Книга военного журналиста Н.С. Асташкина посвящена проблеме Чечни в постсоветской России. На основе обширного материала - различных документов, газетных публикаций, аналитических записок - автор выстраивает хронику зарождения и развития трагического конфликта на Северном Кавказе. Важной особенностью книги, позволяющей читателю более живо и непосредственно воспринимать трагические события последних лет, является то, что отдельные ее главы написаны в форме очерков, в которых главными действующими лицами выступают не только политики и генералы, но простые офицеры, солдаты и жители Чечни.
Содержание:
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕИСТОВЫЙ ДЖОХАР 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ШТУРМ ГРОЗНОГО 22
Часть третья. Черная чечня. страницы истории 36
Часть четвертая. Политика уступок 45
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПЕТЛЯ ИЗМЕНЫ 64
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. КАВКАЗСКИЙ "КАРФАГЕН" 71
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ОХОТА НА "ВОЛКОВ" 85
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 100
Благодарности 101
Примечания 101
Н.С. Асташкин
ПО ВОЛЧЬЕМУ СЛЕДУ. Хроники чеченских войн
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Первое издание книги, вышедшее в 2003 году в Ростове-на-Дону под названием "Записки фронтового корреспондента. Прыжок одинокого волка. Хроники времен Джохара Дудаева", разошлось в самое короткое время. Запустив, как говорится, "пробный шар", я стал внимательно прислушиваться к отзывам читателей, пытаясь понять, чем же их взяли за живое мои "фронтовые записки"? И с кем бы ни беседовал, ответ, как правило, был один: "Так правдиво и откровенно о чеченской войне не писал никто... "
Мне пришло большое количество писем, в которых выражались пожелания скорейшего выпуска нового издания. Вместе с тем многие читатели, благосклонно оценивая книгу в целом, высказывали мнение, что ее следовало бы расширить, больше внимания уделить той обстановке, которая царила в Грозном осенью 1991 года. Были и такие суждения: если в подзаголовке написано "Хроники времен Джохара Дудаева", то и надо насыщать содержание именно хроникой, иначе говоря - беспристрастными свидетельствами драматических событий того времени. Наконец, третьи предлагали открыто, невзирая на чины и звания, назвать главных виновников чеченской трагедии - Ельцина, Хасбулатова, Грачева...
Я очень внимательно отнесся к замечаниям читателей и постарался их учесть при работе над вторым изданием. Я пересмотрел текст книги, где-то частично сократив его, где-то дополнив документами и хроникой событий. Неизменной оставил лишь форму подачи материала - репортажный стиль, главной особенностью которого является так называемый "эффект присутствия".
Как военный репортер, я всегда стремился успеть на событие, стать его участником, потому что только в этом случае не надо ничего придумывать. Когда видишь своими глазами, как идет бой, как бойцы и офицеры, не жалея сил, порой даже ценой собственной жизни стремятся выполнить приказ, в душе возникают впечатления, яркие и неповторимые, и слова сами "ложатся в строку", выстраиваются в ту единственную фразу, которая, словно мелодия скрипки в руках маэстро, волнует душу человека.
Изложение строго документально. Возможно, кому-то покажется, что оно перегружено различными документами, цитатами, газетными публикациями, аналитическими записками, но я хотел, чтобы читатели с помощью этих первоисточников смогли своими глазами увидеть лицо ушедшей эпохи.
Я писал прежде всего для тех, кто действительно хочет разобраться в событиях, происходящих в Чечне. То, что нам показывают по телевизору, на мой взгляд, лишь оболочка, лишь скорлупа ореха, - но что же спрятано внутри него?
Я до сих пор мучаюсь вопросом: почему именно здесь произошла эта страшная трагедия? Еще совсем недавно, каких-нибудь 25-30 лет назад, Чечено-Ингушетия была одной из самых стабильных автономных республик в России. Вот что писалось тогда во всевозможных справочниках: "Ведено - центр горного района, красивое селение, окруженное горами, покрытыми густым лесом. А вокруг кипит жизнь - в школах и на колхозных полях, в цехах слюдяной фабрики и в рокоте моторов могучих лесовозов, в высокогорных животноводческих фермах и на туристских тропах. Она - везде. Эта жизнь, словно кисть художника, изменяет лицо некогда дикой Ичкерии, придавая ей человеческий облик".
А что же сегодня? Опять, как более полутора веков тому назад, стрельба, взрывы, и все более нарастающая неприязнь между чеченцами и русскими...
"Сержен-Юрт, - читаем дальше, - растянулся вдоль реки Хулхулау на целых шесть километров. В этом красивом селении создана база летнего отдыха для чеченских детей. На его южной окраине расположились пионерские лагеря "Светлячок", "Дружба", "Горный ключ"...
Спустя тридцать лет на их базе разместятся другие лагеря - по подготовке террористов и смертников, - ив них арабы-наемники станут обучать тех самых чеченских "детей", подросших и окрепших, подрывному делу. А потом, после окончания "курса", они, эти "детки", должны будут сдать экзамены на "аттестат зрелости", и чтоб обязательно с кровью! Нападение на воинские части в Дагестане, подрывы домов в Каспийске, Волгодонске, Москве - дело их рук!
Такие вот парадоксы истории...
Как бы то ни было, но знать ее надо. И здесь, мне кажется, нелишне привести высказывание знаменитого американского философа Джорджа Сантаяны: "Народ, который не помнит своего прошлого, обречен вновь его пережить".
Тот сепаратизм, что так бурно взрос на благодатной чеченской земле, конечно же, имеет свои корни, которые продолжают его питать и с помощью которых он существует. Когда они наконец-то будут обрублены, тогда, надо полагать, и "лицо" горной Чечни вновь обретет человеческий облик.
Николай Асташкин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕИСТОВЫЙ ДЖОХАР
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
Сепаратизм - стремление к отделению, обособлению.
Словарь иностранных слов
Впервые о генерале Джохаре Дудаеве я услышал в июне 1991 года на съезде народов Чечено-Ингушетии, куда был приглашен лично руководителем республики Доку Завгаевым. Ехал туда фирменным поездом "Терек". Весь путь от Беслана до Грозного простоял у открытого окна в коридоре купейного вагона, с интересом рассматривая местность вдоль железной дороги: изумительной красоты перелески, зеленеющие поля, луга с неглубокими балками...
После одной неприятной истории, о которой расскажу чуть позже, я уже заинтересованно следил за событиями в этой вайнахской республике. В конце апреля произошел конфликт между ингушами и казаками. В селении Карабулак зарезали атамана Сунженского отдела Терского казачьего войска Александра Подколзина. Я был на его "сороковинах". Народу пришло видимо-невидимо. Помню, как некоторые горячие головы, поминая атамана, предлагали безжалостно расправиться с семьей убийцы - ингушами. С каждым днем в станицах росла взаимная неприязнь ингушей и русских. Многие семьи казаков, не дожидаясь бойни, снимались с обжитых мест и уезжали на Дон, Кубань, Ставрополье.
Незадолго до моей поездки в Грозный там работала седьмая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушетии, которая обсудила положение в Сунженском районе и наметила ряд различных мер по стабилизации жизни в республике. Например, добиться представительства всех национальностей в руководящем звене района, самым серьезным образом заняться пересмотром кадрового корпуса, увеличить количество рабочих мест, особенно в горной зоне, чтобы занять делом молодежь, перестроить воспитание в школе. А затем на той же сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики - так теперь стала именоваться бывшая автономная - рассматривался проект договора о Союзе суверенных республик России. Чечено-Ингушетия должна была его подписывать как суверенный субъект государства.
Итак, я ехал на съезд народов Чечено-Ингушетии, куда, повторяю, был приглашен лично Доку Завгаевым. На перроне станции Грозный меня встретил военный комиссар республики капитан 1-го ранга Ибрагим Дениев.
- Как доехали? - крепко пожимая руку, спросил военком.
- Нормально, - ответил я.
Дениев, маленького роста, плотный, подвижный и энергичный офицер, тотчас предложил программу:
- Сначала в гостиницу. Оставим вещи, и в Дом культуры завода "Грознефть": там уже идет регистрация делегатов съезда. Представитесь Завгаеву. Вечером - знакомство с городом. Идет?
Дениев понравился мне сразу. Рассудительный, гостеприимный, не суетной, ведет себя достойно и степенно. Чувствуется, цену себе знает.
У Дома культуры нефтеперерабатывающего завода полно людей. Однако Завгаева отыскали без труда. Он стоял неподалеку от центрального входа, оживленно разговаривая с высоким худощавым мужчиной в коричневой каракулевой папахе, в котором я без труда узнал знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева.
Дениев, извинившись, представил меня.
- Заждались Вас в гости, Николай Сергеевич, - хитро улыбаясь, сказал Завгаев. - Нехорошо, нехорошо...
- Ваша правда, - развел я руками.
На какое-то мгновение наши взгляды сошлись. Я попытался угадать, как он относится к конфликту, вспыхнувшему из-за 30-строчной заметки в "Красной звезде". Но глаза Доку Гапуро-вича по-прежнему светились хитроватой улыбкой.
- Проблемы есть?
- Нет, все в порядке.
- Тогда ждем от вас в "Красной звезде" объективную информацию.
Вот и укол!
И снова - беженцы.
Это произошло в августе 1990 года в Ростове-на-Дону. От нас, постоянных корреспондентов "Красной звезды" в округах и на флотах, требовалось регулярно передавать в Москву злободневную общественно-политическую информацию. В поисках ее я частенько заглядывал в кабинет спецпропагандиста политуправления СКВО подполковника Александра Назарова, куда стекались вести из всех регионов Северного Кавказа. И вот однажды мне крупно повезло: на столе у Назарова я увидел только что полученные телефонограммы.
- Извини, дружище, - офицер торопливо сунул мне руку, - зашиваюсь с работой. Забегай завтра...
- Завтра не могу - командировка, - бесстыдно соврал я. - Не в службу, а в дружбу: позволь хоть одним глазком взглянуть на свежие сводки.
- Ладно, смотри, - махнул он рукой. - Только в темпе.
Назаров склонился над столом, а я взял в руки стопку телефонограмм. В сводках значилось множество фактов, произошедших на минувшей неделе в республиках Северного Кавказа.
Вот тут-то мне на глаза и попалась телеграмма из Грозного:
"...После того, как на юге Казахстана начались гонения па чеченцев и ингушей, ожидается их массовое переселение в ЧИ АССР. Первые беженцы уже появились в республике. В одном из микрорайонов Грозного ими возведен палаточный городок.
В ряде районов столицы Чечено-Ингушетии неизвестные лица в милицейской форме ходят по квартирам русскоязычных граждан и заставляют их выселяться, назначая конкретные сроки - от недели до месяца.
В Грозненском гарнизоне участились случаи обращения местных жителей к военнослужащим с просьбой продать боеприпасы. За патрон предлагают 3 рубля, за гранату -1,5 тысячи рублей...".
Вот информация - что надо!
- Кто готовил эту сводку? - спросил я у Александра.
Назаров оторвал голову от бумаг и, не поняв сразу вопроса, уставился на меня:
- Какую сводку?
- Из Чечено-Ингушетии.
- А, - щелкнул он пальцами, - майор Алексеев.
- Что он за человек?
- Дима? Нормальный мужик. Служит в политотделе республиканского военкомата.
Назаров, вдруг о чем-то вспомнив, быстро собрал со стола нужные бумаги и заторопился к выходу.
- Ты извини, - уже в дверях он развел руками, - начальство ждет.
- Телефоном воспользоваться можно?
- Звони, звони...
По военной связи вышел на Алексеева, сказал ему, что ознакомился с телефонограммой, которую он передал в политуправление округа, и спросил:
- Вы не возражаете, если я подготовлю в "Красную звезду" за Вашей подписью заметку о тревожной ситуации в республике?
На другом конце провода ответили не сразу. Затем мой собеседник не совсем уверенно произнес:
- Может, не надо? Информация-то закрытая.
Вот те на! Такие факты - и вдруг "не надо".
- Дима, - уже с нажимом продолжал я, - а чего, собственно, вы боитесь? Я ведь не собираюсь публиковать в газете всю сводку. Подготовлю к печати лишь эпизод с беженцами.
В трубке послышался тяжелый вздох.
- А вдруг что не так?
Я, конечно, понимал Алексеева. Эта заметка ему нужна была, как зайцу стоп-сигнал. За славой он не гнался, зато рисковал: если факты окажутся неточными - отвечать перед местными властями придется ему. Тут любой задумается. Мне же, без году неделя попавшему в центральную газету, не терпелось чем-то отличиться, показать себя. А тут такой случай.
- Ладно, - сдался он, - поступайте, как знаете.
- Ну, ты проверь все-таки, - уже по-дружески посоветовал я ему. - Если что - звони.
В тот же день я отправил в Москву 30-строчную заметку под заголовком "И снова - беженцы".
Прошла неделя. Как-то с утра я поехал в штаб округа за телеграммой из Москвы. По пути на узел связи столкнулся с генералом Петровым.
- Как дела, отец? - осведомился Герман Евгеньевич. - Почему не заходишь?
С Петровым, начальником управления кадров округа, у меня были свои, особые отношения. Год назад, когда я только прибыл в Ростов, встречавший меня в аэропорту фотокор окружной газеты Вячеслав Петрович Забашта по прозвищу Дед, предупредил: "Завтра в штабе тебя ждет генерал Петров". "А кто он?" - удивился я. "Большой юморист, - засмеялся Дед, - и почитатель посткоров "Красной звезды"".
Потом я узнал: этот выдержанный и рассудительный генерал, не один год прослуживший в Забайкалье, дружил со многими газетчиками. Почему Петрова тянуло к нам? Наверное, потому, что умели ценить тонкий юмор, которым он был начинен, как бомба взрывчаткой. Тем, кто попадал под прицельный огонь его иронии, приходилось несладко. Многие побаивались острого языка Петрова.
Я попробовал проскочить мимо генерала.
- Некогда, Герман Евгеньевич, - пытаясь обойти его, сказал я. - Срочная телеграмма из Москвы.
- Минутку, - удерживая мою ладонь, он ловко загородил дорогу. - Ты разберись, что там за заметка в "Красной звезде" о беженцах, которые прибывают в Грозный. Сегодня Центральное телевидение все утро извиняется перед чеченцами.
- Какая заметка? - опешил я.
- Ты что, телевизор по утрам не смотришь? - съязвил Петров. - Сегодня по программе "120 минут" процитировали заметку майора Алексеева о гонениях на чеченцев в Казахстане. Якобы первые беженцы уже прибыли в Грозный, оборудовали там палаточный городок. На самом же деле нет в Грозном ни беженцев, ни палаточного городка. Не через тебя ли, отец, эта информация попала в газету?
Веселенькое утро, нечего сказать. Теперь поди-ка объясни, что ты не верблюд. Попрощавшись с генералом, я забрал на узле связи телеграмму и поспешил в корпункт. Подходя к кабинету, услышал, как разрывается телефон. Звонки частые-частые. Междугородка!
Сняв трубку, сразу узнал голос полковника Косарева - заместителя редактора отдела военно-политической информации.
- Николай, что за заметку ты прислал о беженцах!? - Косарев говорил возбужденно. - Ты хоть знаешь, что ЦТ сегодня трижды извинялось перед руководством Чечено-Ингушетии за твою информацию? Какой к черту палаточный городок возвели беженцы в Грозном? Ты его видел? Какие милиционеры выселяют русских из квартир? Что ты там выдумываешь?
Как можно спокойнее объяснил Косареву, откуда взял информацию.
Может, пора и погоны снимать?
Настроение - ни к черту. Все валилось из рук. И вдруг звонок. Я снял трубку.
- Полковник Гончаренко, - представился звонивший, - помощник Бакатина - министра внутренних дел.
Началось!
- Слушаю вас, - взволнованно сказал я.
- Николай Сергеевич, -продолжал полковник, - министра внутренних дел заинтересовала заметка в "Красной звезде" о ситуации в Грозном. От кого, если не секрет, поступила первичная информация?
- От майора Алексеева, - у меня екнуло сердце, - из республиканского военкомата...
Через некоторое время снова звонок из Москвы. На сей раз звонил начальник отдела корреспондентской сети "Красной звезды" полковник Михаил Михайлович Лишний. К этому моменту я знал точно: палаточный городок был, как было и то, что по квартирам русских в Грозном продолжали ходить националисты в милицейской форме и принуждали людей покидать жилища.
- Николай Сергеевич, ситуация вокруг тебя обостряется, - в трубке я услышал тяжелый вздох шефа. - Сегодня главного редактора вызывали в ГлавПУР и потребовали наказать тебя, вплоть до отстранения от должности.
Оказывается, председатель Верховного Совета ЧИ АССР Зав-гаев направил телеграммы в адрес президента СССР Горбачева и министра обороны Язова, в которых с возмущением сообщал, что "Красная звезда" разжигает в Чечено-Ингушетии межнациональную рознь. Уж больно ему хотелось, чтобы его чиновничий мундир был чист. В тот же день на Старую площадь в Москве вежливо пригласили прибыть начальника Главного политического управления Вооруженных Сил СССР генерал-полковника Николая Ивановича Шлягу, где по нему изрядно "потоптались", после чего впавший в панику генерал, вызвав к себе главного редактора "Красной звезды", потребовал строгого наказания сотрудника, готовившего информацию к печати.
Ну и дела! Невеселая перспектива передо мной рисовалась. Я растерянно произнес:
- Михаил Михайлович, может, пора уже и погоны снимать?
- Что тебе сказать, Николай, - посочувствовал шеф. - Ситуация действительно серьезная. Но отчаиваться, думаю, рано. Главный редактор за тебя, я - тоже.
Я молчал. На душе кошки скребли.
- Да, вот еще что, - продолжал Лишний. - Тут на днях на меня выходила собкор одной из московских газет. Хочет выступить в твою защиту. Я дал ей твой служебный телефон. Терять, сам понимаешь, нечего. А хорошая публикация может пригодиться.
- Николай, - почувствовав мое настроение, попросил шеф, - главное - не сломайся.
- Постараюсь, - вымолвил я.
Вот так помогла...
В тот же вечер в корпункт позвонила собкор "Московских новостей" по Северному Кавказу Людмила Леонтьева.
- Николай Сергеевич, - без предисловий начала она, - слышала о ваших неприятностях. Хочу попытаться вам помочь. Расскажите, пожалуйста, как все случилось?
Поверив в ее искренность, я во всех подробностях поведал о своих злоключениях. В общем, доверился. Через какое-то время заглянул в штаб округа к Назарову. Поинтересовался, как дела.