Он удивился: разумеется, должны быть гораздо более худшие фильмы, чем этот. Он проверил графу того фильма, "Эль Пасо", где Марти Роббинс выступил продюсером, режиссером, исполнил главную роль и сделал саундтрек. Но нет, он получил одно очко. Он проверил некоторые британские фильмы, потому что если британцы и знают, как что-то делать, так это как делать ужасные фильмы, но даже "Сэмми и Рози" заработал два очка. Время пришло, решил он. Смит поднялся и поставил в магнитофон еще одну видеокассету. Он уставился на экран.
Видео, которое смотрел Смит, показывало мужчину, сосредоточенно взбирающегося по ступенькам стремянки, но одновременно смотрящего прямо в камеру. Его глаза, полные страха, глядели на Смита. Смит почувствовал это и отразил как зеркало свой страх и устремил свой взгляд обратно на экран. Все еще глядя в камеру, мужчина дотянулся до веревки, стянутой в петлю, и закрепленной на декоративных, но крепких параллельных сосновых балках, пересекавших потолок. Он надел петлю на свою шею, затянул ее и соскочил со стремянки. Смит сам ощутил, как его подняло в воздух, и испытал дезориентацию, а комната закачалась и заколебалась перед его глазами. Тут он почувствовал груз, сомкнувшийся вокруг шеи и удушающий его. Он крутанулся в воздухе, и уловил мелькание фигуры на экране; дергающейся, качающейся, умирающей. Смит попытался завопить ХВАТИТ!, но не смог издать ни звука. Он подумал, что человеческая жизнь важна, всегда священна. Но, невзирая на эту мысль его руки не смогли коснуться балки, чтобы избавить его от тяжести, и не смогли ослабить сжимающийся узел вокруг его шеи. Он задохнулся; его голова свесилась набок и струйка мочи потекла по его ноге.
Камера установлена над телевизионным экраном; ее холодный, механический глаз бесстрастно фиксирует все. Аппарат включен на ЗАПИСЬ. Он продолжает работать, в то время как тело медленно и неритмично раскачивается, тихо поворачиваясь в полнейшей тишине. Затем пленка кончается, не говоря КОНЕЦ; но именно так оно и было.
ЗАСОР В СИСТЕМЕ
Нокси застыл в дверях с таким жутким выражением на лице, что оно просто взывало к нашему вниманию. Впрочем, он понимал, что все не будут замечать его, пока он не заговорит. Затем последовала какая-то хренотень о том, как он сказал Мэндерсону засунуть его долбанную работу в задницу, тогда как правда заключалась в том, что чувак снова обосрался, качая права.
- Этот козел Мэндерсон, - прохрипел он.
- Неприятности на фабрике? - спросил я, не поднимая глаз с карт. Плохой расклад. Я повернулся и придал своему взгляду сосредоточенность, как у добросовестного служащего. Бессмысленное и пустое заявление Нокси пришлось чертовски кстати при том говне, что я держал на руках.
- Мы должны вмешаться. Там чудовищный хаос в одном доме.
- Что на этот раз, - нервно сказал Лози. Очевидно эта скотина почуяла, что может выиграть.
Выражая свое беспокойство, Калум в припадке раздражения нервно взмахнул рукой. Я же хранил молчание.
- Долг зовет, - засмеялся Калум.
- Черт возьми, я тут, блядь, выигрываю, чуваки! - заныл Лози.
- Тогда пиздец всему, мудозвоны. Вам муниципалитет платит хорошие деньги, покрывает чертовы налоги, чтобы вы делали работу вовремя, а не сидели на своей заднице играя в карты целый день, - глупо ухмыльнулся Калум.
- Правильно, - сказал Нокси. - Работа превыше всего, и ее тут подвалило, ребята. Внизу по Анструтер Корт снова засор. Какой-то старик на первом этаже отправился в свою ванную помыться и побриться. А все эти козлы с этажей сверху высирали и выблевывали этим утром потребленный за уикэнд карри и лагер. Кто-то из них почти одновременно спустил воду. Все говно понеслось вниз, и помни, что мы говорим здесь о двадцати этажах на Анструтер Корт, наткнулось на чертов засор и вышло обратно в первом доступном месте. Вы понимаете, что это значит?
Мы коллективно прищурились и всосали табачный дым сквозь сжатые губы.
- Все говно вылетело наружу в сортире старика с такой силой, что ударило в чертов потолок. Мы должны разобраться с этим.
Лози не слишком-то обрадовался.
- Мне кажется, что дело в канализации снаружи дома. Похоже, что это работа для Округа, а не для нас.
- Не неси чушь! Называешь себя мастером? Скажу тебе одну вещь, если мы, блядь, не займемся этим, то все окажемся на улице, твою мать. Ты знаешь, сколько денег теряет DLO?
- Я ручаюсь, что нам там делать нечего, Нокси. Мы теперь пашем на муниципалитет, а не на частного работодателя. Это новая политика сокращений.
- Мы сидим, черт возьми, на обязательной конкурсной основе. Если мы не сможем должным образом выполнить работу, то нам крышка. Просто как божий день. Это правительство, это чертов закон. И неважно, что, блядь, гонит какая-то долбанная шишка в лейбористской Партии, которая изо всех сил старается избраться в муниципалитет. Мы не выполняем работу, мы не получаем контрактов. Мы не получаем контрактов, и это отражается на профсоюзе. Конец чертовой истории.
- Нет, это не конец, - возразил Лози, - потому что мальчик из профсоюза говорит...
- Это просто какой-то мудак, несущий всякую поебень, потому что никакие другие козлы не хотят этим заниматься. Эти чуваки говорят своими чертовыми задницами. Давайте-ка! Собирайтесь и поехали.
Я пожал плечами.
- Ну, как сказал один анархист-водопроводчик другому: взорви водохранилище.
Мы прыгнули в фургон. Нокси стал расторопнее с тех пор, как вернулся со второй части курса для Супервайзеров в Городских Палатах. Они, похоже, абсолютно запудрили там чуваку мозги. После части первой он был весь из себя вкрадчивый и деликатный. Совсем на себя не похож. Заставил нас относиться ко всему с подозрением. Я ознакомился с теми заметками, которые они ему дали. Там шла речь о мотивации персонала в централизованной структуре управления. И еще говорилось, что обязанность супервайзера состоит не в том, чтобы делать работу, а в том, чтобы полностью убедиться, что работа сделана. Там отмечалось, что супервайзер обязан выполнять свою работу, обеспечивая индивидуальные и коллективные потребности своей команды. Так что мы загрузили всем этим Нокси. Калум сказал, что ему необходимо достать несколько таблеток Экстази для рейва, на который он собирался; Лози заявил, что ему надо провести некоторое время в массажном кабинете. Как коллектив, мы потребовали устроить ночную пьянку в "Голубом Блейзере". Может ли Нокси организовать все это? Чувак был очень недоволен. Он сказал, что речь идет вовсе не об этом, и что мы не должны были смотреть в его записи, пока не пройдем курс сами.
В любом случае, все это длилось недолго. Вскоре мы снова обрели прежнего старого Нокси. И мы прямо-таки предвкушали отдохнуть от чувака пару дней, когда его запихнули на вторую часть этого курса. Я не знаю, что они на этот раз сделали с ублюдком; как бы там ни было, после курса он сделался даже более упертым, чем Наци. Теперь безумец был не в состоянии воспринимать разумные доводы. И Лози прав. Засор непременно должен быть в чертовой канализации. И у нас не было инструментов, чтобы спуститься туда, даже если бы это и была наша обязанность.
В доме было по-настоящему охуенно засрано. У входа как лишний хуй торчал полицейский. Мальчик из домоуправления и девушка, социальный работник, уложили на диван бедного старого козла, пытаясь успокоить его дежурными увещеваниями. Ребята из службы охраны общественного здоровья тоже болтались здесь. Я ни под каким видом не собирался заходить в ванную.
Калум сказал мне:
- Речь здесь идет о наружней работе. Без мазы.
Нокси подслушал и разозлился как черт.
- Неужели? - начал он.
- Ну типа того, просто скажем, что засор в канализации, понимаешь, а не в вонючей трубе. Наверное, отвод.
- Это кажется вполне логичным, - сказал я голосом Спока из Звездного Пути.
- Ни один чувак не поймет, в чем точно дело, пока мы не разберемся, - настаивал Нокси.
Я не был расположен отправляться в это болото, чтобы все проверять.
- Ты понимаешь, что случилось, Нокси. Чувихи спускали свои тампоны и прокладки в унитаз, вот они и забили отвод, понимаешь?
- Это те чуваки, которые спускают свои чертовы памперсы и гондоны, вот, кто мне действует на нервы, - тряхнул головой Лози. - Это и причинило настоящий ущерб, а не тампоны.
- Я не буду спорить с вами, чуваки. Доставайте щупы из фургона и займитесь этим чертовым унитазом.
- Нет никакого смысла, - заговорил я. - Заполни форму МRN 2 и вызови асенизаторов из Округа, чтобы они с этим разобрались. Это их дело, в конце концов, а мы просто теряем здесь время.
- Не говори мне о моих обязанностях, сынок! Понял!
Нокси ничего могло удовлетворить. Чувак слишком уж суетился. Ведь он то уж точно никуда лезть не собирался. Ну, а я в таком случае тем паче.
- Мы теряем время, черт возьми, - повторил я.
- Ну да, а что ты еще собираешься делать? Сидеть в чертовом холле играя в карты?
- Это бессмысленно, - сказал Лози. - Это не наша работа, твою мать. Форма МRN 2 для Округа. Вот, что требуется.
Девушка, социальный работник, повернулась и презрительно посмотрела на нас. Я улыбнулся в ответ, но она отвернулась с чертовски злобным выражением на лице. Ни гроша бы не дал за такую социальную работу. Социальный работник, который не может быть социальным, это, черт возьми, вообще ни в какие ворота не лезет. Это как спасатель, который ни хрена не умеет плавать. На пушечный выстрел бы к такой работе не подпустил.
- Вы, козлы, просто идите на хуй. Я сделаю это сам. Убирайтесь, мать вашу, - заявил Нокси.
Мы поглядели друг на друга. Все это уже настолько заебало, что мы просто повернулись и пошли вниз по лестнице. И подумали: если это то, что чувак хочет...
- Не означает ли это, что мы получим наши карточки? - спросил Калум.
Лози просто рассмеялся ему в лицо.
- Единственные карты, которые ты получаешь от DLO, приходят в пачках по пятьдесят две штуки. Мы просто выполняем приказания, и всегда следуем последнему. Убирайтесь, сказал чувак, мы и убрались.
Он пожал плечами.
- Тем не менее, если поразмыслить об этом, - сказал я, - Нокси не научился слишком многому на этом чертовом курсе. Они говорят, что обязанность супервайзера состоит в том, чтобы полностью убедиться, что работа сделана, а не делать ее самому. То есть ебать нам постоянно мозги, пока мы вкалываем.
- Может по пинте? - спросил Лози. - По Уитсону?
Калум с надеждой поднял брови.
- Почему бы и нет, - сказал я. - Если тебя собираются вздернуть за кражу овцы, так почему бы ее заодно и не протянуть.
Мы шли через передний двор. Там стоял едкий запах дерьма, и лицо Лози удовлетворенно сморщилось, когда он кивнул на сточную воду, пенящуюся на поверхности по окружности ржавого железного канализационного люка.
Калум повернулся к дому и поднял две руки в воздух. Он сделал двойной знак Победы.
- Гейм сет и матч, масонский ублюдок.
Лози добавил:
- Этот мальчик из профсоюзов будет жевать свои яйца, если попытается впарить нам из-за этого дисциплинарное взыскание.
- Так далеко не зайдет, - сказал я, - мы дали нашу профессиональную оценку. Что говорит тот херн, который брал нас на курсы повышения квалификации в Телфорд Колледже? Самое важное в любой профессии - это поставить точный диагноз проблемы. Я, черт возьми, поставил его в полной мере, - указал я на себя.
Лози вскинул брови, наглый мудак.
- Это он сделал, - одернул меня Калум.
- Да, а этот урод Нокси отнесся с пренебрежением к нашему профессиональному совету.
- Бессмысленный расход муниципальных средств, - согласился Лози. - Мэндерсон никогда не поддержит этого козла.
Мы с важным видом прошли через центр к пабу. На вкус эта пинта показалась сладкой. Что ж, вполне справедливо.
УЭЙН ФОСТЕР
Двое Ястребоголовых сидели за столиком в баре, неся всякий бред насчет футбола. Ястребоголовые были практически неотличимы друг от друга с их мягкими, коричневыми, покрытыми перьями головами, открытыми, напряженными и воинственными клювами и гнусными пьяными глазами. Единственная разница между ними - у одного Ястребоголового была полоска черного гноя, сочащегося из уголка его левого глаза, видимо, результат какой-то травмы или инфекции.
- Произошли неприятности во время матча, да?
- Да, фанаты устроили драку. Так и должно было быть, но только после финального свистка.
- Я слышал, что это вообще не фанаты. Говорили, что это устроила пара ребят, которые пришли каждый со своей компанией, и поспорили о Уэйне Фостере. Один парень сказал: "Уберите этого долбанного английского мудака с поля". А другой возразил: "Дайте чуваку шанс". Так что первый крикнул что-то в ответ, ну и слово за слово и понеслась, один обложил по матери другого. И потом, как ты понимаешь, началась охуительная махаловка стенка на стенку.
- Нет, - сказал один Ястребоголовый, мотнув в несогласии своим клювом. - Это были чертовы фанаты. Эти чуваки не интересуются футболом.
- Нет, нет. Все произошло из-за Уэйна Фостера. Вот, что я слышал.
- Фанаты, - несогласный Ястребоголовый снова мотнул своим клювом. Несколько коричневых перьев, кружась, опустилось на покрытый линолеумом пол. - Вот кто это был. Чертовы нарушители спокойствия.
- Нет, - объяснял его теперь уже слегка раздраженный друг, - не в день матча. Я согласен с тобой насчет фанатов, но мы же говорим об этом самом дне. Там были два парня, которые материли друг друга. Они начали махаться, тогда в драку встряли остальные козлы. Получился облом, понимаешь. Испортили все удовольствие от матча. Ты врубаешься?
- Хорошо, возможно, просто предположим, что да, возможно это были те парни и Фостер, Уэйн Фостер - который, между прочим, в полном порядке; по крайней мере Фостер всегда выкладывается на сто десять процентов - возможно, на этот раз все произошло из-за Фостера, но обычно драку между собой устраивают фанаты... вот все, что я говорю.
- Да, но не на этот раз. В этот самый день все определенно случилось из-за Фостера. Я слышал, как два парня спорили о нем.
- Надо признать, что Фостер не обладает таким уж мастерством. Хотя охуенно быстрый.
- Фостер...
- Еще одна вещь насчет Фостера - мы получили этого чувака задарма! Дерек чертов Фергюсон; три четверти миллиона за игрока! Примадонна хуева!
- Нет, это настоящий футболист, мужик.
- Фостер. Вот это парень. Посмотри, если бы все они имели рвение Фостера.
- Правильно, правильно. Если бы можно было сочетать рвение Фостера с классом Фергюсона...
- Да, - кивнул другой Ястребоголовый. - Я бы тащился от этого.
- Рвение и скорость Фостера с классом и видением поля Фергюсона.
- Фостер.
- Правильно. Фостер, это круто.
- Да. Уэйн Фостер. Пиздатый игрок, - заключил первый Ястребоголовый, поворачиваясь к своему приятелю. - Еще одну пинту?
- А как же.
Ястребоголовый направился к стойке, но бармен отказался его обслуживать, поскольку придерживался сектантских воззрений, заставлявших его питать отвращение к Ястребоголовым кретинам. Вдобавок этот бармен упивался преимуществом классического образования, благодаря которому он чувствовал превосходство над большинством людей, особенно над Ястребоголовыми, которым он терпеть не мог наливать пиво. Имелась еще одна причина. Она была в баре. И что еще хуже: Она была в баре с Ней. Острое зрение Ястребоголового сфокусировалось на этих двух женщинах, сидевших в углу и поглощенных беседой. Если Она отправится домой с каким-то Ястребоголовым, это будет означать полное фиаско для Классически Образованного, а что касается Нее, ну, она может делать то, что ей заблагорассудится.
- Но почему нет? - спросил Ястребоголовый у стойки. - Как так получается, что нас не обслуживают?
Его клюв был открыт под углом в девяносто градусов, и его огромные черные глаза излучали тревогу.
Бармен не обладал познаниями в орнитологии. Его коньком была классическая литература, но, даже несмотря на это, он мог почувствовать явное неудовольствие Ястребоголового. Тем не менее, он медленно покачал головой, отказываясь встретиться с ним глазами. Он решительно отвернулся и занялся сосредоточенным ритуалом мытья стакана.
Ястребоголовый у стойки вернулся назад к столику.
- Нас не обслуживают! - объявил он своему приятелю.
- Правда? И почему?
Ястребоголовые двинулись к другому концу стойки, чтобы пожаловаться Эрни, другому бармену. Классически Образованный был в смене главным, и если бы даже у Эрни была власть изменить его решение, он с неохотой сделал бы это, так как тоже наслаждался видом обескураженных Ястребоголовых.
- Это от меня не зависит, ребята, - пожал он плечами, глядя на дрожащие от ошеломления клювы, и вернулся к своей беседе с двумя парнями у стойки.
Классически Образованный глядел на двух женщин в углу. В особенности он смотрел на Ону, не в состоянии отвести взгляд от ее блестящих губ. Он вспоминал тот минет на Новый Год; это было нечто. В его сознании и теле всегда была напряженность; это неотъемлемая часть бытия Классически Образованного в мире, где классика недооценивалась. Его глубокие и широкие знания всегда оставались непризнанными. Он был вынужден подавать пинты Ястребоголовым. Это вызывало депрессию, тревогу и фрустрацию. Этот минет на Новый Год высосал все напряжение из его натянутого как струна тела, удалив все ядовитые мысли из его головы. Он на какое-то время отключился, лежа раздетым на постели; просто валялся в оцепенении. Когда он очнулся, Она уже вышла из комнаты. Он отправился ее искать, но когда приблизился к ней, Она повела себя холодно и грубо.
- Пожалуйста, держись от меня подальше, - сказала Она ему. - Ты мне неинтересен. Это Новый Год. Я немного пьяна. Понимаешь, это ничего не значит, хорошо?
Все, что он мог сделать, это ответить ошеломленным кивком, доковылять до кухни и напиться в говно.
Теперь Она была в баре с Ней, с женщиной, с которой он прежде уходил домой, с женщиной, которую он трахал. Ему не нравилось с Ней, но мысль, что он был с ними обеими, заставила его чувствовать себя хорошо. Две женщины моложе тридцати в баре и он протянул их обеих. Ну, протянул одну и получил минет от другой. Техническая деталь, конечно. Он проиграл это заново: две женщины в баре моложе тридцати и каждой он вставлял свой член внутрь разных отверстий. Так звучало даже лучше. Но вскоре от хорошего настроения не осталось и следа, потому что Она глядела на него и смеялась; они обе смеялись. Она держала свои руки на уровне груди, оттопыривая указательные пальцы на несколько дюймов в сторону. Другая женщина презрительно замотала головой, когда они бросили украдкой еще один взгляд на Классически Образованного, и тогда Она свела свои пальцы ближе, пока между ними едва ли осталось какое-либо пространство, и Ее голова одобряюще качнулась, прежде чем они зашлись в припадке хохота.
Классически Образованный был слишком чувствителен и раним, чтобы с ним обращались подобным образом. Он зашел в маленькую комнату сзади бара и взял с грязной раковины старый твердый кусок желтого мыла. Он откусил от него большую часть и, ощутив тошнотворный вкус, с трудом проглотил. Мыло, медленно продвигаясь и оставляя ядовитый след, выжгло все на пути к его желудку. Он ударил кулаком по ладони; крепче сжал пальцы и начал бормотать занудную мантру:
- Шлюхи, шлюхи, шлюхи, шлюхи, шлюхи...