Но тут появляется Перри – Так же как у меня, у Перри странная братская связь с Коди, благодаря которой он является конфидентом и иногда любовником кодиных девушек – И я понимаю, почему – Он очень похож на меня, только моложе и выглядит как я, когда мы с Коди впервые встретились, но дело даже не в том, это буйная потерянная мятежная душа, только что из соледадской тюрьмы за попытку ограбления, с мальчишеским лицом и спадающими на него черными волосами и в то же время с мощными мускулистыми руками, которые, я подозреваю, человека могут надвое переломить – И имя у него странное, Перри Иторбайд, я тут же говорю: "Я знаю, ты – баск" – "Баск? Правда? Никогда бы не подумал! Давай позвоним по межгороду моей матери в Юту и скажем!" – И он звонит своей матери, за счет Билли, а я с бутылкой портвейна в одной руке и окурком в зубах разговариваю с матерью баскского экс-зека в Юте, сообщая ей, вернее уверяя ее: "Да, я думаю, это баскское имя" – Она спрашивает: "Эй, что вы говорите? Кто вы?" – И Перри улыбается весь при счастьи – Очень странный парнишка – Лишь в далеком прошлом моей литературной жизни я встретил такого же бандита, повидавшего не одну тюрьму, и с такими же стальными ручищами и лихорадочным беспокойством, которое пугает правителей и заставляет бледнеть чиновников, вот почему они все время держат таких в тюрьме – Да, но при этом именно в них всегда нуждается страна в случае очередной войнушки, затеянной стареющим правителем – На самом деле это очень опасный персонаж, Перри, потому что хотя я и ценю высоко его поэтическую душу и все такое, я понимаю, глядя на него, что он способен покалечить и даже убить ради идеи или, может быть, из-за любви.
Какие-то его собственные друзья звонят в дверь Билли, кажется, все знают, что я здесь, они входят, это странные негры-анархисты и бывшие зеки, напоминает банду, я начинаю волноваться – Словно шайка мудрецов, негры пылки, и сумасшедши, и умны, но у всех у них те же мускулистые руки и отметины тюрьмы, и при этом говорят они так, как если бы конечная судьба мира зависела от их слов – Трудно объяснять (и все-таки продолжу).
Интересно, может это подпольная команда энтузиастов, Билли и ее бандиты со всей этой фантастической белибердой о духовных вопросах, хотя я понимаю, что еще прежде в Сан-Франциско заметил, род эфемерной истерии, которая таится в воздухе под крышами, поражает определенные слои населения и всегда ведет к суициду и увечьям – Я просто невинный печальный любитель помедитировать и "Невежда" среди странных экспансивных криминальных агитаторов сердца – Это напоминает мне кошмар, приснившийся до моего появления на Побережьи, во сне я вновь в Сан-Франциско, но происходит нечто забавное: по всему городу мертвая тишина: и печатники, и служащие, и маляры, все молча стоят у окон второго этажа, глядя на пустые улицы Сан-Франциско: изредка внизу проходят несколько битников, тоже молча: на них смотрят, причем не только власти, все: словно для битников существует своя особая система улиц: но все молчат: и в этой глухой тишине я еду на платформе с пропеллером прямо в центр города и дальше к фермам, где птичница зовет меня и соблазняет жить с ней – Бесшумно катит маленькая платформа, а люди смотрят из окон, группы их очертаний похожи на контуры старинной живописи Ван Дейка: напряженны, подозрительны, мгновенны – Билли и ее деятельность напоминают мне об этом, но поскольку значимы для меня только концепции моего собственного сознания, не дoлжно бы существовать тому, к чему, полагаю, идет дело – Но это тоже знак грядущего безумия в Биг Сюре.
28
Странно – И Перри в тот новый день, когда Билли на работе, и мы уже позвонили его матери, хочет теперь, чтоб я отправился с ним к генералу армии Соединенных Штатов – "Зачем? И что все эти генералы высматривают из своих молчаливых окон?", спрашиваю я – Но Перри ничем не удивишь – "Мы поедем туда, потому что я хочу, чтоб ты прикололся к красивейшим девушкам, которых мы когда-либо видели", и мы берем такси – А "красотки" оказываются восьми, девяти и десяти лет от роду, дочери генерала или может даже кузины или дочери другого странного генерала, но тут и их мама, и еще мальчишки играют в глубине дома, Эллиот с нами, Перри нес его на плечах всю дорогу – Я смотрю на Перри, и он говорит: "Я хотел, чтоб ты увидел самые прекрасные задницы в городе", и я понимаю, что его безумие опасно – А потом он спрашивает: "Видал красотку?", это о десятилетней дочери генерала (которого еще нет дома) с "хвостиком", как у пони; "Я собираюсь похитить ее прямо сейчас", и он берет ее за руку, и они уходят на улицу на целый час, пока я сижу там и напиваюсь, беседуя с матерью – Какая-то невероятная конспирация, чтобы меня с ума свести – Мать вежлива как ни в чем ни бывало – Является домой генерал, и это большой суровый лысый генерал, а с ним его лучший друг, фотограф по имени Ши, тоненький, хорошо причесанный и одетый, обычный деловитый коммерческий изготовитель видов города – Я ничего не понимаю – Но внезапно в соседней комнате раздается крик малыша Эллиота, я бросаюсь туда, и выясняется, что два мoлодца стукнули его или что-то в этом роде за какую-то провинность, так что я наказываю их и забираю Эллиота обратно в гостиную, посадив на плечи, как это делает Перри, только Эллиот желает вдруг спуститься на землю, он не хочет даже на колени присесть, ненавидит мой характер – В отчаяньи я звоню Билли в ее агентство, и она отвечает, что сейчас заберет нас, и добавляет: "Как сегодня Перри?" – "В данный момент он похищает маленьких девочек, по его словам, прекрасных, хочет жениться на десятилетних девочках с "хвостиками", как у пони" – "Это в его стиле, постарайся приколоться к нему" – Своим мелодичным грустным голосом по телефону.
Я переключаю свое бедное истерзанное внимание на генерала, который тем временем рассказывает, как вместе с Маки во время Второй Мировой войны был антифашистом и еще партизанил на южном тихоокеанском побережье и знает один из прекраснейших ресторанов в Сан-Франциско, где мы можем все вместе устроить пирушку, филлипинский ресторан в районе Чайнатауна, я говорю: о'кей, круто – Он наливает мне еще – Глядя на забавную ирландскую физиономию фотографа Ши, я восклицаю: "Можете сфотографировать меня, когда только захотите", а тот злобно отвечает: "Только не в качестве пропаганды, все что угодно только не пропаганда" (и тут в дверях появляется Перри вместе с Пупу, которая держит его за руку, они уходили изучать улицу и принесли петуха), и я понимаю, что все просто живут потихоньку, один я с ума сошел.
На самом деле я жажду, чтобы поблизости оказался старина Коди и растолковал мне все, хотя вскоре мне становится ясно, что даже Коди это не под силу, я серьезно начинаю сходить с ума, так же как сошла с ума "подпольная" Айрин, хотя все еще я не осознаю этого – Я начинаю подозревать сложности в каждой простейшей вещи – Кроме того "генерал" еще больше пугает меня, превратившись вдруг в странного богатого хорошо одетого штатского, который даже не помогает мне оплатить счет за ужин в филипинском ресторане, куда и Билли подъехала, да и сам ресторан особенно зловещ из-за огромной пьяной неряшливой сумасшедшей молодой филлипинки с толстыми губами, которая сидит в конце зала, непотребно заглатывая свою пищу и нагло глядя на нас, словно желая сказать: "Пошли вы на…, ем, как хочу", расплескивая повсюду подливку – Я не могу понять, что происходит – Ведь это генерал предложил мне поужинать, а я должен платить за всех, за него, Ши, Билли, Эллиота, себя, остальных, странное апокалиптическое безумие дрожит в моих глазных яблоках, и запас денег истощается в этом Апокалипсисе, который они сами сотворили в тишине этого Сан-Франциско.
29
Малыш отказывается спать в своей кроватке, вместо этого ему приходится нетвердым еще шагом выйти и смотреть, как мы занимаемся любовью на кровати Билли, а Билли говорит: "И хорошо, пусть учится, а как он еще сможет научиться?" – Я смущен, но поскольку Билли здесь и она мать, вынужден успокоиться и продолжать – Еще один зловещий факт – В какой-то момент бедный ребенок, глядя на нас, начинает пускать длинные слюни, я кричу: "Билли, посмотри на него", но она вновь говорит: "В его распоряжении все, что он хочет, даже мы".
"Но с ребенком что-то не в порядке, почему он не спит?" – "Спать он не хочет, а хочет быть с нами" – "О-о-о", и я понимаю, что Билли рехнулась, а я как раз гораздо более в своем уме, чем мне казалось, и что-то здесь не так – Я чувствую, меня заносит: в том числе потому, что всю следующую неделю я сижу все в том же кресле возле аквариума с золотыми рыбками, опустошая, как автомат, одну за другой бутылки с портвейном, о чем-то тревожусь, Монсанто приходит навестить, МакЛиар, Фаган, все собираются вокруг меня, пробежав по лестнице, и мы проводим долгие пьяные дни за разговорами, но, кажется, я никогда не вылезу из этого кресла и никогда даже не залезу в восхитительную теплую ванну с книжками – А вечером приходит Билли, и мы вновь предаемся любви, как монстры, которые не знают, чем еще можно заняться, и к этому моменту мое сознание слишком темно, чтобы понимать, что происходит, хотя она и уверяет, что все в порядке, а Коди тем временем совсем исчез – На самом деле я звоню ему и спрашиваю: "Ты не собираешься вернуться и повидаться тут со мной?" – "Да да да, через пару дней, оставайся там", как если бы он хотел, чтоб я все понял, как если бы он подвергал меня этому тяжкому испытанию, чтобы посмотреть, что я скажу об этом, потому что сам он через это уже прошел.
Все просто с ума сошло.
Визиты Перри пугают меня, я начинаю подозревать, что он один из тех "Сильноруких", которые избивают стариков: я смотрю на него с осторожностью – Он все время мотается туда-сюда с разговорами: "Парень, ты оценил этих сладких конфеток? Какая разница, сколько женщине лет, девять или девятнадцать, их "лошадиные хвостики" раскачиваются, когда они гуляют" – "Ты хоть одну уже похитил?" – "У тебя вино кончилось, я сбегаю куплю еще, или может, хочешь курнуть чего-нибудь? Что с тобой?" – "Я не знаю, что происходит!" – "Может, просто пьешь слишком много. Коди сказал, что ты "горишь", не надо бы этого" – "Но что происходит?" – "Кто знает, старик, мы балдеем в любви и пытаемся день изо дня жить, уважая себя, в то время как "лохи" стараются унизить нас" – "Кто?" – "ЛОХИ унижают НАС… мы хотим оттягиваться, и жить, и двигаться в ночи, вроде как когда мы будем в Л.А., я собираюсь показать тебе совершенно сумасшедшую штуку, у меня там друзья" (в своем запое я уже запланировал путешествие с Билли и Эллиотом и Перри в Мехико, но мы собираемся сделать остановку в Л.А., чтобы встретиться с богатой знакомой Перри, которая должна дать ему денег, а не даст, он и так достанет, и как уже было сказано, мы с Билли собираемся пожениться) – Самая безумная неделя в моей жизни – Ночью Билли говорит: "Ты волновался, что я не могу быть тебе женой, но я точно смогу, Коди тоже этого хочет, я поговорю с твоей мамой так, что она меня полюбит и будет нуждаться во мне: Джек!", вдруг вскрикивает она полным муки мелодичным голосом (из-за того, что я сказал: "Ах Билли, найди-ка себе настоящего мужика и выходи замуж"), "Ты мой последний шанс выйти замуж за МУЖИКА!" – Да какой там "мужик", ты что, не понимаешь, что я сумасшедший?" – "Ты сумасшедший, но ты и мой последний шанс достигнуть взаимопонимания с "мужчиной"" – "А Коди?" – "Коди никогда не бросит Эвелин" – Очень странно – И даже хуже того, просто я этого не понимаю.
Я мечтаю спрятаться где-нибудь и плакать на руках у Эвелин, но в конце концов оказываюсь в объятиях Билли, и вновь она, второй вечер, продолжает излагать свои теории о духовном – "Ну а Перри? Что он такое И кто этот странный генерал? Кто вы все такие, шайка коммунистов?"
30
Я понимаю смысл того странного дня, когда в конце концов один Бен Фаган пришел навестить меня, принес вино, курил трубку и говорил: "Джек, тебе надо поспать, это кресло, ты говорил, что сидишь в нем целыми днями, ты заметил, что уже сидение продавлено?" – "Ежедневно, ожидая возвращения Билли и разговаривая целыми днями с Перри и всеми остальными… Господи, давай выйдем и посидим в парке", добавляю я – В тумане дней проявился и МакЛиар, в тот забытый уже день, когда всего лишь из-за случайно оброненной им фразы о том, что я, может быть, мог бы помочь опубликовать его книгу в Париже, я вскакиваю и набираю по междугороднему номер в Париже и звоню Клоду Галлимарду, но натыкаюсь, кажется, всего лишь на его дворецкого в каком-то парижском пригороде и слышу безумное хихиканье на другом конце провода – "Это дом, c' est le chez eux de Monsieur Gallimard?" – Хихиканье – "Ou est monsieur Gallimard?" – Хихиканье – Весьма странный телефонный разговор – МакЛиар ждет в надежде опубликовать свою "Темно-коричневую" – Так что в припадке бешенства я звоню в Лондон, чтобы переговорить со своим старым приятелем Лайонеллом без всякого, правда, на то повода и в конце концов застаю его дома, и он спрашивает на том конце провода: "Ты из Сан-Франциско звонишь? А что такое?" – На что я могу ответить только хихиканьем, вроде того дворецкого (и чтобы безумие стало еще более очевидным: почему междугородний звонок в Париж к издателю заканчивается вдруг хихиканьем и междугородним звонком к старинному приятелю в Лондон и сворачиванием другу крыши?) – Так что Фаган теперь понимает, что я тону в пучине безумия и нуждаюсь в хорошем сне – "Сейчас бутылочку откупорим!", кричу я – Но в конечном итоге он сидит в парке на траве, покуривая трубку, с полудня до шести вечера, а я, изнуренный пьянством, сплю на траве, бутылку так и не открыл, только изредка просыпаюсь и пытаюсь понять, где я, и ей-богу я в Раю вместе с Беном Фаганом, который присматривает тут за людьми и мной.
И проснувшись в шесть вечера в надвигающихся сумерках, я говорю Бену: ""О Бен, прости, я весь наш день пустил коту под хвост, заснув вот так", а он отвечает: "Тебе надо было поспать, я же говорил" – "И ты хочешь сказать, что весь день вот так просидел?" – "Наблюдая неожиданные вещи", говорит он, "например, там в кустах словно бы вакхическая песня зазвучала", и я гляжу туда и слышу, как дети кричат и вопят в укромных кустах парка – "Что они делают?" – "Не знаю: и еще многие странные люди тут проходили" – "Как долго я спал?" – "Вечность" – "Прости" – "К чему извиняться, я ведь все равно тебя люблю" – "Я храпел?" – "Ты храпел весь день, а я сидел тут весь день" – "Какой прекрасный день!" – "Да, день был прекрасный" – "Как странно!" – "Да, странно, хотя не так уж странно, просто ты устал" – "Что ты думаешь о Билли?" – Он посмеивается, не выпуская из зубов трубку: "Что ты хочешь от меня услышать? Что тебя лягушка за ногу укусила?" – "Почему у тебя во лбу алмаз?" – "Нет у меня никакого во лбу алмаза, черт возьми, и перестань порождать произвольные концепции!", рычит он – "Но что я делаю?" – "Перестанешь ты рефлексировать относительно себя или нет, просто плыви вместе с миром" – "А мир плыл по парку?" – "Весь день, на это стоило поглядеть, я выкурил целую пачку "Эджвуда", очень странный был день" – "И тебе грустно, что я не поговорил с тобой?" – "Вовсе нет, я даже рад: нам бы лучше возвращаться", добавляет он, "Билли уже скоро вернется с работы" – "О Бен, о Подсолнух" – "О дерьмо", говорит он – "Странно" – "Кто спорит" – "Не понимаю" – "Да не беспокойся ты" – "Гм, священное место, грустное место, жизнь это грустное место" – "Все кто могут чувствовать, понимают это", говорит он сурово – На самом деле Бенджамин мой настоящий "Учитель" в области дзена, в гораздо большей степени чем все наши Джорджи и Артуры – "Бен, мне кажется, я схожу с ума" – "Ты уже говорил мне это в 1955" – "Да, но мои мозги все больше размягчаются от пьянства и пьянства и пьянства" – "Что тебе нужно, так это чашка чаю, сказал бы я, если бы не знал, что ты слишком сумасшедший, чтобы понять, насколько ты сумасшедший" – "Но почему? Что происходит?" – "Ты проехал три тысячи миль, чтобы это выяснить?" – "Три тысячи миль откуда в конце концов? От прежнего пьяного меня же" – "Верно, все возможно, даже Ницше это знал" – "А со стариной Ницше все было в порядке?" – "Кроме того только, что он тоже рехнулся" – "По-твоему, я рехнулся?" – "Хо хо хо" (от души смеется) – "Что это значит, ты надо мной смеешься?!" – "Никто над тобой не смеется, не волнуйся" – "Чем теперь займемся?" – "Давай сходим в тот музей" – Напротив через парк стоит какой-то музей, так что я, шатаясь, встаю и иду со стариной Беном по печальной траве, в какой-то момент опускаю руку ему на плечо и опираюсь на него – "Ты вампир?", спрашиваю – "Разумеется, почему нет?" – "Я люблю вампиров, которые усыпляют меня?" – "Дулуоз, тебе в каком-то смысле пьянство даже на пользу, поскольку ты жутко язвителен по отношению к себе, когда трезвый" – "Говоришь, как Джульен" – "С Джульеном не знаком, но я понимаю, что Билли на него похожа, ты все повторял это, пока не уснул" – "Что было, пока я спал?" – "О, люди ходили мимо, туда и обратно, и солнце заходило и зашло наконец, и теперь его почти не видно, как ты можешь убедиться, чего же ты хочешь, только скажи и получишь это" – "Я хочу сладостного спасения" – "Почему ты думаешь, что оно "сладостное", может оно кислое" – "Это во рту у меня кисло" – "Может, рот у тебя слишком большой, или слишком маленький, спасение это для маленьких котят, но только ненадолго" – "Ты видел сегодня хоть одного?" – "Конечно, сотни приходили навестить тебя, пока ты спал" – "Правда?" – "Конечно, разве ты не знаешь, что ты спасен?" – "Продолжай!" – "Один из них был просто огромен и рычал, как лев, а мордочка была мокрая, и он поцеловал тебя, и ты сказал: "Ах"" – "Что это за музей?" – "Пойдем и узнаем" – Вот таков Бен, он тоже не знает в чем дело, но по крайней мере, кажется, стремится узнать – А музей закрыт – Мы стоим там на ступенях, уставившись на запертую дверь – "Эй", говорю я, "Зaмок-то закрыт".