– Ну что же, – с улыбкой ответил Кручинин, – может, и пришло время поплакать. Есть от чего заплакать. Нил Кручинин спятил на старости лет. Рванулся невесть куда. Старый материалист заговорил языком какого-то допотопного идеалиста. Нет, мой друг. Так оно и есть: такую дьявольски сложную машину, как человек, долго еще нужно изучать, чтобы постигнуть до конца… Настанет ли при нашей жизни день, когда человек забудет о пороках, не будет знать преступлений, когда он, утопая в счастье, какое только может предоставить самое совершенное общественное устройство, не испытывая нужды ни в чем, перестанет понимать, что разумелось когда-то под словом "правонарушение"? Не знаю. Почему? Да потому, что не знаю своих сил. А ведь в большой степени от них, от сил наших поколений, от их умения и способностей в области борьбы с пороком будет зависеть чистота общества… От наших с тобою сил, Сурен, от твоего скорее, чем от моего, умения и решимости будет зависеть ответ на вопрос, который я поставил. Вычищая из общественного организма носителей преступности, мы оздоровляем самый этот организм, уничтожаем почву для инфекции преступности.
– Тем самым, – подхватил Грачик, – мы помогаем обществу справиться с одним из пережитков прошлого, каким является уголовное преступление! Скажите мне, разве самая мысль о возможности прожить преступлением вместо честного труда – не пережиток?
– Вот верная мысль, – оживился Кручинин. – Самое предположение о возможности преступления рождается эгоистическим стремлением прожить только для себя за счет другого. Таким образом, вместо стремления отдать свой труд обществу и получить от общества за этот труд кто-то хочет взять от общества или от отдельного его члена то, что ему не причитается, и самому не дать обществу ничего. Ты правильно мыслишь, мальчик мой, – ласково проговорил Кручинин, и в его взгляде Грачик прочел одобрение.
– Но вы же сами знаете, – продолжал Грачик, – существование преступника – это вечное хождение по гнилому канату, над пропастью ожидающей его кары. Он вечно в страхе, он вечно не уверен в завтрашнем дне. Его психика в состоянии вечной травмы. И наконец кто уж, как не мы, знает, что никогда преступнику не удается воспользоваться плодами своего преступления так, чтобы он сказал: игра стоила свеч. Кара настигает его раньше этого.
– В девяноста девяти случаях из ста, – вставил Кручинин.
– Достаточно для того, чтобы это стало типическим явлением, совершенно типическим! А впрочем, – спохватился Грачик, прерывая свою мысль, – вы тут не сбалансировали личного с общественным…
– Да, я действительно не договорил, что, как ясно всякому, язва преступности в наших условиях мешает великому делу самого великого строительства. Отсюда вытекает: поддержание преступности и даже искусственное ее насаждение именно в нашем обществе, в нашей стране является выгодным для наших врагов. Я думаю, что, ежели, не боясь труда и потери времени, разматывать до конца многие из уголовных дел, – мы натолкнемся на их политическую сущность. Конец уголовного клубка, как и в гордеевском деле, нередко уходит за границы нашей страны – из чистой атмосферы социалистического общества в прогнившее болото капитализма. Таков естественный ход вещей. Наша задача, по сравнению с работниками прежнего времени, усложнилась. Нам теперь нужна первопричина преступления. Нам нужна истина в деле, а не только его исполнитель. Мы ищем не только объект кары, а и направление, с которого пришел враг. Да, мы ищем истину!..
– Верно, замечательно верно, Нил! – горячо перебил его Грачик. Он подошел сзади к Кручинину и, взяв его за плечи, повернул к себе лицом. Он смотрел в глаза друга, и они казались ему погрустневшими за эти несколько минут настолько, что Грачику хотелось плакать. – Нил Платонович, вы думали мне сказать что-то о личном, о вашем собственном.
– Я, тебе? – Кручинин пожал плечами. Его губы тронула усмешка: – Это ты хотел вломиться туда, где не всегда хочется видеть третьего.
– Вот что… Прости…
Грачик снял руки с плеч Кручинина. Кручинин распахнул дверь на веранду.
– Сурен, джан Сурен! Поди сюда! Смотри!.. Это же чудно, просто удивительно хорошо! Хорошо жить! И надо, чтобы было еще лучше.
– Это зависит от нас самих, – без особого подъема ответил Грачик.
– Старая истина, дружище. Но тем удивительнее, что у тебя такой похоронный вид.
– А чему радоваться? – не сдаваясь, пробормотал Грачик.
– Прежде всего тому, что вокруг столько счастья.
– Счастья, говорите?
– Да, да, настоящего счастья. – И тут Кручинин протяжно присвистнул. – А ты все о том же: о "личном счастье" старого, неразумного Нила? Так разве тебе не понятно, где оно, мое личное счастье? – Он за плечи повернул Грачика лицом к саду. – Вон там, в гуще жизни, среди людей, там, где они счастливы… Идем туда!
Примечания
1
Штурмовые отряды нацистской партии.
2
Особый корпус охраны.
3
Генерал-майор фон Рорбах – начальник штаба Люфтваффе.
4
Догадка фельдмайора Бунк неверна. Налет немцев был отражен благодаря тому, что советские пограничные посты ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь) были снабжены усовершенствованными слуховыми приборами высокой чувствительности. Еще до того, как противник перелетел советскую границу, дежурные части ВВС узнали о приближении большого числа самолетов и немедленно поднялись со своих аэродромов. Имперцы обманулись во внезапности своего удара потому, что установление факта нападения и передачу тревоги к аэродромам наши погранчасти и радиослужба выполнили очень быстро. Таким образом, лишь благодаря высокой технике охранения и бдительности использовавших ее людей намерения врага были предупреждены.
5
Командующий германским воздушным флотом генерал-от-авиации Герман Бурхард.
6
Для питания кислородных дыхательных приборов на высоте.
7
Скоростной бомбардировщик дальнего действия.
8
Лоб самолета измеряется площадью его наибольшего поперечного сечения. Чем больше лоб, тем больше сопротивление воздуха (лобовое сопротивление).
9
Движителем называется приспособление, преобразующее энергию двигателя в движение. У паровоза движителем является ведущее колесо, у трактора – гусеница, у самолета – пропеллер.
10
ВРД – обозначение высотного разведчика дальнего рейда (тип, состоявший на вооружении в части, которой командовал Старун).
11
Перистые облака.
12
Барраж – заграждение.
13
Автопилот – приспособление, позволяющее самолету сохранять заданное направление полета и устойчивость без участия летчика.
14
Картушка – диск компаса с нанесенными на него делениями.
15
"За заслуги" (фр.) – орден в кайзеровской Германии.
16
"U" – обозначение подземных аэродромов в имперских ВВС.
17
Центроплан – средняя часть корпуса самолета с коренными образованиями несущих поверхностей, к которым крепятся крылья.
18
Великий Фриц – прозвище прусского короля Фридриха II.
19
Дать депешу клером – дать ее в открытую, без шифра.
20
Шупо – сокр. от Schutzpolizei – так называют в Германии наружную полицию.
21
Округ, район.
22
Hа Александерштрассе расположен полицейпрезидиум Берлина.
23
Военное министерство.
24
Allgemeine Elektricitats-Gesellschaft – Всеобщая компания электричества.
25
Так именуют профсоюзных национал-социалистских функционеров.
26
Совет доверенных – ставленники наци, подменяющие профсоюзные органы на предприятиях Третьего рейха.
27
Латинским "U" в Берлине обозначаются входы в метрополитен (Untergrundbahn).
28
Патерностер (буквально: отче наш) – так называют подъемник, состоящий из непрерывной ленты с кабинками.
29
НСКК – национал-социалистский автомобильный корпус.
30
Доктор honoris causa – почетная ученая степень.
31
Трассирующие снаряды и пули оставляют за собой яркий след, дающий стрелку возможность проверить наводку.
32
Для сохранения в гондоле давления, обеспечивающего дыхание, люки стратосферных кораблей снабжались двойными и тройными крышками, позволяющими сообщаться с внешней атмосферой, не слишком понижая давление, поддерживаемое бутылями со сжатым воздухом.
33
Не нужно.
34
Той.
35
С утра.
36
Красный.
37
На зонтиках.
38
На заре.
39
Обозначение самолета – тяжелый, десантный.
40
Автомобильные баллоны, не боящиеся проколов и пулевых пробоин.
41
Лицо немного.