В операции в качестве сил прикрытия принимали участие и другие суда военно-морского флота США. По приказу адмирала Арли Бэрка у берегов Кубы с начала апреля патрулировали военные корабли Атлантического флота. На них в полной боевой готовности находился батальон американской морской пехоты.
Эти события произошли в ночь на субботу 15 апреля 1961 года. Операция "Плутон" началась.
– Та информация, которую вы мне передали, на острове получена, – тихо проговорил Тирадо.
Было раннее утро, они с Бредли, не торопясь, шли по лесу к причальным мосткам. Роуч с Уилсоном и Бигелоу шагали впереди метрах в десяти и тоже о чем-то беседовали. Бредли уезжал, Роуч вызвался проводить его до международного аэропорта Майами, откуда Бредли должен был вылететь в Вашингтон, остальные пошли провожать до катера.
– Меня благодарят, – вполголоса продолжал Тирадо. – Подчеркивают важность информации. Там ее очень ждали. Только, я считаю, эта благодарность по праву принадлежит вам, не мне.
– Разве это так важно… Мы оба сделали все от нас зависящее… Это – главное, а все остальное… – Бредли махнул рукой. – Что думаете делать? Сегодня пятнадцатое; операция уже началась… Для ухода у вас остается совсем мало времени. Вылет группы – семнадцатого ночью, значит, отплытие из лагеря завтра. Остается чуть больше суток… Успеете?
Тирадо ответил не сразу, шел, опустив голову, потом тихо заговорил:
– Я подготовил убийц. Хорошо подготовил. Они не должны добраться до моей родины. Там сейчас только налаживается жизнь… У моей сестры месяц назад родился сын, я не хочу, чтобы он испытал то же, что испытали мы: голод, нищету, унижения. Я хочу, чтобы он рос свободным и счастливым. Для этого я сделаю все.
Бредли хотел спросить, есть ли у самого Тирадо семья, дети, но делать этого не стал; человеку той профессии, которой занимался Тирадо, такие вопросы задавать не принято. Бредли лишь поинтересовался:
– А тот курсант?.. Который покушался на вас? Искьердо кажется…
– На борту самолета его не будет. Сегодня ночью он из лагеря исчезнет. Ему помогут вернуться на Кубу.
Бредли чуть приостановился и заглянул Тирадо в лицо:
– Постарайтесь остаться в живых, капитан.
В ответ Тирадо лишь улыбнулся и покачал головой.
Четырехчасовой полет, за время которого бомбардировщик Марио Суниги преодолел более 1300 километров, подходил к концу. До аэродрома Майами оставалось около сорока километров. Сунига включил рацию и запросил контрольно-диспетчерский пункт федерального авиационного агентства в международном аэропорту Майами. Услышав ответ диспетчера, он подал сигнал бедствия и запросил разрешения на посадку.
Ажиотаж, который царил в международном аэропорту Майами, Бредли и Роуч заметили сразу. Репортеры, корреспонденты, фотокорреспонденты различных газет, агентств, радио находились повсюду. Большими и малыми группами они стояли и на улице, и в здании аэровокзала и оживленно между собой разговаривали. Пассажиры, ожидавшие свои рейсы, тоже были возбуждены каким-то произошедшим событием.
– Кажется мы с вами опоздали… Пропустили что-то очень важное, – оглядываясь по сторонам, проговорил Роуч. Они с Бредли вошли в здание и встали чуть в стороне от входа.
– Не думаю, – не согласился Бредли. – Похоже, мы как раз оказались в самой гуще. И я, кажется, начинаю догадываться, чем вызвано такое внимание прессы.
– Полагаете, это как-то связано с теми событиями, которые начались сегодня ночью? – с сомнением спросил Роуч и тут же сам себе возразил: – Исключено. Операция сверхсекретная, о ней даже там осведомлены не все. Да и какая может быть связь? При чем здесь аэропорт? Нет, – Роуч с уверенностью мотнул головой, – исключено.
– Не будем гадать. Кое-что мы узнаем прямо сейчас, а подробности из завтрашних утренних газет. – Бредли посмотрел на часы. – У нас еще уйма времени. Предлагаю выпить по чашечке кофе, в лагере завтрак давно уже прошел. Не знаете, кстати, чем сегодня должны были кормить?
– А что, отменили бы свой отъезд? – поддержал шутливый тон Бредли Роуч.
– Это – вряд ли… Ну так как вам мое предложение?
– Принимается. Пожалуй, я с удовольствием съем еще и сэндвич. Только вы ведь хотели позвонить в Вашингтон и сообщить о своем прибытии.
– Успею, я ведь говорю: время еще есть.
Бредли подхватил сумку, но не успели они пройти и десяти метров, как были остановлены возгласом и обернулись.
– Мистер Роуч, – к ним скорым шагом подходил высокий смуглолицый мужчина, – вы тоже здесь?! Как хорошо, что я вас встретил… Вы ведь наверняка обладаете информацией на много больше, чем рассказали нам.
– Как раз наоборот. Это вы сейчас обладаете информацией намного больше, чем мы. Мы только что приехали…
– Так вы что же, ничего не знаете?
– Мы как раз собирались выпить по чашке кофе, присоединяйтесь к нам, и все расскажите, – вступил в разговор Бредли.
– Извините, господа, я не представил вас… Знакомьтесь, Алехандро Райес, помощник и доверенное лицо председателя "Кубинского революционного совета" доктора Хосе Марио Кардоны. А это мистер Бредли… – договорить фразу он не успел, ее закончил за него Бредли.
– Помощник мистера Роуча.
– Можете называть меня Алекс, – улыбнулся новый знакомый, пожимая руку Бредли. – Я привык к этому имени. А насчет кофе… – он озабоченно посмотрел на часы. – Вообще-то у меня не так много времени… Хорошо, уговорили, но с одним условием: если вам что-то новое станет известно, первым об этом узнаю я, идет?
– Сорок минут назад в аэропорту сел самолет кубинских ВВС, – уже в ресторане за столиком начал рассказывать Райес. – Оказывается, там, на Кубе, военные летчики устроили антикастровский мятеж. Несколько самолетов поднялись в воздух и нанесли бомбовые удары по военным аэродромам, по другим каким-то объектам. Этому самолету повезло, ему чудом удалось уйти и дотянуть сюда; весь изрешечен (пулевые пробоины, как неопровержимое доказательство участия в боевых действиях, самолету нанесли перед самым его вылетом; бомбардировщик обстреляли сотрудники ЦРУ из пулемета еще на авиабазе "Хэппи-Вэлли" в Пуэрто-Кабесас). В завтрашних газетах сами увидите снимки. Фотографам разрешили поснимать и самолет, и пилота… К летчику, правда, не подпустили. Его сразу увели люди из иммиграционного бюро, но… – Райес пожал плечами, – что уж имеем.
– Тогда почему вы решили, что это летчик кубинских ВВС? – спросил Бредли.
– На самолете их опознавательный знак и номер. К тому же об этом сообщил Аренс, это начальник окружного отдела службы иммиграции и натурализации США. Он разговаривал с летчиком.
"То, что это провокация, видно невооруженным глазом, – догадался Бредли. – Но почему к пилоту не подпустили репортеров? Теряется весь смысл акции, а сейчас она нужна им позарез; переворот совершен самими кубинцами, Америка в стороне, ее нейтралитет не нарушен. И все-таки что-то здесь не то… Или они боятся, что пилот не сможет убедительно отыграть легенду?"
– Фамилия летчика известна? – вновь задал вопрос Бредли. Во всей этой истории угадывалась какая-то несогласованность; Бредли чувствовал это, но в чем именно она заключалась, понять не мог.
– Нет, ни имени, ни фамилии не известны. Семья пилота находится еще на Кубе, Аренс объявил, что в целях недопущения в отношении ее репрессий, фамилия летчика оглашена не будет. По крайней мере – пока.
"Вот теперь все встает на свои места, – понял Бредли. – Не доработали вы, господа, недодумали. Или на каком-то этапе произошел сбой, отсюда и несогласованность. Фамилию летчика при необходимости можно легко установить по бортовому номеру самолета. Да к тому же: "фотографам разрешили поснимать и самолет и пилота…" Это шитье белыми нитками репортеры заметят, или… им придется подсказать".
Но не понадобилось. Журналисты не нашли ответы на целый ворох вопросов. Почему, например, если производилось бомбометание, шарниры створок бомболюка остались покрытыми слоем смазки и пыли. Или почему у бомбардировщика с бортовым номером 933 была восьмерка крупнокалиберных пулеметов, установленных в носовой части фюзеляжа, в то время как у самолетов кубинских ВВС этого типа кабины имели пластиковое остекление, и пушки на них были установлены под плоскостями.
Эти вопросы и другие материалы, повлиявшие на дальнейшие решения президента США, а в итоге и на исход всей кампании, в печати появятся. Они повергнут Джона Кеннеди в шок, но произойдет это позже, через сутки, а пока Бредли сидел в ресторане международного аэропорта Майами и просчитывал ситуацию. Свои соображения по поводу фамилии летчика Бредли говорить не стал, их озвучил Роуч.
– Как вы думаете, если в объективы фоторепортеров попал номер самолета, кубинским спецслужбам трудно будет по нему установить данные летчика? – тихо спросил Роуч со снисходительной улыбкой. – А если в газетах появятся еще и снимки пилота…
В первые секунды Райес не нашелся, что ответить, на его лице отразилось замешательство, больше походившее на испуг. Он, разумеется, знал о проводимой операции и о роли ЦРУ в ней, но он не знал и не мог знать всех детальных тонкостей. Он был пешкой в масштабной политической игре мощного государственного аппарата. Райес это хорошо понимал, однако, осознание причастности пробуждало в нем ощущение собственной значимости, маленького, но величия. И это только сейчас, пока, на данном этапе. В скором будущем, как только режим Кастро будет свергнут и к власти придет новое правительство Кубы во главе с доктором Кардоной, он, Алехандро Райес, ближайший помощник будущего президента, обретет власть реальную, причем немалую. Это Райес тоже понимал; от этого даже захватывало дух и слегка кружило голову.
– Для этого у них уже нет времени. Их часы сочтены, – несколько пафосно, но уверенно ответил Райес, взяв себя в руки после секундного замешательства. – Скоро им самим придется скрывать свои данные. – Он допил кофе и отставил чашку. – Все, господа, к сожалению, большим временем я не располагаю. Должен передать обо всем, что здесь произошло, доктору Кардоне. Скажу вам по секрету: по поводу случившегося он готовит собственное заявление.
– Если доктор Кардона отметит, что "Кубинский революционный совет" принимал участие в организации мятежа летчиков ВВС Кубы, это поднимет акции "Совета" и самого доктора в глазах кубинского народа в будущем, как вы считаете? – спросил Бредли как бы между прочим.
Мысль задать вопрос именно с такой постановкой пришла ему секунду назад. В этот момент он даже сам не осознавал всю его глубину и далеко идущий смысл. Для этого у него не было времени.
Райес задумался, затем поднял взгляд на Бредли и кивнул:
– Думаю, эта мысль пришла доктору намного раньше, чем вам, мистер Бредли, извините. Всего доброго, господа, – вставая, попрощался Райес. – И не забудьте о нашем уговоре.
Когда Райес покинул их, Бредли перевел взгляд на Роуча, тот пил кофе сосредоточенно, словно вновь погруженный в самого себя. Такое состояние отрешенности Бредли стал замечать за ним с недавних пор, раньше такого не наблюдалось.
– Послушайте, Дональд, последние три дня я заметил, что вы какой-то… Что с вами что-то происходит. Что вас гложет? Что-то случилось? – спросил Бредли.
Роуч коротко глянул на него, отвел взгляд, допил кофе и глубоко вздохнул:
– Не хотел я вам говорить… Но раз уж вы спросили… Одним словом, я решил отправиться туда, в залив, – пояснил Роуч, видя непонимающий взгляд Бредли.
Глава 13
Бредли смотрел на Роуча и не мог взять в толк, говорит ли он серьезно или шутит. Или у него произошло что-то с психикой, ибо здравомыслящий человек такое заявление сделать не мог.
– Я что-то не пойму, вы это серьезно сейчас сказали или у вас шутка такая? – спросил Бредли.
– Вот поэтому я и не хотел вам ничего говорить, ваша реакция предсказуема. А вообще… понимайте, как хотите.
– Дональд… Вы что, с ума сошли? Вы понимаете…
– Понимаю. И отчет себе отдаю. Давайте закроем эту тему.
– Ни черта вы не понимаете! – вполголоса со злостью воскликнул Бредли. – Решили поиграть в геройство? А вы подумали о том, что из-за вас группа может не выполнить задание? Вы когда-нибудь прыгали с парашютом? Вы вообще когда-нибудь принимали участие в боевых… В боевых, а не кабинетных действиях?! Группу решили провалить? Я арестовываю вас. Прямо здесь и прямо сейчас. В Вашингтон вы полетите вместе со мной. Там будете объяснять свои намерения дяде. Все, разговор окончен.
– Успокойтесь, мистер Бредли, и не горячитесь. Никто не собирается ставить под удар группу.
– Да? – Бредли откинулся на высокую спинку стула, закурил и сквозь дым с прищуром посмотрел на Роуча. – Каким же иным способом вы намереваетесь добраться до места? Весь другой транспорт уже ушел. И не отсюда, а из гватемальской базы.
– Я уйду туда катером, на котором мы приплыли сюда, – выдержав паузу, ровно ответил Роуч. – Он не ушел обратно, он стоит в порту, полностью заправлен. На нем дополнительный запас горючего и необходимое количество продовольствия.
Такой ответ если не поверг Бредли в шок, то привел в полнейшее замешательство. Он даже на какое-то время забыл о сигарете; вспомнил, когда она обожгла ему пальцы.
– Хотите сказать, что сможете…
– Смогу, – перебил Роуч. – Катер я вожу профессионально, навигацию знаю, так что Джон мне не нужен, он уйдет. Катер на базе тоже больше не нужен; оттуда все уйдут ботом. Все необходимые документы коменданту я подписал. Все? Больше вопросов у вас ко мне нет?
Бредли почувствовал, что, пожалуй, впервые за долгие годы он оказался в качестве "болвана". Его обошли, а он этого не заметил. Ему об этом сообщили, поставили, так сказать, в известность.
– Вы все продумали. Все просчитали. А вы согласовали свою… экскурсию с руководством?
– А зачем? Когда все закончится… Победителей, как вы знаете, не судят. Награждают.
– А вы уверены в том, что все закончится именно так, как вы хотите? – спросил Бредли и тут же пожалел о том, что задал этот вопрос.
Точнее, он пожалел, что задал этот вопрос именно так, в таком построении. Роуча можно было обвинить в отсутствии опыта, но никак не в отсутствии логического мышления и креативности.
– А вы что же, сомневаетесь в этом? – зацепил-таки Роуч.
– Там будут стрелять, Дональд. Там уже рвутся бомбы. Ведь вас там попросту могут убить. Об этом вы подумали?
– Ну… в этом случае моему руководству добраться до меня совсем будет трудно. – Роуч улыбнулся; Бредли увидел, что улыбка эта была грустной. – Давайте будем прощаться, мистер Бредли. Не скажу, что работа с вами доставила мне удовольствие, но она была для меня полезной, многому научила, деловой хватке, например.
Бредли сидел и не знал, что ему делать, как повлиять, остановить Роуча. Какие доводы привести еще. К такому повороту он оказался не подготовлен. Он лишь безвольно пожал протянутую Роучем руку и молча, проводил его взглядом.
– Принесите, пожалуйста, еще чашку кофе, – сделал заказ Бредли молодому официанту.
"Тут что-то не то. Это не геройство. А что? Задание? – начал "считать" Бредли уже не чувствуя вкуса кофе. – Но что же это может быть за задание, чтобы послать его, неподготовленного, в одиночку на этом катере в такое плавание в зону боевых действий? Ерунда какая-то получается. А что если это простое самоутверждение? Решил что-то доказать самому себе, а? Тогда это мальчишество, а его в этом обвинить трудно. А ведь придется с ним плыть, иначе он погибнет. Черт бы тебя побрал, Роуч… и меня вместе с тобой".
Бредли допил кофе и посмотрел на часы; с момента их расставания прошло двадцать пять минут. Он скорым шагом вышел из здания аэровокзала и сел в такси:
– В порт.
* * *
Информация о приземлившемся в Международном аэропорту Майами самолете уже разлеталась по информационным агентствам всего мира. Самые ушлые журналисты даже передали заявление летчика, хотя официально его опубликовали только через сутки. Суть сводилась к тому, что в военно-воздушных силах Кастро произошел мятеж.
Из штаб-квартиры в гостинице "Лесингтон" в Нью-Йорке председатель "Кубинского революционного совета" д-р Хосе Миро Кардона опубликовал заявление, в котором приветствовал "героический подвиг во имя свободы Кубы… совершенный сегодня утром несколькими летчиками кубинских военно-воздушных сил". Он сказал так же, что это неожиданностью не стало, так как "Совет поддерживал связь с этими летчиками и вдохновлял их".
Заявление Кардоны было грубой ошибкой, так как он практически в открытую объявил об участии США в подготовке свержения режима Кастро на Кубе.
Не исключено, что в дальнейшем оно сыграло роковую роль во всей операции "Плутон".