7
Едва начало светать, Таня и Виктор вышли из дому. Там, где город каменными уступами спадал к оснеженному Дону, над мглистыми просторами лугов чуть брезжила алая полоса. Она становилась все шире и ярче, но оттого, что на улицах было много электрического света, утро вступало в город медленно.
В чистом небе гасли последние звезды. Ожидался ясный, погожий день. У здания городского комитета комсомола уже собирались команды лыжников. Слышались молодые мужские и девичьи голоса, смех, шутки. Каждый держал в руках пару новеньких лыж, поднятых кверху загнутыми концами. Издали все это сборище походило на толпу воинов, вооруженных древними копьями.
Подходя к колонне, Таня насторожила слух: не слышно ли знакомого голоса? Сердце ее билось возбужденно. И хотя в общей массе ребят и девочек, ставших неузнаваемыми в своих фланелевых комбинезонах, шерстяных фуфайках, и шапочках, трудно было разглядеть Юрия, Таня всем своим существом чувствовала - он здесь, где-то близко.
- А-а! Таня! - закричали студентки-однокурсницы, обступая ее. - Ведь мы идем вместе? Ты какая? Семнадцатая?
- А ты? Десятая? Ой, девочки, вот будет весело!
Визг, хохот оглушили Таню. Вокруг нее, из-под опушенных инеем ресниц, задорно поблескивали глаза подруг, мелькали и полусвете утра приветливые улыбки. Пухлощекая, толстенькая Тамара повисла у нее на шее и, больно задев лыжей по голове, чмокнула в щеку.
- Танька, я рада, что мы будем вместе. Ведь я шестнадцатая!
- Ты - шестнадцатая? - разочарованно протянула Таня.
- Ну да, шестнадцатая! - восторженно запищала Тамара.
"А каким же номером идет Юрий?" - подумала Таня, рассеянно оглядывая подруг. Она увидела Маркушу, длинноногого и неуклюжего, похожего в своих коротких фланелевых штанах на журавля, стройную и высокую, как всегда выделявшуюся своей осанкой Валю. Она и здесь выглядела красивее всех в своей белой, кокетливо сдвинутой шапочке, в короткой юбке и пуховой фуфайке, плотно облегавшей ее высокую грудь. У нее был пятнадцатый номер.
Разговаривая с подругами, Таня продолжала искать глазами Юрия. Она подошла к Вале, смущенно спросила:
- А где же Юра? Разве он не пришел?
Валя, как показалось Тане, понимающе-лукаво улыбнулась.
- Почему не пришел? Ах, да… Он немножко опоздает. Разве ты не знаешь?
- А почему я должна знать? - сделав равнодушный вид, ответила Таня. - Я спросила просто так.
Таня поспешила отойти от Вали.
- Становись по номерам! - послышалась команда.
В эту минуту появился Юрий. Он прошел мимо Тани, неся на плече лыжи. Ей показалось, что он ищет ее, но она не осмелилась окликнуть. На груди его белела цифра 3. У Тани упало настроение. Юрий пойдет в голове колонны, а она…
Уже совсем развиднелось, когда к зданию горкома подкатило три грузовых автомобиля, чтобы отвезти участников перехода к месту старта, за черту города. И снова Таня, подсаживаемая в кузов грузовика визжащими и хохочущими девушками, искала глазами Юрия. У нее еще была надежда, что он сядет в ту же машину и они поедут вместе. Но знакомый синий берет только на мгновение мелькнул возле, головной машины. Повидимому, Юрий и не думал ее искать, словно забыв о ее существовании. Но ведь мог же он подойти к ней хоть на минутку?..
"Ну и пусть! Я не буду замечать его. И пусть мои лыжи сломаются на первом километре, если я заговорю с ним", - с негодованием думала Таня. Все, казалось, померкло для нее: и розово-синий свет утра, и удовольствия предстоящего перехода. Покалывающий морозными иголками ветер бил Тане в лицо, забирался под теплую шерсть рукавичек; мимо неслись холодные громады домов, седые от инея кудрявые деревья, а Таня не чувствовала холода: щеки ее полыхали жаром.
За городом, на месте старта, откуда начиналось ровное снежное поле и большая дорога вела к ближайшей станице, уже собрались представители городского комитета комсомола и спортивного общества. Десятка два легковых машин выстроились у дороги. Несмотря на ранний час, толпа любопытных запрудила белое поле. У высокого шеста с поднятым красным флагом расположился духовой оркестр, но играть было мучительно: губы музыкантов прилипали к жгуче-холодной меди труб. Все же оркестр торопливо проиграл несколько тактов марша, когда грузовики с лыжниками подкатили к стартовому полю.
Вид толпы и пламенеющей под восходящим солнцем степи, снежная даль, расстилавшаяся за дачными поселками и рощами, наполнили душу Тани смутным волнением, и она на время забыла о Юрии. Ей хотелось поскорей пуститься на лыжах по белой, как скатерть, степи, лететь, не останавливаясь, с захватывающей дух быстротой, оставив всех позади. Она ловко спрыгнула с грузовика, по команде послушно стала в шеренгу между Тамарой и Маркушей. Следовало пройти строем еще с четверть километра к месту старта. Колонна тронулась, и Таня опять увидела впереди, среди голов, синий берет.
- Запевай! - скомандовал командир, высокий мужчина в военной шинели без петлиц и знаков различия. Молодой, глуховатый на морозе ребячий тенор затянул:
Если завтра война, если завтра в поход,
Если темная сила нагрянет…
Сильные молодые голоса подхватили:
Как один человек, весь советский народ
За свободную родину встанет!
- Реже! - мрачно скомандовал человек в шинели, пытаясь сделать шаг колонны размеренным и четким, и сам высоко выбрасывал и твердо ставил левую ногу. Но колонна частила и сбивалась.
На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч и суров…
Если завтра война, если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов,-
пропела колонна и по команде "группа, стой!" нечетко остановилась перед флагштоком.
Секретарь горкома комсомола, стоя в автомобиле, произнес речь о значении лыжного спорта, о физической закалке молодежи, о необходимости быть готовыми ко всяким лишениям и неожиданностям. Речь свою он прокричал, картинно выбрасывая руки, подаваясь вперед всем туловищем, словно собираясь выпрыгнуть из автомобиля.
- Виктор Волгин, ко мне! - вызвал командир колонны, когда секретарь закончил свою речь.
Виктор вышел из строя.
- Вы будете идти в голове колонны! - приказал командир.
Он сказал еще что-то, чего Таня не расслышала. Таня лишь заметила, как брат смущенно заулыбался.
По команде лыжники растянулись редкой цепочкой, стоя в затылок друг другу. Все приладили лыжи. Секретарь горкома комсомола, представители физкультурных обществ вместе с командиром колонны обошли растянувшийся строй. Заиграл оркестр, послышалась команда, и колонна медленно тронулась в путь.
8
Город давно остался позади. Вокруг лежала степь с торчащими кое-где из глубокого снега сухими будыльями подсолнуха и кукурузы, острыми и гибкими прутьями краснотала в ложбинах, у скрытых под сугробами ручьев.
Впереди, за насыпью железной дороги, в глубокой балке, синела роща, отливая багрянцем молодого краснокорого лозняка. А еще дальше маячили курганы, словно седые головы зарытых в землю великанов. У края рощи отсвечивали на солнце окна белых домиков пригорода, дымила высокая труба завода, а у самого горизонта, в мягкой сиреневой мгле, утопала станица с белой высокой колокольней.
Колонна лыжников перевалила через железнодорожную насыпь и вышла на склон глубокой балки. Ровный, не тронутый ветром чистый снег лежал широкой скатертью, и ноги лыжников двигались без всяких усилий.
- Не опережать друг друга! Не обгонять! - скомандовал вожатый, поровнявшись с Таней, и сердито взглянул на нее. Он словно летал на своих длинных, тонких лыжах и каким-то образом всегда успевал обогнать колонну.
"Как бы не так, буду я плестись позади Тамары", - подумала Таня и, как только командир поотстал, чтобы подтянуть слабых ходоков, и впереди идущие лыжники побежали быстрее, нажала на лыжи.
- Татьяна, ты куда? - послышался испуганный голос Маркуши.
- Ползи ты, Маркуша, черепахой, а мне надо скорее! - задорно крикнула Таня и, оглянувшись, помахала варежкой.
Обогнав Тамару и Валю и еще кого-то из студентов, не обращая внимания на грозные окрики командира, подгоняемая безудержным озорным чувством, Таня помчалась вперед. Сердце ее дрогнуло, когда слева мелькнул синий берет. Она заметила: Виктор и Юрий скользили свободно, не ускоряя хода, не желая отрываться от колонны. Она не обернулась к Юрию, хотя скорее угадала, чем увидела, серьезное и чуть изумленное выражение на его слегка зарумянившемся лице.
Тане показалось, что он что-то крикнул ей вслед. Она не обернулась и на крик брата. Остро пощипывающий ветерок свистел в ее ушах. Она почти не пользовалась палками, потому что склон становился все круче и лыжи сами несли ее с нарастающей быстротой, взметывая радужно искрящуюся на солнце снежную пыль. Сердце Тани замирало от быстрого скольжения.
"Как хорошо! Как хорошо! Он все видит. Ну и пусть… Быстрее, быстрее! - вилась в голове мысль. - Он не подошел, ну и наплевать. Кто же это кричит так громко? Не Юрий ли? Нет, это не его голос… Пусть кричат, пусть догоняют… А я вот так - еще быстрее… Вот так, вот так… Эх!"
Ровный наст стал перемежаться косыми, пологими сугробами. Несколько раз Таню подбрасывало, словно на качелях, но она крепко держалась на лыжах, летела птицей, подогнув колени и подавшись туловищем вперед.
Позади послышался легкий шелестящий звук, чье-то дыхание: кто-то настигал ее.
"Если бы это был он!" - подумала она, но не оглянулась. Взор ее был устремлен вперед, на плоское дно балки, по которому тонкой ниткой вился обтаявший теплый ручей, на стремительно несущиеся навстречу черные, словно обугленные кусты терна.
"Надо затормозить… Э, да все равно!" - подумала Таня и нажала влево, чтобы обогнуть куст. И вдруг перед ее главами распахнулась затянутая голубой тенью пустота, и жуткое и в то же время сладкое чувство, какое бывает при падении качелей вниз, сжало ее сердце…
Резкий толчок подбросил ее, как мяч, затем ноги с лыжами снова куда-то провалились, снежный вихрь окутал ее, и она покатилась вниз вместе с рыхлыми комьями сыпучего шелестящего снега…
Она не сопротивлялась падению, не чувствовала боли и тяжести лыж и, как только остановилась в беспорядочном кувыркании, тотчас же сделала усилие, чтобы встать, и не смогла. Глубокий снег обнимал ее онемевшие ноги холодной покойной тяжестью, она барахталась в нем, увязая все глубже.
Наконец она разлепила запорошенные снегом глаза, увидела терновый куст, потянулась к нему рукой и захохотала. И в ту же минуту над ней склонилось испуганное, бледное лицо Юрия.
- Вы не ушиблись? - тяжело дыша, спросил он. - Давайте руки!
- Не трогайте меня: я сама, - отфыркиваясь, ответила Таня.
Но он уже схватил ее подмышки, потянул из сугроба. Она не сопротивлялась. Двое лыжников стояли на краю обрыва и что-то кричали, размахивая руками. В одном из них Таня узнала Виктора.
- Цела? - крикнул Виктор и прыгнул вниз.
- Цела! Даже лыжи целы! - ответил Юрий, и в голосе его Таня услышала радость. - Не ходите сюда, увязнете. Я ее сам вытащу. Скажите же, как ваши ноги? - спросил он, близко наклоняясь к Тане и тревожно заглядывая ей в глаза. - Ох, и достанется же вам от Петра Ефимыча!
- А кто такой Петр Ефимыч?
- Командир нашей колонны.
Юрий отстегнул от Таниных ног чудом уцелевшие лыжи, ловким взмахом выбросил их наверх. Потом он легко поднял Таню и понес. Она невольно ухватилась за его твердую шею и совсем близко увидела его покрасневшее лицо. Мелкие капельки растаявшего снега блестели на подбородке Юрия.
- Пустите же, - сердито прошептала Таня, пытаясь стать на ноги. - Пустите. Я совсем не ушиблась.
Но Юрий крепко прижал ее к себе, покачиваясь, увязая по пояс в снегу. Левая рука его сжимала ее ноги у коленей, правая лежала подмышкой, касаясь груди. Таня ощутила новое, еще не испытанное, смешанное со страхом, пронизывающее чувство и закрыла глаза.
Не выпуская ноши, Юрий закинул ногу, словно на высокую ступеньку крутой лестницы, и крикнул Виктору:
- Дайте руку! - и когда тот протянул руку, качнулся вперед, поймал ее, вскарабкался на сугроб. - Все в порядке. Получайте вашу сестру.
Таня стояла на гребне гулкого, как мост, покрытого твердой коркой сугроба, отряхиваясь от снега.
- Главное - ноги… Ноги целы? - помогая сестре, запыхавшись, спрашивал Виктор.
- Как видишь, стою, - ответила Таня и засмеялась.
- Безобразие! - гневно крикнул Виктор. - Что выдумала!..
- Где мои лыжи? - спросила Таня.
- Твои лыжи и все остальное в порядке, а с тобой будет особый разговор! - с возмущением сказал Виктор. - У нас, в армии, за такие фортели под арест сажают.
- Ну и сажай. Тоже мне - командир! - фыркнула Таня. - Если бы вы видели, как я летела, - тоном, которым рассказывают о подвиге, говорила она. - Это был первый прыжок в моей жизни.
- Дурацкий прыжок! - негодующе заключил Виктор.
Юрий укоризненно смотрел на Таню.
- Витенька, не сердись. Ну, пожалуйста… - ласкалась она к брату, попрежнему весело и озорно блестя глазами.
Виктор дернул ее за выбившийся из-под шапочки русый вихор.
- Эх, глупая. Свернула бы шею… Теперь живо! Нужно догонять колонну.
Таня нахмурилась. Чувствуя легкую, тупую боль в левой коленке, стараясь не прихрамывать, она подошла к краю обрыва, заглянула вниз. Сердце ее захолонуло от двадцатиметровой высоты. Теперь было видно: ее падение задержал куст терна, черневший у самого края каменного, величиной в трехэтажный дом выступа. Если бы не куст, она полетела бы на дно оврага, и кто знает, чем бы это могло кончиться.
- Скажи спасибо, что здесь много снегу, - сказал Виктор. - Ты можешь идти?
- Ты же видишь, я нисколько не ушиблась.
"Он прыгнул за мной в эту пропасть", - с гордостью и восхищением подумала Таня и, все еще полная ощущением сильных рук Юрия и затаенной радостью, оглянулась. Лыжный отряд спускался в балку правее, на расстоянии полукилометра.
Виктор скомандовал:
- А теперь за мной! Марш!
Делая саженные броски, он заскользил вдоль обрыва. Таня двинулась за ним, чуть поотстав.
С ней поровнялся Юрий.
- Я вас забыла поблагодарить, - проговорила Таня, скосив на него озорной взгляд.
- Я очень испугался за вас. Ведь тут немудрено сломать ноги. Я давно знаю этот овраг… Я же вам кричал… - словно оправдываясь, сказал он.
- Я не слышала, - не умеряя шага, ответила Таня.
- Вы прыгали когда-нибудь на лыжах? - спросил Юрий.
- Никогда в жизни.
- Не понимаю. Зачем же рисковать?
- Я не люблю ходить тихо на лыжах и коньках. Мне надоели эти интервалы… Терпеть не могу, - тряхнув головой, покривила губы Таня. - Кроме того, вы меня обидели…
- Я вас обидел? - испуганно спросил Юрий и, как бы потеряв равновесие, подался туловищем назад.
- Да, обидели… Сегодня утром… Вы даже не поздоровались со мной…
- Танюша, извините. Я опоздал и прибежал в самую последнюю минуту. Но если бы вы знали…
- Скорей вы там! - обернулся бежавший впереди Виктор. - Иначе мы не догоним. Таня, не отвлекайся разговорами.
Таня повернула к Юрию раскрасневшееся, со снежными пылинками на ресницах и на растрепавшихся кудрях лицо.
- Что - если бы я знала? Что?
В это время левая ее лыжа вывернулась: расстегнулся ремешок. Она остановилась, сняла рукавичку и, взяв ее в зубы, наклонилась.
- Разрешите мне, - предложил Юрий и стал на колени у ног Тани.
- Что там у вас опять случилось? - крикнул, оборачиваясь, Виктор и погрозил сестре: - Эй, Танюха, будет тебе нахлобучка. Ты срываешь пробег. Юрий, пожалуйста, смотрите за ней. Я побегу.
Виктор помчался с горы наперерез колонне, которая уже выходила на противоположный склон балки, приближаясь к опушке рощи.
Склонившись над Таниной лыжей, Юрий возился с ремешком. Таня опиралась рукой на его плечо.
- Говорите же, что - если бы я знала… - сказала она притворно безучастным голосом.
Не снимая с башмака Тани покрасневших от холода рук, Юрий поднял голову. Таня увидела его светлые, пугающе прозрачные глаза, жадно, требовательно и вместе с тем робко смотревшие на нее, увидела коричневую родинку на его правой щеке, придававшую лицу мальчишеское выражение…
- Вы думаете, мне нужен этот пробег? - заговорил он. - Я очень редко теперь хожу на лыжах… Я из-за вас… Чтобы побыть с вами… и сказать вам что-то важное… самое важное…
- Да говорите же! - капризно прикрикнула Таня.
Смех снова начинал щекотать ее горло.
- Скажу… Сегодня же скажу… Только не здесь… - глухо сказал Юрий и, застегнув ремешок, все еще не вставая с колен, неотрывно смотрел на Таню снизу вверх.
- А сейчас разве нельзя? - глаза Тани лукаво сощурились.
- Сейчас не могу. Повторяю: это очень важно.
- Вы застегнули там или нет? - недовольно спросила Таня. - Надо хорошенько, а то опять отстегнется.
- Кажется, теперь надежно, - вздохнул Юрий. Он сделал движение, чтобы встать, и вдруг, обхватив ее ноги, прижался к ним щекой.
- Вы - что? С ума сошли? - гневно прошептала Таня. - Встаньте…
Она оттолкнула его и побежала.
- Скорей! Они уже далеко! - звонко крикнула Таня и еще сильнее, уже не чувствуя боли в ушибленной ноге, нажала на лыжи.
Они помчались под гору, с гиком обгоняя друг друга.