соревнований прошло торжественно. Генерал, заместитель командующего войсками округа, поздравил спортсменов с достигнутыми успехами, пожелал новых достижений в боевой службе, а затем, лично вручил награды победителям первенства. Десять боксеров получили алые ленты чемпионов, грамоты и памятные призы. Боксеры, занявшие вторые и третьи места, - дипломы и призы.
Когда вызвали Коржавина, он, как требует устав, четко вышел из строя и под гром аплодисментов подошел к судейскому столу. Генерал сам вручил ему диплом - большой серебряный кубок и долго пожимал руку.
- Я видел ваш бой, отлично работаете. Вы, товарищ Коржавин, из какой части?
Руслан назвал свою часть.
- Полковник Маштаков - замечательный командир. Мы с ним вместе воевали на Курской дуге и шли до Берлина. Передайте ему от меня самый сердечный привет.
- Обязательно передам, товарищ член Военного совета!
- А вас еще раз поздравляю. Только, чур, не зазнаваться. - Генерал улыбнулся. - Договорились?
От его улыбки на душе у Руслана стало еще светлее, радостнее.
2
Ужин в ресторане превратился в банкет. На сдвинутые столы поставили трофеи - большой серебряный кубок Коржавина и хрустальную вазу лейтенанта Омарова, завоевавшего третье место. Тюбиков проиграл и вышел на четвертое место. Но и четвертое место в таких состязаниях - почетно.
Никифоров заказал три бутылки шампанского, лимонад. Лимонаду особенно был рад Омаров: наконец-то он может пить воду вдоволь!
Джаз-оркестр играл какое-то танго. Омаров встал и подошел к дирижеру.
- Сегодня в зале сидят лучшие спортсмены округа, чемпионы по боксу. Неужели у вас нет в репертуаре подходящей музыки и песен?
- Конечно есть!
Через минуту музыканты с энтузиазмом заиграли "Марш физкультурников". Песню подхватили спортсмены.
Ну-ка, солнце, ярче брызни,
Золотыми лучами обжигай!
Было по-праздничному весело, радостно. Коржавин и Омаров были в центре внимания. Руслан немного смущался, чувствовал себя неловко.
Посреди сдвинутых столов стоял большой торт. Коржавин понимал: этот торт куплен Никифоровым. Старший лейтенант, в сущности, не такой уж плохой человек, как ему казалось. Руслан протянул ему руку.
- Спасибо, товарищ старший лейтенант. Спасибо за все!
Ужин кончился быстро. Вышли на улицу. Стоял тихий летний вечер. Решили идти в гостиницу пешком.
- Стыдно ехать на трамвае в такой вечер!
Двинулись не спеша вниз по улице, по бокам которой стояли высокие деревья, а на газонах цвели розы. Впереди, над Чаткальским хребтом, вставала луна. Ее оранжевый диск был похож на золотую медаль олимпийского чемпиона.
3
В гостинице было душно, тихо и по-будничному скучно. А на душе у каждого празднично. Даже Пальчиков, который занял восьмое место, радовался. Первый раз на таких состязаниях и - добился золотой середины.
Коржавин распахнул окно. Шум вечернего города, россыпь электрических огней манили, притягивали.
- Когда наш поезд? - спросил он.
- Завтра в полдень, - ответил Омаров.
Руслан подумал: "Почти сутки свободного времени".
Тюбиков с шумом вытащил из-под кровати свой чемодан. Коржавин повернулся к нему:
- Рано укладываешься.
- Не укладываюсь, Корж, а собираюсь. И не рано, а поздновато. Парк могут закрыть, пока мы рассуждать будем.
- Верно говоришь. - Омаров тоже вытащил свой чемодан. - Кто хочет в кино, одевайтесь! Последний сеанс в одиннадцать.
Переоделись быстро, как по тревоге.
- Справа по одному на выход!
В парке было людно и весело. В воскресные дни в парках всегда людно. По центральной аллее, разделенной цветочным газоном, двигался людской поток. На открытой эстраде играл симфонический оркестр, и вокруг стояла толпа любителей классической музыки. На просторной площадке у фонтана слаженно играли два баяниста и несколько десятков пар танцевали вальс.
- Не отвлекаться, - сказал Омаров. - Идем в кино!
У летнего кинотеатра тоже было людно. У кассы стояла длинная очередь, хотя фильм старый.
- Карим Омарович, - Руслан обратился к офицеру, - мне что-то не хочется смотреть "Весну". Уже три раза видел. Я хочу потанцевать.
- И я с ним, - сказал Тюбиков.
Омаров не возражал.
- Понимаю, понимаю, - он взглянул на часы. - Завтрак в девять утра. К этому времени быть на месте.
- Что вы, Карим Омарович! Да мы через два часа будем на месте.
На танцплощадке тесно. Шарканье сотен пар ног заглушало оркестр. Тюбиков и Коржавин нырнули в толпу и с ходу "разбили" танцующих девушек. Но не успели они сделать и нескольких па, как музыка оборвалась. Коржавин опустил руки.
- Благодарю вас.
- Не за что, - ответила девушка и, взяв под руку подружку, ушла.
Тюбиков осматривал публику.
- Для начала неплохо, - сказал он.
- Что такое не везет и как с ним бороться.
- Только смелостью.
Заиграли танго. Тюбиков подхватил Руслана.
- Идем! Вон в беленьких платьях, давай разобьем.
Но в беленьких платьях скривили надменно губы:
- С вами? Нет, нет, вы ошиблись адресом.
Коржавин почувствовал, как его лицо, шея и уши наливаются жаром. Хоть провались со стыда!
- Давай вот этих, - предложил Тюбиков.
Но Руслан отрицательно замотал головой:
- Хватит. Иди сам.
- И пойду!
Тюбиков направился к девушкам, стоявшим у ограды. Руслан остался один. Он отошел в сторону. Мимо медленно проплывали пары. Ему тоже хотелось так же беззаботно и свободно танцевать с девушкой. Но на всей танцплощадке нет ни одной знакомой. А идти снова и получить отказ он не хотел. Руслан осмотрелся. Где бы примоститься поудобнее, так, чтобы все видно было и не мешать танцующим? Мимо, держа за талию партнершу, проплыл Тюбиков. Он подмигнул Коржавину, как бы говоря: не стой, действуй! Руслан кивнул, отвечая: мол, ладно, сам знаю…
4
Руслан вышел из гостиницы, чтобы немного побродить по городу. Утро было в полном разгаре. Люди спешили на работу, трамваи и троллейбусы шли переполненные пассажирами. Лучи солнца, теплые, яркие, пробивались сквозь густые кроны деревьев и желтыми пятнами ложились на тротуар. Моечная машина, рассыпая веер брызг, медленно катилась по улице, оставляя после себя широкий мокрый след.
Руслан шел, углубившись в свои мысли. Он не заметил, как серая "Волга" сбавила скорость, подъехала к тротуару и в открытую дверцу выглянул подполковник. Руслан только вздрогнул от неожиданности, когда услышал свое имя.
- Рядовой Коржавин!
Руслан обернулся. Кто может знать его в этом городе? И тут же на его напряженном лице вспыхнула улыбка. Перед ним был подполковник Афонин.
- А ну, покажись, призер!
- Здравия желаю, товарищ подполковник!
- Здравствуй, здравствуй. - Афонин дружески протянул руку. - И поздравляю! Молодчина! Я все видел.
- Вы были в зале?
- Был, с помощью телевизора. Я остановился у Джаббара Юлдашевича, и мы вечером смотрели финальные поединки. Ты замечательно боксировал. Я рад за тебя! Прими мои самые сердечные поздравления и пожелания.
- Спасибо, товарищ подполковник.
- Садись в машину! Покажу тебе город.
- Спасибо, товарищ подполковник.
Руслан сел в машину на заднее сиденье, рядом с Афониным. "Волга", набирая скорость, помчалась по улице.
- Товарищ подполковник, а вы к нам зайдете?
- Нет, я сейчас спешу.
- Разве штаб округа так рано работает?
- Не в штаб, а в гости.
- В гости? В восемь утра?
- Именно, к восьми утра. Григорий Васильевич Шелест любит точность.
Коржавин круто повернулся.
- Шелест? - воскликнул он удивленно. - Комбриг Шелест?
- Да, Шелест.
Коржавин умоляюще посмотрел на Афонина:
- Товарищ подполковник, возьмите меня… Я хоть одним глазом посмотрю на Железного комбрига!
Афонин молча курил папиросу. Руслан ждал. Неужели он не увидит живого героя гражданской войны?
- Товарищ подполковник!
Афонин потушил папиросу и положил руку шоферу на плечо.
- Вези прямо к Шелесту.
Водитель круто завернул машину.
- Спасибо, товарищ подполковник! - поблагодарил Руслан и тут же спохватился: - А как же я? Никого не предупредил…
Афонин успокоил:
- Не беспокойся. Никифорову я позвоню, как только приедем.
5
Григорий Васильевич Шелест жил на тихой тенистой улице в скромном одноэтажном доме. Дверь открыла пожилая женщина в теплом платке, накинутом на плечи. Афонин представился. Женщина впустила гостей.
- Входите. Григорий Васильевич у себя.
В небольшой комнате, стены которой были завешаны картами и картинами, стояла простая, старой выделки, мебель. Из-за письменного стола, на котором лежали стопкой книги, груда писем, газеты, журналы, поднялся пожилой человек невысокого роста. Мужественное, испещренное морщинами лицо его было спокойным, властным и в то же время каким-то по-отцовски добрым.
Шелест шагнул навстречу, протянув обе руки.
- Степка! Вот ты какой стал!
Афонин и Шелест обнялись, трижды по русскому обычаю, поцеловались, потом снова обнялись, радостно хлопая друг друга по спине.
Руслан неловко топтался у порога, чувствуя себя лишним. Афонин представил его комбригу.
- А это, Григорий Васильевич, наш современный герой. Призер Туркестанского военного округа по боксу рядовой Коржавин.
Руслан вытянулся:
- Здравия желаю, товарищ комбриг!
Шелест протянул руку Коржавину.
- Будем знакомы, наследник!
Руслан с радостью пожал ее. Рука была крепкой, сильной.
- Как зовут тебя?
- Руслан.
- Хорошее имя! Старинное, русское. - Шелест внимательно и в то же время ласково осмотрел Коржавина. - Вот вы какие, наши наследники!
- Не подведут, Григорий Васильевич, - заверил Афонин. - Не подведут!
Шелест жестом пригласил к столу.
- Входи, Руслан, гостем будешь.
На овальном столе, покрытом белой скатертью, шипел электрический самовар. Варенье, домашнее печенье, конфеты, в глубокой салатнице горой крупная красная клубника.
Подполковник Афонин открыл свой портфель и поставил на стол бутылку марочного коньяка и шампанское.
- Я помню, что любил мой комбриг.
Шелест взял в руки коньяк, прочел название, выразительно прищелкнул языком и протянул Афонину.
- Убери!
- Григорий Васильевич!
- Степка, убери! - в голосе Шелеста звучали командирские нотки. - Давно не пил и пить не буду. Мне надо беречь себя. Я должен написать о революции, чтобы они, наследники, знали, - он кивнул на Руслана, - как нам досталась Советская власть.
Руслан смотрел на взлохмаченные брови, которые крыльями беркута нависли над светло-голубыми строгими глазами, на твердые складки в уголках губ, на седую, аккуратно подстриженную бородку и невольно волновался. Перед ним сидит живая история Октябрьской революции. Руслан знал из рассказов Афонина, что Шелест, сын рабочего-металлиста, с шестнадцати лет стал профессиональным революционером. Пять раз ссылался на каторгу, дважды был приговорен царскими сатрапами к смертной казни. Знал, что Шелест был другом Блюхера и Тухачевского, участвовал в создании Дальневосточной армии и громил Колчака. Знал, что Григорий Васильевич со своей бригадой был послан Лениным на помощь молодой Туркестанской республике, которую пытались задушить английские и американские интервенты, организовавшие басмачество. Сколько боев за его плечами, сколько встреч хранит его память! И этот человек сидит перед ним и так запросто разговаривает, наливает в стакан чай и угощает клубникой.
- Спасибо, товарищ генерал, я сам положу.
Руслан посыпал клубнику сахаром. Ягоды были крупные, сочные. Есть их было - одно удовольствие.
- Руслан, а ты еще их сметанкой. - Генерал взял сметанницу и ложкой густо полил клубнику. - Вот так-то лучше.
- Разве со сметаной едят?
- Да ты, видать, городской! По-русски клубнику и едят со сметаной. Ты попробуй.
Руслан попробовал. Со сметаной ягоды были еще вкуснее. Они чем-то напоминали ему столичное сливочное мороженое, что продают на лотках в ГУМе, Центральном универмаге и "Детском мире" по двадцать копеек за стаканчик. Только клубника со сметаной была лучше, ароматнее.
- Ну как, наследник?
- Не разобрал. Разрешите еще?
- То-то! - Шелест широко улыбнулся и подвинул вазу с ягодами. - Не стесняйся, клади отсюда, тут крупнее.
Подполковник Афонин клубнику запивал чаем, рассказывал о своей жизни, о войне, о службе. Шелест слушал внимательно, не перебивал, только иногда вставлял вопросы.
Раздался телефонный звонок. Шелест встал, спокойно снял трубку.
- Слушаю. Да, да… Нет. Не могу. Не упрашивай ты меня, сегодня не могу. Что? Днем читаю лекцию в университете студентам, а в пять часов выступаю. Встреча с курсантами военного училища… Слушаю. Да, да… Ну что я могу сделать? Прийти? Конечно, конечно… Рабочих паровозовагоноремонтного завода знаю еще с революции. Но надо делегации… Уговорил. Уговорил, говорю! В девять вечера. Да, да, в девять! Хорошо, хорошо. Договорились. Ну, пока.
Положил трубку, вернулся к столу.
- Не умею отказывать, что хошь делай, а не умею. И так каждый день. Ни одного вечера свободного. Даже вот гостей приходится принимать по утрам. - Сел на стул, отхлебнул из стакана чаю. - А мне такая жизнь нравится. А вы, наследники, зарубите себе на носу и всегда помните: борьба еще не закончена. Она обостряется. Капитал - вроде раненого зверя, может перед смертью своей дров наломать. Так что, наследники, будьте начеку, держите порох сухим.
- Мы начеку держим ракеты! - выпалил Руслан и мельком посмотрел на Афонина.
Афонин кивком ободрил: мол, правильно ответил.
Шелест, чуть склонив голову набок, остановился перед Коржавиным.
- Ракеты?
- Так точно!
- А мы воевали саблями, на конях… О ракетах слышать не слышали. Вот оно как было.
- Григорий Васильевич, а вы приезжайте к нам, - сказал Афонин. - Ракеты покажем, на учениях побываете.
- Приезжайте, товарищ комбриг! - Руслан подошел к Шелесту. - Солдаты очень рады будут!
- Не могу. - Шелест ребром ладони провел по шее. - Вот так занят. У меня каждый день расписан.
- А я надеялся, что мы уговорим вас, - сказал Афонин, - учения будут как раз в тех местах, где вы с бригадой проходили.
- Да ну?
- Так точно, именно в тех местах.
- Заманчивое предложение. Очень заманчивое!
- Приезжайте, Григорий Васильевич! - повторил Руслан.
- Не обещаю, но подумаю. Подумаю. Предложение-то больно заманчивое!