- Женя, ты, наверное, тоже иди и устраивайтесь в кабине у Скворцова. Поедете в центре колонны сразу за однимиз БТРов. Выезд минут через двадцать. Водитель у тебя один из самых опытных - десятки раз переползал Саланг. В каких только передрягах не был. Ну все, пока! А я проверю остальных. - Троценко пошел к машинам своей роты, а Потураев направился к автомобилю Скворцова. Его Зил-131 стоял третьим на линейке готовности и выглядел по-настоящему рабочей и боевой машиной. На бортах зияло несколько пулевых пробоин, такие же дырки на капоте и дверях. Два солдата о чем-то оживленно разговаривали между собой, когда к ним подошел Потураев.
- Водители нашли общий язык, так? - спросил он сразу двоих.
- Так точно, товарищ старший лейтенант! - весело ответили они.
- Ну, что, Скворцов, довезешь нас без приключений в Пули-Хумри?
- Довезу, товарищ старший лейтенант! Я на Салангекаждый камешек знаю, каждый поворот.
- А духов тоже знаешь?
- Духи, товарищ старший лейтенант, вне плана. Какповезет. Один раз едешь - ни одного выстрела, а другой - не проехать без моря огня. Здесь уже как повезет, - повторил Скворцов и начал укреплять свой автомат на дверце кабины.
* * *
- Мама! Когда папа пиедет? - спросила Анечка, когда Наташа взяла ее на руки и понесла в ванную купать. Уже неделю они жили в Коммунарске у ее родителей, оставив свою квартиру в Мирове под присмотр соседей.
- Приедет, доченька, скоро приедет. Приедет и увидит, что его Анечка неумытая и не будет тебя любить. Скажет: это не моя дочка, моя дочка всегда чистенькая, - она еще разпощупала в ванне воду и осторожно опустила в нее Аню.
- Не скажет, не скажет! Он меня всегда любит, всегда! Да, да, да! - затараторила Анечка.
- Ну, конечно, любимая, папа всегда тебя любит, и мы с тобой его любим, - сдерживая внезапные слезы, успокаивала Наташа дочь. - А вот сейчас искупаемся, так он еще больше будет тебя любить!
- Да, да, да! Давай купаться! Папа пиедет, а я буду истая и хоёсая. Мы с ним пидем гулять, и он будет носить меня на голове.
- Будет, доченька, будет. Только не на голове, а на шее. Ты что, помнишь, как гуляла с ним?
- Да. Он мне моёженое покупал!
- Ах, вы, мои негодники! Я же всегда папу просила не брать тебе мороженое, чтобы не простудиться, - с нарочитой строгостью сказала Наташа и стала легонько намыливатьее голову. Анечка зажмурилась и только начала хныкать, как ее слезы прервала Наташа:
- А если папа бы увидел, как ты плачешь в ванной, чтобы он сказал?
- Похая Аня! - и Анечка сразу же замолчала. Наташа ополоснула теплой водой ее волосы и, держа Аню на двух ладошках, опустила маленькое тельце в воду.
- А ну, Аня, поплавай!
Искупав дочь, Наташа завернула ее в большое полотенце и принесла в свою комнату. Там она положила ее на кровать и еще раз насухо вытерла. Пухленькие детские ручки и ножки Анечки раскраснелись, но было видно, что ей нравилась эта процедура. Звонок в дверь прервал их занятие.
- Аня! Лежи и не вставай. Мама сейчас откроет дверь и придет! Хорошо?
- Хоёсе, мама.
Наташа открыла входную дверь. За ней стояла Нина Моисеевна.
- Здравствуй, Наташа!
- Здравствуйте, мама! Проходите, я только что искупала Анечку.
- Вы одни? А где Вера?
- Мама на работе, скоро должна прийти. Вот эти тапочки берите, они помягче.
Нина Моисеевна оставила сумку в прихожей, сняла свое старенькое демисезонное пальто, прошла в ванную комнату, ополоснула там руки и зашла к невестке с внучкой.
- Бабуля! Смотри какая Анечка чистая и хоёсая, - радостно встретила ее внучка, протягивая навстречу Нине Моисеевне свои ручки. Бабушка присела на кровать и приложилась головой к животику внучки.
- Здравствуй, моя радость! Какая ты румяная и красивая. А какие волосики мягонькие. С легким паром!
- Спасибо. Бабуля, а что ты нам пинесла?
- Баночку малинового варенья, еще летом его сварила. И пирожков напекла. Ты с чем любишь пирожки?
- Тьевогом.
- Балуете Вы нас, мама, мы сами завтра хотели Вас навестить, - мягко укорила Нину Моисеевну Наташа.
- Да какое там, доченька! Совсем я одна осталась - только вы у меня да Женя. Каждый день за вас думаю. А сегодня напекла пирожков, Анечкиных любимых, и дай, думаю, схожу к ним, попроведую, может быть, от Жени какая весточка есть? - Нина Моисеевна пытливо посмотрела на Наташу.
- Нет, мама. От Жени ничего нет, и мы не знаем его адреса. Ну, что, трудно ему написать? Так, мол, и так, все хорошо. И адрес бы оставил. А мы бы уж каждый день ему писали. Так, ведь, Аня?
- Да, да, да! Письмо папе будем пиять!
- Может, нет времени ему написать, Наташа. Всякое на войне бывает. А может, еще и не доехал Женя до своего Афганистана. Ничего не знаем! Господи, за что ты нас так мучаешь? - у Нины Моисеевны навернулись на глаза слезы. Наташа присела рядом с ней, обхватила одну ее руку и приложилась головой к плечу Нины Моисеевны. Анечка пристроилась с другой стороны бабушки и, поглядывая на взрослых, тоже собралась плакать. Но плакать ей расхотелось, так как было уж очень хорошее настроение после купания. Она подергала бабушку за руку:
- Пидем, бабуля, на кухню. Пиожки кусать!
- Да, моя ты кровиночка, - спохватилась Нина Моисеевна, - давай, Наташа, одень ее, расчеши и пойдем чай пить. Может, и Вера подойдет.
Наташа привела в порядок Анечку, надела на нее теплую пижаму и шерстяные носочки. На кухне Нина Моисеевна достала из своей сумки две баночки варенья, судок с пирожками, после чего поставила чайник на плиту. Пока заваривался чай, пришла Вера Петровна. Увидев Нину Моисеевну, она сразу спросила:
- От Жени письма нет?
- Нет, Вера, письма нет. Мы здесь чай приготовили, проходи на кухню.
Три женщины за столом вели разговор, который, независимо от затрагиваемой темы, сводился к будущему письму старшего лейтенанта Потураева. Лишь одна Анечка беззаботно и с аппетитом уплетала свои любимые пирожки с творогом. В то время, когда колонна третьего десантно-штурмового батальона с первой арт. батареей, оставив Потураева с Ахметовым в Джабале-Уссарадже, направлялась в Кабул, из него выходила другая колонна бригады, первой уехавшая из Кундуза 1 декабря 1981 года. В ее составе были четвертый ДШБ, разведрота, вторая, третья и реактивная батареи дивизиона. Старшим здесь был начальник штаба бригады майор Масливец. Он ехал в радийной машине в центре колонны. Боевые машины десанта с саперами на борту возглавляли эту длинную вереницу машин. Был четвертый день пути, солдаты и офицеры немного очумели от такого длительного марша, от прорыва сквозь многочисленные засады моджахедов, от холода высокогорья, урывочного питания сух. пайками и гула многочисленных двигателей.
Проехав индийский квартал Кабула, колонна вырвалась из города и по хорошей асфальтированной дороге пошла на юго-восток страны к Пакистанской границе. В этом последнем переходе конечной целью у них был город Гардез, километров за двести отсюда. Сразу за городом над колонной попарно стали барражировать боевые вертолеты Ми-24, обгоняя колонну над ниткой дороги и разведуя обстановку в придорожных кишлаках, в ущельях и на склонах близлежащих гор. Покружив впереди, они, снижаясь на предельно малую высоту, возвращались к колонне и с таким ревом пролетали над машинами, что все невольно пригибались. В конце колонны они взмывали высоко вверх, разворачивались, и все повторялось заново.
- Сережка! Как бы они не врезались в нас! Страх берет, когда такая "вертушка", набычившись, мчится на тебя.
- А ты сильнее пригибайся, может, и не зацепит, или кулаком им погрози, - засмеялся Бирюков, видя как не на шутку боится вертолетов его напарник Столяров. Эти два сапера сидели на броне первой БМДешки и, несмотря на усталость, "увертывания" от вертолетов и шуток по этому поводу, внимательно смотрели на полотно дороги, стараясь непропустить замаскированные противотанковые мины. Гусеницы боевой машины смачно шлепали по крепкому асфальту, изрытому многочисленными воронками, водители лихорадочно дергали то один рычаг, то другой, объезжая эти ямы. Саперы Бирюков и Столяров были одеты в десантные куртки с широкими воротниками, солдатские шапки и для удобства обуты в легкие поношенные кроссовки. Их автоматы болтались за спиной, так как в руках они держали щупы для проверки подозрительных участков дороги, где могли быть мины и фугасы. Боковым зрением они следили и за дальней обочиной справа и слева, определив себе стороны, чтобы вовремя обнаружить проложенные к дороге провода управляемых взрывных устройств. Ближе к полотну дороги эти провода, как правило, присыпаны землей, а дальше лежат на поверхности вплоть до спрятавшегося моджахеда-минера, держащего концы провода у клемм аккумулятора и готового подорвать любую машину. В настоящее время Бирюков и Столяров были на переднем крае своей части, и от них зависела безопасность нескольких сотен однополчан. За последние дни марша они сняли семь итальянских противотанковых мин, вон они валяются без взрывателей на корме их боевой машины. Пластмассовые, круглые, ребристые, оранжевого цвета, красивые по внешнему виду, они не реагируют на сигнал миноискателя, и найти их можно только с помощью саперного щупа. Рассказывали, что в других частях были поисковые собаки, но в их саперной роте пока собак нет. Вся надежда на собственный "нюх", если так можно назвать опытность и смелость солдата.
- А ты, Серега, в Крыму у моря живешь? - вдруг спросил Столяров.
- Ты чего, Юрка, о море заговорил?
- Да я его ни разу не видел. У нас в Новосибирске вода в Оби даже летом холодная. А у вас, говорят, бывает, как парное молоко. Вон, смотри, опять летит на нас, как танк, - заволновался Столяров, увидев впереди мчавшийся им навстречу вертолет. Он действительно погрозил кулаком видневшимся в кабине летчикам, на что один из них дружелюбно махнул ладонью, думая, что их приветствуют.
- Сергей! Так ты и не сказал мне о море, - продолжил Столяров начатый разговор.
- Я, друг, в Крыму живу не у моря, а в центре полуострова. Но как у нас там хорошо! Мое село Азов небольшое, а какие сады вокруг нас: закачаешься! В ставках у Пятихаток рыбы валом. Любил я после школы убегать на них с удочкой. Мама всегда знала, где меня искать. Ох, и попадало мне за эту рыбалку! А сейчас, кажется, так бы и уцепился за твой вертолет и улетел бы к ней, и был бы у мамы послушным сыном.
- Да что ты мне все о селе да о садах. Та сам-то море видел? - не унимался Юрка.
- Ну, а как же? Перед армией я в училище в Севастополе учился, оттуда и "забрили", не дав попрощаться с матерью и отцом. Век себе этого не прощу… Как они там?
В это время Бирюков впереди слева от дороги метрах в двадцати заметил блестящую змейку провода и полуобернувшись к люку механика-водителя, призывно замахал рукой и закричал:
- Стой! Стой! Провод! Стой!
Боевая машина резко остановилась и мягко закачалась на торсионах. Столяров уже бежал к проводу. Спрыгнув с брони за ним спешил и Сергей, но у кювета путь ему преградила автоматная очередь из ближайших дувалов разбитого кишлака. Пули фонтанчиками вздыбили пыль у его ног, отчего Бирюков невольно попятился и присел. Бросив щуп, он рывком сняв из-за спины автомат и с колена начал отстреливаться. Впереди, в трех шагах от него, лежал на животе Столяров, автомат его оставался за спиной, в руках был крепко зажат щуп. Боевые машины повернули башни в сторону нападавших и громко "загавкали" своими гладкоствольными пушками. Спаренные с ними пулеметы длинными очередями крошили глину дувалов, за которыми укрылась банда непримиримых. Открыли огонь и все автоматчики колонны. Вертолеты с бреющего полета расстреливали засаду нурсами. Под их прикрытием Сергей бросился к Столярову, который так ни разу и не пошевелился. С разбега он упал рядом с ним и затряс его за плечо:
- Юрка! Что с тобой? Отзовись, Юра!
Сергей повернул его отяжелевшее тело на бок и увидел в открытых глазах Столярова безжизненную пустоту. Внезапно стрельба прекратилась и наступила гнетущая тишина. Во главе с лейтенантом Ласкиным к ним уже бежали солдаты из передних боевых машин, часть из которых, не останавливаясь у лежащих на земле друзей, устремились к месту засады, растягиваясь цепью и держа наготове оружие. Рядом с Бирюковым остались санинструктор роты сержант Щербак и еще несколько солдат.
- Что тут у вас? - спросил Щербак, опускаясь на колени рядом с Сергеем и ставя рядом с собой большую медицинскую сумку. Так как Бирюков опустошенно молчал, санинструктор перевернул тело Столярова на спину и увидел его пробитую в нескольких местах грудь.
- Убит он, Ваня, - тихо сказал Бирюков.
- Сейчас и я вижу, что убит. А ведь он, Серега, собой спас какую-то нашу машину, а в каждой не менее десяти человек, - Щербак пальцами закрыл глаза погибшего.
- Да, спас, - отрешенно повторил Бирюков.
- Ты-то сам как? Не зацепило?
- Нет.
- Тогда так, Сережа, возьми его оружие, потом сдашь в роту, а я организую сюда носилки и повезем Юрку в нашей санитарной машине. Да очнись ты, Серега!
- Ваня, мы же с ним в роте с первого дня, он же на море хотел…, - слез у Бирюкова не было, он словно оцепенел от такой внезапной потери друга. В стороне дувалов прозвучало несколько одиночных выстрелов и опять все смолкло. Оттуда вразброд выходил взвод одиннадцатой роты, сматывая в бухту провод и неся трофейное оружие. Солдаты оживленно переговаривались между собой. Столярова унесли в "санитарку", медицинский броневик, а Сергей, закинув егоавтомат себе за спину, пошел им навстречу.
- Бирюков! - Сергей обернулся. К нему бежали его командир взвода лейтенант Волин и несколько саперов.
- Фугас, Сергей? - запыхавшись, спросил его Волин. - Кто обнаружил провод?
- Я его увидел, а он первым и побежал к нему, чтобы перерезать, - Сергей помолчал и добавил. - Первым и погиб, вот его автомат и щуп.
- Ладно, это потом, сейчас надо найти и снять заряд. Ты, Бирюков, иди возьми ту бухту провода и пока не подходи к дороге, а мы, - он повернулся к своим солдатам, - снимем этот чертов фугас. За мной!
Сергей перехватил у автоматчиков кольцо провода и через локоть стал продолжать его сматывать до того места, где он был прикопан в землю.
- Стой, Бирюков! Дальше не ходи! Будь там, пока мы здесь управимся! - крикнул ему лейтенант. Он осторожно стал обследовать щупом большую старую воронку. Острие щупа уперлось во что-то твердое. Волин отбросил его в сторону, встал на колени и подушечками пальцев рук начал отгребать верхний слой земли. Вскоре показался железный корпус авиабомбы. К лейтенанту подсели солдаты и сержант его взвода, и они втроем руками откапывали страшную находку.
- Нежнее, ребята, нежнее, только бы до взрывателя добраться, - шептал Волин.
- Есть, товарищ лейтенант! Вот он!
- А ну-ка, дай я его поглажу, ты смотри какая длинная эта игрушка. Он сдул остатки земли с электровзрывателя и внимательно его рассмотрел. К нему был прикреплен конец провода. Волин достал из своей сумки маленькие щипчики и перекусил его у основания взрывателя. Он поглядел на своих помощников:
- Я сейчас буду извлекать взрыватель, а вы, бойцы, бегом отсюда и укройтесь за броней машины! Эй, Бирюков! Брось этот провод и тоже уходи отсюда!
Когда все ушли, Волин еще раз осмотрел взрыватель, мягко обхватил его тремя пальцами и сделал первый оборот против часовой стрелки. Так, все нормально. Еще один оборот. Все нормально. И лейтенант быстро-быстро выкрутил взрыватель с головной части бомбы, положил его себе в сумку и присел на край воронки.
- Ну что, Волин? - это уже крикнул майор Масливец, вместе со всеми стоявший за первой БМДэшкой.
- Все нормально, подгоняйте сюда какой-нибудь грузовик, не оставлять же ее здесь, товарищ майор.
Авиабомбу в 250 кг и длиной более одного метра саперы погрузили в ГАЗ-66 минометчиков и закатили ее под деревянные сиденья. К вечеру, проехав провинцию Логар и преодолев перевал Терра, первая колонна 56-й десантно-штур-мовой бригады прибыла в пункт назначения, провинцию Пактия, где на южной окраине Гардеза солдаты начнут оборудовать постоянный палаточный городок.
Тогда еще никто не знал, что через месяц лейтенант Ласкин будет ранен двумя пулями в голень правой ноги, и он год пролежит в госпитале с аппаратом Илизарова. Что через полгода погибнет рядовой Бирюков, обезвредив противотанковую мину и вытаскивая ее из лунки, сдвинет с места другую, соединенную шнурком с первой, мину, установленную в этой же лунке на неизвлекаемость. Таким ловушкам моджахедов научили западные инструкторы. Его мама Галина Ивановна вот уже почти двадцать лет живет со своим горем, отец Николай Васильевич, не выдержав потери сына, умрет и будет похоронен в одной оградке со своим сыном в селе Азов в Крыму, а их улицу назовут именем Сергея Бирюкова.
Через год при разминировании противопехотной мины лейтенант Волин потеряет один глаз, а зрение второго будет всего тридцать процентов. Через полтора года погибнет майор Масливец, подорвавшись со своим БТР-70 на противотанковой мине.
Санинструктор сержант Щербак Иван после возвращения из Афганистана будет работать в Украине фельдшером на "Скорой помощи".
Небольшая колонна ЗИЛ-131-х в сопровождении нескольких бронетранспортеров осторожно объезжала вереницу сгоревших КАМАЗов на южной стороне Саланга. Обгорелые их останки выглядели укором людям, которые в течение многих веков политические вопросы решали применением военной силы. В разное время в этих горах Афганистана были остановлены легионы Александра Македонского, пославшего свои войска на завоевание Индии, здесь же были рассеяны орды Чингиз-Хана, не сумевших покорить Афганистан и решивших повернуть на более привлекательного и разобщенного противника - Русь. И уже в начале нашего столетия свободолюбивый афганский народ полностью уничтожал в долине Пули-Хумри - Долине Смерти - 30-тысячный корпус английской армии, пришедшей из Индии для завоевания Афганистана. А сейчас здесь гибли советские солдаты, так же, как и раньше, оказавшиеся заложниками недальновидных политиков. Но в то время об этом никто не задумывался и войска искренне верили, что они несут счастливую жизнь местному населению. Да и задача им была поставлена не завоевывать страну, не воевать до "победы", а помогать отражать вооруженные нападения отрядов моджахедов, чьи многочисленные военные лагеря были расположены в соседнем Пакистане. Но кому понравится чужой солдатский сапог в своей стране, с какой бы целью он в ней не находился?
- Когда их здесь сожгли? - спросил Потураев водителя Скворцова, который осторожно вел свой ЗИЛ вдоль сгоревших КАМАЗов.
- Неделю назад, товарищ старший лейтенант. Здесь такое творилось! Наш полк выезжал на помощь им, но не всехудалось вытащить.
- Водители погибли?