В тот момент тема нашего разговора казалась совершенно безобидной. Мы обсуждали ПСИОП-продукты в целом. Все материалы, которые разрабатывает ПСИОП, именуются "продукты" - их радиопередачи, листовки и так далее.
Но сейчас, когда я перечитывал свои записи, его слова вызывали во мне совсем иной резонанс.
- Мы размышляем над тем, какую реакцию наши продукты вызовут у иракцев, а не у американцев, - заметил он.
Дейв рассказал мне, что у них есть комиссии - составленные из военных аналитиков и специалистов, - которые проверяют каждый продукт на предмет его соответствия задаче продвижения внешней политики США.
- Если продукт выдерживает такую проверку, - продолжал он, - мы запускаем его в массовое производство либо здесь, либо передаем [в Ирак].
Затем Дейв упомянул о том, что "целевая аудитория для наших продуктов" - вооруженные силы Ирака или иракские заключенные - далеко не всегда охотно становится клиентами.
- Мы же не кока-колой торгуем, - говорил он. - Иногда приходится продавать то, от чего они нос воротят. Вот и возникают порой неоднозначности и сложности. Но им надо просто понять, что к чему. Это скорее напоминает торговлю витамином D. Не хотят они его пить, но он им нужен, чтобы выздороветь.
- Любопытно, - сказал я.
- Я же говорю, неоднозначности, - пожал он плечами.
10. "Фабрика идей"
В начале 2004 года до меня донеслись слухи, что Джим Чаннон стал в частном порядке встречаться с генералом Питом Шумейкером, новым начальником штаба Сухопутных войск Соединенных Штатов.
Президент Буш назначил генерала Шумейкера на эту должность 4 августа 2003 года. Его "доклад по прибытии", как военные называют речь при официальном вступлении в должность, содержал в себе следующие высказывания:
"Война представляет собой как физическую реальность, так и состояние души. В войне нет однозначности, определенности или справедливости. Когда мы находимся в состоянии войны, мы обязаны все делать с расчетом на конечную проверку в реальных условиях - на боевые действия. Мы обязаны выиграть как войну, так и мир. Мы обязаны сомневаться во всем. Наши солдаты - воины с характером… Наш азимут на будущее благоприятен…"
"Азимут"? Я заглянул в энциклопедию. "Азимутом, - было написано там, - называется направление на какое-либо небесное светило". Вообще говоря, новость о том, что генерал Шумейкер встречается с Джимом Чанноном, не стала для меня такой уж "новостью". (Помимо лингвистических подсказок, об этом также свидетельствует биография генерала Шумейкера. Он был командиром одного из подразделений спецназа в Форт-Брэгге с февраля 1978-го по август 1981-го, а также во второй половине 1983-го, то есть в периоды, когда джедаи и козлочеты особенно активно вели себя в его углу военной базы. Ни за что не поверю, что он ничего не слышал об их деятельности - а может статься, даже санкционировал ее.)
Итак, гласили слухи, генерал Шумейкер обдумывал идею вытащить Джима с пенсии, чтобы тот создал или поспособствовал созданию нового и секретного "мозгового центра", который бы еще дальше вывел военную мысль за пределы проторенных путей.
В начале 80-х Джим был членом аналогичной группы. Она называлась "Таск форс дельта" и состояла примерно из 300 старших офицеров, которые четыре раза в год встречались в Форт-Левенуэрте, где устраивали "мозговые штурмы", а остальное время переписывались друг с другом по какой-то компьютерной сети, которую они именовали "Meta Network" и которая представляла собой раннее воплощение Интернета.
Эта технология пришла в армию США в конце 70-х годов с подачи одного из участников группы "Таек форс дельта", а именно полковника Френка Бернса, старинного приятеля Джима Чаннона. В 1983-м полковник Бернс обнародовал поэму в прозе, где изложил свое видение того, как его детище, пока что едва оперившаяся телекоммуникационная сеть, однажды станет влиять на весь мир:
Вообрази рождение новой мета-культуры.
Вообрази, что люди - все и повсюду -
решили добиться человеческого совершенства,
взялись устранить разрыв
между текущим состоянием человека
и потенциалом человека…
И вообрази, что все мы соединены
единой, высокотехнологичной системой глобальной связи.От этого видения слезы подступают к моим глазам.
Человеческое совершенство - это идеал,
который мы можем встроить
в любую формальную цивилизационную структуру
на нашей планете.
И вот почему мы собираемся это сделать.
И вот почему
Meta Network - это творение,
которое мы можем любить.
Если оставить в стороне тот факт, что люди "новой мета-культуры", как оказалось, примутся использовать Интернет по большей части для скачивания порнографии и вбивания собственных фамилий в "Гугл", пророческий талант полковника Бернса достоин всяческого восхищения. Кроме того, широко бытует мнение, что вышеупомянутый полковник является (на пару с Джимом Чанноном) создателем вербовочного девиза "Будь всем, чем можешь" и сопутствующей мелодии, которые, можно сказать, в одиночку перевернули весь имидж американской армии в 80-х. Сам полковник Бернс уверяет, что эти идеи родились у него вследствие прочтения "Полевого устава Первого Земного батальона" Джима Чаннона.
В ту пору армия стояла перед серьезнейшим кризисом: ей не хватало рекрутов. Поэтому не приходится удивляться, что сейчас, когда начштабом армии стал генерал Шумейкер (поклонник Джима Чаннона), он решил вновь привлечь этих людей и их идеи для борьбы с новым кризисом, имя которому "Война-с-террором".
Джим ответил мне электронным письмом, в котором подтвердил правдивость слухов насчет "фабрики идей" генерала Шумейкера. Сама эта концепция, объяснял он, возникла потому, что "Рамсфелд открытым текстом потребовал креативных разработок для войны с терроризм ом - мммммм…".
Он добавил также, что просит меня не беспокоить генерала Шумейкера насчет комментариев: "Мне становится больно от одной только мысли, что вы решитесь оторвать этого человека от его важной работы по столь неуместному поводу. Возьмите себя в руки! Это называется "репортерское бешенство", и оно ставит палки в колеса всему миру! Я уверен, что вы меня понимаете".
Впрочем, Джим все-таки предоставил мне кое-какие сведения касательно личного вклада во внешнюю политику Джорджа Буша-младшего:
Армия затребовала мои услуги по обучению ряда специально отобранных майоров. Первый Земной батальон послужил для этого наглядным примером. Я выполнил это в присутствии генерала Пита Шумейкера… Я поддерживаю связи с игроками, которые находятся (или недавно побывали) в Афганистане и Ираке. Я передал туда планы стратегии выхода, основанные на ПЗБ-идеях. Я еженедельно общаюсь с одним из членов батальона стресс-контроля в Ираке, который носит Устав ПЗБ с собой и информирует своих товарищей об их возможном вкладе в военную службу. Не забывайте, что фронтовая мифология работает подобно фольклору. Она [передается] в виде устных преданий, а вовсе не боевых заданий или артефактов реального мира. Результаты расходятся повсеместно, они заразительны, но при этом, по определению, не могут быть собраны в хранилища.
Хотя Джим заявлял, что ему безразличны "артефакты реального мира", вдохновленные его идеями и разбросанные по всему ТВД "Войны-с-террором", я прямо-таки заразился желанием их отыскать и идентифицировать.
Следы "Первого Земного батальона" обнаруживались на всей территории послевоенного Ирака. Один бывший военный разведчик, с которым я беседовал, поделил современных поклонников Джима Чаннона на две категории - "Черные ниндзя" и "Белые ниндзя", - и этот взгляд передался и мне.
Подразделение боевого стресс-контроля 785-й медсанроты, дислоцированной в Таджи, в двадцати милях к северу от Багдада, состоит из "Белых ниндзя". Один из их военнослужащих по имени Кристиан Холлман прислал мне вот какой мейл:
Я пользуюсь многими приемами ФБР: медитация, йога, цигун, релаксация, визуализация… Все это элементы арсенала ФБР по психотерапии военных неврозов. Я не против, если вы приедете в Ирак и возьмете у меня интервью, но сначала я должен получить на это "добро" у командира части. Я давал ему читать кое-какие методички ФБР, и он даже разговаривал с Джимом по телефону.
На следующий день Кристиан прислал мне новое электронное письмо: "Мой комроты хочет поговорить со своим замом, а уже потом принимать решение".
И наконец, на третий день:
Командир отказался дать разрешение. Он не хочет идти на риск, что в печати исказится наша репутация и то, чем мы занимаемся. Иногда верх берет политика.
Да здравствует мир на Ближнем Востоке!
Кристиан.
Через несколько недель после этого мейла мне поведали историю, которая показалась до того странной и нелепой, что я даже не знал, что с ней делать. Она была одновременно банальной и экстраординарной, причем напрочь не согласовывалась с остальными сопутствующими обстоятельствами. Итак, в этой истории речь шла о том, что приключилось с неким манчестерцем по имени Джамаль ал-Харис в некоем "Буром блоке". Джамаль тоже не знал, что бы все это значило, и упомянул об этом факте лишь задним числом во время нашего с ним разговора, состоявшегося утром 7 июня 2004 года в кафе-баре гостиницы "Мальмезон", неподалеку от манчестерской станции "Пиккадилли".
Джамаль работает дизайнером веб-сайтов. Он живет на пару с сестрой в центральном округе Мосс-сайд. Ему тридцать семь, он разведен, имеет троих детей. Он сказал мне, что сюда, до гостиницы, за ним наверняка был "хвост" от МИ-5, но он давно перестал обращать на это внимание. Еще Джамаль добавил, что то и дело видит одного и того же человека, который вроде бы следит за ним через дорогу, и, когда ему кажется, что его заметили, после секундного замешательства начинает возиться с колесом своей машины.
Джамаль смеялся, рассказывая мне это.
Он родился в семье иммигрантов с Ямайки во втором поколении, и звали его в ту пору Рональд Фиддлер. В возрасте двадцати трех лет он принял ислам и сменил имя на Джамаль ал-Хариса - по той простой причине, что ему понравилось как это звучит. Он пояснил также, что ал-Харис означает "сеятель".
В октябре 2001-го, рассказывает Джамаль, он побывал в Пакистане туристом. На четвертый день поездки он оказался в городе Кветта, что расположен неподалеку от афганской границы, - и тут американцы начали свою бомбардировочную кампанию. Джамаль решил немедленно выбираться через Турцию и нанял для этого водителя грузовика. Тот сказал ему, что дорога пройдет через Иран, но каким-то образом они оказались в Афганистане, где и нарвались на группу сторонников Талибана. При виде паспорта Джамаля они сразу же посадили его за решетку, подозревая в шпионаже в пользу Британии.
Афганистан пал под напором коалиционных сил. В тюрьму к Джамалю пришли представители Красного Креста. Они предложили ему вернуться в Пакистан, а уже оттуда самостоятельно добираться до Манчестера, но у Джамаля не было денег, и поэтому он попросил их связаться с британским посольством в Кабуле.
Через девять дней - пока он поджидал в Кандагаре обещанный посольством транспорт - его подобрали американцы.
"Американцы, - сказал Джамаль, - меня похитили". При слове "похитили" он принял удивленный вид, сам от себя не ожидая, что выберет столь драматическое выражение.
Американцы в Кандагаре сообщили ему, что его придется отправить на пару месяцев на Кубу в связи с некой административной процедурой и тому подобное, так что не успел он опомниться, как очутился в наручниках, пристегнутых к ножным кандалам, которые, в свою очередь, проходили сквозь кольцо на полу. На голову ему надели наушники, на глаза - защитные очки, а лицо закрыли хирургической маской. И вот в таком виде он сидел в транспортном самолете, державшем курс на базу Гуантанамо.
Когда Джамаль вышел на свободу, он дал несколько интервью, в которых рассказывал о кандалах, камерах-одиночках и избиениях - то есть о том беспределе, о существовании которого на этой загадочной базе мир уже подозревал. Он сообщил, что там по нему лупили дубинками, обрызгивали перцовым спреем и держали в клетке, открытой всем ветрам, без какого-либо шанса на уважение к интимной стороне жизни и без дружеской компании, если не считать крыс, змей и скорпионов, которыми база кишела. Впрочем, его рассказы не явились сенсационным откровением.
Он давал интервью репортеру британской "Ай-Ти-Ви" Мартину Баширу, когда тот (при выключенной камере) задал ему такой вопрос: "А вы видели мой документальный фильм про Майкла Джексона?".
Джамаль ответил: "Да я… понимаете… два года в Гуантанамо просидел…"
В ходе нашей с ним встречи Джамаль подробнее поведал мне о других издевательствах. Например, из Соединенных Штатов самолетами доставляли проституток - впрочем, он не уверен, с какой целью они там появлялись, если не считать размазывания менструальной крови по лицу наиболее набожных заключенных. Не исключено, что их привозили в первую очередь для обслуживания солдат, а потом какой-то умник-ПСИОПер - скажем, местный аналитик-культуролог - задним числом придумал для них дополнительную нагрузку, чтобы как можно полнее задействовать ресурсы, выделенные под армейские нужды.
- Кто-то из ребят-британцев, - продолжал Джамаль, - обратился к охране: "А можно нам этих баб прислать?", но те сказали: "Нет-нет-нет. Шлюх дают только тем, кто их не хочет". Они нам так и объясняли : "Если ты ее хочешь, на тебе это работать не будет".
- Так и что эти проститутки вытворяли с заключенными? - спросил я.
- Шуровали рукой у них в промежности, - ответил Джамаль. - Устраивали перед ними стриптиз. Терлись грудью о лицо. Впрочем, об этом далеко не все рассказывали. Их приводили из "Бурого блока" [допросное помещение], и потом они молча сидели по несколько суток, только плакали, поэтому ясно было, что там что-то такое происходит, только непонятно, что именно. А вот некоторые все-таки рассказывали, и вот от них-то мы и слышали все эти детали.
Я спросил Джамаля, не кажется ли ему, что на военной базе Гуантанамо американцы, если можно так выразиться, пробуют ногой воду экзотической допросной технологии?
- "Пробуют ногой воду"? Это еще мягко сказано, - ответил он.
И вот тут он рассказал мне, что случилось конкретно с ним в том таинственном "Буром блоке".
Джамаль признался мне, что, будучи новичком по части пыток, он не знает, является ли примененная к нему методика уникальной, или же она столь же древняя, как и сама идея пыток, - но главное здесь в том, что ему она показалась очень странной. Со слов Джамаля, описавшего жизнь в "Буром блоке", возникало впечатление, что база Гуантанамо представляет собой нечто вроде экспериментальной допросной лаборатории, которая изобилует не только контрразведчиками, но и разнообразными идеями. Как если бы работавшие там военнослужащие впервые за всю свою карьеру получили доступ и к заключенным, и к современной технической базе - и потому не могли насытиться, пробуя применить на практике все свои задумки, которые до того момента прозябали лишь на бумаге, порой десятилетиями.
Прежде всего там были звуки.
- Я бы их назвал промышленными, - сказал Джамаль. - Скрежет и удары. Они звучали во всем "Буром блоке", в каждой допросной. Нечто неописуемое. Скрежет, удары, шипение газа. Словом, неопределенные звуки.
- Как, например, от сработавшего факса? - спросил я.
- Нет. Не компьютерные. А как на заводе. Странные звуки. И в них было встроено нечто вроде электронного пианино. Но не как музыка, потому что там не было мелодии.
- Но похоже на синтезатор?
- Да, синтезатор в смеси с промышленными звуками. Все смешано в кучу.
- Вы когда-нибудь интересовались у них, зачем вам прокручивают эти странные звуки? - спросил я.
- На Кубе тебя быстро отучат задавать вопросы, - сказал Джамаль. Итак, промышленный шум звучал во всем блоке, однако самое странное произошло в допросной, где сидел сам Джамаль. Помещение было оборудовано видеокамерой и односторонним зеркалом. Джамаля приводили туда на допросы, тянувшиеся по пятнадцать часов… безрезультатно, "потому как, - пояснил он, - мне им и сказать-то было нечего". По словам Джамаля, его прошлое было до того чистым (не имелось даже штрафа за неправильную парковку), что как-то раз к нему подошел некий офицер и шепнул на ухо: "А ты, случаем, не из актива МИ-5?"
- "Актив МИ-5"! - сказал Джамаль. Он присвистнул. - "Актив"! - повторил он. - Его слова, не мои!
Следователи все больше и больше досадовали на Джамаля в связи с его стальным упрямством. Мало того, в период пребывания в "Буром блоке" он решил заняться растяжками, надеясь, что упражнения помогут не сойти с ума. Физкультурник Джамаль окончательно взбесил следователей, но те, вместо того чтобы избить или пригрозить, поступили в высшей степени необычно.
Сотрудник военной разведки принес в его камеру громадный стереопроигрыватель, того типа, что популярен в негритянских гетто. Поставил его на пол, в углу. Затем промолвил: "Вот отличная запись: чисто женская блюзовая группа исполняет хиты "Флитвуд мэк"".
Но он не вывернул громкость до упора. Речь не шла о депривации сна, не было попытки добиться эффекта Букки. Напротив, контрразведчик включил проигрывание на нормальной громкости.
- Включил, - сказал мне Джамаль, - и удалился.
- Женская блюзовая группа? Хиты "Флитвуд мэк"? - переспросил я.
- Ну да, - кивнул он.
Звучало это как вершина какого-то очень странного айсберга.
- А потом что случилось? - спросил я.
- Компакт-диск кончился. Он вернулся в камеру и сказал: "Вам, наверное, вот это понравится". И поставил подборку хитов Криса Кристоферсона. На нормальной громкости. И опять ушел. А потом, когда и этот диск кончился, он вернулся. "Вот, - говорит, - принес вам "Матч-бокс твэнти"".
- Так он что, развлечь вас хотел? - спросил я.
- Это был допрос, - заметил Джамаль. - Не думаю, что они ставили себе задачей меня развлекать.
- Стало быть, "Матчбокс твэнти"?
Я мало что знал про эту группу. Поиск дал понять, что в ней четыре человека, что играют они кантри-рок, происходят из Флориды, музыка у них далеко не самая "абразивная" (в отличие от "Металлики" или той рэп-композиции "Гори, падаль, гори!"), ее нельзя назвать раздражающе назойливой (вроде репертуара динозаврика Барни или песенки "Йая! Йая! Это гора"). Пожалуй, мне они напоминают REM. До этого название их группы я слышал от Адама Пьорэ из "Ньюсуика", когда он перечислял ту музыку, что крутилась внутри карго-контейнеров в Аль-Каиме.
Я упомянул Джамалю этот факт, и он очень удивился.
- "Матчбокс твэнти"? - переспросил он.
- С их альбомом " More Than You Think You Are".
Молчание.