* * *
P.S. Про вопрос "Вы нашли, что искали?" ты попал в точку. Знаешь, у меня есть тайный страх: вдруг, когда мне будет лет семьдесят и меня хватит удар, я только и смогу выдавить: "Вы нашли, что искали?" Пристрели меня, если это случится.
"Шелковый пруд"
Стив сидел в гостиной и ждал, когда позвонят в дверь. Глория поднялась наверх, чтобы перекрасить губы. Стив смотрел на свои пять книг в кожаных переплетах, которые заслужили массу положительных отзывов, но совершенно не продавались. Третья полка сверху в книжном шкафу орехового дерева, который подарили им на свадьбу родители Глории. Должность декана английского факультета в крупном учебном заведении его не утешала: никакой тебе славы, да и на работу нужно ходить каждый день. Стиву казалось странным, что можно одновременно добиться такого успеха и не добиться ровным счетом ничего.
Он поглядел на крышку пианино, где среди отмершей кожи и разлагающихся микроорганизмов блестела полоса лакировки.
Когда же придут гости?
Стив усиленно напрягал ту часть мозга, с помощью которой пытался взорвать самолеты, но звонок все не раздавался.
Тогда он подумал, как трудно работать деканом в большом, престижном университете. Приходится быть цербером на страже английского языка, охранять его от неудержимого натиска перемен. Родной язык казался Стиву очень благородным. Он никогда и ни за что на свете не должен был меняться. Будь на то воля Стива, английский застыл бы во временах Генри Джеймса. В 1898-м? Ну, где-то так. Стив весьма дерзко считал Генри Джеймса своим любимым писателем: его проза была присуща тому отрезку истории, после которого английскому языку нужно было запретить малейшие перемены. По этому поводу остальные преподаватели наверняка втайне подшучивали над деканом. Вероятно, Стиву было лучше выбрать Эдгара По: он умер в 1849-м, а Джеймс, погибший в начале двадцатого века, уже успел немного осовремениться.
Стив очень жалел По из-за одного разговора, подслушанного в огромном офисном супермаркете – воплощении ужаса и дурного вкуса, – где он покупал шариковые ручки. Совершенно незамеченный глухими, слепыми и немыми грубиянами-продавцами, он прошел уже с десяток рядов, наткнулся на сотню кричащих вывесок и рекламных стендов, после чего, наконец, выбрел на нужный отдел. Естественно, бумажки, на которых люди обычно проверяют новые ручки, были усыпаны отборной бранью и сатанистскими пентаграммами.
Вдруг он услышал голоса двух женщин, раскладывающих товар за соседним стендом.
– "Таинственные рассказы" понравятся разве что человеку, безнадежно застрявшему в девятнадцатом веке. Тогда простор для метафор был маленький. Все высокие писательские технологии сводились к лестницам. Ну, еще к окнам. Окна в 1849-м были такой же инновацией, как сегодня нанотехнологии.
– Бедный По.
– Ага. Подарить бы ему "Сони плейстейшн" и антиникотиновый пластырь.
А в дверь, между тем, все не звонили.
Стив напился и решил больше не трястись за английский. Чем раньше его уничтожат интернетчики, математики и продюсеры, тем лучше.
Английский язык ничего мне не дал, кроме пяти никому не нужных книг и жены, которую тянет к литературе так же, как всяких глубоководных тварей – к лампочке, болтающейся под носом у рыбы-удильщика.
Стив глотнул еще скотча, и в голове наконец перестало жужжать. Свербела только мысль, что его писанина ничем не примечательна. Такое запросто сочинили бы студенты любого творческого семинара. Да что там! Эти слова могла выдать даже компьютерная программа. Похвалы критиков ничего не стоят. Стив хотел, чтобы его книги раскупали живые люди. Бедная Глория – она отказывалась верить в плохие продажи. Ее сердило, что никто не засыпает их приглашениями в другие города. А ведь им так хотелось выбраться из этой ужасной, пусть и престижной, университетской глуши.
Бедная Глория. Неудачи мужа приковали ее к этой дыре, словно гиря с цепочкой на ноге узника.
Постойте… разве можно приковать кого-то к дыре? А, подумаешь…
Стив опять начал сверлить взглядом дверь.
Сверху раздался голос Глории:
– У нас что, звонок сломался?
Роджер
Я встретился с матерью Бетани, Ди-Ди, совершенно случайно. Это произошло в том году – всего несколько месяцев назад меня бросила Джоан, и всего десять минут назад я осознал, что она не вернется. Я торчал в отделе 5-Север и разбирал текстовые маркеры, когда подошла Ди-Ди и спросила, куда можно выбросить использованный картридж от принтера. Она даже не взглянула на меня – довольно обидная и более чем общепринятая манера разговора с продавцами. Я сразу узнал Ди-Ди Твейн из школы, поэтому не стал притворяться глухим (как обычно поступаю в таких случаях), а любезно предложил показать ей урну – за это пусть она погладит мои ягодицы. Видели бы вы ее взгляд! Потом Ди-Ди меня узнала и шлепнула сумочкой, и все это вышло так мило, словно мы вместе прогуливали уроки. Я воспользовался случаем и пригласил ее на ужин.
Свидание началось прекрасно – мы заказали выпивку и стали поочередно клясть работу. К середине вечера Ди-Ди напилась так, что прикурила сигарету не с того конца. Хотя надо отдать ей должное: когда официант сообщил, что у них не курят, ругаться она не стала.
Понятное дело, мы поговорили о переменах в наших жизнях и в мире. Особенно подробно мы обсудили уродливые дома, которые понастроили в городе, еще когда мы были детьми. В молодости я думал, что рано или поздно их уничтожат и заменят чем-нибудь поприличнее.
– Только представь: эти мерзкие, некрасивые домишки будут стоять здесь и после нашей смерти.
– Ты вгоняешь меня в тоску, Роджер.
– Эти халупы лишь доказывают, как ограниченны наши взгляды, как низки цели.
– Я закажу еще выпить.
Ди-Ди сменила тему и рассказала, что товарищество жильцов подает на нее в суд за содержание кошки. Я спросил почему. Ди-Ди ответила, что дело не в самой кошке, а в счете на шестьсот долларов, пришедшем от водопроводчиков, которые полдня выскребали из труб комки туалетного наполнителя. Она призналась, что это уже не первый раз.
Не забывайте: два года назад мое свободное падение только началось. Теперь я к нему привык, но тогда оно было мне в новинку. Вот хронология событий:
Торп, Роджер
• У его жены находят рак – 2003
• Она полностью излечивается – 2004
• Чтобы отвлечься, он устраивается работником сцены в местный театр-ресторан, где ставят пьесу Бернарда Слейда "Через год в тот же день" – 2004
• Теряет канцелярскую работу в страховой фирме – 2004
• Допускает глупую ошибку, за которую будет расплачиваться всю жизнь – 2004
• Его бросает разъяренная жена – 2004
• Узнает горькую правду жизни: все законное стоит очень дорого – 2004
• Старые друзья делают вид, что не замечают его – 2004
• Снимает комнату в подвале у заносчивых яппи – 2004
• У него появляется себорея – 2004
• Начинает работать в "Скрепках" – 2005
• Неловкие телефонные разговоры с Джоан – 2004, 2005, 2006
• В Хэллоуин ему не на что купить угощение, поэтому весь вечер он сидит дома без света, чтобы к нему не стучали дети – 2004, 2005, 2006
• Маленькие радости жизни: научился пользоваться функцией ксерокса "Разобрать по копиям" – 2005
Сам я был поражен, с какой скоростью моя жизнь катилась под откос, но Ди-Ди нисколько меня не пожалела.
– Вы, мужики, забываете, что женщинам тоже надо как-то мириться с потерями. И эта необходимость встает перед нами куда раньше. Женщины гораздо быстрее осознают свою никчемность, поэтому не жди, что я стану лить слезы в твое пиво, Роджер. У тебя все только начинается, – сказала она.
Я хотел погладить ее руку. Ди-Ди ее отдернула.
– Мне надо домой.
– Погоди…
– Роджер, я такая… старая!
– Сегодняшний вечер должен был вернуть тебе молодость. Хотя бы ненадолго.
Она положила двадцатку под стакан с водой.
– Все, что связано с прошлым, только напоминает мне о старости.
В окно я видел, как Ди-Ди села в машину и уехала. Потом я вдрызг напился.
"Шелковый пруд"
Глория сидела в своем будуаре, похожем на преувеличенно розовый бред голливудского режиссера 30-х годов. Ни одной твердой поверхности не было в этой комнате – всюду ковры, бархат и страусиные перья. Удушливо пахло фиалками и туберозой, словно под диваном или за шторами прятались груды гниющих цветов.
Глория никак не могла подобрать помаду. Тишина сводила ее с ума. Когда, черт возьми, позвонят в дверь?
Она прикоснулась к левому боку. Селезенка была распухшая и чувствительная. К счастью, в колледже Вассара им читали краткий курс анатомии, и Глория знала: селезенка не так уж необходима для жизни. Она выполняет защитную функцию – разрушает отжившие эритроциты и вообще чистит кровь от всякой дряни, но не имеет выводного протока.
Распухшая селезенка – что бы это значило?
Глория осмотрела свою артиллерию помад. Раньше мама то и дело выбрасывала всю ее косметику, и это страшно ее злило. Выйдя замуж, Глория вообще перестала что-либо выкидывать. Как-то раз Стив пошутил, что ее туалетный столик напоминает гримерную мюзикла "Кошки". В наказание Глория несколько месяцев не подпускала его к себе.
"Увядающая роза". Отлично.
Она поискала салфетки, чтобы вытереть старую помаду, но те закончились. В ящике комода с прошлой весны валялось несколько использованных. Сгодятся – за это время все микробы уже наверняка вымерли. Глория вытерла губы, глотнула джина и подумала о сегодняшних гостях, молодом ученом с женой. Этот юнец умудрился написать книгу, которая вышла огромным тиражом и получила множество чудесных отзывов. Привлекательный, умный; жена – красавица и богачка. Стив зверел при одной мысли о нем. Глория предвкушала дивный вечер.
Она посмотрела на пустую коробку "Клинекс". А как "Клинекс" будет во множественном числе? "Клинексы"?
Звонок все молчал.
Тишина не давала Глории покоя из-за одной радиопередачи. Оказывается, первое, что слышит новорожденный – это тишина. Все девять месяцев он прожил среди звуков: где-то рядом билось сердце матери, открывались клапаны, туда-сюда переливались жидкости. А тут – раз! – и ничего. Новый мир, лишенный всего привычного. Кто это придумал?!
Младенцы…
Дети…
Сейчас некогда об этом думать.
Глория посмотрела на себя в зеркало и поджала губы, покрытые "Увядающей розой". Я бы легко могла быть Элизабет Тейлор, родившейся примерно в 1972-м и три недели назад забросившей строгую диету.
Позвонили в дверь.
Бетани
Ладно, Роджер, слушай.
Мою лучшую подругу звали Бекки Гарнет. Как-то раз она не пришла в школу, а через месяц умерла от жуткого рака желудка, который иногда случается у девочек. Умерла?! К тому времени я уже знала, что люди могут исчезнуть – выйти за сигаретами и не вернуться, – но умереть?! Бекки?
А потом в моей жизни было пять лет смерти. Погибли оба моих дедушки (авария; отказали почки), моя сводная сестра (раны, не совместимые с жизнью, нанес ей бывший парень, которого потом посадили на тридцать лет); бабушка (эмфизема); любимый учитель музыки мистер Ван Бурен (авария на 99-м шоссе); Курт Кобейн; обе мои кошки (Джинджер и Снежинка); два моих друга, Крис и Марк, которые обкурились ганджи вперемешку с "ангельской пылью" и утонули в отстойнике рядом с местным полем для мини-гольфа; мой сводный брат Девон (повесился); и, наконец, моя странная, веселая, чудаковатая тетя Полетт. У нее очень быстро развился рак груди, и те деньги, что мы заработали на мойке машин и отправили в онкологический центр, ее не спасли. Тетя ускользнула в небытие – никакой драмы, сплошная тишина.
После всей этой смерти, смерти, смерти, смерти мне начали сниться сны о покойниках – и гораздо чаще, чем о живых. Сперва я испугалась, что столько времени провожу в компании мертвецов, а потом решила, что это уже снобизм чистой воды. Почему мы должны отдавать предпочтение живым? Мертвых никто не воспринимает всерьез. Представь, что снилось людям среднего возраста в прошлом веке. Сдается, там не было ни одного живого человека, сплошь покойники. Мы забываем, что старость – это такое же изобретение, как электричество или противозачаточные таблетки. Жить долго – против природы. Господь или Кто-бы-там-ни-было не хотел, чтобы всюду ошивались бессмертные девяностолетние старики, а если и хотел, то не придумал разумной причины: нельзя жить просто ради того, чтобы жить.
Мое мнение? Люди скоро умрут. В моем мире они только и делают, что умирают – я статистический урод. Большинство молодых вообще никогда не сталкивались со смертью, а я – сколько угодно.
На прошлой неделе Кайл спросил, почему я поклоняюсь дьяволу или как там это называется. Сперва я хотела послать его куда подальше, а потом подумала: вдруг он чем-то обеспокоен? Оказалось, у него умерла бабушка, и теперь он не знает, как с этим мириться. Ты говорил, что в беде люди редко обретают веру – что ж, вот тому доказательство. Я спросила, что он думает о жизни после смерти. Похоже, Кайл решил, будто смерть – это такой курорт, где все уже сделано за тебя, остается лишь лечь и подчиниться режиму.
Я не согласна.
Большую часть времени я хочу умереть. Было бы приятно знать, что все жизненные уроки, которые тебе предстояло выучить, закончились, и можно спокойно отдохнуть. Мне кажется, наши души для этого и предназначены.
Расскажу тебе об одном случае. Как-то раз я гостила у Кэтти, что живет рядом с нами – после развода она отхватила у мужа дом и устроила во дворе небольшой прудик с рыбками. Эта Кэтти на первый взгляд дура дурой, но на самом деле она очень умная и сильная. Так вот, она сказала: "Пруд – экосистема и должен обойтись своими силами, если я вдруг улечу на недельку в отпуск". Для этого она посадила в него здоровенных улиток, которым полагалось чистить экосистему. Знаешь, я никогда так долго не наблюдала за улитками! Просто лежала на животе, глядя в воду – она была темная, но не слишком, будто кофе без кофеина, – и смотрела, как эти твари ползают по камням на закругленном бетонном дне пруда.
Потом мне пять ночей подряд снились улитки. Они ползали всюду. Только это было не противно, а естественно – ведь улитки и должны ползать.
К чему я это говорю. Если сложить все время, что я провела у телевизора, получится лет пять, не меньше. И хоть бы раз мне приснился сон про телевизор! А тут я пять минут глядела на улиток и потом неделю видела про них сны.
Наверное, наш мозг устроен так, чтобы отвечать лишь на природные раздражители. Телесериалы в этом смысле проигрывают улиткам. А живые – покойникам.
Поэтому я такая, какая есть. Поэтому я скрываюсь от солнца, крашу губы черной помадой и не парюсь, если мой вес превышает норму, установленную государством.
Знаешь, кого отчитали за пыль на полке с авторучками? Правильно, меня, хотя ее должна была протереть Шон.
Сегодня я хриплю. Простудилась или грипп схватила. Мой голос звучит ущербно, но мне это даже нравится. Он похож на голос близняшек Пэтти и Сельмы из "Симпсонов".
Я просто в восторге от "Шелкового пруда"!
Так что случилось с твоей семьей?
Роджер
Сижу в машине на стоянке. Погода быстро меняется: небо было сухим и бешено колотилось во всех направлениях, а теперь оно медленное и влажное. Глаза у меня тоже влажные. Почему?
Днем кто-то поцарапал мой "хундай". Вернее, я даже знаю кто. Номера его машины я не запомнил, потому что был занят другим: всю дорогу пытался его подрезать. Видимо, он доехал со мной до "Скрепок" и отомстил. За дело, в общем. Но все равно: если поймаю гаденыша – убью на месте. "Хундай" – единственная безупречная вещь в моей жизни. И теперь я скорее грущу, чем злюсь.
А что, я способен на убийство.
Смерть.
Жизнь в конце концов тебя убивает, только сперва не дает получить то, что ты хочешь. Я так устал от этого. Мои желания не сбывались ни разу – или сбывались, но с подвохом. В куче голливудских фильмов твердят, что желания надо загадывать осторожно. Знаменитостям легко говорить: они своего добились.
Постой, я просто изливаю душу.
Последнее.
Я часто представляю, как сижу на опушке, а на моих руках и плечах мирно спит всякая лесная живность.
И еще одно.
Кому я пудрю мозги? Я жил, как все. Было бы неплохо ввести в школьный курс новую дисциплину: "Суровая действительность". Никаких фильмов о вождении в нетрезвом виде, никаких пластмассовых моделей матки. Тебя усаживают за парту и начинают подробно рассказывать все, что известно растущей армии мудрых девяностолетних стариков…
…Любовь кончается так же быстро, как начинается.
…Красивые люди с крепкими белыми зубами получают все на тарелочке с голубой каемкой.
…Твой питомец тебя не любит, просто ты его кормишь.
…Тот, кто в супермаркете уверенно идет с тележкой по рядам, всегда будет жить лучше того, кто торчит посреди прохода и читает список покупок.
…После тридцати время набирает чудовищную скорость.
Моя Теория дня: в ту минуту, когда наш мозг застывает в определенном состоянии – чик! – щелкает переключатель времени, и жизнь устремляется вперед, точно японский сверхскоростной экспресс. Или марафонец. Или "Боинг". Суть в том, что душа остается на месте в клубах пыли.
К разговору о мертвецах. Я очень часто вижу сны о Брендане, а при жизни он мне никогда не снился. Вообще ни разу. Помню, когда он был еще младенцем, я очень тревожился из-за этого. Если в твоей жизни есть что-то важное, оно обязательно тебе снится, верно? А если наоборот? Что это – предательство? Измена? Мой школьный шкафчик снится мне дважды в неделю. Примерно два раза в месяц я вижу во сне старого соседского пуделя, который умер лет двадцать назад. Не сомневаюсь: если бы я посмотрел на улиток, они бы тоже являлись мне по ночам.
Покойники снятся нам потому, что подсознательно мы не верим в их смерть; мозг "забывает" об этом важном обстоятельстве. А потом ты просыпаешься, вспоминаешь и заново переживаешь потерю. И так каждый раз. Тебя словно выскабливают изнутри, ты чувствуешь себя опустошенным. Я чувствую. Прошло уже три года. Он катался на велосипеде, и его сбила машина. Все случилось молниеносно.
Джоан, наоборот, постоянно видела сны о Брендане, с того дня, как забеременела. Психолог посоветовал ей воспринимать их как сокровище, как чудесную память о сыне. Она тут же бросила ходить к психологу и на автопилоте стала заботиться о Зоуи. Потом у нее нашли рак селезенки, и пошло-поехало. Два года нас здорово измотали, и мы уже не смогли выкарабкаться. Вернее, я не смог – у Джоан вроде бы получилось. Как знать? Думаю, люди вообще редко выкарабкиваются – они просто привыкают.