По-прежнему Лиля являлась на аэродром и целыми днями не отходила от самолетов. Видя такую настойчивость, Ульянов стал иногда брать ее с собой в воздух, учил "чувствовать" машину, показывал различные фигуры пилотажа. Лиля оказалась очень способной ученицей и быстро научилась управлять самолетом. Осенью с помощью Ульянова она была принята в аэроклуб официально, а еще спустя год с отличием окончила его и осталась там для прохождения инструкторских курсов.
Наконец Лиля сдала последний экзамен за десятый класс, и ее, молодую девушку, которой тогда еще не исполнилось восемнадцати, вместе с лучшими инструкторами аэроклуба направили в летную школу в Херсон.
Вернувшись из Херсона в Москву вполне квалифицированным летчиком, Лиля продолжала с увлечением летать, работая инструктором. Особенно запомнилась ей первая группа курсантов, которую она выпустила летом сорокового года.
Принимая группу, Лиля волновалась не меньше, чем волнуется учитель, впервые в жизни входя в класс, где его ждут будущие ученики. Десять человек. Десять взрослых парней, которые пришли из техникумов, с заводов, со строек. Она, инструктор, младше всех по возрасту и, уж конечно, меньше всех ростом. Справится ли она с ними? Будут ли они ее слушаться?
Когда курсанты выстроились и Лиля подошла к строю, старший группы, долговязый парень по фамилии Гордиенко, доложил ей, глядя на нее сверху вниз:
- Товарищ инструктор, группа выстроена!
- Здравствуйте, - сказала Лиля, обращаясь к курсантам - Я буду вашим инструктором. Фамилия моя Литвяк. Лилия Владимировна...
Этих парней Лиля знала только по прочитанным ею личным делам, которые хранились в отделе кадров, и теперь старалась угадать их фамилии. Ей предстоит научить их летать. Они уже прошли теоретический курс, изучили полностью самолет и мотор. Оставалась наземная подготовка, тренировка на земле, и затем - полеты.
Она стояла перед ними, невысокая худенькая девушка в синем беретике, с ярко-синими глазами, и совсем не старалась напустить на себя ни солидности, ни важности. Многие в строю сдержанно заулыбались, переглядываясь, а один из курсантов, самый смелый, усмехаясь, спросил:
- Разрешите задать вопрос, Лилия Владимировна!
- Пожалуйста, - ответила Лиля. - Но лучше называйте меня не по имени и отчеству, а просто: товарищ инструктор.
- Товарищ инструктор, вот тут ребята поспорили: говорят, что вы в восьмой класс перешли... В общем, интересуются, сколько вам лет...
Лиля густо покраснела, но не смешалась, а ответила так, как ответила бы на любой другой вопрос:
- Через три месяца будет восемнадцать.
- О!
- А вам? Кстати, как ваша фамилия?
- Климов. Мне, товарищ инструктор, уже двадцать один! - с довольным видом сообщил Климов.
- Ну и что же? Какое это имеет значение? Моя задача - научить вас летать. Вы когда-нибудь поднимались в воздух?
- Нет...
- А кто-нибудь из вас летал? - обратилась она к строю.
Оказалось, никто.
- Сначала займемся тренировкой на земле. А потом каждый из вас полетает вместе со мной.
Курсанты быстро привыкли к Лиле, оценили ее как терпеливого, внимательного инструктора, хорошего товарища. Почти все они были тайно влюблены в нее, и только Климов открыто говорил ей о своих чувствах при каждом удобном случае. Он ежедневно ждал, когда Лиля закончит работу, чтобы проводить ее от аэродрома! до трамвая - дальше она не разрешала. Парень оказался очень способным, любил летать, и Лиля считала его своим лучшим курсантом.
Когда пришло время ребятам уезжать в военное летное училище, Климов пришел попрощаться. В то время Лиля вела уже другую группу. Явился он в новом костюме, в белоснежной рубашке, и Лиля, которая раньше видела его только в рабочем комбинезоне, залюбовалась красивым парнем с густыми темными бровями и черными как смоль, вьющимися волосами.
- Лилия Владимировна, можно я буду писать вам? - попросил он.
- Можно, Климов. Конечно, пиши, я буду рада,- сказала Лиля.- Из тебя выйдет отличный летчик.
Он сдвинул брови в одну линию и решительно произнес!
- Я всегда буду любить только вас, Лилия Владимировна. И вы это помните, пожалуйста. Если я вам буду нужен... Ну, в общем, лучше вас нет никого.
Лиля засмеялась. Он был славным парнем, этот Климов, прямым и честным.
- Ну прощай, Сережа! Желаю тебе счастья и удачи! - сказала она.
Целый год Климов регулярно присылал ей письма. Он готовился стать летчиком на бомбардировщике.
Началась война. Работы сразу прибавилось, целыми днями с утра до вечера Лиля проводила на аэродроме. Набор в летные школы увеличился, нужны были летчики для фронта, и подготовка курсантов в аэроклубах требовала ускоренных темпов. Выпуская одну группу за другой, Лиля думала о том, как бы самой попасть на фронт. К концу первого военного лета она в общей сложности научила летать около пятидесяти парней. А осенью сорок первого, когда аэроклуб собирался эвакуироваться из Москвы, ушла в армию и стала летчиком-истребителем.
ДВЕ ПОБЕДЫ В ОДНОМ БОЮ
Утром следующего дня Соломатин снова взял Лилю на боевое задание. Группа "ЯКов", которую он лидировал, по тревоге поднялась в воздух, чтобы перехватить фашистские самолеты, вылетевшие бомбить Сталинград.
- В квадрате двенадцать две группы "юнкерсов". Держат курс на город. Прикрывают восемь "мессеров". Восемь "мессеров"... Вступайте в бой! - передали с земли.
На этот раз Лиля не зевала: она внимательно следила за небом, чтобы вовремя обнаружить врага и ничего не пропустить. Заметив на горизонте темные точки, которые стали быстро увеличиваться в размерах, превращаясь в самолеты, она сразу же сообщила Соломатину:
- Слева впереди самолеты...
- Вижу "юнкерсы"! - отозвался ведущий. - Атакуем с ходу, со стороны солнца!
Соломатин, подправив курс, повел свою группу наперерез бомбардировщикам, надеясь встретить их до того, как они пересекут линию фронта. Нужно было заставить врага сбросить бомбы на его территории.
Сдерживая волнение, Лиля с нетерпением ждала момента атаки. Вот они, враги, с которыми она сейчас вступит в бой... Теперь она видит их отлично! Крепко сжав ручку управления, вся собравшись, как перед прыжком, Лиля приготовилась к бою.
Воспользовавшись преимуществом в высоте, Соломатин с ходу атаковал головное звено строя, и Лиля увидела, как совсем рядом загорелся и стал падать немецкий "юнкерс", сбитый ведущим. Второй, летевший справа от флагмана, стал поспешно отворачивать в сторону, отстреливаясь. Она засмотрелась на пылающий вражеский бомбардировщик и от неожиданности вздрогнула, услышав в наушниках голос Соломатина:
- "Тройка", "тройка"! Атакуй немца - уйдет!
Лиля бросилась на отколовшийся от строя бомбардировщик, который старался выйти из-под удара. Подойдя к нему поближе, она уже почти поймала его в перекрестье прицела, как вдруг откуда-то сбоку выскочил "мессершмитт". Это был истребитель прикрытия из группы, сопровождавшей строй бомбардировщиков. "Мессеры" прозевали момент, когда советские истребители скрытно подошли и со стороны солнца напали на "юнкерсы". Теперь они пытались защитить свои самолеты, подвергшиеся атаке.
Истребитель с черным крестом на фюзеляже промчался перед самым носом у Лили, как бы заранее предупреждая ее, чтобы она оставила в покое "юнкерс", иначе ей будет плохо. Лиля поняла, что сейчас фашист пойдет в атаку, но ей уж очень не хотелось бросать "юнкерс", по которому она приготовилась стрелять. Такая возможность! Сейчас она собьет его... Что же делать? Быстро оглянувшись на "мессера", который ей угрожал, она увидела, что тот разворачивается, чтобы зайти ей в хвост. "Успею",- подумала она, все еще сомневаясь в душе, и нажала на гашетки. Однако в спешке прицелилась плохо, и бомбардировщик, умело сделав маневр, успел уклониться: очередь прошла мимо. "Мессер"! Где он?" - мелькнуло в сознании, и, бросив взгляд назад, Лиля похолодела: немец уже пикировал на ее "ЯК", держа его на прицеле. "Сейчас будет стрелять!" - испуганно подумала она и резко отвернула в сторону, понимая, что уже, может быть, поздно... С испугу ей показалось, что по ее самолету стучат пули, выпущенные врагом... Но что это? Мимо, совсем близко, промчался "мессер", за которым потянулся дымный шлейф. Это был тот самый, ее "мессер"... Увидев рядом со своим самолетом краснозвездный ястребок Соломатина, Лиля все поняла: опоздай он хоть на одну секунду, и вместо "мессера" к земле понесся бы ее "ЯК"...
- "Тройка", "тройка", следуй за мной! - раздалась команда ведущего.
Выручив из беды Лилю, Соломатин поспешил к другим самолетам, и Лиля послушно пристроилась к нему, стараясь не отставать. Вместе, парой, они снова атаковали строй, который уже начал распадаться. Часть "ЯКов" дралась с "мессерами", отвлекая их, остальные вели огонь по вражеским бомбардировщикам, стремясь помешать груженным бомбами "юнкерсам" продолжать свой путь к цели. Пока шел бой, бомбардировщики рассеялись по небу, бросая свой груз прямо в поле и поворачивая назад.
В этом бою были сбиты три "юнкерса" и один "мессершмитт". Девятка Соломатина возвратилась на аэродром, потеряв один самолет.
Посадив свой истребитель и зарулив его на стоянку, Лиля подошла к Соломатину, ожидая от него замечаний.
- Что, Лиля, весело было? - пошутил он.
- Спасибо, Леша, - произнесла Лиля с виноватым видом. - Если бы не ты...
- Ну как, освоилась? - спросил он так, словно бы и не слышал ее слов.
- Угу, - ответила она и вопросительно посмотрела на Соломатина, зная, что сейчас он обязательно напомнит ей об "юнкерсе".
- Так вот, следующий раз смотри в оба! А то погналась за "юнкерсом", а свой хвост не защищен. Нельзя надеяться на авось, живо собьют! Они знаешь какие - так и ждут, когда ты сделаешь ошибку...
Соломатин говорил, слегка улыбаясь, без всякой назидательности, дружески и даже ласково, и Лиля поняла, что в течение всего боя он ни на секунду не терял из виду ее самолет, все время следил за ее действиями и в любой момент был готов прийти к ней на помощь.
- Ну, а в общем, честно скажу: все идет как надо! Так и держись! Все идет как надо! - сказал Соломатин, легонько похлопав ее по плечу.
Обрадованная похвалой командира эскадрильи, Лиля машинально кивнула, как бы соглашаясь с ним: все идет как надо... Соломатин, хитро сощурив глаза, вдруг спросил:
- А теперь, Лиля, признайся: что, очень хотелось тебе, сбить "юнкерс"?
- Угу, - ответила Лиля.
- Это хорошо. Ты немного запоздала: сразу надо было атаковать. На будущее учти: настоящий истребитель тот, кто сам ищет боя, а не ждет, когда ему навяжут. Поняла?
- Поняла.
В этот момент на старте взвились вверх одна за другой три зеленые ракеты - сигнал боевой тревоги, и дежурная четверка истребителей пошла на взлет.
- Подружка твоя взлетает,- кивнул Соломатин в сторону самолетов, набиравших высоту.
Они молча проследили за тем, как поднялись в воздух четыре "ЯКа" и взяли курс на запад. Четверку повел Баранов, и Лиля мысленно пожелала им всем удачи, особенно Кате, которая летела в бой впервые.
- После обеда дежурит наша эскадрилья, - предупредил Соломатин. - Будь готова - опять полетим.
- Хорошо.
Теперь, после второго вылета, Лиля чувствовала себя гораздо уверенней, хотя прошел он не так уж гладко: чего-то она не учла, что-то сделала не так, да и "юнкерс" улизнул от нее... А если бы не Соломатин, то наверняка и сама она не вернулась бы. Однако все это не особенно огорчало Лилю. Важно было другое - то, что она дерется с врагом, что теперь никто не запретит ей летать, что рядом этот славный кареглазый Леша, который относится к ней как к боевому товарищу. А с его помощью нетрудно будет избавиться от ошибок, которые она допускает по неопытности.
Не успел затихнуть вдали гул моторов только что взлетевших самолетов, как тишину голубого неба нарушил новый звук, спокойный, ровный.
- Слышишь, летит! Это определенно к нам.- Соломатин посмотрел вверх.
- Кто летит?
- Разведчик - "рама".
Действительно, на большой высоте, направляясь к аэродрому, не спеша скользил по небу двухфюзеляжный "Фокке-Вульф-189", или, как его называли летчики, "рама". Развернувшись над самым аэродромом и наверняка сфотографировав его, "рама" взяла курс на север.
- Засекла. Теперь нужно ждать налета. Это уж точно!
Леша поспешил на командный пункт, и вскоре оттуда был подан сигнал "переруливать самолеты". К Лиле подбежала ее техник Инна:
- Лиля! Приказано переруливать на запасной аэродром. Я сама отрулю, ты отдохни...
- Сама? Ну давай, Профессор, рули. Сможешь без меня?
- Смогу. Валя поможет запустить.
Лилин "ЯК" обслуживал женский экипаж: техник Инна Паспортникова и оружейник Валя Краснощекова. С этими девушками Лиля прибыла сюда, в мужской полк, и с ними продолжала работать, полностью им доверяя. Почему-то Инну она стала называть "Профессором": то ли потому, что до войны та была студенткой авиационного института и благодаря знаниям, полученным в институте, могла теперь ответить на любой технический вопрос, с которым к ней обращались; то ли просто оттого, что Инна, строгая, рассудительная девушка, отличалась необыкновенно серьезным отношением к жизни, людям, ко всему на свете.
Лиля пошла домой пообедать и часок отдохнуть, а тем временем техники и часть летчиков спешно отруливали самолеты на запасной аэродром, находившийся в степи в нескольких километрах от основного. Неизвестно было, когда появятся вражеские бомбардировщики, но опыт говорил о том, что прилетят они обязательно...
Пообедав, Лиля села в автобус и приехала на аэродром к своему самолету. Инна и Валя, закончив чистить пушку, вставляли внутрь пружину. Руки и лица у них были перепачканы, у Вали чернели жирные масляные полосы на лбу и подбородке. Обе пыхтели - упрямая пружина никак не становилась на место, выскальзывая из рук.
Некоторое время Лиля молча наблюдала, как они трудятся, потом предложила:
Что, девочки, помочь?
Валя испуганно воскликнула:
- Что вы, товарищ командир! Перепачкаетесь перед вылетом. Мы сами. Сейчас мы ее...
Наконец пружина перестала сопротивляться. Инна, вздохнув c облегчением, сказала, вытирая рукавом потное лицо:
- Ну все. Стала, проклятая. Никогда сразу не получается...
Она посмотрела на Лилю и подумала, глядя на голубой
подшлемник, видневшийся из-под шлема, и такого же цвета шарфик, наброшенный на шею: "Вот зачем ей понадобилась вдруг синька. Как всегда, прихорашивается наша Лиля!"
- Соломатин уже здесь, пришел, - сказала Инна. - Ты опять с ним полетишь в паре?
- Угу, - ответила Лиля. - Катю видела?
- Видела. Она недавно здесь была. Отрулила сюда свой "ЯК" и пошла обедать.
- Значит, мы разминулись. Ну, как она слетала?
- Говорит, отлично! Довольная такая: Баранов похвалил ее. Рассказывает, что немцев было в воздухе видимо-невидимо... Она расстреляла весь боекомплект, прилетела совсем пустая. Уверяет, что если бы еще хоть несколько снарядов, то обязательно сбила бы "юнкерс"!
Лиля улыбнулась, вспомнив свой разговор с Катей: да, уж она выпустила по немцам все пули до последней...
Девушки занялись пушкой - нужно было поставить ее на самолет. А Лиля вынула из бокового кармана гимнастерки зеркальце. Вдруг рядом прозвучал голос:
- О, мадемуазель, вы сегодня великолепны!
Она вздрогнула и поспешно спрятала зеркальце. Мимо стоянки шел Кулагин, насмешливо улыбаясь, сверкая угольками черных глаз. Вглядываясь в его лицо, Лиля пыталась снова найти в нем то, прежнее, выражение, которое уже однажды видела.
- Вам удивительно к лицу этот чудный шарфик ядовито-голубого... простите, небесного цвета!
Нет, ничего похожего на того Кулагина...
- Хотел бы я знать, для кого вы приоделись? Не обратите ли вы внимание на мою скромную персону? Разумеется, я могу и подождать - мне некуда торопиться...
Лиля, не выдержав, резко повернулась к нему и, скрестив руки на груди, сердито сощурила глаза.
- Послушайте, Кулагин, вам не надоело?
- Что вы! Что вы! Как блестят ваши прекрасные глаза! Кажется, мы сегодня летим вместе, и я буду иметь счастье чувствовать ваш локоть... локоть друга!
- Да, кажется, мы летим вместе. Но учтите, Кулагин: если вы не прекратите своей болтовни, я могу случайно перепутать вас с "мессером"...
- Ну зачем же так? Кстати, мне помнится, что "мессеры" пока еще не ощутили на себе силы вашего оружия...
- Пока еще нет! - ответила Лиля и отошла за самолет, давая понять Кулагину, что разговор окончен.
Кулагин тихонько засвистел, поглядывая в Лилину сторону, и пошел к своей машине небрежной походкой человека, которому все нипочем.
"Зачем ему все это? - подумала Лиля с какой-то жалостью к Кулагину. - Напускает на себя... Тогда, после разбора, он был совсем другим..."
Она увидела Соломатина, который приближался к ее самолету, и, одернув гимнастерку, вышла ему навстречу.
- Скоро, наверное, полетим, Лиля, - сказал он. - Будь внимательна. На хвост поглядывай, не забывай. Сегодня пойдем шестеркой. В случае необходимости прикрой меня. Есть?
- Есть.
Она кивнула и улыбнулась ему. Ей нравился все больше и больше этот спокойный, немногословный парень, нравилась его мягкая, чуть смущенная улыбка, его теплые карие глаза.
Когда Соломатин отошел, Инна, которая стояла в стороне и наблюдала, как Лиля провожала взглядом своего командира, одобрительно сказала:
- Он чем-то похож на доброго молодца из русской сказки. Статный, светловолосый... Ты не находишь?
- Угу, - ответила Лиля, влезая на крыло. - Похож. Только я люблю брюнетов!
Инна пожала плечами: видимо, Лиле просто не хотелось продолжать этот разговор, вот она и выдумала - брюнеты! Послышался гул низко летящего самолета, и неожиданно для всех с востока прямо на аэродром выскочил "мессершмитт". В это время в воздухе не было ни одного "ЯКа", и зенитные пулеметы моментально открыли огонь. Однако вражеский истребитель не собирался, видимо, никого трогать. Сделав круг над аэродромом, он пролетел бреющим над самой серединой летного поля, над взлетной полосой и, покачав крыльями, свечой, почти вертикально взмыл кверху. Все заметили на фюзеляже "мессершмитта" рядом со свастикой большой черный круг и в нем - белую голову коня...
Фашист вызывал советского аса на поединок. Он был уверен, что победит любого летчика, самого опытного, самого искусного, иначе бы не рискнул прилететь один к вражескому аэродрому, чтобы драться над чужой территорией.
- Смотрите, он прилетел, чтоб драться, - сказала Лиля, с тревогой думая о том, что Леша сейчас на аэродроме и, конечно, первым поднимется в воздух.
На КП в это время находились Баранов и Соломатин. Поняв, что "мессер" приглашает драться, Баранов немедленно передал по рации зенитчикам:
- Прекратить обстрел! Повторяю: прекратить огонь!
Пулеметы умолкли. Остался только воющий звук нагло
разгуливающего над аэродромом "мессершмитта", который в ожидании боя решил порезвиться: фашистский ас виртуозно выполнял одну за другой фигуры высшего пилотажа, желая, очевидно, блеснуть своим мастерством и в то же время воздействовать психически на будущего противника.