Виктор Андреевич холодно уставился на него, пробормотал что-то под нос и уж совсем несусветно вздохнул. В комнате тотчас потеплело.
- Я вас не понимаю, право же, вы, дорогой мой человек, не человек вовсе, а какая-то нелепая дисфункция, пародия на совершенство. Я бы вас с дерьмом смешал, с собачьим.
- Котами…котами, - всхлипывал инспектор. За спиною у него потрескивали дрова в камине.
- Ну, засиделся я. Пожалуй….пожалуй…а вы подумайте, коль решитесь, звоните. Номер мой вы знаете. Предлагаю пять-не более, один на вскидку, для порядка. Второй, конечно же выше, но не с вашим же ротозейством.
- Я исправлюсь. - буркнул инспектор. Теперь он решил обидеться.
Виктор Андреевич потрепал старика по плечу и осторожно попятился к выходу. Инспектор как-то неловко закудахтал, и повеселев, принялся кружить по комнате.
- Я не смел и надеяться! - пел он, - по стариковски фальшивя.
- А я вам ничего и не обещал… - тихо сказал Виктор Андреевич и шмыгнул ужом за дверь.
Выйдя на улицу, он расправил плечи и направился в сторону Ляшинской. Предстоял тяжелый разговор с Илоной.
Охота на москаля
Отрывок из комедии в трех действиях
Действующие лица
Ахмед Благородный старик с ясным взором, схимник, монархист
Гульнара Внучка Ахмеда, девушка невиданной красоты
Зураб Пастух из далекой горной деревни. Поэт, чревовещатель
Гассан Местный участковый. Втайне симпатизирует фонду ТАСИС
Матис Художник из Испании. Жгучий брюнет, софист и забияка
Кузька Домашний москаль, личная собственность Ахмеда
А также
Летучие мыши, волки и горные москали.
Действие первое
Декорации изображают заросшие мхом развалины Кремля на фоне безоблачного голубого неба. Руины огорожены рядом колючей проволоки. Мощные металлические ворота наглухо закрыты. Над воротами четкая надпись "РАБОТА ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА СВОБОДНЫМ".
Старый Ахмед стоит посреди сцены спиною к зрителю непосредственно перед входом в резервацию. Его гордый стан крест-накрест охватывают пулеметные ленты. Старик обут в крепчайшие сафьяновые сапоги. В правой руке, мыслитель держит Автомат Калашникова усовершенствованной модификации, в левой ромашку.
Ахмед (поворачиваясь в профиль к зрителю): Жестокий мир, жестокие сердца! (с пафосом) Уж восемьдесят лет хожу я по земле, топчу ее ногами, вот этими самыми к слову, ногами, и что? Изменилось ли что-то за это время? Рождаются новые герои, гибнут старые идеалы. Но мир….о бессердечный мир! Остался прежним. Лишь слезы на глазах умершего ребенка…. (задумчиво) Все, пора. Нужно успеть до темноты. (оглядывается по сторонам и перекинув АКМ через плечо, достает из-за пазухи набор кусачек. Неспешно направляется к проволочному заграждению. Работает тихо, профессионально. Через некоторое время, старик оказывается внутри резервации. Оглянувшись еще раз кошачьим шагом удаляется вглубь сцены.
Внезапно раздается резкий вой сирены. На сцену выбегает Гассан. Он небрит, насторожен. На груди его блестит значок МИЛИЦИЯ ИЧКЕРИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.
Гассан подслеповато щурится.
Гассан: Ахмед, ты?
Старик молчит
Гассан: Ахмед Нурмамбекович, я же знаю, что это ты! Вылезай оттуда, старый плут. Сколько можно тебе повторять-сезон охоты открывается только через месяц. Дай хоть размножиться поголовью!
Ахмед: (с неохотой выходит из тени) Гасан Маликович, дорогой, я же хочу как лучше! Эти гады плодятся как кролики! Вчера, Зураб видел как двое самцов пытались перегрызть проволоку! А что будет, если эта нечисть выберется из резервации? На кого нам надеяться, на вас, защитников правопорядка?
Гассан: (с укором) Старик, ты не прав. Поголовье совершенно безобидно! А штраф за браконьерство никто еще не отменял!
Ахмед: Полноте, Гассан! Я же знаю, что и ты не прочь поохотиться на москаля! Сейчас самое время-москаль жирный, упитанный, дело то идет к зиме! Какой отменный гуляш может получиться!
Гассан на секунду прикрывает глаза, мечтательно жмурится.
Гассан: (принимая официальный вид) Нет, нет и еще раз нет! Не раньше, чем через месяц! Из-за таких горе-провокаторов как ты, мне начальство голову оторвет!
Ахмед: Ах, какой гуляш! (с трудом протискивается в отверстие в проволочном заграждении. Подходит к Гассану, протягивает мозолистую длань. Гассан с чувством пожимает руку старику. Друзья крепко обнимаются. Гассан плачет)
Гассан: (утирая слезы) Погоди, старина, придет Ноябрь и мы побегаем с тобою за москалем как в старые добрые времена! Помнишь, большую охоту на Садовом кольце? Когда Зураб на спор подстрелил 12 самцов! А 106-килограммового Усача помнишь? С ним пришлось повозиться…
Ахмед: Да-а…ведь мог бы и уйти, стервец. Хитрый… а злости сколько!
Гассан: Как дела-то, старина? Как Гульнара?
Ахмед: Ты же знаешь ее, Гассан. Малышка все больше времени проводит в центральной библиотеке им. Басаева. Хочет стать ветеринаром. Да и… Ах, черт! Гляди, Гассан, гляди!
Из зарослей дикой ежевики по ту сторону колючей проволоки неспешным шагом выходит великолепный москаль. Он молод, тело его бугрится мускулами. Огромные ляжки упруго ступают по зеленой подстилке из мха. В верхней левой конечности москаль сжимает Белый гриб. Москаль останавливается посреди полянки, раздувает широкие ноздри, и глядит на друзей исподлобья. Маленькие звериные глазки его налиты кровью, морду искажает злобная гримаса
Москаль: АУУУУЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫРРРРУУУУУААААЫЫЫЫЫЫЫ!!!!!!!!!! (ТОПАЕТ ЛАПОЙ ОЗЕМЬ)
Ахмед было хватается за автомат, но бдительный Гассан одергивает друга. Подойдя вплотную к проволочному заграждению, он некоторое время глядит на москаля, затем громко хлопает в ладоши. Животное настороженно пятится, отступает в кусты и внезапно, огласив округу громким воем, галопом уносится вглубь сцены.)
Гассан: Они совсем ручные… Рука не поднимается даже… А образчик хороший попался! Дай бог через месяц свидимся
Ахмед недовольно хмурится.
Гассан: Дыру в заборе придется заделать, старый негодяй! (сердечно улыбается)
Затемнение.
Письмо другу
Это ли не рефлексия души славянской!
Здравствуйте, милый мой, вельмилюбивый Карп Фелистратович!
Пишет Вам из деревни, закадычный друг Ваш, Мишаня. С нежностию, обращаюсь к Вам, любезный Карп и смею надеятся на скорый ответ. Тем паче, весна в этом году выдалась на славу, дача наша, что в Подгорках вся в цвету… Давеча распустилась бабушкина сирень и запах ее, столь непокорный, дикий, витает в воздухе, навевая светлую грусть по дням нашей молодости.
Пользуясь оказией, передаю Вам привет от Зорги Павловны, супруги моей, третьего дня почившей в бозе. Не дождалась она приезда Вашего, Карп Фелистратович, только все пищала на одре: Карп, Карп! Не сдюжило сердечко, не вынесло разлуки с Вами, вот и преставилась раба божья Зорга, откинулась так сказать, бросила кони
А, в пизду…
Внучек наш, Семен, не так давно пойман был мною в умывальне, рядом с тазиком, наполненным водичкою живою из Третистретенского монастыря, что под присмотром монашки Зои. Верите, уж на что смышленый мальчик, ручонками своими душил в тазу огромного карпа и приговаривал: "Вот тебе, Карп! Получай, Карп!" И как вам это нравится, Карп Фелистратович?
Приезжайте скорее, любезный друг мой, погостить в Подгорках. Вот уж неделю как Устинья, сучка из Геройска, что проживает в сарайчике дровяном, неподалеку от заброшеной свинофабрики, толчет воду в ступе, все переживает, готовится так сказать к Вашему приезду. И неизвестно, чем все закончиться может, милый мой Карп, ежели не угодно будет Вам посетить скромное мое хозяйство.
Вчера, ночью глубокой, проснулся я от щемящего чувства одиночества, что поселилось в сердце моем после Вашего отъезда. Лежал, блядь как мудак, в постели и рыдал, вспоминал значить, слова Ваши, Карпушек: Не еби козу, Мишаня, не говни и не торрогро…гро….гро…
Вот и пробирает меня дрожь неземная от этого чудного, несуразного вашего ГРО, ибо страшно даже подумать, к чему бы мы все Пришли, не надоумь Вы меня поедать по понедельникам коровьи лепешки, в знак великого искупления.
Жутко мне, Карп Фелистратович. Чую ведь нутром, ебана в рот, что грядут большие перемены в укладе жизни нашей. За горой лес полыхает, а к нам щепки летят. В небе знамение было-мальчик голый, разверстый, чуждой нам национальности, через горы идет, за собою невод тянет. И все, к чему прикоснется в говно превращает.
Только чу, не буду боле…
А сирень благоухает, что и не передать не передать не передать, да, всё хотел спросить у Вас, да не решался - пидар ли Вы, как стрелочник Аннушкин доказывает или обычный говноед, коих хуева прорва на земле русской? Рад бы Вам денег выслать, но в пизду - не решаюсь оскорбить Вас предложением таким паскудным. Да и потом, говорят, что у Вас и своих денег немеряно, просто жадный Вы поц неимоверно, но я не верю в эти слухи ни хуя…
Приезжайте, Карп! Карп! КАААААААААРРРРРРРРРП!
Примечание автора
*далее неразборчиво….бумага покрыта коричневыми пятнами омерзительной консистенции. Просматриваются обрывки фраз… Оррро….Гад…. дочь….и внучь*…
Растление
Ранним утром, насвистывая что-то несуразное, отец важно прошествовал мимо Вовки на кухню. Не прекращая свистеть, налил себе стакан чудного бабушкиного морса и залпом осушил его. Повернулся к сыну, блестящим глазом подмигнул и направился в ванную.
Вовка остался на кухне. Поведение отца, обычно столь угрюмого по утрам, показалось ему странным. Мальчик механически ковырял ложкой в полуостывшей каше, то и дело оглядываясь.
"Папа сегодня глупый!"-вихрем пронеслось в голове. Это простое заключение отчего-то успокоило мальчика, вернуло миру обыденную данность.
Аппетит Вовкин все же улетучился без остатка. Поковыряв для виду кашу, он потянулся к коробке с конфетами, схватил одну, ту, что в ярко-зеленой фольге, развернул ее жадно и целиком засунул в рот, зажмурившись даже от сладости. Некоторое время, Вовка сосредоточенно жевал, забыв обо всем на свете, затем, проглотив восхитительную шоколадную мякоть, несколько раз провел языком по деснам, собирая остатки конфеты.
- Очень вкусно! - сообщил он утреннему мареву за окном. Окошко подмигнуло в ответ, заискрилось, заиграло робким пока еще весенним солнышком.
"Не пойду сегодня в садик! Заболею и не пойду!"-мысль, целиком запретная, все же показалась мальчику заманчивой и прикрыв глаза, он задумался о способах реализации столь чудесной мечты.
- Ногго! - громко произнес кто-то за его спиной.
Вовка резко обернулся на табурете, но не обнаружил позади себя ровным счетом ничего. Дверь в кухню была прикрыта, видимо отец закрыл ее за собою по пути в ванную комнату. И все же… Ведь он явственно слышал…
С растущим беспокойством Вовка уставился на окошко между кухней и ванной. Две его створки, обычно плотно закрытые, сейчас были полусомкнуты. Между ними, … было нечто ЧУДОВИЩНОЕ!
Всхрапнув, Вовка отшатнулся от ужасающего образа, что сверлил его холодными рыбьими глазами, вытягивая свое резиновое "Я" сквозь окно, слюняво разъедая деревянные створки. От резкого толчка, табурет, на котором сидел ребенок упал на пол, низвергая тело мальчика в зелено-бурую жижу. "Мушиные Кладки!"-пронеслось в голове ребенка, когда, увязая в омерзительной субстанции, он попытался ползти. Изо всех сил напрягая тоненькие ручки, он подтягивал монструозный гипертрофированный таз заросший диким мясом.
- Папа! Любимый Папа! - визжало существо, бугрясь коростой. - Мамочка умерла, папа! Я знаю, мамочка умерла!
- Конько! - весело сообщил отец, появляясь на пороге кухни и сверху вниз глядя на желеобразную субстанцию, поглотившую его сына. Внезапно, глаза его, безмятежно голубые, подернулись пеленой подозрения и присев на корточки он провел разом взмокшей рукой по полу, собирая вязкую гниль. Покатал ее между пальцами, возмущенно хмыкая, поднес к носу, несколько раз втянул в себя воздух, затем встал, походу вытирая руку о стену и разом повеселев, бормотнул:
- Конько! - и немного погодя, будто бы поясняя себе же нечто важное:
- Гнедко!
И был таков.
Супный день
Когда Андрей вернулся домой из школы, отец был невменяем. Набычившись, он стоял возле холодильника и яростно сверлил взглядом пол. В руке его был зажат кусок ветчины.
- Володя, - укоризненно протянул отец, - Ты снова прогулял уроки.
Андрей нервно кашлянул. Более всего его испугало то, что хитроумный старик сумел выбраться из запертой кладовки. Обычно, отца приковывали к стальной решетке и стегали кнутами до полного изнеможения. Дверь в кладовку всегда оставалась закрытой-ни при каких обстоятельствах, отцу не позволяли выходить на прогулки по квартире без строгого ошейника.
Но не в этот раз. Видимо произошло непоправимое - отец умудрился вырваться из плена и вкусил ветчины. Теперь, всеми правдами и неправдами, старика нужно было уговорить вернуться в кладовку, до прихода мамы.
- Я не слышу ответа, Володенька. Отчего ты не в школе?
Андрей лихорадочно соображал. Вид лоснящейся ветчины в отцовской руке внушал ему самые страшные подозрения.
- Папочка, - прошептал он… - Не…
- А тебе не кажется… - визгливо прервал его отец, - Не кажется, что разговор с отцом должен быть выдержан в куда более уважительных тонах? Ты не находишь, что отец заслуживает большего внимания?
Он принялся нервно мерить шагами кухню.
- Твой отец, работает с утра до ночи, в поте лица, заметь, в то время как ты, ты-ы… - он удивленно воззрился на ветчину в руке, сладостно заурчал и впился в мясо зубами.
Воспользовавшись моментом, Андрей метнулся, было в комнату, но отец с животным проворством преградил ему путь. Лихорадочно жуя, он мычал что-то совсем уж несуразное, давясь лакомством.
"Черт! Вот попал то! Старик того и гляди бросится!"-пронеслось в голове мальчика. Отступив к стене, он миролюбиво улыбнулся и начал совершать руками успокаивающие, круговые движенья.
Отец как завороженный смотрел на сыновни руки. Изо рта его выпала непрожеванная ветчина, глаза помутнели. Не переставая делать пассы, Андрей тихонько запел:
Ай-люли, ай-люли!
Жили у мамули!
Ай-люли-ай люли!
Ванька-торопуля!
Отец заулыбался, захихикал, и даже принялся топать ногами в такт.
- Ай-люли! Ай-люли! - поскрипывал он. Внезапно, тень легла на довольную отцовскую морду, он пригнулся, сжал кулаки и быстро-быстро засипел:
- Оглоед, так и жизнь пройдет, поначалу любовь да любовь, потом куда ни кинь-корытники да спиногрызы, пеленки грязные выноси-не выноси, машина стиральная в хлам, линолеум закручивается, рубашки новые, новые, опять новые, друзья-животы, пиво, простатит, запах….
- Запах! - его голос поднялся до фальцета, - Да ты хоть знаешь, чертов хряк, как от тебя пахло, когда ты родился? Как от обмылка, бля, в общественной душевой! Я еще тогда подумал - на черта нам сдался этот обмылок, гаденыш этот? Надо было удавить тебя как сестру твою, к псам! Все разрушил, все до чего дотянуться смог! Школу мне будешь прогуливать??? - рыкнув отец бросился на Андрея.
- Папа! Папа! Прекрати! - скорчившись под ударами отца, Андрей воспринимал свой же голос издалека, сквозь пелену боли. Будто комар пищал у него в голове.
- Папу вспомнил?! - ревел старик, - Да чтоб ты сдох!
Семенова пришла домой за полночь. Не снимая тяжелых резиновых сапог, прошла по гулкому коридору, заглянула в залитую лунным светом кухню и…. остановилась, пораженная ужасом.
Дверь в кладовку была распахнута настежь. Внутри было пусто.
- Вот и ты… - ласковый голос доносился окуда-то снизу.
Семенова обомлела. На подстилке у обеденного стола уютно примостился муж. Казалось, он весь лоснится от удовольствия.
- Юр…ра, - только и выдохнула Семенова.
- Ты только погляди! - звонко, по мальчишески засмеялся муж, - Только погляди! Теперь мы свободны! Больше не нужно прятаться! Как в былые времена, как в молодости! Не нужно бояться, любовь моя!
Он резво вскочил на четвереньки и забегал вокруг стола, то и дело, игриво кусая себя за зад.
- Никаких правил! Никаких ограничений! Никакой угробленной жизни! Все! Завтра же начнем все сначала! Я побреюсь, ты побреешься, черт возьми, да мы вместе побреемся и побежим, сначала вокруг дома, а потом дальше, и кто знает, - где мы в конце-концов окажемся, милая ты моя!
От этих слов Семеновой стало душно. "Господи, только не ветчина!"-подумалось ей и тотчас же она поняла, что это именно ветчина, а может и что похуже. Избегая смотреть на мужа, она подняла взгляд на стол и вперилась в стоящий по центру смолистый чан со сдвинутою крышкой. Из под крышки шел пар.
- Юрий, - ровным голосом произнесла она, - что ЭТО?
Муж разом перестал бегать по кругу, поднялся на ноги и с деланным изумлением уставился на чан.
- Ах, это… - смущенно произнес он, - это…. М-да, положительно несерьезный вопрос. Что ЭТО? В самом деле…это….некоторым образом…чан.
Семеновой показалось, что мир вокруг нее сужается до размеров пресловутого чана.
- Юра…. Где наш сын?
Где наш сын????
- Я приготовил суп, - улыбнулся муж. - Браво-супец из книги походных рецептов! Восемь ложек соли, луковица….укропчик…
Семенова осела прямо на пол. Перед глазами ее стоял чан, пышущий густым паром. И чан этот, до недавнего времени безраздельно, ментальной пуповиной связанный с нею, теперь означал не более, чем представлял из себя на самом деле.
Браво-супец из книги походных рецептов.
Мысль, проникнувшая в ее сознание за секунду до наступления тьмы, отразилась на сетчатке глаз мгновенной вспышкой, сургучной печатью выдавила последние двенадцать лет жизни, возвращая ее к счастливом моменту ЗАЧАТИЯ.
Она увидела, насколько голодна была все эти годы…
Шершень
Денис Дидушок
Андрей Овчаренко
Помню как сейчас-и то раннее утро и ту беседу, что привела к столь ужасным последствиям. Сегодня, когда жизнь моя висит на волоске, я считаю своим прямым долгом поведать тебе, любезный читатель все как на духу. И не суди меня строго-ведь жизнь есть лишь отражение извечного круговорота дел наших, улыбок наших, любовей наших и смертей наших…
Случилось это так…
- Была моя дочь блядью-блядью и осталась!.. - сокрушался повар второй гильдьи Семихвалов, - Это ж надо, что учудила, бесово отродье! Вылила себе на голову пуд говна, в Великдень и в таком виде заявилась в церковь, к обедне! Я, грит, монашка Зоя!
И что это за монашка такая-Зоя?..Неведомо.